Часть 7, последняя, в которой Мийе читает волшебную книгу, а между тем проходит пять лет.
…не дыши! - и Мийе с Карлом вывалились в новый двор. Посреди двора на стопке толстых железных книг сидел железный скоморох в колпаке с бубенчиками и читал. Ростом скоморох был чуть больше полуметра, а лицо у него было прекрасно и задумчиво.
Вокруг скакали дети в пестрых штанах и пели:
Скоморох в колпаке, металлическом колпаке!
Держит железную книгу в твердой своей руке!
Колпак скомороший в снегу!
Страницы книги в снегу!
То, что в книге написано, я прочесть не могу!
Снега никакого не было, но прочесть Мийе и вправду не мог, как ни старался заглянуть скомороху через плечо - ни одной буквы не понятно.
- Смотри внимательно! - хмурил лоб Карл. - Там написано все про твою жизнь! Это ведь волшебная книга!
Но как Мийе ни бился, с какой стороны ни смотрел, буквы были не больше, чем значки, и не обозначали ничего. Дети все прыгали и пели:
Колпак скомороший в снегу!
Страницы книги в снегу!
- Ну хоть словечко, - взмолился Мийе. - Неужели вам жалко, господин… - тут Мийе задумался, не обидится ли скоморох, если назвать его скоморохом.
- Около.
Мийе изумленно застыл. Видя его замешательство, скоморох пояснил:
- Ты просил одно слово, я выбрал тебе самое красивое, послушай, как звучит - около.
И улыбнулся. Улыбка очень шла его прекрасному лицу, хоть оно и было из металла - радостная, счастливая; и Мийе увидел, что все смеются - Карл, дети в пестрых штанах, и сам засмеялся звонче прочих. Скоморох протянул Мийе книгу, и каждая буква в ней стала ему понятна, и Мийе увидел сказки, которые кто-то, чьего лица и голоса он не помнил, рассказывал ему давным-давно, когда еще ничего не было на свете, только дом, в котором для того, чтобы залезть на кровать, нужно пододвинуть табуретку.
Я запомнил эту сказку потому наверное, что хотел бы, чтобы все оказалось также и с моим домом. Чтобы мне удалось выйти из него, потом, возможно; с удовольствием вспоминать о нем, как о чем-то волшебном, подзабытом.
В любом случае, вот уже пять лет, как у нас снова есть трамваи и городская библиотека. Не один год после моего «фокуса» ушел на то, чтобы явить фокус побольше, и не одна мысль о бабушке и о том, почему она будто не замечала никакого тумана, посетила меня. Зато теперь вредная соседка Магда даже смогла съездить в столицу, в зоопарк - поглядеть на слона.
Я понял, что туман подчиняется моей фантазии также, как живой музыке, также, как всему живому. Нужно было только представить себе по-настоящему, ярко, правдиво, как я представлял себе сказки; также как могла бы представить бабушка, если бы захотела. И я представил себе целый мир, цветной, обитаемый; в тот день мне даже не нужно было ничего кричать - туман понял меня без слов, и появилась наша улица, наш город, наша страна - все появилось.
По нашей улице очень приятно гулять, особенно вечером, когда белая мостовая нагрета, а тени дубов шевелятся. Ефрон ежедневно упражняется с флейтой на крыше, хоть над ним и не скачут лани и лошади. Отец Марины переехал в другой город, и их квартира стоит пустая. Барабан просто так не появляется, мне пришлось купить его в магазине, в переулке Лойе, пятый дом. Всем рекомендую, барабан просто отличный.
Недавно приходили люди, замерять наш фасад - дом нужно выкрасить заново. В жилконторе долго спорили, в какой цвет красить - в бежевый или в зеленый. Все эти люди спорят и красят, приходят в гости к моим соседям, водят трамваи, играют спектакли в городском театре и продают молоко. Их полные улицы, и только я один на всем белом свете, в нашем доме, знаю, что эти люди - ненастоящие, я придумал их также, как в детстве - море, в котором по-настоящему утонула Марина.
Еще я знаю, что наш дом до сих пор стоит посреди бескрайнего тумана, и мне никуда не деться от его белого клубения.
Вокруг скакали дети в пестрых штанах и пели:
Скоморох в колпаке, металлическом колпаке!
Держит железную книгу в твердой своей руке!
Колпак скомороший в снегу!
Страницы книги в снегу!
То, что в книге написано, я прочесть не могу!
Снега никакого не было, но прочесть Мийе и вправду не мог, как ни старался заглянуть скомороху через плечо - ни одной буквы не понятно.
- Смотри внимательно! - хмурил лоб Карл. - Там написано все про твою жизнь! Это ведь волшебная книга!
Но как Мийе ни бился, с какой стороны ни смотрел, буквы были не больше, чем значки, и не обозначали ничего. Дети все прыгали и пели:
Колпак скомороший в снегу!
Страницы книги в снегу!
- Ну хоть словечко, - взмолился Мийе. - Неужели вам жалко, господин… - тут Мийе задумался, не обидится ли скоморох, если назвать его скоморохом.
- Около.
Мийе изумленно застыл. Видя его замешательство, скоморох пояснил:
- Ты просил одно слово, я выбрал тебе самое красивое, послушай, как звучит - около.
И улыбнулся. Улыбка очень шла его прекрасному лицу, хоть оно и было из металла - радостная, счастливая; и Мийе увидел, что все смеются - Карл, дети в пестрых штанах, и сам засмеялся звонче прочих. Скоморох протянул Мийе книгу, и каждая буква в ней стала ему понятна, и Мийе увидел сказки, которые кто-то, чьего лица и голоса он не помнил, рассказывал ему давным-давно, когда еще ничего не было на свете, только дом, в котором для того, чтобы залезть на кровать, нужно пододвинуть табуретку.
Я запомнил эту сказку потому наверное, что хотел бы, чтобы все оказалось также и с моим домом. Чтобы мне удалось выйти из него, потом, возможно; с удовольствием вспоминать о нем, как о чем-то волшебном, подзабытом.
В любом случае, вот уже пять лет, как у нас снова есть трамваи и городская библиотека. Не один год после моего «фокуса» ушел на то, чтобы явить фокус побольше, и не одна мысль о бабушке и о том, почему она будто не замечала никакого тумана, посетила меня. Зато теперь вредная соседка Магда даже смогла съездить в столицу, в зоопарк - поглядеть на слона.
Я понял, что туман подчиняется моей фантазии также, как живой музыке, также, как всему живому. Нужно было только представить себе по-настоящему, ярко, правдиво, как я представлял себе сказки; также как могла бы представить бабушка, если бы захотела. И я представил себе целый мир, цветной, обитаемый; в тот день мне даже не нужно было ничего кричать - туман понял меня без слов, и появилась наша улица, наш город, наша страна - все появилось.
По нашей улице очень приятно гулять, особенно вечером, когда белая мостовая нагрета, а тени дубов шевелятся. Ефрон ежедневно упражняется с флейтой на крыше, хоть над ним и не скачут лани и лошади. Отец Марины переехал в другой город, и их квартира стоит пустая. Барабан просто так не появляется, мне пришлось купить его в магазине, в переулке Лойе, пятый дом. Всем рекомендую, барабан просто отличный.
Недавно приходили люди, замерять наш фасад - дом нужно выкрасить заново. В жилконторе долго спорили, в какой цвет красить - в бежевый или в зеленый. Все эти люди спорят и красят, приходят в гости к моим соседям, водят трамваи, играют спектакли в городском театре и продают молоко. Их полные улицы, и только я один на всем белом свете, в нашем доме, знаю, что эти люди - ненастоящие, я придумал их также, как в детстве - море, в котором по-настоящему утонула Марина.
Еще я знаю, что наш дом до сих пор стоит посреди бескрайнего тумана, и мне никуда не деться от его белого клубения.