Что мне рассказали о войне и оккупации
Я родился в Минске в 1957 г., через 12 лет после войны. Как иногда говорят, позднее послевоенное поколение. Война для нас уже была историей, но очень близкой историей - наши родители ее пережили: если не воевали, то хорошо ее помнили. Не говоря уже о бабушках-дедушках.
9 мая и особенно 3 июля в нашей семье всегда отмечали, но это была именно память, а не нынешняя барабанная дробь. Если было возможно, шли к памятнику на площади Победы (по старой памяти ее называли Круглой) и возлагали цветы. А 22 июня бабушка была всегда очень грустная.
Семья моей мамы пережила войну в Минске. Как говорила моя бабушка - это три года было, а не три дня… Конечно, мне многое рассказывали, но как теперь выясняется, далеко не все, что можно и нужно было бы рассказать.
В книге «Мiнскае антыфашысцкае падполле» (Мiнск: Беларусь, 1995) моя мама, ее 3 сестры, моя бабушка и дедушка (он не дожил для моего появления) числятся в разделе, который озаглавлен как «Cпic асоб, якiя праходзяць по дакументах нацыянальнага архiва, у сувязi з дзейнасцю Мiнскаго падполля». Так что их позиция в годы оккупации вполне ясна.
И вот «в преддверии 70-летия Победы» я решил собрать то, что мне рассказывали, и что я запомнил. На полную объективность, конечно, не претендую.
К сожалению, объективную историю Минска в годы оккупации уже вряд ли когда-то напишут. Ведь людей, которые это все реально пережили, уже почти не осталось.
Больше всего, конечно, мне рассказывала об оккупации моя бабушка, Наталия Ивановна Чекалинская. Перед войной она работала в Ботаническом саду (она одна из его основателей). Но перед войной работать ей приходилось в самых разных местах - надо было поднимать 5 детей, а муж-инвалид пенсии не получал (участник революционного движения с 1905 г., он чудом избежал репрессий и уже этим был доволен). Одно время ей было запрещено работать в черте Минска - кто-то написал донос, что в их дом приходили враги народа, в частности Славинский (да, тот самый, в честь которого названа улица).
Вот что запомнилось из ее рассказов о довоенных временах:
О 1939 г. Помню, прибежали какие-то знакомые: «Ура, граница отодвинулась»! А я тогда полумала, что Гитлер нам просто кость бросил…Так и оказалось.
Однажды тоже прибежали радостные: «Знаете, бомбили Англию! Как хорошо!». Вспомнилось мне это, когда на нас бомбы посыпались.
Как-то я, начитавшись "Брестскую крепость» С.С. Смирнова (там говорилось о слухах по поводу начала войны) спросил бабушку, были ли в Минске такие слухи накануне 22 июня. Она ответила: «Конечно, были!».
Теперь о самом начале войны. Семья бабушки жила по адресу Броневой переулок, д.1. По словам бабушки, уже с раннего утра над Минском появились немецкие самолеты-разведчики, но их никто даже не пытался сбивать. Некоторые считали, что это проходят совместные учения с немцами.
Минск разбомбили, как известно, 24 июня. Район Броневого переулка был полностью занят деревянными домами. Когда начались пожары, стало ясно, что дом не сберечь. Но пока волна огня дошла до нашего дома, смогли вынести документы и почти все вещи. Дом уберечь не удалось.
В этот же день подобрали одинокого мальчика лет 3-4, который сказал, что его зовут Вова, папу зовут Толя. Он также повторял: «Мама - бомба». Так его и вырастили, хотя он и кочевал по различным ответвлениям многочисленной родни. Потом (после войны) закончил суворовское училище и Политехнический институт.
Вечером 24 июня начался дождь. Ночевать пошли на Болотную станцию (нынешняя площадь Бангалор) - там у бабушки были знакомые. А старший сын, Богдан, студент Политехнического института, пошел на восток. Ему удалось уйти от немцев, потом он работал, был призван в армию и вскоре после этого погиб в Новгородской области.
На месте сгоревшего дома сколотили времянку (в ней и жили до 1953 г.). Мебель набрали по пожарищам. На моей белорусской даче до сих пор стоит стол с инвентарным номером, принесенный тогда из какой-то столовой.
О боях в городе никто не вспоминал. Бабушка рассказывала, что среди бежавших красноармейцев было много выходцев из Средней Азии, они и русский язык плохо знали. Некоторые спрашивали, где тут у вас восток, или пытались его определить по компасу.
А 27-28 июня вошли немцы. Пес Шарик истошно лаял на оккупантов и они его пристрелили - это уже воспоминание мамы, которой было тогда 12 лет.
(Продолжение здесь - http://dv-g.livejournal.com/54381.html)
9 мая и особенно 3 июля в нашей семье всегда отмечали, но это была именно память, а не нынешняя барабанная дробь. Если было возможно, шли к памятнику на площади Победы (по старой памяти ее называли Круглой) и возлагали цветы. А 22 июня бабушка была всегда очень грустная.
Семья моей мамы пережила войну в Минске. Как говорила моя бабушка - это три года было, а не три дня… Конечно, мне многое рассказывали, но как теперь выясняется, далеко не все, что можно и нужно было бы рассказать.
В книге «Мiнскае антыфашысцкае падполле» (Мiнск: Беларусь, 1995) моя мама, ее 3 сестры, моя бабушка и дедушка (он не дожил для моего появления) числятся в разделе, который озаглавлен как «Cпic асоб, якiя праходзяць по дакументах нацыянальнага архiва, у сувязi з дзейнасцю Мiнскаго падполля». Так что их позиция в годы оккупации вполне ясна.
И вот «в преддверии 70-летия Победы» я решил собрать то, что мне рассказывали, и что я запомнил. На полную объективность, конечно, не претендую.
К сожалению, объективную историю Минска в годы оккупации уже вряд ли когда-то напишут. Ведь людей, которые это все реально пережили, уже почти не осталось.
Больше всего, конечно, мне рассказывала об оккупации моя бабушка, Наталия Ивановна Чекалинская. Перед войной она работала в Ботаническом саду (она одна из его основателей). Но перед войной работать ей приходилось в самых разных местах - надо было поднимать 5 детей, а муж-инвалид пенсии не получал (участник революционного движения с 1905 г., он чудом избежал репрессий и уже этим был доволен). Одно время ей было запрещено работать в черте Минска - кто-то написал донос, что в их дом приходили враги народа, в частности Славинский (да, тот самый, в честь которого названа улица).
Вот что запомнилось из ее рассказов о довоенных временах:
О 1939 г. Помню, прибежали какие-то знакомые: «Ура, граница отодвинулась»! А я тогда полумала, что Гитлер нам просто кость бросил…Так и оказалось.
Однажды тоже прибежали радостные: «Знаете, бомбили Англию! Как хорошо!». Вспомнилось мне это, когда на нас бомбы посыпались.
Как-то я, начитавшись "Брестскую крепость» С.С. Смирнова (там говорилось о слухах по поводу начала войны) спросил бабушку, были ли в Минске такие слухи накануне 22 июня. Она ответила: «Конечно, были!».
Теперь о самом начале войны. Семья бабушки жила по адресу Броневой переулок, д.1. По словам бабушки, уже с раннего утра над Минском появились немецкие самолеты-разведчики, но их никто даже не пытался сбивать. Некоторые считали, что это проходят совместные учения с немцами.
Минск разбомбили, как известно, 24 июня. Район Броневого переулка был полностью занят деревянными домами. Когда начались пожары, стало ясно, что дом не сберечь. Но пока волна огня дошла до нашего дома, смогли вынести документы и почти все вещи. Дом уберечь не удалось.
В этот же день подобрали одинокого мальчика лет 3-4, который сказал, что его зовут Вова, папу зовут Толя. Он также повторял: «Мама - бомба». Так его и вырастили, хотя он и кочевал по различным ответвлениям многочисленной родни. Потом (после войны) закончил суворовское училище и Политехнический институт.
Вечером 24 июня начался дождь. Ночевать пошли на Болотную станцию (нынешняя площадь Бангалор) - там у бабушки были знакомые. А старший сын, Богдан, студент Политехнического института, пошел на восток. Ему удалось уйти от немцев, потом он работал, был призван в армию и вскоре после этого погиб в Новгородской области.
На месте сгоревшего дома сколотили времянку (в ней и жили до 1953 г.). Мебель набрали по пожарищам. На моей белорусской даче до сих пор стоит стол с инвентарным номером, принесенный тогда из какой-то столовой.
О боях в городе никто не вспоминал. Бабушка рассказывала, что среди бежавших красноармейцев было много выходцев из Средней Азии, они и русский язык плохо знали. Некоторые спрашивали, где тут у вас восток, или пытались его определить по компасу.
А 27-28 июня вошли немцы. Пес Шарик истошно лаял на оккупантов и они его пристрелили - это уже воспоминание мамы, которой было тогда 12 лет.
(Продолжение здесь - http://dv-g.livejournal.com/54381.html)