СУМОЧКАМИ ТОРГОВАТЬ ПРИЛИЧНЕЕ
ПОСЫЛАЮ ВАМ СТАТЕЙКУ, НАПИСАННУЮ ПОД ВПЕЧАТЛЕНИЕМ РАБОТЫ ЛИТЕРАТОРА ТАТЬЯНЫ ЩЕРБИНОЙ «ФАЛЬШИВАЯ СТРАНА», НАПЕЧАТАННОЙ В «НЕЗАВИСИМОЙ ГАЗЕТЕ» 28-ГО НОЯБРЯ
Приехал гробовых дел мастер Безенчук со своими гробами в Москву, а тут тебе никакой эпидемии, никакого повального падежа населения нету, трупы бесхозные на площади перед вокзалом не валяются. «Вот беда так беда, - расстроился мастер, ошалело озираясь по сторонам, - что делать, куда товар пристроить?».
Заскочила как-то в Россию литератор Татьяна Щербина с тюками и чемоданами, доверху набитыми своей поэзией и прозой, и обомлела: «Чёрт возьми, да тут читают всякую всячину, а по большей части чепуху - достоевских, пушкиных, шолоховых», - а на её бессмертные творения и внимания особого не обращают. Обратил, правда, вислоухий бездомный пёс подозрительного вида, подбежал к вороху поклажи, обнюхал, ногу задрал, справил свои собачьи дела и, довольно помахивая хвостом, засеменил дальше. «Вот беда, так беда, - крутилось в голове у литератора, ошалело опустившейся на баул с новым романом, - что делать, куда товар пристроить?».
- Ну что, тётка, едем? - вздрогнув, услышала она окрик хищного бомбилы в кожаной куртке и спортивных штанах, гнусно улыбающегося и не менее гнусно крутившего на пальце ключи. От такого помощи не дождёшься, пришлось самой перетаскивать багаж в его мерзкий драндулет, а потом ещё всю дорогу выслушивать длиннющие откровения самодовольного хама, тоже, между прочим, оказавшегося в прошлом гробовщиком.
Кое-как добралась до дома. Чемоданы, узлы, баулы, свёртки разные заняли полкомнаты.
- Гони бабки, тётка. Время - деньги.
- Кошелёк? Где же кошелёк? - засуетилась литератор. - В карманах нет, в сумочке нет. За подкладкой? Нет и за подкладкой. У-у-у, у-у-украли!? Что за страна, что за люди! Честно заработанные, потом и кровью нажитые на ниве вещания на радио «Свобода» деньги спёрли. У-у-у. Кругом одни воры, бандиты и… Чёрт возьми, вспомнила!
Вспо-омнила!
Отвернувшись, с превеликим трудом вынула литератор кошелёк, за что-то там зацепившийся, из-за пазухи.
- На твои сто баксов и проваливай!
Ушёл, умотал! Уф. Литератор на всякий случай заперла входную дверь на все замки, засовы и задвижки, затем, бесшумно подкравшись на пальчиках к окну, осторожно выглянула из-за занавески во двор. Вроде бы ничего подозрительного. Мебель тоже вся оказались на своих обычных местах, - кажется, шкафы никто не передвигал и в белье не рылся. Об этом свидетельствовал слой пыли. Ещё раз уф.
- Оплошали товарищи чекисты или уж замаскировались так здорово, что и не заметишь их сразу, - литератору никак не верилось, что слежки за ней не было.
- Ладно, и на том спасибо,- до боли сжав ладонями виски, чуть слышно пробормотала она, - от этих всего можно ожидать, любой провокации. Нужно быть бдительнее, обязательно нужно быть бдительнее. Обязательно!
Неприятность, правда, подкралась с другой стороны, - от поклажи явственно исходил запах псины, - привет от давешнего пса, чёрт бы его побрал.
- У-у-у-у! Кругом фальшь, низость и подлость. Фальшивая, фальшивая страна!
Литератор несколько раз в отчаянии взмахнула руками, потом, прижавшись лбом к стене, некоторое время простояла без движения, пытаясь успокоиться. Попробовала даже посчитать до сотни. Не помогло. Продолжила счёт, остановившись лишь на числе девятьсот девяносто девять. Особого эффекта по-прежнему не наблюдалось. Более того, специфичный запах заметно усиливался, приобретя при перемешивании с ароматом духов своеобразный колорит.
- Фальшивая, фальшивая страна! А люди - сплошь рабы! Впрочем, хрен с ними, другая забота покоя не даёт - куда пристроить товар?
Литератор Щербина рывком разбросала в стороны надоевшие туфли, стремительно включила компьютер и застучала, застучала пальцами по клавиатуре. О чём она стучала? Да всё о том же, о фальшивой стране, о людях -рабах, о том, что её передовые взгляды и, так сказать, принципы не находят понимания в народе.
Статья получилась хоть и несуразная (это от спешки), но злая, и названа была без лишнего мудрствования: «Фальшивая страна». Как будто из помойного ведра выплеснула литератор в окно всяческую дрянь, не устыдившись забрызгать цветы на клумбе и обгадить только что подметённый дворником таджиком тротуар. Отвела душу, свалив в одну кучу всё и всех: губернаторов - сплошь мерзавцев (других и не бывает!), палёную водку (все магазины ей забиты!), отсутствие демократии (ясное дело!), продавщицу дешёвыми китайскими сумочками из лавки на Новом Арбате (прочла ей между делом нравоучение!), таксиста недавнего - хама и вора. Вообще, получилось так, что кроме мерзавцев, хамов, воров и бандитов она никого в России и не встречала давно или вообще никогда. А раз так, то вывод напрашивается сам собой, - страна насквозь фальшивая, а люди, её населяющие, - никчемные людишки, рабы!
Впрочем, не обошлось, как водится, и без лирических отступлений - в России всё-таки находимся, без лирики нельзя. Несколько раз, перенапрягая воображение (от чего едва не вышибло пробки), мысленно переносилась литератор в милую её сердцу Европу, по большей части во Францию.
Франция, ах, по словам литератора, Франция! Там и обыватели добропорядочнее нашенских, и не такие грубые и сиволапые. Трудятся себе на виноградниках, а по вечерам культурно скрашивают досуг в беседах с коллегами за бокалом доброго игристого вина. Темы бесед, ясное дело, сплошь интеллектуальные - о литературе, о живописи, о сути демократии. Философские проблемы обсуждают. Такие вот там обыватели. А чиновники? Чиновники - сплошь добросовестные и ответственные служаки. Без натяжки можно сказать - настоящие слуги народа. Зачем им лишние деньги, яхты или замки? Не надо, ни к чему! Взяток они точно не берут. Абсолютно точно, они ей сами об этом по секрету говорили на Лазурном Берегу.
Французы, ах, французы. Они никогда в своей истории не пребывали в рабском состоянии, всегда оставались свободными людьми. У них даже в Средние века феодалы совсем не угнетали простой народ. Не то, что московские бояре - мурлы-мурло. Нет, объясняет литератор, тамошние феодалы всегда оставались «благородными воинами, защитниками крестьян, ремесленников, рыбаков и торговцев от набегов диких варваров». Так у неё в тексте, дословно. Такая вот мораль, такая вот лирика.
Пардон, конечно, и завтра два пардона, но про свободу, мне кажется, литератор немного загнула. Хотел бы я увидеть какого-нибудь эдакого средневекового крестьянина Жака, которому однажды надоел его хозяин, допустим, граф Анжуйский. Подумал Жак, прикинул что к чему, да и решил распрощаться с графом: «Пойду-ка я, граф, лучше к герцогу Бургундскому. У него, говорят, вольготнее нашему брату живётся и сытнее». А граф на это от обиды только губу нижнюю закусил. Что он мог поделать при свободе-то? Разве что сказал на прощание: «Жак, ты свободный человек, удерживать тебя я не вправе. Иди своей дорогой по своему собственному выбору». Да, да, наверное, так у них и происходило обычно. «Право выбирать - это удел свободных людей», - назидательно вещал граф в след удаляющемуся Жаку. Это его изречение литератор в своей статье процитировала, не упустив ни единого словечка.
Ещё слегка пардон, но мадам Щербина не объяснила, откуда на Францию нападали дикие варвары. Я с карандашом в руке обследовал все средневековые карты. У знакомых и друзей справлялся, никто разъяснить не смог. Разве что в варвары зачислить норманнов из Скандинавии? Но вот от них-то как раз феодалы никого особенно и не защитили, а по большей части откупались деньгами, выбитыми из тех же крестьян, ремесленников, рыбаков и торговцев. А бывало, и не раз, что в качестве выкупа норманнам просто отдавали всех вышеперечисленных свободных французов скопом заодно с целыми областями в придачу. А потом вместе старые феодалы - защитники трудящихся и новые - из варваров-норманнов, обнявшись, шли в крестовые походы. Правда, в этих походах благородные вояки так себя показали, такими кровавыми добродетелями прославились, что арабы и византийцы их самих стали величать дикими варварами.
Мне ещё ненароком припомнилось наполеоновское вторжение в Россию в 1812-м году. Тогда французы, впрочем, ровно как и поляки, саксонцы, вестфальцы, итальянцы и все прочие европейские языцы, также здорово напоминали варваров. Грабили всё, что только можно было разграбить, башни кремлёвские взрывали, в Успенском соборе конюшню устроили. Да и расстрелов особенно не чурались. Великий Кутузов сравнивал их вторжение с нашествием на Русь орд монголов Батыя. Но на этом мадам литератор внимания не заостряет, как и на том, что через два года русские войска вели себя в ихнем Париже совершенно иначе. Совершенно! Не заостряет, и всё тут.
Простим ей этот невинный недочёт. Натура поэтическая, увлекающаяся, тем более что дело-то, оказывается, в том, что французы в те поры пребывали в творческом поиске, раз за разом пробовали различные формы государственности. То монархию свергали, королю голову рубили, а с ним заодно и тысячам, если не миллионам «реакционеров», и устанавливали республику. То, недолго думая, республиканцев гильотинировали к едрене фене и возвращали монархию. Мадам, правда, умолчала, что революционные, а затем наполеоновские войны стоили одной только Франции шести миллионов погибших мужчин. А сколько всего их тогда погибло в Европе и России? Неизвестно. Впрочем, русские-то, по словам мадам литератора, всё равно рабы, а кто рабов считает.
Зато она раскрыла нам глаза на главное достижение французов - гимн у них вот уже двести лет не меняется. Двести лет! Достижение, ничего не скажешь. А мы и не знали, что гимны менять нельзя, чуть что, меняем, да меняем. Вот, оказывается, откуда все наши беды и напасти. Да уж. Надо поосторожнее с этим делом, а то Михалков ещё чего-нибудь такое настрочит. Так набил в этом деле руку классик гимносочинительства, что только дай клич моментально представит новый вариант.
Умолчала литератор и о том, что во Вторую мировую войну французы, ужаснувшись потерь на фронтах Первой мировой, воевать не захотели, позорно покорившись Гитлеру. Это немцы, пусть и под фашистскими знамёнами, пусть под водительством людоедов, но сражались стойко, можно сказать, на смерть сражались. И только опять-таки русские рабы сумели их разгромить, перебороть! Было дело? Было-то, было, но вот, опять же, а если мадам литератор на этот раз свернула на стезю пацифизма и ей ненавистно само упоминание о войне? Всё может быть, всё может быть. Хотя пацифистка всё-таки могла бы поведать, сколько тысяч или, чего уж там мелочиться, миллионов людей уничтожили французы в Африке, Азии и Океании, то есть там, где они управлялись легко, без излишнего риска и жертвенности, создавая свою колониальную империю. Может, только англичане превзошли их в этом достойном занятии и убили тем или иным способом ещё больше. Если сложить все их жертвы в Индии, Африке, Америке, Австралии, Китае и бог знает ещё где, счёт пойдёт не на десятки миллионов, а, пожалуй, на сотни. Сотни! Ах да, я забыл, это же всё рабы, вон, по словам литератора, их потомки торгуют какими-то тряпками и побрякушками. Смотреть неприятно - потомки рабов! Так что, пожалуй, можно и не складывать, и не учитывать. Как не обязательно учитывать и примерно сто миллионов африканцев, вывезенных свободолюбивыми, но оборотистыми европейцами в Америку и проданных там в рабство. А попробуй учесть - мадам на это лишь гримасу состроит и пробрюзжит: «Ф-р-р. Б-р-р».
Оставим, оставим тему, а то, как говорится, чуть что, так сразу Франция, да Англия. А ведь литератор Щербина вон и Мюнхен припомнила, где в своё время отметилась, вещая в эфир на волнах известной радиостанции. Много в Мюнхене она повидала и узнала нового, много хорошего позаимствовала и вынесла. Ох, много! Например, некий просвещённый баварский официант научил её как правильно питаться. Основываясь на этом бесценном опыте, она строит теперь целую теорию, - так что, слава, слава мюнхенским официантам! В совковой-то Москве «признанная антисоветчица», страдая всеядностью, проглатывала всё, что попадало под руку (это её собственные слова, я только констатирую факты), не особенно задумываясь о правильности пищеварительного процесса и о целостности пищеварительного тракта, результатом чего, вероятно, были частые диареи. Теперь с этим покончено раз и навсегда, и литератор сама запросто может любому разъяснить, сколько калорий и в каком виде следует употребить. И расстройства желудка, пресловутой диареи, не допустит, в крайнем случае «МЕЗИМ» всегда под рукой. Так что, само собой, пребывание в Европах не прошло для литератора даром, за что ещё раз особое спасибо всем мюнхенским официантам.
Закончив стучать, литератор преисполнилась дополнительного презрения к продавщице фальшивых китайских сумочек, да и к фальшивой стране в целом. «Рабы, рабы, рабы», - ещё долго фырчала и бурчала она. Или урчала? Точно не знаю, но что-то такое время от времени слышалось (соседи по подъезду жаловались в ЖЭК на непонятные звуки). Успокаивающе на неё действовало лишь то, что запах псины постепенно стал менее заметен, всё-таки растворившись в аромате дорогих французских духов без остатка. Может быть, и растворился, но, тем не менее, ф-р-р, б-р-р.
Вот так всё и происходило, так и вершилась статья «Фальшивая страна» для самой «Независимой» в России газеты. Ну, а мы, а, то есть, я? Противно, конечно, взирать на торговлю дешёвыми поделками, по большей части китайскими. Противны чинуши, высокопоставленные и не очень, набивающие свои бездонные карманы взятками и подлостью. Но не менее противна и озлобленная болтология экзальтированной, истеричной дамочки. Какой-нибудь простак прочтёт её галиматью и, не разобравшись, решит, что перед ним чуть ли не философское осмысление процессов, происходящих в нынешнем российском обществе, или, того пуще, мучительные размышления болеющего за судьбу страны гражданина, причём, Гражданина с большой буквы. Пусть этот простак перечитает её ещё раз, не спеша, повнимательнее, тогда он, может быть, поймёт, что всё там сплошное передёргивание фактов и фальшь, как фальшива и сама литератор Татьяна Щербина, почётная ветеранша наисвободнейшего СМИ, американской радиостанции «Свобода». Отнюдь, не лучше она продавщицы фальшивыми сумочками.
Страна-то наша, даст Бог, ещё соберётся с силами, выправится, надежда остаётся, а вот мадам, пожалуй, неисправима - вечная диссидентка. Кот Матроскин при случае уточнил бы: «Профессия такая». Конечно, все профессии нужны, все почётны, но, к сожалению, профессионалы российского диссидентства вкупе с мэтрами провозащитничества словно не чувствуют страны, в которой живут, словно не понимают, что борец за справедливость и провокатор это не одно и то же.
Впрочем, и провокаторы бывают разные. Имеется категория идейных - честь им и хвала, и многая лета. Такие пишут книги, статьи, теоретически обосновывая свою деятельность, а чуть что - бегут жаловаться в европы и америки: «Власти колонии не разрешили передать Ходорковскому в камеру тёплые носки - караул! Гусинского принудили расстаться с налаженным бизнесом - караул! Мы этого так не оставим! Мы дойдём до самых…». В голове такого провокатора сидит своя собственная абстрактная конструкция, с которой он и носится всюду, не обращая внимания на реалии. До нужд и чаяний простых людей ему нет дела. Как, впрочем, и людям до него.
Другие - просто глупы, особенно какие-нибудь бойкие молоденькие корреспондентки, осознающие себя едва ли не миссионерами в дикой стране. Что с таких взять? Зазубрили между делом две-три прописные истины и думают, что познали всю сложность бытия. Они ничему не верят - «мы-то знаем, как это у нас делается!» - а на любой, самый сложный вопрос у них готов однозначный ответ. Этим тоже нет дела до народа. Главное: «Как вы думаете, выпустит Михаила Ходорковского из тюрьмы новый президент? Ведь должен выпустить, должен!». Так примерно обращалась одна известная журналистка ко всем гостям в передаче на волнах одной московской радиостанции. Целый час задавала один и тот же вопрос. А попробовала бы она задать его где-нибудь на заводе, или на стройке, - подозреваю, ей самой потребовалась бы защита власть предержащих.
Но большинство провокаторов совершенно не страдают от излишней идейности или идеализма. Они просто добросовестно отрабатывают свои тридцать сребреников, готовые на всё и вся, лишь бы, по стародавней привычке, угодить закордонным хозяевам.
К какому сорту относится мадам литератор Щербина, я не знаю.
Как ни крути, а гробовых дел мастера Безенчука мне жальче. Намного жальче. В общем-то, простая душа, конкурентов лишь недолюбливал. Но это уже чистый бизнес, ничего личного. К тому же и попал он, бедолага, как кур в ощип. А мадам литератор, ничего, свою писанину пристроит, в два счёта пристроит. Попсихует, конечно, постучит ещё, а потом пришпандорит на неё этикетки похлеще, чем на фальшивых сумочках, и отнесёт в свободные демократические СМИ. А там с радостью напечатают - как же, чуть ли не классик их почтил вниманием, да и рекомендации из самого Мюнхена - не шутка. А потом та же самая продавщица в лавке на Новом Арбате, особо не задумываясь, торговать ею будет. А жаль, уж лучше пусть сумочками занимается, - меньше вреда.
Николай СЫЧЁВ
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200812/?12_8_2