Из цикла "Океан Осени".
Я у самой черты,
А за нею ты.
То оглядываешься мимолетно,
То стремительно с кем-то уходишь куда-то.
Моё сердце-аэроплан разбегается взлетно
И в плотных слоях любвесферы горит - расплата
Тяжелая за миг промедления,
За безнежность,
За холод талый,
Я изучил уже каждый уголок этой тени. Я
Хочу на свет. Усталый
Иногда не осознаю всей глубины золотых нитей:
Кажется, что ерунда, глупо, несерьезно,
Но в моторе аортолёта шипит, кровь вспенивая, литий,
И не остановить уже. Как бы не было слишком поздно.
Проснулся экипаж заброшенного баркаса
После тысяч лет простоя, ржавения, тлени
Он сбросил рыжую коросту, а скелеты матросов надели мясо.
Он мигнул огнями, не подвержен гниению.
Я обратился к диспетчеру - "Ждите."
Я застоялся в этом порту.
Теперь будто обезграниченный истребитель
Я переступаю черту.
Рву швартовы,
Огнём из труб давит облака,
Серебряный поезд в море всегда сбрасывает свои оковы,
И убегает в нежность предрассветного молока,
В котором мы вместе до, после и во время...
Теперь искать. Быть может пропавшую,
Или жить непостижимой мечтой, как северный лемминг,
Повернувшийся к солнцу, вставший в юг.
Я у самой черты,
И пути назад кончились.
В порту меня ждут трибунал и расстрел.
надеясь, что услышишь ты,
Я бью в последний крышескрывающей стали звонче лист,
И пою так, как для тебя только пел.
Из моих труб всходит солнце, с пламенем смешанное;
Гул и жар - ориентиры. Ты знаешь. Придешь?
Иначе вновь крыса потери глубокие бреши наест,
И обезображенную посудину ещё тысячу лет не оценят ни в грош.
А одному обезумивающе трудно.
Вода шепчет пророчества, но не понимаешь речь.
А может быть дальше - нежнее? Ведь любому боевому судну
Нужно кого-то беречь.