Какие времена были!
Про процесс над Верой Засулич, которая была очевидно виновна с юридической точки зрения.
На процессе был Федор Достоевский, мнение которого до начала заседания было таково: «Надо бы сказать: иди, ты свободна, но не делай этого в другой раз... А теперь ее, чего доброго, возведут в героини».
История была такая.
июле 1877 года петербургский градоначальник Ф. Ф. Трепов отдал приказ о порке политического заключенного народника А. С. Боголюбова за то, что тот не снял перед ним шапку. Приказ Ф. Ф. Трепова о сечении розгами был нарушением закона о запрете телесных наказаний от 1863 года и вызвал широкое возмущение в российском обществе.
24 января (5 февраля) 1878 года Вера Засулич пришла на приём к Трепову и выстрелила из револьвера, пуля от которого попала в левый бок петербургского градоначальника[прим. 1]. Женщина была немедленно арестована, но на суде снискала симпатии присяжных заседателей. И хотя по закону за подобные преступления полагалось от 15 до 20 лет тюремного заключения, суд присяжных 31 марта (12 апреля) 1878 года полностью оправдал Засулич. Обвинение поддерживал прокурор К. И. Кессель, который ранее проводил расследование по делу о Тилигульской катастрофе[3]. На оправдательный вердикт присяжных повлияла и позиция председателя суда А. Ф. Кони[4] и защитника П. А. Александрова.
Оправдательный приговор был восторженно встречен в обществе и сопровождался манифестацией со стороны собравшейся у здания суда большой массы публики.
Достоевский был свидетелем того неистового восторга, который охватил публику после объявления приговора.
“Крики несдержанной радости, - продолжает Кони, - истерические рыдания, отчаянные аплодисменты, топот ног, возгласы: “Браво! Ура! Молодцы! Вера! Верочка! Верочка!” - всё слилось в один треск, и стон, и вопль. Многие крестились; в верхнем, более демократическом отделении для публики, обнимались; даже в местах за судьями усерднейшим образом хлопали...”
Едва прозвучал вердикт, в зале началось столпотворение. Все кричали, аплодировали, плакали, обнимались. Генералы и графы, вскочив со своих мест, били в ладоши и восклицали: "Браво!". Александрова (адвоката Засулич) окружила толпа, дамы целовали ему руки, называя новым Цицероном. Старый Деспот-Зенович, товарищ министра внутренних дел, доверительно шепнул Кони(судье): "Сегодня счастливейший день моей жизни!"...
Сегодня люди, увы, такого не понимают. Если закон нарушен, пускай даже в борьбе с несправедливостью, то общественность почему-то считает, что "нарушивший закон должен сидеть" и "мало дали".
На процессе был Федор Достоевский, мнение которого до начала заседания было таково: «Надо бы сказать: иди, ты свободна, но не делай этого в другой раз... А теперь ее, чего доброго, возведут в героини».
История была такая.
июле 1877 года петербургский градоначальник Ф. Ф. Трепов отдал приказ о порке политического заключенного народника А. С. Боголюбова за то, что тот не снял перед ним шапку. Приказ Ф. Ф. Трепова о сечении розгами был нарушением закона о запрете телесных наказаний от 1863 года и вызвал широкое возмущение в российском обществе.
24 января (5 февраля) 1878 года Вера Засулич пришла на приём к Трепову и выстрелила из револьвера, пуля от которого попала в левый бок петербургского градоначальника[прим. 1]. Женщина была немедленно арестована, но на суде снискала симпатии присяжных заседателей. И хотя по закону за подобные преступления полагалось от 15 до 20 лет тюремного заключения, суд присяжных 31 марта (12 апреля) 1878 года полностью оправдал Засулич. Обвинение поддерживал прокурор К. И. Кессель, который ранее проводил расследование по делу о Тилигульской катастрофе[3]. На оправдательный вердикт присяжных повлияла и позиция председателя суда А. Ф. Кони[4] и защитника П. А. Александрова.
Оправдательный приговор был восторженно встречен в обществе и сопровождался манифестацией со стороны собравшейся у здания суда большой массы публики.
Достоевский был свидетелем того неистового восторга, который охватил публику после объявления приговора.
“Крики несдержанной радости, - продолжает Кони, - истерические рыдания, отчаянные аплодисменты, топот ног, возгласы: “Браво! Ура! Молодцы! Вера! Верочка! Верочка!” - всё слилось в один треск, и стон, и вопль. Многие крестились; в верхнем, более демократическом отделении для публики, обнимались; даже в местах за судьями усерднейшим образом хлопали...”
Едва прозвучал вердикт, в зале началось столпотворение. Все кричали, аплодировали, плакали, обнимались. Генералы и графы, вскочив со своих мест, били в ладоши и восклицали: "Браво!". Александрова (адвоката Засулич) окружила толпа, дамы целовали ему руки, называя новым Цицероном. Старый Деспот-Зенович, товарищ министра внутренних дел, доверительно шепнул Кони(судье): "Сегодня счастливейший день моей жизни!"...
Сегодня люди, увы, такого не понимают. Если закон нарушен, пускай даже в борьбе с несправедливостью, то общественность почему-то считает, что "нарушивший закон должен сидеть" и "мало дали".