Заключение 1993 год (С.Г.Григорьев+А.Н.Аносов+В.Н.Ключенков+Л.Г.Прошкин...)
Продолжение публикации официального отчета о событиях осени1993 года...( Заключение 1993 год (Л.Г.Прошкин+А.И.Юсиповича+Н.Н.Крестинина+Н.А.Абраменкова...)+ссылки...)
(Прим: 1. Опубликовано в газете “Совершенно секретно”, № 10 за 1998 г., с. 6-8 2. Представлены в Комиссию Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по дополнительному изучению и анализу событий, происходивших в городе Москве 21 сентября - 5 октября 1993 года )
Из собственноручных свидетельств С.Г.Григорьева
.. Остановившись у киноконцертного комплекса (дом 12) мы увидели большую толпу, стоящую у входа во главе с Макашовым, который с помощью мегафона обращался к стоявшим за стеклянными дверями милиционерам, уговаривая их пропустить его с депутатами и журналистами для выступления в эфире. Конкретные слова уловить было сложно, но по тональности монолога Макашова и гулу толпы чувствовалось, что уговоры тянутся давно. По проспекту Королева от метро “ВДНХ” шел сплошной поток людей и, чтобы не затеряться в толпе, я предложил нашей группе пройти вперед в сторону аппаратного корпуса (дом 19) и расположить наш медпункт под фонарем, в случае если стемнеет, чтобы мы были видны. Найдя подходящий фонарь с находящимся там ящиком мы закрепили самодельный белый флаг с красным крестом; ...а на прифонарный ящик постелили простынку и разложили один комплект медикаментов. Мы были готовы оказывать помощь, но обстановка была настолько спокойной, что скорее напоминала праздничное гулянье. Никакой милиции, а тем более ОМОНа не было видно. Сплошь мирно гуляющая публика, и наш медпункт выглядел весьма странновато на общем благоговейном фоне...Стало смеркаться, когда от дома 12 отошла группа молодых ребят в защитной форме с автоматами. Толпа с одобрительным гулом расступилась. Шли они к дому 19. Проходя мимо меня некоторые останавливались и просили воды. Пока они, буквально на ходу, пили-я успел заметить, что они были совершенно без средств защиты; аккуратно подстрижены и в чистой, достаточно подогнанной форме-было их человек 15, максимум - 20. Стемнело. Зажглись уличные фонари. ... Практически весь телецентр был погружен во мрак... Явно в телецентре компромиссов не искал, а дожидались темноты для организации провокации. Ведь, если генерал Макашов догадывался о соотношении сил, а иначе бы он не уговаривал почти два часа о выходе в эфир,-то “Витязь” давно подсчитал, что имеет почти десятикратное превосходство в живой силе, а с учетом оборонного характера действий в железобетонном здании, а также разницу в вооружении и подготовке-то по самым средним прикидкам можно имеющееся превосходство умножить на коэффициент 4.
Это значит, что рота “Витязь” с милиционерами телецентра могла отразить штурм более полутысячи солдат.
Поскольку у Макашова было не более 20 автоматчиков с наверняка ограниченным боекомплектом-ни о каком штурме или иных боевых действиях и речи не могло идти...
Я видел как первый грузовик типа “Урал” начал разрушать входную дверь, но высокий тент и кабина не дали возможность въехать под козырек главного входа. Через несколько минут подогнали другой грузовик типа “Газ”. Обе машины били витражи в плотном окружении безоружных людей, под вспышками фотоаппаратов и в свете многих юпитеров телекамер. Тут, мне кажется,-командир “Витязя” дрогнул... Физически его полторы сотни не остановят многотысячную толпу. Оставшиеся 2-3 автоматчика явно стрелять не намереваются... Эта паника охватила и солдат, что было показано в записи одним тележурналистом,-они спешно стали баррикадировать второй этаж, а один солдат от страха не мог найти выключателя освещения внутреннего коридора и стал автоматным рожком крушить плафоны и лампы...
Я видел как второй грузовик начал ломать двери слева от двери витраж, поперек которого идет лестница наверх. Может об нее грузовик повредился, так как он перестал двигаться, а народ не проявлял признаков активности... Вот ситуация: витражи разбиты, пара автоматчиков Макашова и один гранатометчик с опущенным оружием разгуливают у витражей, видимо, не впуская случайных людей во внутрь; толпа стоит и организовывается для входа, беспорядков нет, светят “юпитеры” над множеством телекамер, постоянно вспыхивают “блицы” фотовспышек...
Прошло несколько долгих минут, и вдруг малиновое зарево полыхнуло в вестибюле, и мгновенно-вторая яркая вспышка с сильным грохотом на улице. И тут же начался многократный треск автоматов с гулким перекрытием пулеметных очередей. То, что творилось у меня перед глазами, я никогда не видел ни в страшном сне, ни в диком кино-и не дай мне Бог видеть и слышать такое еще раз. Крики, стоны, ругань, бегущая толпа и летящие им в спину пули с жутким цоканьем и воем рикошета от мостовой и стен, со шлепком впивались в живое тело, обрывая крик и жизнь. Я стоял как вкопанный, не осознавая, что происходит. Вначале сквозь двойные окна 2-го этажа по людям начали стрелять трассирующими пулями автоматы. Практически тут же с противоположной стороны-с крыши дома 12 открыли огонь ручные пулеметы, но первые очереди прошлись по 2-му этажу дома №18. Я на мгновение подумал, что кот-то подавляет огонь автоматчиков, стреляющих в людей, так как огонь автоматов затих, но затем трассирующие пули пулеметов дернулись вниз и защелкали с визгом по брусчатке тротуара, а огонь автоматов возобновился.
Толпа бежала по проспекту Королева врассыпную, прячась за фонарные столбы, деревья, машины, а вслед бегущим безоружным людям с двух сторон гремели выстрелы, беря по всем правилам боевого искусства под перекрестный огонь освещенные яркими уличными фонарями беззащитные жертвы. Это была настоящая бойня...
По плотности и продолжительности огня чувствовалось, что у “витязей” с боеприпасами нет проблем, потому как стреляли очень много. В короткие минуты затишья мы с окружающими людьми переносили убитых и раненых к светофору за телебашню, где их на скорой помощи и на попутках увозили...Первого раненого, точнее раненую, принес на руках юноша. На ней были джинсы и обувь на одной ноге в крови. Сначала я подумал, что что-то со стопой, но по тому, как обильно текла кровь, я понял, что задет крупный сосуд. Стал осматривать джинсы наверху и заметил две дырки на них почти у паха спереди и сзади. Сквозное! Надо снимать брюки! Девушка хоть явно теряла сознание, но стеснялась, не давала их снимать. Прикрикнул на нее, обнажил рану. Пульсирующими толчками кровь вытекала из передней раны. Артерия! Дальше, как автомат: жгут из бинтов, тампоны и забинтовал два отверстия, хлопнул парня по плечу-скорей в больницу! Большая потеря крови! Несколько человек подняли девушку и понесли по проспекту Королева.
Потом несколько человек с осколочными ранениями лица и головы (значит, граната взорвалась на улице и, по-видимому, на уровне головы). Поверьте, жуткое ощущение, когда сквозь кровавое месиво вместо скулы и носа на тебя с надеждой смотрят глаза. А ты, стараясь не глядеть в эти глаза, промываешь и тампонируешь эту рану, и нет сил ответить на вопрос: “Доктор, что у меня там?” Только просишь кого-нибудь из рядом стоящих быстрее проводить его в больницу в надежде, что там удастся защитить мозг от восходящей инфекции. Вокруг нашего медпункта сидят и лежат много раненых. Быстро, смыв с рук кровь, начинаю перевязывать следующего. “Сортировать” их некому, поэтому говорю бригаде, чтобы в первую очередь оказывалась помощь раненым в голову, затем-с обильными кровотечениями, а “сухих” просить потерпеть-и работа, что называется, закипела...У меня мужчина с обильным кровотечением из головы.
Под светом фонаря пытаюсь рассмотреть среди волос источник кровотечения. Осторожно, тампоном стираю кровь и... снимаю скальп! Видимо, осколком, как бритвой, срезан большой лоскут кожи. Еще б чуть ниже-и моя помощь ему вряд ли понадобилась. Сейчас же возвращаю лоскут на место, обмываю сгустки крови, вокруг раны йод, быстро-повязку, и следующий раненый.
Это высокий худой парень лет 25-27, которого под руки привели двое ребят. Среди других раненых он отличался тем, что сидел неестественно ровно и очень тихо, не стонал и ни с кем не разговаривал. Я выделил его уже когда заканчивал делать перевязку предыдущему раненому, так как вся рубашка у него под легкой светлой курткой-до самого пояса была мокрая от крови. Распахнув ее, вижу-в верхней трети груди круглое отверстие, из которого, при каждом его выдохе пузырясь вытекает кровь. Пулевое ранение, наверняка сквозное, поврежден крупный сосуд. Командую-“снять рубашку!” Стоящие рядом помогают парню. По тому, как он поднимает и отводит руку, догадываюсь, что лопатка не повреждена. Осматриваю сзади, действительно,- выходное отверстие овальной формы ниже лопатки, и кровотечение сильнее. Значит, стреляли в грудь сверху вниз. Делаю тампоны и туго перебинтовываю их.... Накинув на голое тело куртку, его подхватывают и несут к перекрестку...
Следующий раненый сидит уже раздетый по пояс-у него разворочены мышцы плеча. Похоже на осколочное ранение и тоже от высокого взрыва. Повреждение хоть и выглядит жутковато и в дальнейшем будет дефект движения, но, слава Богу, в этом месте крупные сосуды проходят под костью и осколок не достал их. Это так называемая “сухая” рана, крови не много. Обмываю ее, дезинфицирую вокруг и перевязываю.
Едва успеваю закончить перевязку, как бегом приближается группа людей, несущая на руках человека. Его кладут у моих ног. Грузноватый мужчина лет 50, в темном простом костюме, в джемпере под пиджаком. Примерно таких же лет женщина придерживает руками его голову и непрестанно кричит: “Помогите! Доктор, помогите! Доктор, сделайте что-нибудь!” Мужчина лежит на земле в какой-то неестественной позе. Костюм чистый, следов повреждения и крови на земле не заметно. Я отстранил руки женщины, повернул голову на бок...- затылочная часть черепа отсутствовала. Крупный осколок ее стесал как топором и мягкая часть срезанного мозга выбухала из отверстия, скрадывая кривизну стесанного затылка. Смерть была мгновенной и кровь уже не текла...Я обнял женщину за плечи и сказал, что ему уже нельзя помочь. Она сжала свои виски кулаками, стала стонать стоя на коленях перед убитым, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Смотреть на это было невыносимо...
Мы перевязывали раненых без остановки. Со всех сторон слышались крики: “Скорую!”, “Быстрее врача!”, “Помогите!”, “Кто-нибудь, скорее!”...За грузовиком вижу укрылось несколько человек. Перебегаю к ним: “Где раненый?” Показывают-метрах в 10-15 лежит человек. Рывок к нему. Крупный мужчина лет 40 в синей болоньевой куртке: три или четыре мокрых дырки в куртке косо поперек груди. Пытаюсь приподнять его за плечи, рассмотреть спину-тяжелый. Расстегиваю куртку-рубашка в крови. Кладу руку на живот-теплый и вроде дышит. Раздается автоматная очередь и где-то рядом рикошетят от асфальта пули. Я кричу в сторону грузовика, что надо перенести раненого в укрытие. Несколько человек отделяются от грузовика и бегут ко мне. Мы поднимаем раненого и несем за машину. Но с каждым шагом тело его тяжелело, как бы наливалось свинцом, тянулось к земле. Держа его за спину, я почувствовал как он начал выскальзывать из куртки и рубашки. Оглянувшись увидел, что один башмак соскочил и брюки, несмотря на застегнутый пояс, стали стягиваться с него. Я вспомнил, как всякий профессиональный водитель или сотрудник ГАИ, когда заходит разговор о сбитом пешеходе, всегда интересуются-осталась ли обувь на ногах. Если да, то они уверенно говорят обойдется, будет жить. Если узнавали, что обувь слетела, сокрушенно вздыхали и говорили-это конец. Происходит это из-за посмертного расслабления. Тело как бы вытягивается, а суставы становятся подвижными. Поэтому выступы легко смещаются и вещи на теле не держаться. Я физически почувствовал, как вместе с телом из одежды выскальзывала из тела душа...Мы перенесли его за машину. Одежда почти полностью сползла с него. Хорошо были видны дырочки поперек груди. При надавливании показывался сгусток, но кровь не текла. Он был еще теплый, но заметно холоднее, чем когда я к нему прикоснулся впервые. Без одежды он быстро остывал. Тут я понял, почему я так тяжело воспринимаю этих мертвых, хотя в анатомичках и как врач видел трупов много и давно, и каких-то эмоций не испытывал; но здесь было огромное отличие от того, что я знал - они были теплыми. Это было ужасно! Крепкие, здоровые люди на моих глазах теряли тепло и жизнь. Люди, стоящие рядом, подгоняли меня, просили побыстрей перевязать ему грудь, но я сказал, что он уже мертв, зрачки на свет не реагируют, и его лучше вынести на перекресток; и я, не оглядываясь, перебежками, побежал на новый крик.
Обстрел проспекта Королева все усиливался, особенно из угловых окон дома №19. Стреляли с первого и второго этажей настилом над землей. Все чаще и чаще ребята возвращались на медпункт с неиспользованными бинтами. Отчаяние из-за своего бессилия перед смертью охватывало нас. Убит французский журналист, ехавший с нами в машине, убит ребенок, убита женщина. Я подбежал к лежащему на газоне человеку - убит: пуля сбоку пробила череп, вынеся на другой стороне головы кусок кости с частями мозга. Пули стальной метлой мели улицу... Вскоре раздалось несколько хлопков, и угол дома №19 загорелся. Это несколько отчаянных смельчаков под огнем подошли к угловым окнам и подожгли их, выкурив убийц из их укрытия. Дружное “ура” прокатилось над “Останкино”. Выстрелы затихли...Затихших автоматчиков из угловых окон дома № 19 сменили стрелки с крыши дома №12. Они хоть стреляли не так активно, как их предшественники, но опять начали раздаваться стоны и крики о помощи. Снова наша бригада кого-то тащила, кого-то перевязывала, а кого-то - откладывала. Обстрел то затихал, то вновь усиливался...Передать трудно то ликование людей, которое началось, когда на проспекте Королева показалась колонна бронемашин; а когда они схода обстреляли дом №19, то, казалось, сама телебашня закачалась от возгласов “Ура!” Но потом случилось страшное-машины развернулись, подъехали к роще и дали несколько очередей над людьми. Все в ужасе попадали на землю. Затем БТРы развернули башни и стали стрелять по высотным домам на ул.Комарова. Видя эту неразбериху, я приказал перебазироваться в глубь рощи и укрыться за толстым деревом...Я увидел, что БТРы развернулись носом к роще, а динамики, установленные на них, что-то говорят. Спрятавшись за деревом, постарался прислушаться. То, что я услышал сквозь рев моторов и грохот выстрелов,-не могло сразу осознаться, хотя прозвучало 2 или 3 раза: “Мы получили приказ от Верховного Главнокомандующего стрелять на поражение. Через несколько секунд открываем огонь!” Было 22 час. 15 мин. Я подумал-они уже давно стреляют на поражение, что же еще будет. И увидел: стальные машины стали носиться по роще, подпрыгивая на корнях и на кочках, обстреливая из пулеметов буквально каждый куст. Если от убийц в окнах можно было укрыться за деревом, то от нескольких движущихся стальных машин спасения не было...
Из собственноручных свидетельств пострадавшего А.Н.Аносова
С 27 сентября 1993 г. я участвовал в защите Белого Дома. 3 октября 1993 г. днем после прорыва блокады Белого Дома раздался призыв ехать на помощь в Останкино и я с первой машиной выехал туда. В Останкино был митинг и много людей. Потом, когда стемнело, мы подошли к зданию ТЦ. Там с охраной ТЦ велись переговоры о предоставлении эфира. Переговоры ничего не дали. После этого грузовик начал таранить двери входа ТЦ, после чего начали раздаваться одиночные выстрелы с крыши противоположного здания. Потом раздался чей-то крик, что из ТЦ целятся из гранатомета (определили по светящемуся красному огоньку лазерного прицела) и все, кто стоял у ТЦ, залегли на асфальт вокруг клумбы. В этот момент раздался сильный взрыв (не свето-шумовая граната) - взрыв, который разворотил цветочную бетонную клумбу. Ее обломки (довольно крупные) упали ко мне на спину. В результате взрыва гранаты из гранатомета я был контужен (имеется выписка из больницы). Лицо голова и руки были посечены осколками (имеются мелкие осколки вырезанные из кистей рук). После чего раздался шквальный огонь из ТЦ. Во время этого обстрела я получил огнестрельное ранение правого бедра, огнестрельный перелом правой седалищной кости, ранение прямой кишки. Ранение было получено вследствие попадания пули калибра 5,45 мм....Около 21 часа меня с другими ранеными отвезли в 33 Остроумовскую больницу, которая была полна ОМОНовцами. В тепле я начал терять сознание от потери крови. В 33 больнице я пробыл с 3.10.93 г. по 13.10.93 г. За это время у меня не были вскрыты огнестрельные раны, лежал я один в палате, которую охраняли у входа ОМОНовцы. В этот период я постоянно терял сознание, но ко мне приходил следователь и когда я приходил в себя у меня бра¬ли показания...
Из собственноручных свидетельств пострадавшего В.Н.Ключенкова
У телецентра “Останкино” у АСК-3 я оказался с толпой демонстрантов и жителей этого района около 18-19 часов. Ни одного человека с оружием в руках в толпе демонстрантов на улице Королева и во время шествия я не видел. Никаких предупреждений от властей или органов милиции, через мегафон или другим способом, с предложением разойтись не производилось. Внезапно раздался взрыв с яркой вспышкой (как по сигналу) и началась стрельба. Обстрел был перекрестный, из основного здания и из АСК-3, с небольшими перерывами. Люди стали падать на землю. В лежащего на земле в меня попала пуля (удлиненная, калибра 7,62 мм). Меня пытались добить-пуля прошла над головой. Из последних сил я и раненые пытались отползти от стрельбы, но огонь обстрела мешал нам и тем, кто пытался нам помочь. Я попытался доползти до стоявшей неподалеку поливальной машины. На помощь мне пришли молодые ребята. Они немного оттащили меня, но затем оставили, поскольку раздались очереди. Потом незнакомая девушка привела людей на помощь. За руки и за ноги меня донесли до машины “скорой помощи”. Машина была полна, брать меня не хотели. В конце концов меня посадили в кабину этой “скорой помощи” и отвезли в больницу № 20. В приемном покое царила взвинченная атмосфера, прослеживалась явная недоброжелательность персонала и политизированность к нам, простым людям. Долго не оказывалась первая медицинская помощь, отсутствие обработки раны и перевязок. В результате я потерял много крови.
На следующее утро после 1-й операции на брюшной полости, после наркоза, ко мне пришел следователь делать допрос об обстоятельствах получения ранения. Несмотря на то, что мне было необходимо делать еще несколько операций по поводу травматической нейропатии седалищного нерва, меня из больницы выписали на долечивание домой и травмпункт, не предложив группу инвалидности, при низком гемоглобине (малокровии). При неоднократном направлении во ВТЭК-на установление группы-мне было отказано...
Из Заключения эксперта №1375 с 93 (№23)
Обстоятельства дела...На экспертизу представлена медицинская карта №16341 стационарного больного НИИ СП им. Склифософского на имя Чижикова Константина Дмитриевича, 70 лет , из которой следует что он поступил 03 октября 1993 г. в 23.45, умер 04 октября 1993 года в 6.40 через 6 часов 55 минут. Диагноз клинический заключительный. Сквозное проникающее ранение брюшной полости. Ранение тонкой кишки, брыжейки тонкой кишки, брыжейки ректосигмоидного отдела толстой кишки, забрюшинная гематома, многооскольчатый перелом крестца. Ранение правого плеча. Состояние после лапаротомии, резекции тонкой кишки, энтероэнтероанастомоза, дренирования брюшной полости, тампонирование забрюшинной клетчатки. Шок II ст. Доставлен в операционный блок минуя приемное отделение. Осмотрен в операционной. Кричит от боли в животе. Больной глухонемой, на вопросы не отвечает. Состояние очень тяжелое...В дальнейшем состояние было крайне тяжелым. Больной без сознания. Пульс 120 в минуту. Состояние прогрессивно ухудшалось. Остановка сердца. Реанимационные мероприятия без эффекта. В 6-40 констатирована смерть...
Из Заключения эксперта № 1373 с 93 (№21)
Данные меддокументов. Из медицинской карты №16355 стационарного больного НИИ СП им. Склифосовского известно, что гр-н Марков Е.В., 20 лет, поступил в НИИ СП им. Склифософского 4 октября 1993 г. в 0-45, умер 4 октября 1993 г. в 5.40, через 4 часа 55 минут....Диагноз в операционном корпусе: огнестрельное торако-абдоминальное ранение слева с повреждением желудка, толстой кишки, тонкой кишки, селезенки, почки. Шок. Больной поступил самотеком с жалобами на боли в области раны. Доставлен из Останкино. При поступлении состояние средней тяжести... Осмотр в операционном корпусе - состояние крайне тяжелое, в сознании, заторможен, бледен. Пульс 120 в 1 мин.... Местно: “Имеется входное отверстие от пулевого ранения в эпигастрии и выходное отверстие слева в IX межреберьи по задне-подмышечной линии, размером 5,0х3,0 , сильно кровоточит”... В 1.10 состояние крайне тяжелое... Проводились реанимационные мероприятия...В 5-40 констатирована биологическая смерть...
Свидетельства о штурме Дома Советов Российской Федерации 4 октября 1993 года
Из опубликованных свидетельств Л.Г.Прошкина
В 5 утра 4 октября 1993 года президент РФ издал Указ №1578 “О безотлагательных мерах по обеспечению режима чрезвычайного положения в г. Москве”. В город вошли подразделения Министерства обороны. Поводом послужила ночная бойня у телецентра, которая, как следует из материалов следствия, возникла во многом по вине самих защитников “Останкина”. Девятьсот военнослужащих буквально изрешетили площадь перед телецентром, на которой находились двадцать автоматчиков Макашова и сотни безоружных людей. Министр внутренних дел Ерин В.Ф., министр безопасности Голушко Н.М. и министр обороны Грачев П.С. должны были в соответствии с данным Указом создать к 10.00 часам 4 октября 1993 года объединенный штаб для руководства силами, привлеченными к обеспечению чрезвычайного положения в столице. Как было установлено следствием, положения Указа о создании объединенного штаба министры не выполнили. Взаимодействие ведомств организовано не было. Возникающие вопросы решались “в рабочем порядке”. Следствием также установлено, что непосредственный ввод войск в Москву был произведен по устному приказу министра обороны генерала армии Грачева П.С. от 4 октября 1993 года. Согласно приказу, руководство воинскими частями и другими подразделениями при обеспечении режима чрезвычайно-го положения в городе и восстановлении правопорядка возлагалось на заместителя министра обороны генерал-полковника Кондратьева Г.Г. Приказ обязывал его к 9 часам 4 октября 1993 года разработать план операции и поставить боевые задачи командованию воинских частей и подразделений. Однако план действия войск с учетом их разной подчиненности разработан Кондратьевым не был. Около 5 часов утра 4 октября Кондратьев Г.Г. поставил задачи перед командирами воинских частей, привлеченных к блокированию здания Верховного Совета. Всем было приказано подавлять огневые точки защитников, не допускать прорыва из Белого дома и вовнутрь вооруженных “боевиков”, а также обеспечивать выход из здания женщин и детей. В итоге ранним утром вокруг Белого дома сосредоточились подразделения двух, ведомств-Министерства обороны и МВД: Таманская дивизия, 119-й парашютно-десантный полк и дивизия внутренних войск им. Дзержинского. Подразделения Кантемировской дивизии взяли под охрану Калининский мост, блокировали подходы к Белому дому со стороны Нового Арбата.
Командиру Таманской дивизии генерал-майору Евневичу В.Г. была поставлена задача занять позиции на Краснопресненской набережной, включая переулок Глубокий от Рочдельской улицы до набережной. При этом по приказу министра обороны генерала армии Грачева П.С. на бэтээрах дивизии были размещены вооруженные автоматами добровольцы-ветераны афганской войны. 119-й парашютно-десантный полк перекрыл Белый дом с тыльной стороны Краснопресненской набережной. Дивизия внутренних войск МВД РФ (в прошлом дивизия им. Дзержинского) должна была перекрыть территорию от улицы Рочдельской и Глубокого переулка до Краснопресненской набережной. По приказу командования группа из четырех бэтээров должна была занять переулок Глубокий от улицы Рочдельской до Краснопресненской набережной.
В 7 часов утра бэгээры группы начали движение к переулку Глубокому. На улице Рочдельской находились баррикады, воздвигнутые защитниками Верховного Сове¬та. Люди, находившиеся на баррикадах, бросали в бэтээры бутылки с зажигательной смесью. Один бэтээр загорелся. Командир группы приказал открыть огонь на поражение. В это же время на перекрестке переулка Глубокого и улицы Рочдельской находились бэтээры Таманской дивизии. Услышав стрельбу, ветераны войны в Афганистане спешились и укрылись за деревьями. Экипажи бэтээров внутренних войск, увидев вооруженных людей в гражданской одежде, открыли огонь в их сторону. Один из “афганцев” был тяжело ранен в грудь, живот и ногу. Командир подразделения Таманской дивизии, находившегося на перекрестке Рочдельской улицы и Глубокого переулка, доложил комдиву Евневичу, что какие-то бронетранспортеры, ведя интенсивный огонь, движутся со стороны Белого дома. Командир дивизии, не зная, чья это техника, приказал огонь не открывать.
Тем временем бэтэзры внутренних войск через улицу Николаева вышли на Краснопресненскую набережную. В районе Глубокого переулка набережную перекрывала баррикада из железобетонных блоков, продленная за счет рефрижератора “МАЗ” и автомобиля-водовозки. Командир группы ВВ, увидев на баррикаде и около нее каких-то людей, решил, что это защитники Белого дома, и приказал открыть огонь. Однако за баррикадой находились спешившиеся с бронетехиики “афганцы”, а в кабине “МАЗа”, охраняя доставленный груз, сидел водитель, гражданин Литвы Юргеленис Бронюс. В это же время командир Таманской дивизии генерал-майор Евневич В.Г. наблюдал с противоположного берега Москвы-реки, как по набережной в направлении расположения его войск движутся и ведут огонь четыре неизвестных бэтээра. Помня, что части дивизии уже были обстреляны неизвестными бронетранспортерами, а на сторону Верховного Совета перешли какие-то подразделения внутренних войск, комдив предположил, что это движется помощь сторонникам оппозиции. Исходя из такого предположения, Евневич приказал выдвинуть навстречу движущейся группе несколько бзтээров дивизии и встретить их огнем. Бэтээры “таманцев” №189 и 180, открыв огонь из всех видов оружия, рванулись навстречу бронетранспортерам внутренних войск. В завязавшемся между военнослужащими внутренних войск и таманцами бое погиб Юргеленис Бронюс. Бронетранспортер командира мобильной группы внутренних войск с бортовым №444 пытался обогнуть баррикаду с левой стороны и был подожжен. Раненый командир группы не смог покинуть машину и погиб. В бэтаэре с бортовым №412 погиб рядовой внутренних войск. Ранения различной степени тяжести от легких телесных повреждений получили члены экипажей остальных бэтээров группы.
Развернувшись, боевые машины выехали на улицу Николаева и скрылись во дворе жилого дома. Экипажи доложили заместителю командира дивизии внутренних войск о бое со сторонниками Верховного Совета, о гибели руководителя группы и бойца, о ранении других военнослужащих. Группа была выведена в резерв.
Командир 119-го парашютно-десантного полка приказал своей разведроте заблокировать подъезд к Белому дому со стороны улицы Рочдельской. От генерал-пол¬ковника Кондратьева Г.Г. он получил приказ обеспечивать проход ОМОНа к Белому дому, взаимодействуя при этом с Таманской дивизией. О наличии в районе улицы Рочдельской подразделений и бронетехники внутренних войск его не предупредили. Заместитель командира дивизии им. Дзержинского приказал командиру одного из батальонов перекрыть участок от сквера Павлика Морозова до стадиона “Красная Пресня”, в том числе и его территорию. При этом не было сообщено о местах дислокации подразделений Министерства обороны.
Около 7 часов утра группа из трех бэтээров и одной БМП внутренних войск выдвинулась к стадиону “Красная Пресня”, расположенному напротив Белого дома. Двигавшаяся первой БМП № 201 корпусом сбила ворота стадиона и въехала внутрь. Следом на стадион заехали бэтээры. В это время шел обстрел окружающей территории, в том числе и стадиона. Экипажи бронемашин внутренних войск вели ответный огонь. Военнослужащие 119-го парашютно-десантного полка доложили своему командованию, что на стадионе находятся чужие бэтээры и БМП. Приняв их за боевые машины сторонников Верховного Совета, полк вступил в бой. Командир 2-го батальона попытался выстрелом из гранатомета уничтожить один из бэтээров, но его действия вызвали лишь активизацию боевых действий подразделений внутренних войск. В результате погибли два и ранены несколько военнослужащих Министерства обороны.
Около 10 часов утра заместитель командира дивизии внутренних войск приказал двум бэтээрам дивизии выдвинуться на Краснопресненскую набережную, чтобы прикрыть подразделения ОМОНа. В экипаж командирского бэтээра был включен для связи с ОМОНом офицер милиции.
Военнослужащие Таманской дивизии, увидев бэтээры с такой же окраской, как и у тех, с которыми утром они вели бой, открыли огонь из всех видов оружия. В результате погибли командир группы, еще двое военнослужащих внутренних войск и офицер милиции, осуществлявший связь с ОМОНом. При перестрелке были уничтожены либо серьезно повреждены автомашины граждан, стоящие возле домов в районе боя. Офицеры подразделений внутренних войск и Министерства обороны на допросах рассказали, что не знали, против кого вели боевые действия. О местах дислокации частей других ведомств их не уведомляли, связь между подразделениями организована не была.
Во время штурма зданиям Верховного Совета, московской мэрии, гостинице “Мир” причинены значительные повреждения. В Доме Советов и мэрии начались пожары, выгорела значительная часть зданий, причинен громадный материальный ущерб. Согласно “Справке о фактических затратах восстановительных работ, связанных с возмещением ущерба вследствие массовых беспорядков 3-4 октября 1993 года, зданий и инженерных систем по Краснопресненской набережной, дом 2, и улице Рочдельской, дом 2”, расходы по восстановлению комплекса зданий бывшего Верховного Совета составили около 49 миллиардов рублей, 44 миллионов долларов США, 12 миллионов австрийских шиллингов, одного миллиона финских марок и различных сумм в иной валюте.
Кроме того, расхищено или уничтожено оборудование на сотни миллионов рублей (сведения по его остаточной стоимости). При инвентаризации имущества Верховного Совета по состоянию на 10 октября 1993 года была выявлена недостача на сумму 367131559 рублей. Пропало значительное количество находившегося на вооружении Департамента охраны Верховного Совета огнестрельного оружия. Исчезли некоторые личные вещи народных депутатов, сотрудников аппарата Верховного Совета, обслуживающего персонала. Вместе с тем после сдачи всех выходящих из зданий Верховного Совета тщательно обыскивали. Вынести и похитить что-либо было невозможно. Смета на восстановительный ремонт здания мэрии и гостиницы “Мир” составила свыше 17 миллиардов рублей в масштабе цен того времени. Списано сгоревшее, разбитое и разворованное имущество более чем на 4,5 миллиарда рублей. На приобретение нового оборудования затрачено около 20 миллионов долларов США. Фирмам, арендующим помещения в здании мэрии, и их сотрудникам причинен ущерб в 1,6 миллиарда рублей и в десятки тысяч долларов.
Комендантом Дома Советов после его взятия был назначен командующий Московским округом внутренних войск генерал-майор Баскаев А.Г. Комплекс зданий был передан под охрану внутренних войск. Расследование показало, что к расхищению имущества, огнестрельного оружия и боеприпасов во многих случаях причастны военнослужащие войсковых частей Министерства внутренних дел, тушивших и охранявших здания.
За время своего существования следственно-оперативная группа разыскала и изъяла 926 единиц огнестрельного оружия, а также много иного боевого снаряжения, утраченного либо расхищенного во время расследовавшихся событий. И это был один из итогов нашей работы.
Смею сказать, что к чести членов следственно-оперативной группы и руководства следственного управления Генеральной прокуратуры РФ (а дело было в производстве именно следственного управления Генпрокуратуры) мы не дали втянуть себя в политические “разборки”. Несмотря на недовольство отдельных представителей государственной власти и сторонников бывшего Верховного Совета РФ, следственно-оперативная группа делала свое дело, руководствуясь только Законом. Несколько раз были заменены руководители группы и надзирающие за расследованием прокуроры. Неоднократно определялись сроки завершения дела и направления его (или выделенной части) в суд. Однако мы делали все для полного, всестороннего и объективного исследования всех обстоятельств происшедшего. Вопреки воле отдельных руководителей следствие распространилось и на 4 октября, и на события, предшествовавшие 3 октября. Расследовались действия не только сторонников Верховного Совета, но и правительственных сил, во многом повинных в сложившееся ситуации и в тяжких последствиях происшедшего.
.... продолжение следует...
(Прим: 1. Опубликовано в газете “Совершенно секретно”, № 10 за 1998 г., с. 6-8 2. Представлены в Комиссию Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по дополнительному изучению и анализу событий, происходивших в городе Москве 21 сентября - 5 октября 1993 года )
Из собственноручных свидетельств С.Г.Григорьева
.. Остановившись у киноконцертного комплекса (дом 12) мы увидели большую толпу, стоящую у входа во главе с Макашовым, который с помощью мегафона обращался к стоявшим за стеклянными дверями милиционерам, уговаривая их пропустить его с депутатами и журналистами для выступления в эфире. Конкретные слова уловить было сложно, но по тональности монолога Макашова и гулу толпы чувствовалось, что уговоры тянутся давно. По проспекту Королева от метро “ВДНХ” шел сплошной поток людей и, чтобы не затеряться в толпе, я предложил нашей группе пройти вперед в сторону аппаратного корпуса (дом 19) и расположить наш медпункт под фонарем, в случае если стемнеет, чтобы мы были видны. Найдя подходящий фонарь с находящимся там ящиком мы закрепили самодельный белый флаг с красным крестом; ...а на прифонарный ящик постелили простынку и разложили один комплект медикаментов. Мы были готовы оказывать помощь, но обстановка была настолько спокойной, что скорее напоминала праздничное гулянье. Никакой милиции, а тем более ОМОНа не было видно. Сплошь мирно гуляющая публика, и наш медпункт выглядел весьма странновато на общем благоговейном фоне...Стало смеркаться, когда от дома 12 отошла группа молодых ребят в защитной форме с автоматами. Толпа с одобрительным гулом расступилась. Шли они к дому 19. Проходя мимо меня некоторые останавливались и просили воды. Пока они, буквально на ходу, пили-я успел заметить, что они были совершенно без средств защиты; аккуратно подстрижены и в чистой, достаточно подогнанной форме-было их человек 15, максимум - 20. Стемнело. Зажглись уличные фонари. ... Практически весь телецентр был погружен во мрак... Явно в телецентре компромиссов не искал, а дожидались темноты для организации провокации. Ведь, если генерал Макашов догадывался о соотношении сил, а иначе бы он не уговаривал почти два часа о выходе в эфир,-то “Витязь” давно подсчитал, что имеет почти десятикратное превосходство в живой силе, а с учетом оборонного характера действий в железобетонном здании, а также разницу в вооружении и подготовке-то по самым средним прикидкам можно имеющееся превосходство умножить на коэффициент 4.
Это значит, что рота “Витязь” с милиционерами телецентра могла отразить штурм более полутысячи солдат.
Поскольку у Макашова было не более 20 автоматчиков с наверняка ограниченным боекомплектом-ни о каком штурме или иных боевых действиях и речи не могло идти...
Я видел как первый грузовик типа “Урал” начал разрушать входную дверь, но высокий тент и кабина не дали возможность въехать под козырек главного входа. Через несколько минут подогнали другой грузовик типа “Газ”. Обе машины били витражи в плотном окружении безоружных людей, под вспышками фотоаппаратов и в свете многих юпитеров телекамер. Тут, мне кажется,-командир “Витязя” дрогнул... Физически его полторы сотни не остановят многотысячную толпу. Оставшиеся 2-3 автоматчика явно стрелять не намереваются... Эта паника охватила и солдат, что было показано в записи одним тележурналистом,-они спешно стали баррикадировать второй этаж, а один солдат от страха не мог найти выключателя освещения внутреннего коридора и стал автоматным рожком крушить плафоны и лампы...
Я видел как второй грузовик начал ломать двери слева от двери витраж, поперек которого идет лестница наверх. Может об нее грузовик повредился, так как он перестал двигаться, а народ не проявлял признаков активности... Вот ситуация: витражи разбиты, пара автоматчиков Макашова и один гранатометчик с опущенным оружием разгуливают у витражей, видимо, не впуская случайных людей во внутрь; толпа стоит и организовывается для входа, беспорядков нет, светят “юпитеры” над множеством телекамер, постоянно вспыхивают “блицы” фотовспышек...
Прошло несколько долгих минут, и вдруг малиновое зарево полыхнуло в вестибюле, и мгновенно-вторая яркая вспышка с сильным грохотом на улице. И тут же начался многократный треск автоматов с гулким перекрытием пулеметных очередей. То, что творилось у меня перед глазами, я никогда не видел ни в страшном сне, ни в диком кино-и не дай мне Бог видеть и слышать такое еще раз. Крики, стоны, ругань, бегущая толпа и летящие им в спину пули с жутким цоканьем и воем рикошета от мостовой и стен, со шлепком впивались в живое тело, обрывая крик и жизнь. Я стоял как вкопанный, не осознавая, что происходит. Вначале сквозь двойные окна 2-го этажа по людям начали стрелять трассирующими пулями автоматы. Практически тут же с противоположной стороны-с крыши дома 12 открыли огонь ручные пулеметы, но первые очереди прошлись по 2-му этажу дома №18. Я на мгновение подумал, что кот-то подавляет огонь автоматчиков, стреляющих в людей, так как огонь автоматов затих, но затем трассирующие пули пулеметов дернулись вниз и защелкали с визгом по брусчатке тротуара, а огонь автоматов возобновился.
Толпа бежала по проспекту Королева врассыпную, прячась за фонарные столбы, деревья, машины, а вслед бегущим безоружным людям с двух сторон гремели выстрелы, беря по всем правилам боевого искусства под перекрестный огонь освещенные яркими уличными фонарями беззащитные жертвы. Это была настоящая бойня...
По плотности и продолжительности огня чувствовалось, что у “витязей” с боеприпасами нет проблем, потому как стреляли очень много. В короткие минуты затишья мы с окружающими людьми переносили убитых и раненых к светофору за телебашню, где их на скорой помощи и на попутках увозили...Первого раненого, точнее раненую, принес на руках юноша. На ней были джинсы и обувь на одной ноге в крови. Сначала я подумал, что что-то со стопой, но по тому, как обильно текла кровь, я понял, что задет крупный сосуд. Стал осматривать джинсы наверху и заметил две дырки на них почти у паха спереди и сзади. Сквозное! Надо снимать брюки! Девушка хоть явно теряла сознание, но стеснялась, не давала их снимать. Прикрикнул на нее, обнажил рану. Пульсирующими толчками кровь вытекала из передней раны. Артерия! Дальше, как автомат: жгут из бинтов, тампоны и забинтовал два отверстия, хлопнул парня по плечу-скорей в больницу! Большая потеря крови! Несколько человек подняли девушку и понесли по проспекту Королева.
Потом несколько человек с осколочными ранениями лица и головы (значит, граната взорвалась на улице и, по-видимому, на уровне головы). Поверьте, жуткое ощущение, когда сквозь кровавое месиво вместо скулы и носа на тебя с надеждой смотрят глаза. А ты, стараясь не глядеть в эти глаза, промываешь и тампонируешь эту рану, и нет сил ответить на вопрос: “Доктор, что у меня там?” Только просишь кого-нибудь из рядом стоящих быстрее проводить его в больницу в надежде, что там удастся защитить мозг от восходящей инфекции. Вокруг нашего медпункта сидят и лежат много раненых. Быстро, смыв с рук кровь, начинаю перевязывать следующего. “Сортировать” их некому, поэтому говорю бригаде, чтобы в первую очередь оказывалась помощь раненым в голову, затем-с обильными кровотечениями, а “сухих” просить потерпеть-и работа, что называется, закипела...У меня мужчина с обильным кровотечением из головы.
Под светом фонаря пытаюсь рассмотреть среди волос источник кровотечения. Осторожно, тампоном стираю кровь и... снимаю скальп! Видимо, осколком, как бритвой, срезан большой лоскут кожи. Еще б чуть ниже-и моя помощь ему вряд ли понадобилась. Сейчас же возвращаю лоскут на место, обмываю сгустки крови, вокруг раны йод, быстро-повязку, и следующий раненый.
Это высокий худой парень лет 25-27, которого под руки привели двое ребят. Среди других раненых он отличался тем, что сидел неестественно ровно и очень тихо, не стонал и ни с кем не разговаривал. Я выделил его уже когда заканчивал делать перевязку предыдущему раненому, так как вся рубашка у него под легкой светлой курткой-до самого пояса была мокрая от крови. Распахнув ее, вижу-в верхней трети груди круглое отверстие, из которого, при каждом его выдохе пузырясь вытекает кровь. Пулевое ранение, наверняка сквозное, поврежден крупный сосуд. Командую-“снять рубашку!” Стоящие рядом помогают парню. По тому, как он поднимает и отводит руку, догадываюсь, что лопатка не повреждена. Осматриваю сзади, действительно,- выходное отверстие овальной формы ниже лопатки, и кровотечение сильнее. Значит, стреляли в грудь сверху вниз. Делаю тампоны и туго перебинтовываю их.... Накинув на голое тело куртку, его подхватывают и несут к перекрестку...
Следующий раненый сидит уже раздетый по пояс-у него разворочены мышцы плеча. Похоже на осколочное ранение и тоже от высокого взрыва. Повреждение хоть и выглядит жутковато и в дальнейшем будет дефект движения, но, слава Богу, в этом месте крупные сосуды проходят под костью и осколок не достал их. Это так называемая “сухая” рана, крови не много. Обмываю ее, дезинфицирую вокруг и перевязываю.
Едва успеваю закончить перевязку, как бегом приближается группа людей, несущая на руках человека. Его кладут у моих ног. Грузноватый мужчина лет 50, в темном простом костюме, в джемпере под пиджаком. Примерно таких же лет женщина придерживает руками его голову и непрестанно кричит: “Помогите! Доктор, помогите! Доктор, сделайте что-нибудь!” Мужчина лежит на земле в какой-то неестественной позе. Костюм чистый, следов повреждения и крови на земле не заметно. Я отстранил руки женщины, повернул голову на бок...- затылочная часть черепа отсутствовала. Крупный осколок ее стесал как топором и мягкая часть срезанного мозга выбухала из отверстия, скрадывая кривизну стесанного затылка. Смерть была мгновенной и кровь уже не текла...Я обнял женщину за плечи и сказал, что ему уже нельзя помочь. Она сжала свои виски кулаками, стала стонать стоя на коленях перед убитым, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Смотреть на это было невыносимо...
Мы перевязывали раненых без остановки. Со всех сторон слышались крики: “Скорую!”, “Быстрее врача!”, “Помогите!”, “Кто-нибудь, скорее!”...За грузовиком вижу укрылось несколько человек. Перебегаю к ним: “Где раненый?” Показывают-метрах в 10-15 лежит человек. Рывок к нему. Крупный мужчина лет 40 в синей болоньевой куртке: три или четыре мокрых дырки в куртке косо поперек груди. Пытаюсь приподнять его за плечи, рассмотреть спину-тяжелый. Расстегиваю куртку-рубашка в крови. Кладу руку на живот-теплый и вроде дышит. Раздается автоматная очередь и где-то рядом рикошетят от асфальта пули. Я кричу в сторону грузовика, что надо перенести раненого в укрытие. Несколько человек отделяются от грузовика и бегут ко мне. Мы поднимаем раненого и несем за машину. Но с каждым шагом тело его тяжелело, как бы наливалось свинцом, тянулось к земле. Держа его за спину, я почувствовал как он начал выскальзывать из куртки и рубашки. Оглянувшись увидел, что один башмак соскочил и брюки, несмотря на застегнутый пояс, стали стягиваться с него. Я вспомнил, как всякий профессиональный водитель или сотрудник ГАИ, когда заходит разговор о сбитом пешеходе, всегда интересуются-осталась ли обувь на ногах. Если да, то они уверенно говорят обойдется, будет жить. Если узнавали, что обувь слетела, сокрушенно вздыхали и говорили-это конец. Происходит это из-за посмертного расслабления. Тело как бы вытягивается, а суставы становятся подвижными. Поэтому выступы легко смещаются и вещи на теле не держаться. Я физически почувствовал, как вместе с телом из одежды выскальзывала из тела душа...Мы перенесли его за машину. Одежда почти полностью сползла с него. Хорошо были видны дырочки поперек груди. При надавливании показывался сгусток, но кровь не текла. Он был еще теплый, но заметно холоднее, чем когда я к нему прикоснулся впервые. Без одежды он быстро остывал. Тут я понял, почему я так тяжело воспринимаю этих мертвых, хотя в анатомичках и как врач видел трупов много и давно, и каких-то эмоций не испытывал; но здесь было огромное отличие от того, что я знал - они были теплыми. Это было ужасно! Крепкие, здоровые люди на моих глазах теряли тепло и жизнь. Люди, стоящие рядом, подгоняли меня, просили побыстрей перевязать ему грудь, но я сказал, что он уже мертв, зрачки на свет не реагируют, и его лучше вынести на перекресток; и я, не оглядываясь, перебежками, побежал на новый крик.
Обстрел проспекта Королева все усиливался, особенно из угловых окон дома №19. Стреляли с первого и второго этажей настилом над землей. Все чаще и чаще ребята возвращались на медпункт с неиспользованными бинтами. Отчаяние из-за своего бессилия перед смертью охватывало нас. Убит французский журналист, ехавший с нами в машине, убит ребенок, убита женщина. Я подбежал к лежащему на газоне человеку - убит: пуля сбоку пробила череп, вынеся на другой стороне головы кусок кости с частями мозга. Пули стальной метлой мели улицу... Вскоре раздалось несколько хлопков, и угол дома №19 загорелся. Это несколько отчаянных смельчаков под огнем подошли к угловым окнам и подожгли их, выкурив убийц из их укрытия. Дружное “ура” прокатилось над “Останкино”. Выстрелы затихли...Затихших автоматчиков из угловых окон дома № 19 сменили стрелки с крыши дома №12. Они хоть стреляли не так активно, как их предшественники, но опять начали раздаваться стоны и крики о помощи. Снова наша бригада кого-то тащила, кого-то перевязывала, а кого-то - откладывала. Обстрел то затихал, то вновь усиливался...Передать трудно то ликование людей, которое началось, когда на проспекте Королева показалась колонна бронемашин; а когда они схода обстреляли дом №19, то, казалось, сама телебашня закачалась от возгласов “Ура!” Но потом случилось страшное-машины развернулись, подъехали к роще и дали несколько очередей над людьми. Все в ужасе попадали на землю. Затем БТРы развернули башни и стали стрелять по высотным домам на ул.Комарова. Видя эту неразбериху, я приказал перебазироваться в глубь рощи и укрыться за толстым деревом...Я увидел, что БТРы развернулись носом к роще, а динамики, установленные на них, что-то говорят. Спрятавшись за деревом, постарался прислушаться. То, что я услышал сквозь рев моторов и грохот выстрелов,-не могло сразу осознаться, хотя прозвучало 2 или 3 раза: “Мы получили приказ от Верховного Главнокомандующего стрелять на поражение. Через несколько секунд открываем огонь!” Было 22 час. 15 мин. Я подумал-они уже давно стреляют на поражение, что же еще будет. И увидел: стальные машины стали носиться по роще, подпрыгивая на корнях и на кочках, обстреливая из пулеметов буквально каждый куст. Если от убийц в окнах можно было укрыться за деревом, то от нескольких движущихся стальных машин спасения не было...
Из собственноручных свидетельств пострадавшего А.Н.Аносова
С 27 сентября 1993 г. я участвовал в защите Белого Дома. 3 октября 1993 г. днем после прорыва блокады Белого Дома раздался призыв ехать на помощь в Останкино и я с первой машиной выехал туда. В Останкино был митинг и много людей. Потом, когда стемнело, мы подошли к зданию ТЦ. Там с охраной ТЦ велись переговоры о предоставлении эфира. Переговоры ничего не дали. После этого грузовик начал таранить двери входа ТЦ, после чего начали раздаваться одиночные выстрелы с крыши противоположного здания. Потом раздался чей-то крик, что из ТЦ целятся из гранатомета (определили по светящемуся красному огоньку лазерного прицела) и все, кто стоял у ТЦ, залегли на асфальт вокруг клумбы. В этот момент раздался сильный взрыв (не свето-шумовая граната) - взрыв, который разворотил цветочную бетонную клумбу. Ее обломки (довольно крупные) упали ко мне на спину. В результате взрыва гранаты из гранатомета я был контужен (имеется выписка из больницы). Лицо голова и руки были посечены осколками (имеются мелкие осколки вырезанные из кистей рук). После чего раздался шквальный огонь из ТЦ. Во время этого обстрела я получил огнестрельное ранение правого бедра, огнестрельный перелом правой седалищной кости, ранение прямой кишки. Ранение было получено вследствие попадания пули калибра 5,45 мм....Около 21 часа меня с другими ранеными отвезли в 33 Остроумовскую больницу, которая была полна ОМОНовцами. В тепле я начал терять сознание от потери крови. В 33 больнице я пробыл с 3.10.93 г. по 13.10.93 г. За это время у меня не были вскрыты огнестрельные раны, лежал я один в палате, которую охраняли у входа ОМОНовцы. В этот период я постоянно терял сознание, но ко мне приходил следователь и когда я приходил в себя у меня бра¬ли показания...
Из собственноручных свидетельств пострадавшего В.Н.Ключенкова
У телецентра “Останкино” у АСК-3 я оказался с толпой демонстрантов и жителей этого района около 18-19 часов. Ни одного человека с оружием в руках в толпе демонстрантов на улице Королева и во время шествия я не видел. Никаких предупреждений от властей или органов милиции, через мегафон или другим способом, с предложением разойтись не производилось. Внезапно раздался взрыв с яркой вспышкой (как по сигналу) и началась стрельба. Обстрел был перекрестный, из основного здания и из АСК-3, с небольшими перерывами. Люди стали падать на землю. В лежащего на земле в меня попала пуля (удлиненная, калибра 7,62 мм). Меня пытались добить-пуля прошла над головой. Из последних сил я и раненые пытались отползти от стрельбы, но огонь обстрела мешал нам и тем, кто пытался нам помочь. Я попытался доползти до стоявшей неподалеку поливальной машины. На помощь мне пришли молодые ребята. Они немного оттащили меня, но затем оставили, поскольку раздались очереди. Потом незнакомая девушка привела людей на помощь. За руки и за ноги меня донесли до машины “скорой помощи”. Машина была полна, брать меня не хотели. В конце концов меня посадили в кабину этой “скорой помощи” и отвезли в больницу № 20. В приемном покое царила взвинченная атмосфера, прослеживалась явная недоброжелательность персонала и политизированность к нам, простым людям. Долго не оказывалась первая медицинская помощь, отсутствие обработки раны и перевязок. В результате я потерял много крови.
На следующее утро после 1-й операции на брюшной полости, после наркоза, ко мне пришел следователь делать допрос об обстоятельствах получения ранения. Несмотря на то, что мне было необходимо делать еще несколько операций по поводу травматической нейропатии седалищного нерва, меня из больницы выписали на долечивание домой и травмпункт, не предложив группу инвалидности, при низком гемоглобине (малокровии). При неоднократном направлении во ВТЭК-на установление группы-мне было отказано...
Из Заключения эксперта №1375 с 93 (№23)
Обстоятельства дела...На экспертизу представлена медицинская карта №16341 стационарного больного НИИ СП им. Склифософского на имя Чижикова Константина Дмитриевича, 70 лет , из которой следует что он поступил 03 октября 1993 г. в 23.45, умер 04 октября 1993 года в 6.40 через 6 часов 55 минут. Диагноз клинический заключительный. Сквозное проникающее ранение брюшной полости. Ранение тонкой кишки, брыжейки тонкой кишки, брыжейки ректосигмоидного отдела толстой кишки, забрюшинная гематома, многооскольчатый перелом крестца. Ранение правого плеча. Состояние после лапаротомии, резекции тонкой кишки, энтероэнтероанастомоза, дренирования брюшной полости, тампонирование забрюшинной клетчатки. Шок II ст. Доставлен в операционный блок минуя приемное отделение. Осмотрен в операционной. Кричит от боли в животе. Больной глухонемой, на вопросы не отвечает. Состояние очень тяжелое...В дальнейшем состояние было крайне тяжелым. Больной без сознания. Пульс 120 в минуту. Состояние прогрессивно ухудшалось. Остановка сердца. Реанимационные мероприятия без эффекта. В 6-40 констатирована смерть...
Из Заключения эксперта № 1373 с 93 (№21)
Данные меддокументов. Из медицинской карты №16355 стационарного больного НИИ СП им. Склифосовского известно, что гр-н Марков Е.В., 20 лет, поступил в НИИ СП им. Склифософского 4 октября 1993 г. в 0-45, умер 4 октября 1993 г. в 5.40, через 4 часа 55 минут....Диагноз в операционном корпусе: огнестрельное торако-абдоминальное ранение слева с повреждением желудка, толстой кишки, тонкой кишки, селезенки, почки. Шок. Больной поступил самотеком с жалобами на боли в области раны. Доставлен из Останкино. При поступлении состояние средней тяжести... Осмотр в операционном корпусе - состояние крайне тяжелое, в сознании, заторможен, бледен. Пульс 120 в 1 мин.... Местно: “Имеется входное отверстие от пулевого ранения в эпигастрии и выходное отверстие слева в IX межреберьи по задне-подмышечной линии, размером 5,0х3,0 , сильно кровоточит”... В 1.10 состояние крайне тяжелое... Проводились реанимационные мероприятия...В 5-40 констатирована биологическая смерть...
Свидетельства о штурме Дома Советов Российской Федерации 4 октября 1993 года
Из опубликованных свидетельств Л.Г.Прошкина
В 5 утра 4 октября 1993 года президент РФ издал Указ №1578 “О безотлагательных мерах по обеспечению режима чрезвычайного положения в г. Москве”. В город вошли подразделения Министерства обороны. Поводом послужила ночная бойня у телецентра, которая, как следует из материалов следствия, возникла во многом по вине самих защитников “Останкина”. Девятьсот военнослужащих буквально изрешетили площадь перед телецентром, на которой находились двадцать автоматчиков Макашова и сотни безоружных людей. Министр внутренних дел Ерин В.Ф., министр безопасности Голушко Н.М. и министр обороны Грачев П.С. должны были в соответствии с данным Указом создать к 10.00 часам 4 октября 1993 года объединенный штаб для руководства силами, привлеченными к обеспечению чрезвычайного положения в столице. Как было установлено следствием, положения Указа о создании объединенного штаба министры не выполнили. Взаимодействие ведомств организовано не было. Возникающие вопросы решались “в рабочем порядке”. Следствием также установлено, что непосредственный ввод войск в Москву был произведен по устному приказу министра обороны генерала армии Грачева П.С. от 4 октября 1993 года. Согласно приказу, руководство воинскими частями и другими подразделениями при обеспечении режима чрезвычайно-го положения в городе и восстановлении правопорядка возлагалось на заместителя министра обороны генерал-полковника Кондратьева Г.Г. Приказ обязывал его к 9 часам 4 октября 1993 года разработать план операции и поставить боевые задачи командованию воинских частей и подразделений. Однако план действия войск с учетом их разной подчиненности разработан Кондратьевым не был. Около 5 часов утра 4 октября Кондратьев Г.Г. поставил задачи перед командирами воинских частей, привлеченных к блокированию здания Верховного Совета. Всем было приказано подавлять огневые точки защитников, не допускать прорыва из Белого дома и вовнутрь вооруженных “боевиков”, а также обеспечивать выход из здания женщин и детей. В итоге ранним утром вокруг Белого дома сосредоточились подразделения двух, ведомств-Министерства обороны и МВД: Таманская дивизия, 119-й парашютно-десантный полк и дивизия внутренних войск им. Дзержинского. Подразделения Кантемировской дивизии взяли под охрану Калининский мост, блокировали подходы к Белому дому со стороны Нового Арбата.
Командиру Таманской дивизии генерал-майору Евневичу В.Г. была поставлена задача занять позиции на Краснопресненской набережной, включая переулок Глубокий от Рочдельской улицы до набережной. При этом по приказу министра обороны генерала армии Грачева П.С. на бэтээрах дивизии были размещены вооруженные автоматами добровольцы-ветераны афганской войны. 119-й парашютно-десантный полк перекрыл Белый дом с тыльной стороны Краснопресненской набережной. Дивизия внутренних войск МВД РФ (в прошлом дивизия им. Дзержинского) должна была перекрыть территорию от улицы Рочдельской и Глубокого переулка до Краснопресненской набережной. По приказу командования группа из четырех бэтээров должна была занять переулок Глубокий от улицы Рочдельской до Краснопресненской набережной.
В 7 часов утра бэгээры группы начали движение к переулку Глубокому. На улице Рочдельской находились баррикады, воздвигнутые защитниками Верховного Сове¬та. Люди, находившиеся на баррикадах, бросали в бэтээры бутылки с зажигательной смесью. Один бэтээр загорелся. Командир группы приказал открыть огонь на поражение. В это же время на перекрестке переулка Глубокого и улицы Рочдельской находились бэтээры Таманской дивизии. Услышав стрельбу, ветераны войны в Афганистане спешились и укрылись за деревьями. Экипажи бэтээров внутренних войск, увидев вооруженных людей в гражданской одежде, открыли огонь в их сторону. Один из “афганцев” был тяжело ранен в грудь, живот и ногу. Командир подразделения Таманской дивизии, находившегося на перекрестке Рочдельской улицы и Глубокого переулка, доложил комдиву Евневичу, что какие-то бронетранспортеры, ведя интенсивный огонь, движутся со стороны Белого дома. Командир дивизии, не зная, чья это техника, приказал огонь не открывать.
Тем временем бэтэзры внутренних войск через улицу Николаева вышли на Краснопресненскую набережную. В районе Глубокого переулка набережную перекрывала баррикада из железобетонных блоков, продленная за счет рефрижератора “МАЗ” и автомобиля-водовозки. Командир группы ВВ, увидев на баррикаде и около нее каких-то людей, решил, что это защитники Белого дома, и приказал открыть огонь. Однако за баррикадой находились спешившиеся с бронетехиики “афганцы”, а в кабине “МАЗа”, охраняя доставленный груз, сидел водитель, гражданин Литвы Юргеленис Бронюс. В это же время командир Таманской дивизии генерал-майор Евневич В.Г. наблюдал с противоположного берега Москвы-реки, как по набережной в направлении расположения его войск движутся и ведут огонь четыре неизвестных бэтээра. Помня, что части дивизии уже были обстреляны неизвестными бронетранспортерами, а на сторону Верховного Совета перешли какие-то подразделения внутренних войск, комдив предположил, что это движется помощь сторонникам оппозиции. Исходя из такого предположения, Евневич приказал выдвинуть навстречу движущейся группе несколько бзтээров дивизии и встретить их огнем. Бэтээры “таманцев” №189 и 180, открыв огонь из всех видов оружия, рванулись навстречу бронетранспортерам внутренних войск. В завязавшемся между военнослужащими внутренних войск и таманцами бое погиб Юргеленис Бронюс. Бронетранспортер командира мобильной группы внутренних войск с бортовым №444 пытался обогнуть баррикаду с левой стороны и был подожжен. Раненый командир группы не смог покинуть машину и погиб. В бэтаэре с бортовым №412 погиб рядовой внутренних войск. Ранения различной степени тяжести от легких телесных повреждений получили члены экипажей остальных бэтээров группы.
Развернувшись, боевые машины выехали на улицу Николаева и скрылись во дворе жилого дома. Экипажи доложили заместителю командира дивизии внутренних войск о бое со сторонниками Верховного Совета, о гибели руководителя группы и бойца, о ранении других военнослужащих. Группа была выведена в резерв.
Командир 119-го парашютно-десантного полка приказал своей разведроте заблокировать подъезд к Белому дому со стороны улицы Рочдельской. От генерал-пол¬ковника Кондратьева Г.Г. он получил приказ обеспечивать проход ОМОНа к Белому дому, взаимодействуя при этом с Таманской дивизией. О наличии в районе улицы Рочдельской подразделений и бронетехники внутренних войск его не предупредили. Заместитель командира дивизии им. Дзержинского приказал командиру одного из батальонов перекрыть участок от сквера Павлика Морозова до стадиона “Красная Пресня”, в том числе и его территорию. При этом не было сообщено о местах дислокации подразделений Министерства обороны.
Около 7 часов утра группа из трех бэтээров и одной БМП внутренних войск выдвинулась к стадиону “Красная Пресня”, расположенному напротив Белого дома. Двигавшаяся первой БМП № 201 корпусом сбила ворота стадиона и въехала внутрь. Следом на стадион заехали бэтээры. В это время шел обстрел окружающей территории, в том числе и стадиона. Экипажи бронемашин внутренних войск вели ответный огонь. Военнослужащие 119-го парашютно-десантного полка доложили своему командованию, что на стадионе находятся чужие бэтээры и БМП. Приняв их за боевые машины сторонников Верховного Совета, полк вступил в бой. Командир 2-го батальона попытался выстрелом из гранатомета уничтожить один из бэтээров, но его действия вызвали лишь активизацию боевых действий подразделений внутренних войск. В результате погибли два и ранены несколько военнослужащих Министерства обороны.
Около 10 часов утра заместитель командира дивизии внутренних войск приказал двум бэтээрам дивизии выдвинуться на Краснопресненскую набережную, чтобы прикрыть подразделения ОМОНа. В экипаж командирского бэтээра был включен для связи с ОМОНом офицер милиции.
Военнослужащие Таманской дивизии, увидев бэтээры с такой же окраской, как и у тех, с которыми утром они вели бой, открыли огонь из всех видов оружия. В результате погибли командир группы, еще двое военнослужащих внутренних войск и офицер милиции, осуществлявший связь с ОМОНом. При перестрелке были уничтожены либо серьезно повреждены автомашины граждан, стоящие возле домов в районе боя. Офицеры подразделений внутренних войск и Министерства обороны на допросах рассказали, что не знали, против кого вели боевые действия. О местах дислокации частей других ведомств их не уведомляли, связь между подразделениями организована не была.
Во время штурма зданиям Верховного Совета, московской мэрии, гостинице “Мир” причинены значительные повреждения. В Доме Советов и мэрии начались пожары, выгорела значительная часть зданий, причинен громадный материальный ущерб. Согласно “Справке о фактических затратах восстановительных работ, связанных с возмещением ущерба вследствие массовых беспорядков 3-4 октября 1993 года, зданий и инженерных систем по Краснопресненской набережной, дом 2, и улице Рочдельской, дом 2”, расходы по восстановлению комплекса зданий бывшего Верховного Совета составили около 49 миллиардов рублей, 44 миллионов долларов США, 12 миллионов австрийских шиллингов, одного миллиона финских марок и различных сумм в иной валюте.
Кроме того, расхищено или уничтожено оборудование на сотни миллионов рублей (сведения по его остаточной стоимости). При инвентаризации имущества Верховного Совета по состоянию на 10 октября 1993 года была выявлена недостача на сумму 367131559 рублей. Пропало значительное количество находившегося на вооружении Департамента охраны Верховного Совета огнестрельного оружия. Исчезли некоторые личные вещи народных депутатов, сотрудников аппарата Верховного Совета, обслуживающего персонала. Вместе с тем после сдачи всех выходящих из зданий Верховного Совета тщательно обыскивали. Вынести и похитить что-либо было невозможно. Смета на восстановительный ремонт здания мэрии и гостиницы “Мир” составила свыше 17 миллиардов рублей в масштабе цен того времени. Списано сгоревшее, разбитое и разворованное имущество более чем на 4,5 миллиарда рублей. На приобретение нового оборудования затрачено около 20 миллионов долларов США. Фирмам, арендующим помещения в здании мэрии, и их сотрудникам причинен ущерб в 1,6 миллиарда рублей и в десятки тысяч долларов.
Комендантом Дома Советов после его взятия был назначен командующий Московским округом внутренних войск генерал-майор Баскаев А.Г. Комплекс зданий был передан под охрану внутренних войск. Расследование показало, что к расхищению имущества, огнестрельного оружия и боеприпасов во многих случаях причастны военнослужащие войсковых частей Министерства внутренних дел, тушивших и охранявших здания.
За время своего существования следственно-оперативная группа разыскала и изъяла 926 единиц огнестрельного оружия, а также много иного боевого снаряжения, утраченного либо расхищенного во время расследовавшихся событий. И это был один из итогов нашей работы.
Смею сказать, что к чести членов следственно-оперативной группы и руководства следственного управления Генеральной прокуратуры РФ (а дело было в производстве именно следственного управления Генпрокуратуры) мы не дали втянуть себя в политические “разборки”. Несмотря на недовольство отдельных представителей государственной власти и сторонников бывшего Верховного Совета РФ, следственно-оперативная группа делала свое дело, руководствуясь только Законом. Несколько раз были заменены руководители группы и надзирающие за расследованием прокуроры. Неоднократно определялись сроки завершения дела и направления его (или выделенной части) в суд. Однако мы делали все для полного, всестороннего и объективного исследования всех обстоятельств происшедшего. Вопреки воле отдельных руководителей следствие распространилось и на 4 октября, и на события, предшествовавшие 3 октября. Расследовались действия не только сторонников Верховного Совета, но и правительственных сил, во многом повинных в сложившееся ситуации и в тяжких последствиях происшедшего.
.... продолжение следует...