ТАМБОВСКАЯ ТРАВЛЯ
В Тамбове продолжается скандал вокруг дела об отобрании ребенка у семьи Никитиных. Ребенка уже год держат в туберкулезном диспансере, изолируя от посетителей, а Сергею Никитину грозят тюрьмой.
История конфликта между четой Никитиных и тамбовскими чиновниками длится уже 10 лет.
В 2005 году на «Радио России» возникла передача «Детский вопрос» помогающая устройству детей из детских домов в семьи. Если здоровых детей еще разбирают, то у больных практически нет шансов на семью.
Супругам Никитиным понравился ребенок 2,5 года в Москве. На сайте у нее было указано неизлечимое заболевание крови. Есть также заболевание печени, и, как выяснилось позже, эффективное лекарство для лечения, но до 18 лет принимать его запрещено. По заболеванию крови препараты принимать также не рекомендуют из-за их высокой гепатотоксичности, это приведет к обострению заболевания печени и смерти. Собственно в «побочных действиях» к лекарствам все это прописано. Специфика коинфекции. Потому надо было создать бережные условия ребенку, снижению стрессов, чтобы затормозить развитие болезни, которые в детском доме не реальны. Собственно по зарубежным инструкциям дети с вертикальной передачей (от матери к ребенку) из-за более агрессивного возбудителя живут максимум 8 лет, никакие лекарства не помогают даже там, в Европе.
Документы девочки еще не были готовы для удочерения, потому была оформлена муниципалитетом Москвы опека. Мать девочки поступила на роды без документов и через некоторое время покинула роддом. Есть справка главврача детского дома, что ребенка никто не посещал. Перед тем как забрать ребенка Никитины попросили главврача сделать ей анализы. Рассматривая их, главврач заявил, что заболеваний у ребенка нет, так как практически нет антител по заболеванию крови для иммуноферментного анализа, а эти остатки «сами рассосутся» со временем. Все таки, у этого врача 60 детей, т.е. имел возможность сравнивать.
Получив медицинскую документацию и скачав американские инструкции по данным заболеваниям, Никитины обратили внимание, что первый анализ, сделанный еще в больнице был сделан в слишком маленьком возрасте, в нарушение инструкций и он отличается от последующих, сделанных уже в детском доме, по которым видно, что заболевания нет.
А что же врачи Тамбова? Отнеслись крайне негативно к факту отсутствия диагноза.
После того, как к заведующей лечебного учреждения (Ц.) попала карточка, из нее исчез анализ с отрицательным диагнозом на вирус, сделанный в ее же лаборатории, заказанный Никитиными за деньги и заменен на другой анализ, в котором уже есть заболевание. Это не могло не возмутить.
А в последующем эта Ц. на всех совещаниях и в судах заявляла, что диагноз якобы был поставлен уже при рождении ребенка. И это несмотря на ответ головной организации, из которого видно, что диагноз был установлен лишь в 2006 году, в Тамбове. И никакого московского диагноза в базе данных у них нет. Карточка ребенка с отсутствующим диагнозом, в Москве, чудесным образом «потерялась».
Никитиным звонили «знающие люди», предлагали дать Ц. взятку, отходчивая мол. Требовали признать диагноз под угрозой отобрания: «вы же знали что брали».
Было решено, что такие врачи ребенку явно не полезны и Никитины попытались сменить медицинскую организацию. Ц. начала чинить препятствия.
Проводить терапия по инструкции и СанПин - это только рекомендация: законный представитель ребенка подписывает добровольное информированное согласие на терапию. Врачи не хотят нести ответственности от последствий применения высокотоксичных лекарств, а возлагают ее на родителей. Так в этом согласии есть пункт, что родитель или иной законный представитель имеет право в любой момент отказаться от терапии. То есть подать в суд на принуждение к лечению по данному заболеванию невозможно. Потому был изобретен иной способ давления на семью - УЧЕТ.
Схема такова. Ц. пишет в опеку, что ребенок не стоит у нее на учете -> Опека требует от опекуна поставить ребенка на учет -> Опекун обращается к заведующей -> Ц. на учет «не ставит», пока не выполнишь ее «условия» (терапия) -> Опекун условия «не выполняет» - > Ребенка отбирают.
На учет ставится человек в момент получения диагноза пожизненно, так как заболевание не излечимое и это функция лечебной организации, а не опекуна. Органы опеки стали требовать постановки ребенка на учет в Тамбове или любой другой области страны, иначе опекун будут отстранен за ненадлежащее исполнение обязанностей. Никитины стали ездить по другим областям и подавать заявления в соответствующие медицинские организации. В Рязани их поставили на учет, использовав зарубежный фонд предназначенный для лечения бомжей.
В это время органы опеки выносят постановление об отстранения от обязанностей опекуна за ненадлежащее исполнение, выразившееся в непостановке на учет. Справка о постановке на учёт в Рязани была представлена в суд и суд отменил постановление об отстранении. К тому же вызванная в суд Ц. созналась, что ребенок поставлен ею на учет еще 2006 году, когда они проходили обследования у нее, что было внесено в протокол судебного заседания. Это был 2008 год.
2012 г. Оказывается ребенок опять не стоит на учете, о чем медики сообщили в опеку и в 2012 году областное управление образование подает в суд на опекуна, чтобы тот поставил ребенка на учет. Было изменено местное законодательство и теперь органы опеки готовили документы, а отдел областной администрации подавал в суд.
Представитель медицинской организации не был вызван и представленные доказательства того, что ребенок стоит на учете в Тамбове, из суда 2008 года, приняты во внимание судом не были. Суд удовлетворяет исковые требования опеки, выносит решение, обязывающее опекуна поставить ребенка на учет в соответствующее медицинское учреждение по собственному выбору. Апелляционная инстанция, несмотря на то, что представитель медицинской организации заявил, что ребенок стоит на учете, оставляет решение в силе. Все надзорные инстанции и Верховный суд оставляют это решение в силе.
Решение заведомо ложное, заказное, содержащее дискриминацию. Судья указала в решении, цитата: «отказаться от лечения по данному виду заболевания, подопечный несовершеннолетний ребенок не может, не может это сделать и опекун без согласования с органами опеки и попечительства». То есть по этому решению опека может творить с ребенком все что угодно. Хотя во всех нормативных документах, инструкциях, СанПине, Федеральном законе по этому заболеванию прописано право отказа от лечения законному представителю. А законным представителем является опекун, а не органы опеки.
Никитины подают в Минздрав заявление, чтобы им дали направление на постановку ребенка на учет в Москве, так как по решению суда можно это сделать по своему выбору. То есть отсутствие прописки в Москве, при наличии этого решения, не является основанием для отказа в постановке на учёт. Тем не менее, Минздрав отказал.
Исполнительный лист, обязывающий опекуна поставить ребенка на учет поступает к судебному приставу, он дает 5 дней для добровольного исполнения. Тогда для исполнения решения подается заявление в Тамбове, чтобы поставили ребенка на учет, так как другого способа выполнить это решение не существует, не опекун же должен забраться в компьютер медицинской организации и забить туда в список фио ребенка. Судебному приставу подается заявление с требованием окончить исполнительное производство, так как фактически ребенок стоит на учете в Тамбове с 2006 года, с приложением доказательств этого. Судебный пристав делает запрос в медицинскую организацию, ему отвечают, что на диспансерном учете ребенок не состоит, то есть там идут на обман судебных приставов.
Органы опеки в мае 2014 года отстраняют вновь от обязанностей опекуна за неисполнение решения суда по постановке ребенка на учет, хотя исполнительное производство не было еще окончено. А 11 июня двое сотрудников опеки с тремя сотрудниками полиции являются к Никитиным домой, избивают и ломают руку Сергею Никитину, забирают ребенка, помещают в детский дом г. Мичуринска. Хотя никто без решения суда об отобрании не имел права такого делать.
Это делалось для того, чтобы не было возможности исполнить решение суда по постановке на учет в другой области. Раз фактически ребенка изъяли, то Никитины поставить на учёт его уже не могут. В следственный отдел подаётся заявление о привлечении к уголовной ответственности на эту группу за похищение ребенка и проникновение в жилище с использованием силы. Следователь Беззубцев Д.П. отказывает в возбуждении уголовного дела.
13 июня, через 2 дня после похищения ребенка, из Минздрава приходит ответ, что медицинская организация, так как случай заболевания зарегистрирован в 2006 году, при предъявлении полиса медицинского страхования, свидетельства о рождении и справки о регистрации обязана поставить ребенка на учет. В прокуратуру Октябрьского района подаётся заявление, чтобы они провели проверку и заставили медиков поставить ребенка на учет. Прокуратура нашла нарушение закона и в адрес больницы выставила предписание об устранении нарушения закона. Медики им сообщают, что ребенка по заявлению органов опеки поставили на учет.
После поисков по всей Тамбовской области, ребенка нашли. Он оказался в г. Мичуринске в центре социальной помощи семье и детям «Семейный родник» (г. Мичуринск, ул. Орловская, 2). По словам детей, её держат в изоляторе, оттуда не выпускают, к ней заходить нельзя. На улице ребенка не видели.
Приёмные родители каждый день посещали её., старались успокоить и сгладить то, что перенес ребенок. Она в постоянном напряжении. Содержали её в изоляторе.
С чем она уже столкнулась, находясь в центре:
- Ты ненормальная, поэтому тебя отобрали, - говорят дети;
- ты непохожа на папу и маму;
- мы тут семья - директор папа, воспитатели мамы, все здесь общее;
- твоя мама «не так о тебе заботилась»;
- дети взяли ее телефон и потратили деньги;
- когда захотела пить, пошла на кухню просить - кипяченую воду не дали (возили ей компоты и воду из дома);
- спала с открытым окном, так как в центре ремонт и пахнет краской, замерзла;
- в центре дети с гнидами в голове.
Приёмные родители молчали обо всем этом, так как боялись, что не дадут видеться.
Наша опека называет это «устройством ребёнка».
Через месяц (в июле 2014) ребенок сбегает из детского дома. По его словам, там начали пичкать таблетками, от которых его тошнило. Ребёнок вернулся к приёмным родителям и теперь боится появляться перед глазами сотрудников опеки. Психологическая травма очевидна.
В это время была попытка через суд обжаловать постановление об отстранении опекуна и действия по отобранию. Суд в лице Гурулевой Т.Е. отказывает на том основании, что на момент отстранения от опеки ребенок «не стоял на учете», хотя учет пожизненный. Опять же цитата из ее решения: «правильные по существу действия по отобранию нельзя признать незаконными».
Дальше областное управление образования подает в суд на отобрание. Та же Гурулева Т.Е. автоматически выносит решение об отобрании. Апелляционная инстанция оставляет решение в силе, хотя в заседании выяснилось, что постановление об отстранении не отстраняет опекуна от опекунства, так как опекунство установлено в Москве, а органы опеки Тамбова не вправе этого сделать, а только ходатайствуют перед московскими. А московская опека отказалась отстранять от опекунства, то есть фактически ребенок находится у законного представителя. Тем не менее, решение оставлено в силе.
Судебные приставы начинают требовать привести ребенка, в то время как решение суда не обязывает приводить ребенка и вообще оно ни к чему опекунов не обязывает. Так же подано заявление судебному приставу, чтобы прекратили производство по делу, так как московское распоряжение на опеку не отменено и ребенок фактически находится у законного представителя. Отказали.
Подано в суд заявление на отсрочку исполнения решения об отобрания на полгода, в связи с тем, что Сергей Никитин готовит документы для удочерения.
Власть собирает совещание всех силовых структур с участием прокурора, судебных приставов, опеки, полиции и врачей. В результате этого совещания в полицию поступает от ситименеджера Боброва А.Ф. заявление с просьбой забрать ребенка силой у опекунов. А так как они этого делать не в праве, следователь Беззубцев Д.П. незаконно возбуждает уголовное дело по факту «похищения» ребенка «у государства», с тем, чтобы полиция могла ломать двери. Судья Гурулева Т.Е. специально затягивает назначение судебного заседания об отсрочке исполнения решения об отобрании, и тем самым давая возможность полиции поймать и обезвредить воображаемого «похитителя» ребенка.
Полиция публикует в электронных СМИ объявление о розыске ребенка, которого якобы никто не видел с октября 2014 года. Даже соседи удивляются, так как периодически ее видят. В полицию подано заявление с приложением видео со свежим номером журнала, свидетельствовавшего, что она жива и ее заявлением о том, что ее никто не похищал.
И вот 9 сентября 2015 с утра пораньше взламывается дверь снимаемой Никитиными квартиры, туда проникают бандитского вида личности без формы, нейтрализуют предполагаемого похитителя, заодно побив его изрядно, ребенка изымают. Против якобы оказавшего сопротивление возбуждают уголовное дело.
А что же ребенок? Ее сначала поместили в детский дом «Орешек», затем через 3 недели с высокой температурой в инфекционную больницу, простудили. Оттуда в тубдиспансер, и вот уже год она находится там, в палате, где еще 7 детей с открытой формой туберкулеза.
Если поначалу посещение ребенка было свободным, то чуть позже "заботливые" чиновники из Управления образования изолировали ребенка от всяких посетителей (включая представителей общественных организаций) и даже запретили передачи с продуктами и одеждой.
Запрет видеться с ребёнком поступил в туб.диспансер из Управления образования и науки Тамбовской области в виде письменного обращения. Мотивирован запрет некими «интересами» ребёнка, которым и противоречит продолжение общения с бывшими опекунами. Кроме того, в обращении указана просьба «принять меры по обеспечению безопасности» ребёнка. То есть, якобы, ребёнку угрожает опасность со стороны бывших опекунов.
Подписала его и.о. начальника управления Филатьева Л.В. Когда к ней обратилась наша организация за разъяснением причины составления такого обращения, та сказала, что вовсе не она его составляла и «подписала не глядя, наряду с другими документами». Потом отправила меня к составителю - Быковой Марине Васильевне.
Разговор с Быковой открыл очень интересные новости.
Оказывается:
- ребёнок зомбирован (но вопрос, имеется ли заключение психологической экспертизы - сразу же отбил у неё желание продолжать общение);
Однако она продолжила.
- Сергей Никитин облил кислотой полицейского (подобного обвинения не было предъявлено Никитину С.);
- ребёнок не учится, не развит, знания близки к нулю (ребёнок развит не по годам, талантлив, прекрасно разговаривает, занимается творчеством (изготовлением фигур из пластилина, рисованием);
- в Рязани учиться не имеет права (на самом деле, имеет полное право);
- Обязан учиться в обычной школе (с таким-то диагнозом Гепатит С и ВИЧ);
- якобы имевшийся конфликт Никитиных с персоналом при посещении Ани в туб.диспансере (никто из персонала этого подтвердить не может);
- Никитины - похитители ребёнка (подобных обвинений в их адрес не было, нет и уголовного дела);
- ребёнка якобы подговаривают к побегу (если родители такие ужасные, то зачем ребёнку сбегать к ним?)
Опекунов нарисовали мне как исчадий ада. Стало быть, ребенок, который любит таких родителей - не может быть нормальным. Он может быть только «зомбирован».
Вот так у нас размышляют некоторые работники Управления образования.
Обращение к местному уполномоченному по правам ребенка, с просьбой разобраться, почему, в нарушение прав, запрещены посещения, не дало никаких результатов. Евгений Леонтьевич похоже твердо стоит на защите... сотрудников местной администрации и опеки, но никак не ребенка.
Итак, ребенок был найден в детском доме «Орешек». С ней в карантине находятся еще двое детей, одна из которых кашляет. У нее повышается температура и вместо обычной детской больницы ее везут в инфекционную больницу к Цыкиной. Там делают ей манту, по которому получается 2мм и ее переводят в тубдиспансер. И это при том, что манту делать при температуре не рекомендуется так как может получится ложно положительный результат, но ей сделали. Кроме того на руке у нее имеется след от БЦЖ, хотя в документации не отмечено, что делалась прививка, т.е. пятно 2 мм в таком случае ничего не значит, так как для подозрения на туберкулез надо не менее 5мм. Тем не менее, ее помещают в палату с еще семью детьми с открытой формой туберкулеза. Детей обычно в тубдиспансере пролечивают 2 месяца и отправляют на домашнее лечение, но только не в этом случае. Назначают 19 таблеток в день. Последующие манту, сделанные в тубдиспансере - отрицательные, проявлений заболевания нет, кашля нет, но ее не выписывают. У Никитиных - Сергея и Марины - флюорография чистая, т.е. туберкулезу взяться было неоткуда. Таким образом, есть подозрение, что тубдиспансер фальсифицирует заболевание, чтобы создать видимость, что полицейские шли спасать больного ребенка. По другой версии, если заболевание туберкулезом всё же имеет место быть, то ребёнок заразился по вине не иначе как органов опеки.
Одновременно против Сергея Никитина возбуждают уголовное дело по ч.2 ст. 318 УК РФ За применений насилия в отношении должностного лица. Однако обыск происходил на основании возбужденного уголовного дела не в отношении конкретного лица, а по факту подозрения, что ребенок был похищен из детского дома г. Мичуринска. В отношении побега ребенка из детского дома Мичуринска ранее проводилась проверка полицией г. Мичуринска, дело закрыто за отсутствием состава преступления и материалы проверки были высланы в отдел полиции №1 г. Тамбова и этот факт был известен следователю Беззубцеву, который, тем не менее, возбуждает уголовное дело о похищении ребенка. Ребенок был найден у Никитиных, но обвинение в похищении не было предъявлено, то есть обыск был проведен на незаконном основании.
Согласно ст. 182 УПК РФ перед началом обыска должно быть предъявлено постановление на обыск под роспись и выдвинуто требование на добровольное выдачу того, что они ищут. На имеющейся видеозаписи акта изъятия ребёнка, не видно и не слышно, что постановление следователя предъявляется и озвучивается требование добровольной выдачи искомого предмета. Начальник отдела уголовного розыска согласно ст.182 не вправе проводить обыск. Первым должен входить в помещение следователь, на видео видно, что следователя нет. Никто не представляется и не показывает удостоверения, полицейские в гражданской форме. В ходе следствия выяснилось, что полицейские, вломившиеся в квартиру, были не при исполнении. На видео на переднем плане виден Куксов Сергей, являющийся гражданским лицом, который избивает Сергея Никитина ногами в присутствии полицейских, называет полицейских по имени и он же лазает по карманам верхней одежды Никитиных. То есть это явно знакомый тех полицейских. Позже оказалось, что его привлекали в качестве понятого. Второй понятой отсутствовал, его в квартире никто не видел.
В ходе судебных разбирательств, при опросе свидетелей, выявились множественные противоречия в их показаниях. Тем не менее, прокурор требует уголовного наказания Сергея Никитина за, якобы, нападение на представителя власти при исполнении служебных обязанностей (это когда они вламывались в квартиру). Хотя и установлено, что этого «пострадавшего» полицейского там вовсе быть не должно было. Сергей намерен бороться до конца - за полное оправдание, так как статья по которой его судят не позволяет усыновить ребенка.
История конфликта между четой Никитиных и тамбовскими чиновниками длится уже 10 лет.
Click to viewВ 2005 году на «Радио России» возникла передача «Детский вопрос» помогающая устройству детей из детских домов в семьи. Если здоровых детей еще разбирают, то у больных практически нет шансов на семью.
Супругам Никитиным понравился ребенок 2,5 года в Москве. На сайте у нее было указано неизлечимое заболевание крови. Есть также заболевание печени, и, как выяснилось позже, эффективное лекарство для лечения, но до 18 лет принимать его запрещено. По заболеванию крови препараты принимать также не рекомендуют из-за их высокой гепатотоксичности, это приведет к обострению заболевания печени и смерти. Собственно в «побочных действиях» к лекарствам все это прописано. Специфика коинфекции. Потому надо было создать бережные условия ребенку, снижению стрессов, чтобы затормозить развитие болезни, которые в детском доме не реальны. Собственно по зарубежным инструкциям дети с вертикальной передачей (от матери к ребенку) из-за более агрессивного возбудителя живут максимум 8 лет, никакие лекарства не помогают даже там, в Европе.
Документы девочки еще не были готовы для удочерения, потому была оформлена муниципалитетом Москвы опека. Мать девочки поступила на роды без документов и через некоторое время покинула роддом. Есть справка главврача детского дома, что ребенка никто не посещал. Перед тем как забрать ребенка Никитины попросили главврача сделать ей анализы. Рассматривая их, главврач заявил, что заболеваний у ребенка нет, так как практически нет антител по заболеванию крови для иммуноферментного анализа, а эти остатки «сами рассосутся» со временем. Все таки, у этого врача 60 детей, т.е. имел возможность сравнивать.
Получив медицинскую документацию и скачав американские инструкции по данным заболеваниям, Никитины обратили внимание, что первый анализ, сделанный еще в больнице был сделан в слишком маленьком возрасте, в нарушение инструкций и он отличается от последующих, сделанных уже в детском доме, по которым видно, что заболевания нет.
А что же врачи Тамбова? Отнеслись крайне негативно к факту отсутствия диагноза.
После того, как к заведующей лечебного учреждения (Ц.) попала карточка, из нее исчез анализ с отрицательным диагнозом на вирус, сделанный в ее же лаборатории, заказанный Никитиными за деньги и заменен на другой анализ, в котором уже есть заболевание. Это не могло не возмутить.
А в последующем эта Ц. на всех совещаниях и в судах заявляла, что диагноз якобы был поставлен уже при рождении ребенка. И это несмотря на ответ головной организации, из которого видно, что диагноз был установлен лишь в 2006 году, в Тамбове. И никакого московского диагноза в базе данных у них нет. Карточка ребенка с отсутствующим диагнозом, в Москве, чудесным образом «потерялась».
Никитиным звонили «знающие люди», предлагали дать Ц. взятку, отходчивая мол. Требовали признать диагноз под угрозой отобрания: «вы же знали что брали».
Было решено, что такие врачи ребенку явно не полезны и Никитины попытались сменить медицинскую организацию. Ц. начала чинить препятствия.
Проводить терапия по инструкции и СанПин - это только рекомендация: законный представитель ребенка подписывает добровольное информированное согласие на терапию. Врачи не хотят нести ответственности от последствий применения высокотоксичных лекарств, а возлагают ее на родителей. Так в этом согласии есть пункт, что родитель или иной законный представитель имеет право в любой момент отказаться от терапии. То есть подать в суд на принуждение к лечению по данному заболеванию невозможно. Потому был изобретен иной способ давления на семью - УЧЕТ.
Схема такова. Ц. пишет в опеку, что ребенок не стоит у нее на учете -> Опека требует от опекуна поставить ребенка на учет -> Опекун обращается к заведующей -> Ц. на учет «не ставит», пока не выполнишь ее «условия» (терапия) -> Опекун условия «не выполняет» - > Ребенка отбирают.
На учет ставится человек в момент получения диагноза пожизненно, так как заболевание не излечимое и это функция лечебной организации, а не опекуна. Органы опеки стали требовать постановки ребенка на учет в Тамбове или любой другой области страны, иначе опекун будут отстранен за ненадлежащее исполнение обязанностей. Никитины стали ездить по другим областям и подавать заявления в соответствующие медицинские организации. В Рязани их поставили на учет, использовав зарубежный фонд предназначенный для лечения бомжей.
В это время органы опеки выносят постановление об отстранения от обязанностей опекуна за ненадлежащее исполнение, выразившееся в непостановке на учет. Справка о постановке на учёт в Рязани была представлена в суд и суд отменил постановление об отстранении. К тому же вызванная в суд Ц. созналась, что ребенок поставлен ею на учет еще 2006 году, когда они проходили обследования у нее, что было внесено в протокол судебного заседания. Это был 2008 год.
2012 г. Оказывается ребенок опять не стоит на учете, о чем медики сообщили в опеку и в 2012 году областное управление образование подает в суд на опекуна, чтобы тот поставил ребенка на учет. Было изменено местное законодательство и теперь органы опеки готовили документы, а отдел областной администрации подавал в суд.
Представитель медицинской организации не был вызван и представленные доказательства того, что ребенок стоит на учете в Тамбове, из суда 2008 года, приняты во внимание судом не были. Суд удовлетворяет исковые требования опеки, выносит решение, обязывающее опекуна поставить ребенка на учет в соответствующее медицинское учреждение по собственному выбору. Апелляционная инстанция, несмотря на то, что представитель медицинской организации заявил, что ребенок стоит на учете, оставляет решение в силе. Все надзорные инстанции и Верховный суд оставляют это решение в силе.
Решение заведомо ложное, заказное, содержащее дискриминацию. Судья указала в решении, цитата: «отказаться от лечения по данному виду заболевания, подопечный несовершеннолетний ребенок не может, не может это сделать и опекун без согласования с органами опеки и попечительства». То есть по этому решению опека может творить с ребенком все что угодно. Хотя во всех нормативных документах, инструкциях, СанПине, Федеральном законе по этому заболеванию прописано право отказа от лечения законному представителю. А законным представителем является опекун, а не органы опеки.
Никитины подают в Минздрав заявление, чтобы им дали направление на постановку ребенка на учет в Москве, так как по решению суда можно это сделать по своему выбору. То есть отсутствие прописки в Москве, при наличии этого решения, не является основанием для отказа в постановке на учёт. Тем не менее, Минздрав отказал.
Исполнительный лист, обязывающий опекуна поставить ребенка на учет поступает к судебному приставу, он дает 5 дней для добровольного исполнения. Тогда для исполнения решения подается заявление в Тамбове, чтобы поставили ребенка на учет, так как другого способа выполнить это решение не существует, не опекун же должен забраться в компьютер медицинской организации и забить туда в список фио ребенка. Судебному приставу подается заявление с требованием окончить исполнительное производство, так как фактически ребенок стоит на учете в Тамбове с 2006 года, с приложением доказательств этого. Судебный пристав делает запрос в медицинскую организацию, ему отвечают, что на диспансерном учете ребенок не состоит, то есть там идут на обман судебных приставов.
Органы опеки в мае 2014 года отстраняют вновь от обязанностей опекуна за неисполнение решения суда по постановке ребенка на учет, хотя исполнительное производство не было еще окончено. А 11 июня двое сотрудников опеки с тремя сотрудниками полиции являются к Никитиным домой, избивают и ломают руку Сергею Никитину, забирают ребенка, помещают в детский дом г. Мичуринска. Хотя никто без решения суда об отобрании не имел права такого делать.
Это делалось для того, чтобы не было возможности исполнить решение суда по постановке на учет в другой области. Раз фактически ребенка изъяли, то Никитины поставить на учёт его уже не могут. В следственный отдел подаётся заявление о привлечении к уголовной ответственности на эту группу за похищение ребенка и проникновение в жилище с использованием силы. Следователь Беззубцев Д.П. отказывает в возбуждении уголовного дела.
13 июня, через 2 дня после похищения ребенка, из Минздрава приходит ответ, что медицинская организация, так как случай заболевания зарегистрирован в 2006 году, при предъявлении полиса медицинского страхования, свидетельства о рождении и справки о регистрации обязана поставить ребенка на учет. В прокуратуру Октябрьского района подаётся заявление, чтобы они провели проверку и заставили медиков поставить ребенка на учет. Прокуратура нашла нарушение закона и в адрес больницы выставила предписание об устранении нарушения закона. Медики им сообщают, что ребенка по заявлению органов опеки поставили на учет.
После поисков по всей Тамбовской области, ребенка нашли. Он оказался в г. Мичуринске в центре социальной помощи семье и детям «Семейный родник» (г. Мичуринск, ул. Орловская, 2). По словам детей, её держат в изоляторе, оттуда не выпускают, к ней заходить нельзя. На улице ребенка не видели.
Приёмные родители каждый день посещали её., старались успокоить и сгладить то, что перенес ребенок. Она в постоянном напряжении. Содержали её в изоляторе.
С чем она уже столкнулась, находясь в центре:
- Ты ненормальная, поэтому тебя отобрали, - говорят дети;
- ты непохожа на папу и маму;
- мы тут семья - директор папа, воспитатели мамы, все здесь общее;
- твоя мама «не так о тебе заботилась»;
- дети взяли ее телефон и потратили деньги;
- когда захотела пить, пошла на кухню просить - кипяченую воду не дали (возили ей компоты и воду из дома);
- спала с открытым окном, так как в центре ремонт и пахнет краской, замерзла;
- в центре дети с гнидами в голове.
Приёмные родители молчали обо всем этом, так как боялись, что не дадут видеться.
Наша опека называет это «устройством ребёнка».
Через месяц (в июле 2014) ребенок сбегает из детского дома. По его словам, там начали пичкать таблетками, от которых его тошнило. Ребёнок вернулся к приёмным родителям и теперь боится появляться перед глазами сотрудников опеки. Психологическая травма очевидна.
В это время была попытка через суд обжаловать постановление об отстранении опекуна и действия по отобранию. Суд в лице Гурулевой Т.Е. отказывает на том основании, что на момент отстранения от опеки ребенок «не стоял на учете», хотя учет пожизненный. Опять же цитата из ее решения: «правильные по существу действия по отобранию нельзя признать незаконными».
Дальше областное управление образования подает в суд на отобрание. Та же Гурулева Т.Е. автоматически выносит решение об отобрании. Апелляционная инстанция оставляет решение в силе, хотя в заседании выяснилось, что постановление об отстранении не отстраняет опекуна от опекунства, так как опекунство установлено в Москве, а органы опеки Тамбова не вправе этого сделать, а только ходатайствуют перед московскими. А московская опека отказалась отстранять от опекунства, то есть фактически ребенок находится у законного представителя. Тем не менее, решение оставлено в силе.
Судебные приставы начинают требовать привести ребенка, в то время как решение суда не обязывает приводить ребенка и вообще оно ни к чему опекунов не обязывает. Так же подано заявление судебному приставу, чтобы прекратили производство по делу, так как московское распоряжение на опеку не отменено и ребенок фактически находится у законного представителя. Отказали.
Подано в суд заявление на отсрочку исполнения решения об отобрания на полгода, в связи с тем, что Сергей Никитин готовит документы для удочерения.
Власть собирает совещание всех силовых структур с участием прокурора, судебных приставов, опеки, полиции и врачей. В результате этого совещания в полицию поступает от ситименеджера Боброва А.Ф. заявление с просьбой забрать ребенка силой у опекунов. А так как они этого делать не в праве, следователь Беззубцев Д.П. незаконно возбуждает уголовное дело по факту «похищения» ребенка «у государства», с тем, чтобы полиция могла ломать двери. Судья Гурулева Т.Е. специально затягивает назначение судебного заседания об отсрочке исполнения решения об отобрании, и тем самым давая возможность полиции поймать и обезвредить воображаемого «похитителя» ребенка.
Полиция публикует в электронных СМИ объявление о розыске ребенка, которого якобы никто не видел с октября 2014 года. Даже соседи удивляются, так как периодически ее видят. В полицию подано заявление с приложением видео со свежим номером журнала, свидетельствовавшего, что она жива и ее заявлением о том, что ее никто не похищал.
И вот 9 сентября 2015 с утра пораньше взламывается дверь снимаемой Никитиными квартиры, туда проникают бандитского вида личности без формы, нейтрализуют предполагаемого похитителя, заодно побив его изрядно, ребенка изымают. Против якобы оказавшего сопротивление возбуждают уголовное дело.
А что же ребенок? Ее сначала поместили в детский дом «Орешек», затем через 3 недели с высокой температурой в инфекционную больницу, простудили. Оттуда в тубдиспансер, и вот уже год она находится там, в палате, где еще 7 детей с открытой формой туберкулеза.
Если поначалу посещение ребенка было свободным, то чуть позже "заботливые" чиновники из Управления образования изолировали ребенка от всяких посетителей (включая представителей общественных организаций) и даже запретили передачи с продуктами и одеждой.
Запрет видеться с ребёнком поступил в туб.диспансер из Управления образования и науки Тамбовской области в виде письменного обращения. Мотивирован запрет некими «интересами» ребёнка, которым и противоречит продолжение общения с бывшими опекунами. Кроме того, в обращении указана просьба «принять меры по обеспечению безопасности» ребёнка. То есть, якобы, ребёнку угрожает опасность со стороны бывших опекунов.
Подписала его и.о. начальника управления Филатьева Л.В. Когда к ней обратилась наша организация за разъяснением причины составления такого обращения, та сказала, что вовсе не она его составляла и «подписала не глядя, наряду с другими документами». Потом отправила меня к составителю - Быковой Марине Васильевне.
Разговор с Быковой открыл очень интересные новости.
Оказывается:
- ребёнок зомбирован (но вопрос, имеется ли заключение психологической экспертизы - сразу же отбил у неё желание продолжать общение);
Однако она продолжила.
- Сергей Никитин облил кислотой полицейского (подобного обвинения не было предъявлено Никитину С.);
- ребёнок не учится, не развит, знания близки к нулю (ребёнок развит не по годам, талантлив, прекрасно разговаривает, занимается творчеством (изготовлением фигур из пластилина, рисованием);
- в Рязани учиться не имеет права (на самом деле, имеет полное право);
- Обязан учиться в обычной школе (с таким-то диагнозом Гепатит С и ВИЧ);
- якобы имевшийся конфликт Никитиных с персоналом при посещении Ани в туб.диспансере (никто из персонала этого подтвердить не может);
- Никитины - похитители ребёнка (подобных обвинений в их адрес не было, нет и уголовного дела);
- ребёнка якобы подговаривают к побегу (если родители такие ужасные, то зачем ребёнку сбегать к ним?)
Опекунов нарисовали мне как исчадий ада. Стало быть, ребенок, который любит таких родителей - не может быть нормальным. Он может быть только «зомбирован».
Вот так у нас размышляют некоторые работники Управления образования.
Обращение к местному уполномоченному по правам ребенка, с просьбой разобраться, почему, в нарушение прав, запрещены посещения, не дало никаких результатов. Евгений Леонтьевич похоже твердо стоит на защите... сотрудников местной администрации и опеки, но никак не ребенка.
Итак, ребенок был найден в детском доме «Орешек». С ней в карантине находятся еще двое детей, одна из которых кашляет. У нее повышается температура и вместо обычной детской больницы ее везут в инфекционную больницу к Цыкиной. Там делают ей манту, по которому получается 2мм и ее переводят в тубдиспансер. И это при том, что манту делать при температуре не рекомендуется так как может получится ложно положительный результат, но ей сделали. Кроме того на руке у нее имеется след от БЦЖ, хотя в документации не отмечено, что делалась прививка, т.е. пятно 2 мм в таком случае ничего не значит, так как для подозрения на туберкулез надо не менее 5мм. Тем не менее, ее помещают в палату с еще семью детьми с открытой формой туберкулеза. Детей обычно в тубдиспансере пролечивают 2 месяца и отправляют на домашнее лечение, но только не в этом случае. Назначают 19 таблеток в день. Последующие манту, сделанные в тубдиспансере - отрицательные, проявлений заболевания нет, кашля нет, но ее не выписывают. У Никитиных - Сергея и Марины - флюорография чистая, т.е. туберкулезу взяться было неоткуда. Таким образом, есть подозрение, что тубдиспансер фальсифицирует заболевание, чтобы создать видимость, что полицейские шли спасать больного ребенка. По другой версии, если заболевание туберкулезом всё же имеет место быть, то ребёнок заразился по вине не иначе как органов опеки.
Одновременно против Сергея Никитина возбуждают уголовное дело по ч.2 ст. 318 УК РФ За применений насилия в отношении должностного лица. Однако обыск происходил на основании возбужденного уголовного дела не в отношении конкретного лица, а по факту подозрения, что ребенок был похищен из детского дома г. Мичуринска. В отношении побега ребенка из детского дома Мичуринска ранее проводилась проверка полицией г. Мичуринска, дело закрыто за отсутствием состава преступления и материалы проверки были высланы в отдел полиции №1 г. Тамбова и этот факт был известен следователю Беззубцеву, который, тем не менее, возбуждает уголовное дело о похищении ребенка. Ребенок был найден у Никитиных, но обвинение в похищении не было предъявлено, то есть обыск был проведен на незаконном основании.
Согласно ст. 182 УПК РФ перед началом обыска должно быть предъявлено постановление на обыск под роспись и выдвинуто требование на добровольное выдачу того, что они ищут. На имеющейся видеозаписи акта изъятия ребёнка, не видно и не слышно, что постановление следователя предъявляется и озвучивается требование добровольной выдачи искомого предмета. Начальник отдела уголовного розыска согласно ст.182 не вправе проводить обыск. Первым должен входить в помещение следователь, на видео видно, что следователя нет. Никто не представляется и не показывает удостоверения, полицейские в гражданской форме. В ходе следствия выяснилось, что полицейские, вломившиеся в квартиру, были не при исполнении. На видео на переднем плане виден Куксов Сергей, являющийся гражданским лицом, который избивает Сергея Никитина ногами в присутствии полицейских, называет полицейских по имени и он же лазает по карманам верхней одежды Никитиных. То есть это явно знакомый тех полицейских. Позже оказалось, что его привлекали в качестве понятого. Второй понятой отсутствовал, его в квартире никто не видел.
В ходе судебных разбирательств, при опросе свидетелей, выявились множественные противоречия в их показаниях. Тем не менее, прокурор требует уголовного наказания Сергея Никитина за, якобы, нападение на представителя власти при исполнении служебных обязанностей (это когда они вламывались в квартиру). Хотя и установлено, что этого «пострадавшего» полицейского там вовсе быть не должно было. Сергей намерен бороться до конца - за полное оправдание, так как статья по которой его судят не позволяет усыновить ребенка.