Н. Крупская и Ленинские аборты как террор
В 1894-1895 участвовала в создании и работе социал-демократического «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Выучившая немецкий язык, чтобы читать работы К.Маркса в подлиннике, необычайно организованная, Крупская отличалась огромной трудоспособностью и целеустремленностью. Ей мол, как сегодня известно, дали партийный псевдоним «Селедка» из-за ее внешности - худобы и глаз навыкате (следствие гипотиреоза, недостатка йода и базедовой болезни щитовидной железы). Будущий муж, Ленин, звал ее немногим лучше - Миногой.
Ну, так сразу видно - страшно худая и глаза навыкате. Базедова болезнь проявилась у Крупской за границей, уже в ХХ веке, а замуж за Ленина Крупская вышла в 1898 г.Мало того, партийной клички Селедка у нее не было, а были: Саблина, Ленина, Н. К., Артамонова, Онегина, Рыба, Минога, Рыбкина, Шарко, Катя, Фрей, Галлилей. Кстати, партийными кличками Ленина были Старик и Дядя, но это не значит, что Крупская так звала своего будущего мужа.
Александр Безбородов, доктор исторических наук, профессор, директор Историко-архивного института (ИАИ) РГГУ: - Вероятно, у Крупской были сексуальные отношения с Лениным.
(Комсомольская правда "Почему Надежда Крупская заботилась о детях Инессы Арманд?") Это просто серьезное заключение от доктора исторических наук. Нобелевская премия по истории гарантирована.
26 февраля - в день рождения Надежды Константиновны - ей действительно принесли от Сталина большой бисквитный торт, который был съеден юбиляршей вместе с пришедшими к ней в гости соратниками по большевистскому подполью, работе в Наркомпросе и в редакции газеты "Правда". Веселье завершилось печально: у Крупской появились острые боли в области толстого кишечника, перешедшие во вздутие живота. Все это свидетельствовало об "остром животе", то есть необходима была срочная хирургическая помощь. Однако по вызову врачей из Кремлевской клиники прибыли не сотрудники "Скорой помощи", а сотрудники НКВД, заключившие Крупскую под домашний арест и отказавшие ей в медицинской помощи. К утру 27 февраля, испытывая страшные физические и моральные муки, Н.К. Крупская умерла. Получается, что Сталин все-таки "приложил руку" к смерти Крупской, причиной которой стал не отравленный торт, а то, что Надежде Константиновне вовремя не оказали медицинскую помощь. По одной из версий, Крупская была отравлена конфетами, посланными ей Сталиным на день рождения.
Отравление это дело "сурьезное". Крупская, видимо, решила одна съесть торт и конфеты, и ни кусочка гостям не дать. Как вариант, гости принесли с собой противоядие.
26 февраля Крупской исполнялось 70 лет. В тот день первые полосы центральных газет пестрели поздравлениями. На следующий день в 6 часов 15 минут утра Надежда Крупская умерла. Решение об операции принять так никто и не отважился. Или просто не поступило команды? По официальному заключению, Крупская скончалась от паралича сердечной деятельности. И, сегодня как некий как символ - незадолго до XVIII съезда, первого съезда новой партии! Именно! Умерла вдова Ленина. Впрочем, спросите любого ныне и Вам скажут, что скорее, ей помогли умереть...Знакомтесь: В "Истории болезни тов. Крупской Н.К." я прочел: "13.1.39. Крупская была обследована профессором Гетье Ф. А. Найдена неправильность пульса и одышка. Назначен дигален, который Крупская отказалась принимать, сославшись на чувствительность кишечника". Скорее всего, она уже боялась принимать лекарства. И, видимо, не зря. Прошло чуть больше месяца, и Крупскую доставили в Кремлевскую больницу с внезапным приступом аппендицита. 27 февраля 1939 года она умерла. Заключение врачей крайне любопытно: "Заболевание началось с сильных болей во всем животе, к которым присоединилась многократная рвота, резко учащенный пульс, посинение носа и конечностей. При явлениях паралича сердечной деятельности тов. Крупская скончалась". (Э. Радзинский. Сталин)
Как протекала болезнь, отчего умерла Надежда Константиновна и почему не была сделана операция видно из официального заключения о смерти.
Царствие ей небесное-великая женщина была.... теперь к попам...Поп Дмитрий Смирнов утверждает, что "Ленин подписал указ" о легализации абортов. Согласно информации, представленной на плакате, декрет об абортах был подписан Лениным 19 ноября 1920 г. Я потратил уйму времени, пытаясь найти этот декрет/указ. Даже заглянул в "Даты жизни и деятельности Ленина". Ни 19-го, ни 18-го, ни 20-го ноября 1920 г. Ленин ни декрета, ни указа об абортах не подписывал.
В действительности документом, легализовавшим аборты, является ПОСТАНОВЛЕНИЕ НАРОДНЫХ КОМИССАРИАТОВ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ И ЮСТИЦИИ "ОБ ОХРАНЕ ЗДОРОВЬЯ ЖЕНЩИН" от 18 ноября 1920 года, подписанное Н.Семашко и Курским.
"Статья № 471. Постановление Народных Комиссариатов Здравоохранения и Юстиции. Об охране здоровья женщин.
За последние десятилетия как на Западе, так и у нас возрастает число женщин, прибегающих к прерыванию своей беременности. Законодательства всех стран борются с этим ЗЛОМ путем наказаний как для женщины, решившейся на выкидыш, так и для врача, его произведшего. Не приводя к положительным результатам, этот метод борьбы загнал эту операцию в подполье и сделал женщину жертвой корыстных и часто невежественных абортистов, которые из тайной операции создали себе промысел. В результате до 50% женщин заболевают от заражения и до 4% из них умирают.
Рабоче-Крестьянское правительство учитывает все ЗЛО этого явления для коллектива. Путем укрепления социалистического строя и АГИТАЦИИ ПРОТИВ АБОРТОВ среди масс трудящегося женского населения оно БОРЕТСЯ с этим ЗЛОМ и, широко осуществляя принципы Охраны Материнства и Младенчества, предвидит постепенное ИСЧЕЗНОВЕНИЕ этого явления. Но пока моральные ПЕРЕЖИТКИ ПРОШЛОГО и ТЯЖЕЛЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ настоящего еще вынуждают часть женщин решаться на эту операцию, Народный Комиссариат Здравоохранения и Народный Комиссариат Юстиции, охраняя здоровье женщины и интересы расы от невежественных и корыстных хищников и считая метод репрессий в этой области абсолютно не достигающим цели, постановляют:
I. Допускается БЕСПЛАТНОЕ производство операции по искусственному прерыванию беременности в обстановке советских больниц, где обеспечивается ее максимальная безвредность.
II. Абсолютно запрещается производство этой операции кому бы то ни было, кроме врача.
III. Виновные в производстве этой операции акушерка или бабка лишаются права практики и предаются Народному Суду.
IV. Врач, произведший операцию плодоизгнания в порядке частной практики с КОРЫСТНОЙ целью, также предается суду.
Подписали:
Народный Комиссар Здравоохранения Н. Семашко.
Народный Комиссар Юстиции Курский.Распубликовано в № 259 Известий Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов от 18 ноября 1920 года."
Современный исследователь усматривает связь постановления с резолюцией Пироговского съезда:
"Постановление перекликалось с положениями резолюции, принятой на заседаниях отделения акушерства и женских болезней 12-го Пироговского съезда 1913 года:
оно также допускало производство аборта только врачом и только в условиях больницы; врач, произведший операцию с корыстной целью, должен был предаваться суду."("Демографическая модернизация России", с.99)
Ряд исследователей "видят в законе 1920 года скорее логическое завершение дискуссии, начатой в дореволюционной России, чем порождение новой, революционной идеологии"("Демографическая модернизация России", с.99)
Н.Сычева полагает , что легализация абортов объяснялась борьбой советского правительства с подпольными способами производства абортов: "...абортная политика, проводимая в эти годы носила «оздоровительный» характер. Делая процедуру аборта разрешенной, правительство стремилось к извлечению этой операции из «подполья», что привело бы к сокращению числа женщин, обращавшихся в больницы с осложнениями после абортов, бесплодием после нелегально проведенной операции, а также сократило бы женскую смертность" (с.37 -43). Несмотря на то, что мне пока не удалось найти никаких сведений о том, что Ленин принимал (или наоборот, не принимал) участие в разработке документа, на нем как главе государства, безусловно, лежит ответственность и за это решение.
Каков же нравственный характер этого документа? ТРИЖДЫ в документе аборты названы ЗЛОМ. Утверждается необходимость БОРЬБЫ с ними. Выражается уверенность в том, что аборты постепенно ИСЧЕЗНУТ. Никакого намека на провозглашаемое либералами и феминистками "право женщины распоряжаться своим телом", "право женщины самой решать, сколько детей ей иметь" и т.п. Нет, аборты - зло, с ними нужно бороться, они исчезнут.
Причем, обратите внимание, в постановлении ЗАПРЕЩАЕТСЯ ДЕЛАТЬ ДЕНЬГИ НА ЭТОМ ЗЛЕ.
Поэтому я не усматриваю противоречия между "разрешительным" постановлением 1920 г. и "запретительным" постановлением 1936 г.: первое изначально носило временный характер, включало "запретительную" часть и при изменении социально-экономического положения в стране было отменено. (Фальшивки про Ленина)
О.М. Хлобустов, эксперт Фонда национальной и международной безопасности: Полезным спокойно разобраться в этом вопросе, рассматривая его по работам В.И.Ленина. Подобное исследование, на наш взгляд, представляется актуальным. Идеология, опыт и традиции революционеров-террористов не могли не оказывать существенного влияния на взгляды их преемников. В этой связи обсуждение вопроса о месте и роли терроризма (или “террора”, как он именовался в те далекие годы), в революционной борьбе было вполне закономерным.
Был ли Ленин сторонником политического, пусть и “революционного” терроризма? Отнюдь нет. Еще в 1897 году, в написанной в ссылке брошюре “Задачи русских социал-демократов”, что явилась ответом на широкую дискуссию по этому вопросу в обществе, он писал о предшественниках и сторонниках социалистов-революционеров, или, попросту, эсеров: “безыдейность и беспринципность ведут их на практике к “революционному авантюризму”, выражающемуся ... и в их шумной проповеди “систематического” террора ...” (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е издание, т.2, с.439). Как видно из приведенной цитаты, Ленин не только терроризм, но и пропаганду его относил к “революционному авантюризму”.
В 1899 году, в “Проекте программы нашей партии”, - этот не публиковавшийся в то время документ стал предметом для дискуссии в среде социал-демократов, - говоря о вопросах тактики Ленин отмечал: “сюда же относится ... и вопрос о терроре: обсуждение этого вопроса, и, конечно, не с принципиальной, а с тактической стороны, непременно должны поднять социал-демократы, ибо рост движения сам собой, стихийно приводит к участившимся случаям убийств шпионов, к усилению страстного возмущения в рядах рабочих и социалистов, которые видят, что все большая и большая часть их товарищей замучивается насмерть в одиночных тюрьмах и в местах ссылки. Чтобы не оставлять места недомолвкам, оговоримся теперь же, что, по нашему лично мнению, террор является в настоящее время нецелесообразным средством борьбы, что партия (как партия) должна отвергнуть его (впредь до изменения условий, которое могло бы вызвать и перемену тактики) и сосредоточить все свои силы на укреплении организации и правильной доставки литературы.” (т.4, с.223). Отстаивая эту позицию, в статье “Попятное направление в русской социал-демократии”, появившейся в том же году, Ленин, передавая психолого-политическую атмосферу того времени, писал: “в либеральных и радикальных салонах буржуазного “общества” социал-демократы могли слышать нередко сожаления о том, что революционеры оставили террор: люди, дрожавшие больше всего за свою шкуру и не оказавшие в решительный момент поддержки тем героям, которые наносили удары самодержавию, эти люди лицемерно обвиняют социал-демократов в политическом индифферентизме и жаждали возрождения партии, которая бы таскала для них каштаны из огня. Естественно, что социал-демократы проникались ненавистью к подобным людям и их фразам и уходили в более мелкую, но зато более серьезную работу пропаганды среди фабрично-заводского пролетариата.” (т.4, с.266-267). Как видим, - и что будет показано далее, - вопрос о выборе форм политической борьбы, а в этой связи и вопрос о терроризме как одной из возможных ее форм, - достаточно широко обсуждался в то время. Причем сторонниками террора выступала не только партия социалистов-революционеров (эсеры), но и зарубежные эмигранты, связанные как с “экономизмом” (журнал “Рабочее дело”), так и ставшие впоследствии меньшевиками (В.И.Засулич, Ю.О.Мартов и другие). Отвечая на подобного рода предложения, №4 газеты “Искра” в мае 1901 года в статье “С чего начать?” писала: “нам говорят уже, что “исторический момент” выдвинул перед партией “совершенно новый” вопрос - о терроре ... Вопрос о терроре совершенно не новый вопрос, и нам достаточно вкратце напомнить установившиеся взгляды русской социал-демократии.”. Приводимая далее весьма пространная цитата из ЦО (Центрального органа) РСДРП однозначно свидетельствует об отрицательном отношении будущих большевиков к терроризму: “Суть дела именно в том, что террор выдвигается как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единичного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным. Вот по этому-то мы решительно объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах несвоевременным, нецелесообразным, отвлекающим наиболее активных борцов от их настоящей, наиболее важной в интересах всего движения задачи, дезорганизующим не правительственные, а революционные силы. Вспомните последние события: на наших глазах широкие массы городских рабочих и городского “простонародья” рвутся к борьбе, а у революционеров не оказывается штаба руководителей и организаторов. Не грозит ли при таких условиях уход самых энергичных революционеров в террор ослаблением тех боевых отрядов, на которые только и можно возлагать серьезные надежды? Не грозит ли это разрывом связи между революционными организациями и теми разрозненными массами недовольных, протестующих и готовых к борьбе, которые слабы именно своей разрозненностью? А ведь в этой связи - единственный залог нашего успеха. Наш долг со всей энергией предостеречь от увлечения террором, от признания его главным и основным средством борьбы, к чему так сильно склоняются в настоящее время очень и очень многие. При таких условиях для всякого, кто способен обозреть общие условия нашей борьбы, не забывая о них при каждом “повороте” исторического хода событий, - должно быть ясно, что лозунгом нашим в данный момент не может быть “идти на штурм”, а должно быть “устроить правильную осаду неприятельской крепости”. Другими словами: непосредственной задачей нашей партии не может быть призыв всех наличных сил теперь же к атаке, а должен быть призыв к выработке революционной организации, способной объединить все силы и руководить движением не только по названию, но и на самом деле, т.е. быть всегда готовой к поддержке всякого протеста и всякой вспышки, пользуясь ими для умножения и укрепления военных сил, годных для решительного боя.” (т.5, с.7-8). Далее по этому вопросу в статье, опубликованной в декабрьском номере “Искры” за 1901 год, Ленин писал, что “не взяв в свои руки руководство общедемократическим движением, социал-демократия не может свергнуть самодержавие.” (т.5, с.365).
В предисловии к программной работе о задачах и тактике РСДРП “Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения”, написанной в январе 1902 года на основе анализа событий предыдущего года, ставшего годом массовых протестных демонстраций в России, Ленин вновь подверг критике журнал “Рабочее дело”, редакция которого “в одно и тоже время преподносит нам и заявление: “мы думаем, что задачей социал-демократии не может быть и не должно быть противодействие подъему террористических настроений” (“Р.Д.”, №10, с.23) и резолюцию съезда: “Систематический наступательный террор съезд (зарубежных российских социал-демократических организаций - А.М.) признает несвоевременным. ...”. “Как это замечательно ясно и связно!, -иронизирует Владимир Ильич, - Не противодействуем, но объявляем несвоевременным, притом объявляем так, что несистематический, а оборонительный террор “резолюцией” не отменяется!”. Понятно, что в работе, признанной своего рода “альфой и омегой” партии нового типа, требовалось дать ясный и недвусмысленный ответ об отношении этой партии к терроризму. Причем ответ этот не мог быть лишь “для внешнего употребления”, а должен быть стать составной частью партийной идеологии, о чем и свидетельствует приводимый далее анализ идеологеммы терроризма: “У “экономистов” и современных террористов есть один общий корень: это именно то преклонение перед стихийностью, о котором мы говорили как о явлении общем. ... Террористы преклоняются “перед стихийностью самого горячего возмущения интеллигентов, не умеющих или не имеющих возможности связывать революционную работу в одно целое с рабочим движением. Кто изверился или никогда не верил в эту возможность, тому действительно трудно найти иной выход своему возмущенному чувству и своей революционной энергии кроме террора.” (т.6, с.73, 75).
Разбирая одну из публикаций того времени, Ленин дает обстоятельный ответ всей “философии терроризма”, которой, по его мнению, страдали тогдашние - да и некоторые нынешние - “революционисты”. Отметим, попутно, что эта критика объективно оказывается направленной и против эсеровской и бакунинской апологии терроризма, которая, по нашему мнению, служила также и идейно-теоретической базой “левого” терроризма 50-х - 80-х годов нашего века на Западе.
А в 1902 году теоретик и будущий лидер большевиков писал: “Очень интересно ... отметить ту особенную аргументацию в защиту террора, которую выдвинула “Свобода” (журнал одной из “революционно-социалистических” групп российских эмигрантов, издававшийся в Швейцарии - А.М.). Устрашающую роль террора она “совершенно отрицает” ... , но зато выдвигает его “эксцитативное” (возбуждающее) значение”. Это характерно, во-первых, как одна из стадий разложения и упадка того традиционного (до социал-демократического) круга идей, который заставляет держаться за террор. Признать, что правительство теперь “устрашить”, - а, следовательно, - и дезорганизовать, - террором нельзя, - значит, в сущности, совершенно осудить террор как систему борьбы, как программой освящаемую сферу деятельности. Во-вторых, это ... образец непонимания наших насущных задач в деле “воспитания революционной активности масс”. “Свобода” пропагандирует террор как средство “возбуждать” рабочее движение, дать ему “сильный толчок”. Трудно себе представить аргументацию, которая бы более наглядно опровергала сама себя! Неужели, спрашивается, в русской жизни мало еще таких безобразий, что что нужно выдумывать особые “возбуждающие” средства? В том то и дело, что рабочие массы очень возбуждаются гнусностями российской жизни, но мы не умеем собирать, если можно так выразиться, и концентрировать все те капли и струйки народного возбуждения, которые высачиваются русской жизнью в качестве неизмеримо большем, чем все мы представляем и думаем, но которые надо именно соединить в один гигантский поток. ... Призывы же к терроризму, равно как и призывы к тому, чтобы придать самой экономической борьбе политический характер, представляют из себя разные формы отлынивания от самой настоятельной политической агитации. Это как раз и показывает, что террористы и “экономисты” недооценивают революционную активность масс, вопреки явному свидетельству весенних событий (имеются ввиду крупные демонстрации 1901 года, ставшие симптомом вызревания революционной ситуации в России - А.М.), причем одни бросаются искать искусственный “возбудителей”, другие говорят о “конкретных требованиях”. (т.6, с.105). и вновь, возвращаясь к казавшейся ему крайне актуальной критике идеологии террора, Ленин пишет: “Группа “Свобода”, внося в программу террор, тем самым зовет к организации террористов, а такая организация действительно отвлекла бы наше войско от сближения его с толпой, которая еще, к сожалению, не спрашивает или мало спрашивает нас о том, когда и как открывать военные действия.” (там же, с.175).
В связи с опубликованием Донским комитетом РСДРП прокламации “К русским гражданам” по поводу убийства министра внутренних дел Сипягина, В.И. Ленин рекомендовал товарищам не впадать “в ту ошибку, которую делают социалисты-революционеры”. На первый план социал-демократы выдвигают рабочее (и крестьянское) движение. Требования к правительству они ставят от имени рабочего класса и всего народа (здесь и далее курсив мой - А.М.), а не с угрозой дальнейших покушений и убийств.” (т.6, с.371).
В мае 1902 года в редакционной статье “Смерть Сипягина и наши агитационные задачи” (“Искра”, №20, 1 мая 1902 г.) Г.В.Плеханов предупреждал об опасности “заражения идеей террора”: “Русское “общество” опять переживает теперь то оппозиционное настроение, в котором оно находилось лет двадцать назад и благодаря которому оно сочувствовало “террористической” борьбе партии Народной воли. ... Некоторые социал-демократы начинают поговаривать о том, что демонстрации обходятся слишком дорого и что террористические действия скорее поведут к цели. Опыт семидесятых годов показал, что от таких разговоров недалеко и до мысли о “систематическом” терроре. Но тут и заключается серьезная опасность для нашего освободительного движения. Если бы это движение стало бы террористическим, то оно тем самым подорвало бы свою собственную силу. Его сила состоит в том, что идея политической свободы, увлекавшая некогда одну интеллигенцию, проникла в некоторые слои рабочего класса. Сознательная часть пролетариата является теперь самым надежным борцом за политическую свободу. ... Терроризм при наших нынешних условиях привел бы к тому, что из нее (революционной армии рабочего класса) выделились бы и слились бы с терроризмом отдельные личности и группы личностей, вся же остальная масса ее стала бы гораздо менее активной. ...В наше время тайна политического успеха заключается в искусстве вызывать движение массы. Мы стоим на классовой точке зрения, а с этой точки зрения самым современным и совершенно независимым средством борьбы с царизмом была и остается агитация в рабочем классе для развития его политического сознания и организации его сил для дальнейшей, еще более упорной, все глубже и глубже проникающей, все более и более плодотворной и победоносной агитации. Только на фундаменте политического самосознания пролетариата может быть воздвигнуто здание русской политической победы.”.
Как видим, Плеханов повторяет основные доводы Ленина, что можно считать общей позицией ЦК и будущей группы большевиков по вопросу о терроризме и отношению к нему.
В следующем номере “Искры” в сообщении об избиении по приказу виленского губернатора фон Валя арестованных участников первомайской демонстрации, упоминалось, что “вполне достойным и при данных условиях необходимым ответом явилось произведенное 5-го мая покушение на фон Валя” (фон Валь был легко ранен, покушавшийся на него Г.Д.Леккерт - казнен). Однако и это замечание вызвало возражения Георгия Валентиновича, в связи с чем пришлось специально разъяснять ему, что вызвавший разногласия текст заметки стал вынужденным компромиссом, поскольку члены редколлегии газеты Ю.О.Мартов и В.И.Засулич считали необходимым выразить “моральную солидарность” с Леккертом. (т.46, с.499). По просьбе Ленина Плеханов специально подготовил для очередного номера газеты статью об отношении к террору (“Русский рабочий класс и полицейские розги”, “Искра”, №22, 1902, 1 июля), в которой писал: “герой погиб, но иго царизма по-прежнему давит на израненные плечи рабочего класса, и по-прежнему позор розги угрожает всему трудящемуся населению России за малейшее проявление самосознания и независимости. Как избавиться от этой угрозы, одно существование которой есть кровная обида всему трудящемуся населению? Наша ближайшая практическая задача заключается не в том, чтобы карать отдельных слуг царя, - мы все равно не в состоянии были бы покарать каждого из них, - а в том, чтобы вообще отбить у правительства охоту отвечать на демонстрации розгами.” Примечательно, что на покушение Леккерта откликнулся и В.И.Чернов, один из признанных лидеров партии социалистов-революционеров (ПСР). В статье “Террористический элемент в нашей программе”, солидаризируясь с Лениным в том, что “вопрос о своевременности или несвоевременности, вреде или пользе террористических действий вновь возродился в революционной литературе”, он заявлял: “сколько ни высказывали сомнений, сколько возражений не выставляли против этого способа борьбы партийные догматики, жизнь в который раз оказывалась сильнее их теоретических предубеждений. Террористические действия оказывались не то что “нужными” и “целесообразными”, а необходимым, неизбежным.” Здесь мы видим прямо противоположную точку зрения по вопросу о терроре, что и подтверждает сам автор цитируемой статьи: “Даже “Искра”, выставившая в последнее время (см., например, №20 от 1-го мая) положения, что терроризм изолирует революционную партию и тем “обрекает ее на поражение”, “террор мешает организации, а, следовательно, и вообще политическому воспитанию рабочих”, - даже “Искра” не может закрывать глаза на действительность, и все ее сообщаемые фактические известия идут вразрез с принципиально антитеррористической тенденцией газеты. ... Не “Искра” против террора. Ей кажется почему-то, что такой поворот в современном революционном движении ... означал бы его сужение и грозил бы ему неудачей.”
А несколько месяцев спустя, в последнем за тот год номере газеты “Революционная Россия” сам Б.В.Савинков, заместитель руководителя “Боевой организации” ПСР, хотя тогда статья и была опубликована без подписи, подводил “Итоги террористической борьбы” с момента образования эсеровской партии. “Влияние террористических идей было чрезвычайно велико в российском освободительном движении начала ХХ века”, - обоснованно подчеркивает один из немногих исследователей этого феномена О.В.Будницкий.
Продолжение по ссылке - Террорист Ленин (заключение цикла)
Ну, так сразу видно - страшно худая и глаза навыкате. Базедова болезнь проявилась у Крупской за границей, уже в ХХ веке, а замуж за Ленина Крупская вышла в 1898 г.Мало того, партийной клички Селедка у нее не было, а были: Саблина, Ленина, Н. К., Артамонова, Онегина, Рыба, Минога, Рыбкина, Шарко, Катя, Фрей, Галлилей. Кстати, партийными кличками Ленина были Старик и Дядя, но это не значит, что Крупская так звала своего будущего мужа.
Александр Безбородов, доктор исторических наук, профессор, директор Историко-архивного института (ИАИ) РГГУ: - Вероятно, у Крупской были сексуальные отношения с Лениным.
(Комсомольская правда "Почему Надежда Крупская заботилась о детях Инессы Арманд?") Это просто серьезное заключение от доктора исторических наук. Нобелевская премия по истории гарантирована.
26 февраля - в день рождения Надежды Константиновны - ей действительно принесли от Сталина большой бисквитный торт, который был съеден юбиляршей вместе с пришедшими к ней в гости соратниками по большевистскому подполью, работе в Наркомпросе и в редакции газеты "Правда". Веселье завершилось печально: у Крупской появились острые боли в области толстого кишечника, перешедшие во вздутие живота. Все это свидетельствовало об "остром животе", то есть необходима была срочная хирургическая помощь. Однако по вызову врачей из Кремлевской клиники прибыли не сотрудники "Скорой помощи", а сотрудники НКВД, заключившие Крупскую под домашний арест и отказавшие ей в медицинской помощи. К утру 27 февраля, испытывая страшные физические и моральные муки, Н.К. Крупская умерла. Получается, что Сталин все-таки "приложил руку" к смерти Крупской, причиной которой стал не отравленный торт, а то, что Надежде Константиновне вовремя не оказали медицинскую помощь. По одной из версий, Крупская была отравлена конфетами, посланными ей Сталиным на день рождения.
Отравление это дело "сурьезное". Крупская, видимо, решила одна съесть торт и конфеты, и ни кусочка гостям не дать. Как вариант, гости принесли с собой противоядие.
26 февраля Крупской исполнялось 70 лет. В тот день первые полосы центральных газет пестрели поздравлениями. На следующий день в 6 часов 15 минут утра Надежда Крупская умерла. Решение об операции принять так никто и не отважился. Или просто не поступило команды? По официальному заключению, Крупская скончалась от паралича сердечной деятельности. И, сегодня как некий как символ - незадолго до XVIII съезда, первого съезда новой партии! Именно! Умерла вдова Ленина. Впрочем, спросите любого ныне и Вам скажут, что скорее, ей помогли умереть...Знакомтесь: В "Истории болезни тов. Крупской Н.К." я прочел: "13.1.39. Крупская была обследована профессором Гетье Ф. А. Найдена неправильность пульса и одышка. Назначен дигален, который Крупская отказалась принимать, сославшись на чувствительность кишечника". Скорее всего, она уже боялась принимать лекарства. И, видимо, не зря. Прошло чуть больше месяца, и Крупскую доставили в Кремлевскую больницу с внезапным приступом аппендицита. 27 февраля 1939 года она умерла. Заключение врачей крайне любопытно: "Заболевание началось с сильных болей во всем животе, к которым присоединилась многократная рвота, резко учащенный пульс, посинение носа и конечностей. При явлениях паралича сердечной деятельности тов. Крупская скончалась". (Э. Радзинский. Сталин)
Как протекала болезнь, отчего умерла Надежда Константиновна и почему не была сделана операция видно из официального заключения о смерти.
Царствие ей небесное-великая женщина была.... теперь к попам...Поп Дмитрий Смирнов утверждает, что "Ленин подписал указ" о легализации абортов. Согласно информации, представленной на плакате, декрет об абортах был подписан Лениным 19 ноября 1920 г. Я потратил уйму времени, пытаясь найти этот декрет/указ. Даже заглянул в "Даты жизни и деятельности Ленина". Ни 19-го, ни 18-го, ни 20-го ноября 1920 г. Ленин ни декрета, ни указа об абортах не подписывал.
В действительности документом, легализовавшим аборты, является ПОСТАНОВЛЕНИЕ НАРОДНЫХ КОМИССАРИАТОВ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ И ЮСТИЦИИ "ОБ ОХРАНЕ ЗДОРОВЬЯ ЖЕНЩИН" от 18 ноября 1920 года, подписанное Н.Семашко и Курским.
"Статья № 471. Постановление Народных Комиссариатов Здравоохранения и Юстиции. Об охране здоровья женщин.
За последние десятилетия как на Западе, так и у нас возрастает число женщин, прибегающих к прерыванию своей беременности. Законодательства всех стран борются с этим ЗЛОМ путем наказаний как для женщины, решившейся на выкидыш, так и для врача, его произведшего. Не приводя к положительным результатам, этот метод борьбы загнал эту операцию в подполье и сделал женщину жертвой корыстных и часто невежественных абортистов, которые из тайной операции создали себе промысел. В результате до 50% женщин заболевают от заражения и до 4% из них умирают.
Рабоче-Крестьянское правительство учитывает все ЗЛО этого явления для коллектива. Путем укрепления социалистического строя и АГИТАЦИИ ПРОТИВ АБОРТОВ среди масс трудящегося женского населения оно БОРЕТСЯ с этим ЗЛОМ и, широко осуществляя принципы Охраны Материнства и Младенчества, предвидит постепенное ИСЧЕЗНОВЕНИЕ этого явления. Но пока моральные ПЕРЕЖИТКИ ПРОШЛОГО и ТЯЖЕЛЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ настоящего еще вынуждают часть женщин решаться на эту операцию, Народный Комиссариат Здравоохранения и Народный Комиссариат Юстиции, охраняя здоровье женщины и интересы расы от невежественных и корыстных хищников и считая метод репрессий в этой области абсолютно не достигающим цели, постановляют:
I. Допускается БЕСПЛАТНОЕ производство операции по искусственному прерыванию беременности в обстановке советских больниц, где обеспечивается ее максимальная безвредность.
II. Абсолютно запрещается производство этой операции кому бы то ни было, кроме врача.
III. Виновные в производстве этой операции акушерка или бабка лишаются права практики и предаются Народному Суду.
IV. Врач, произведший операцию плодоизгнания в порядке частной практики с КОРЫСТНОЙ целью, также предается суду.
Подписали:
Народный Комиссар Здравоохранения Н. Семашко.
Народный Комиссар Юстиции Курский.Распубликовано в № 259 Известий Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов от 18 ноября 1920 года."
Современный исследователь усматривает связь постановления с резолюцией Пироговского съезда:
"Постановление перекликалось с положениями резолюции, принятой на заседаниях отделения акушерства и женских болезней 12-го Пироговского съезда 1913 года:
оно также допускало производство аборта только врачом и только в условиях больницы; врач, произведший операцию с корыстной целью, должен был предаваться суду."("Демографическая модернизация России", с.99)
Ряд исследователей "видят в законе 1920 года скорее логическое завершение дискуссии, начатой в дореволюционной России, чем порождение новой, революционной идеологии"("Демографическая модернизация России", с.99)
Н.Сычева полагает , что легализация абортов объяснялась борьбой советского правительства с подпольными способами производства абортов: "...абортная политика, проводимая в эти годы носила «оздоровительный» характер. Делая процедуру аборта разрешенной, правительство стремилось к извлечению этой операции из «подполья», что привело бы к сокращению числа женщин, обращавшихся в больницы с осложнениями после абортов, бесплодием после нелегально проведенной операции, а также сократило бы женскую смертность" (с.37 -43). Несмотря на то, что мне пока не удалось найти никаких сведений о том, что Ленин принимал (или наоборот, не принимал) участие в разработке документа, на нем как главе государства, безусловно, лежит ответственность и за это решение.
Каков же нравственный характер этого документа? ТРИЖДЫ в документе аборты названы ЗЛОМ. Утверждается необходимость БОРЬБЫ с ними. Выражается уверенность в том, что аборты постепенно ИСЧЕЗНУТ. Никакого намека на провозглашаемое либералами и феминистками "право женщины распоряжаться своим телом", "право женщины самой решать, сколько детей ей иметь" и т.п. Нет, аборты - зло, с ними нужно бороться, они исчезнут.
Причем, обратите внимание, в постановлении ЗАПРЕЩАЕТСЯ ДЕЛАТЬ ДЕНЬГИ НА ЭТОМ ЗЛЕ.
Поэтому я не усматриваю противоречия между "разрешительным" постановлением 1920 г. и "запретительным" постановлением 1936 г.: первое изначально носило временный характер, включало "запретительную" часть и при изменении социально-экономического положения в стране было отменено. (Фальшивки про Ленина)
О.М. Хлобустов, эксперт Фонда национальной и международной безопасности: Полезным спокойно разобраться в этом вопросе, рассматривая его по работам В.И.Ленина. Подобное исследование, на наш взгляд, представляется актуальным. Идеология, опыт и традиции революционеров-террористов не могли не оказывать существенного влияния на взгляды их преемников. В этой связи обсуждение вопроса о месте и роли терроризма (или “террора”, как он именовался в те далекие годы), в революционной борьбе было вполне закономерным.
Был ли Ленин сторонником политического, пусть и “революционного” терроризма? Отнюдь нет. Еще в 1897 году, в написанной в ссылке брошюре “Задачи русских социал-демократов”, что явилась ответом на широкую дискуссию по этому вопросу в обществе, он писал о предшественниках и сторонниках социалистов-революционеров, или, попросту, эсеров: “безыдейность и беспринципность ведут их на практике к “революционному авантюризму”, выражающемуся ... и в их шумной проповеди “систематического” террора ...” (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е издание, т.2, с.439). Как видно из приведенной цитаты, Ленин не только терроризм, но и пропаганду его относил к “революционному авантюризму”.
В 1899 году, в “Проекте программы нашей партии”, - этот не публиковавшийся в то время документ стал предметом для дискуссии в среде социал-демократов, - говоря о вопросах тактики Ленин отмечал: “сюда же относится ... и вопрос о терроре: обсуждение этого вопроса, и, конечно, не с принципиальной, а с тактической стороны, непременно должны поднять социал-демократы, ибо рост движения сам собой, стихийно приводит к участившимся случаям убийств шпионов, к усилению страстного возмущения в рядах рабочих и социалистов, которые видят, что все большая и большая часть их товарищей замучивается насмерть в одиночных тюрьмах и в местах ссылки. Чтобы не оставлять места недомолвкам, оговоримся теперь же, что, по нашему лично мнению, террор является в настоящее время нецелесообразным средством борьбы, что партия (как партия) должна отвергнуть его (впредь до изменения условий, которое могло бы вызвать и перемену тактики) и сосредоточить все свои силы на укреплении организации и правильной доставки литературы.” (т.4, с.223). Отстаивая эту позицию, в статье “Попятное направление в русской социал-демократии”, появившейся в том же году, Ленин, передавая психолого-политическую атмосферу того времени, писал: “в либеральных и радикальных салонах буржуазного “общества” социал-демократы могли слышать нередко сожаления о том, что революционеры оставили террор: люди, дрожавшие больше всего за свою шкуру и не оказавшие в решительный момент поддержки тем героям, которые наносили удары самодержавию, эти люди лицемерно обвиняют социал-демократов в политическом индифферентизме и жаждали возрождения партии, которая бы таскала для них каштаны из огня. Естественно, что социал-демократы проникались ненавистью к подобным людям и их фразам и уходили в более мелкую, но зато более серьезную работу пропаганды среди фабрично-заводского пролетариата.” (т.4, с.266-267). Как видим, - и что будет показано далее, - вопрос о выборе форм политической борьбы, а в этой связи и вопрос о терроризме как одной из возможных ее форм, - достаточно широко обсуждался в то время. Причем сторонниками террора выступала не только партия социалистов-революционеров (эсеры), но и зарубежные эмигранты, связанные как с “экономизмом” (журнал “Рабочее дело”), так и ставшие впоследствии меньшевиками (В.И.Засулич, Ю.О.Мартов и другие). Отвечая на подобного рода предложения, №4 газеты “Искра” в мае 1901 года в статье “С чего начать?” писала: “нам говорят уже, что “исторический момент” выдвинул перед партией “совершенно новый” вопрос - о терроре ... Вопрос о терроре совершенно не новый вопрос, и нам достаточно вкратце напомнить установившиеся взгляды русской социал-демократии.”. Приводимая далее весьма пространная цитата из ЦО (Центрального органа) РСДРП однозначно свидетельствует об отрицательном отношении будущих большевиков к терроризму: “Суть дела именно в том, что террор выдвигается как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единичного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным. Вот по этому-то мы решительно объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах несвоевременным, нецелесообразным, отвлекающим наиболее активных борцов от их настоящей, наиболее важной в интересах всего движения задачи, дезорганизующим не правительственные, а революционные силы. Вспомните последние события: на наших глазах широкие массы городских рабочих и городского “простонародья” рвутся к борьбе, а у революционеров не оказывается штаба руководителей и организаторов. Не грозит ли при таких условиях уход самых энергичных революционеров в террор ослаблением тех боевых отрядов, на которые только и можно возлагать серьезные надежды? Не грозит ли это разрывом связи между революционными организациями и теми разрозненными массами недовольных, протестующих и готовых к борьбе, которые слабы именно своей разрозненностью? А ведь в этой связи - единственный залог нашего успеха. Наш долг со всей энергией предостеречь от увлечения террором, от признания его главным и основным средством борьбы, к чему так сильно склоняются в настоящее время очень и очень многие. При таких условиях для всякого, кто способен обозреть общие условия нашей борьбы, не забывая о них при каждом “повороте” исторического хода событий, - должно быть ясно, что лозунгом нашим в данный момент не может быть “идти на штурм”, а должно быть “устроить правильную осаду неприятельской крепости”. Другими словами: непосредственной задачей нашей партии не может быть призыв всех наличных сил теперь же к атаке, а должен быть призыв к выработке революционной организации, способной объединить все силы и руководить движением не только по названию, но и на самом деле, т.е. быть всегда готовой к поддержке всякого протеста и всякой вспышки, пользуясь ими для умножения и укрепления военных сил, годных для решительного боя.” (т.5, с.7-8). Далее по этому вопросу в статье, опубликованной в декабрьском номере “Искры” за 1901 год, Ленин писал, что “не взяв в свои руки руководство общедемократическим движением, социал-демократия не может свергнуть самодержавие.” (т.5, с.365).
В предисловии к программной работе о задачах и тактике РСДРП “Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения”, написанной в январе 1902 года на основе анализа событий предыдущего года, ставшего годом массовых протестных демонстраций в России, Ленин вновь подверг критике журнал “Рабочее дело”, редакция которого “в одно и тоже время преподносит нам и заявление: “мы думаем, что задачей социал-демократии не может быть и не должно быть противодействие подъему террористических настроений” (“Р.Д.”, №10, с.23) и резолюцию съезда: “Систематический наступательный террор съезд (зарубежных российских социал-демократических организаций - А.М.) признает несвоевременным. ...”. “Как это замечательно ясно и связно!, -иронизирует Владимир Ильич, - Не противодействуем, но объявляем несвоевременным, притом объявляем так, что несистематический, а оборонительный террор “резолюцией” не отменяется!”. Понятно, что в работе, признанной своего рода “альфой и омегой” партии нового типа, требовалось дать ясный и недвусмысленный ответ об отношении этой партии к терроризму. Причем ответ этот не мог быть лишь “для внешнего употребления”, а должен быть стать составной частью партийной идеологии, о чем и свидетельствует приводимый далее анализ идеологеммы терроризма: “У “экономистов” и современных террористов есть один общий корень: это именно то преклонение перед стихийностью, о котором мы говорили как о явлении общем. ... Террористы преклоняются “перед стихийностью самого горячего возмущения интеллигентов, не умеющих или не имеющих возможности связывать революционную работу в одно целое с рабочим движением. Кто изверился или никогда не верил в эту возможность, тому действительно трудно найти иной выход своему возмущенному чувству и своей революционной энергии кроме террора.” (т.6, с.73, 75).
Разбирая одну из публикаций того времени, Ленин дает обстоятельный ответ всей “философии терроризма”, которой, по его мнению, страдали тогдашние - да и некоторые нынешние - “революционисты”. Отметим, попутно, что эта критика объективно оказывается направленной и против эсеровской и бакунинской апологии терроризма, которая, по нашему мнению, служила также и идейно-теоретической базой “левого” терроризма 50-х - 80-х годов нашего века на Западе.
А в 1902 году теоретик и будущий лидер большевиков писал: “Очень интересно ... отметить ту особенную аргументацию в защиту террора, которую выдвинула “Свобода” (журнал одной из “революционно-социалистических” групп российских эмигрантов, издававшийся в Швейцарии - А.М.). Устрашающую роль террора она “совершенно отрицает” ... , но зато выдвигает его “эксцитативное” (возбуждающее) значение”. Это характерно, во-первых, как одна из стадий разложения и упадка того традиционного (до социал-демократического) круга идей, который заставляет держаться за террор. Признать, что правительство теперь “устрашить”, - а, следовательно, - и дезорганизовать, - террором нельзя, - значит, в сущности, совершенно осудить террор как систему борьбы, как программой освящаемую сферу деятельности. Во-вторых, это ... образец непонимания наших насущных задач в деле “воспитания революционной активности масс”. “Свобода” пропагандирует террор как средство “возбуждать” рабочее движение, дать ему “сильный толчок”. Трудно себе представить аргументацию, которая бы более наглядно опровергала сама себя! Неужели, спрашивается, в русской жизни мало еще таких безобразий, что что нужно выдумывать особые “возбуждающие” средства? В том то и дело, что рабочие массы очень возбуждаются гнусностями российской жизни, но мы не умеем собирать, если можно так выразиться, и концентрировать все те капли и струйки народного возбуждения, которые высачиваются русской жизнью в качестве неизмеримо большем, чем все мы представляем и думаем, но которые надо именно соединить в один гигантский поток. ... Призывы же к терроризму, равно как и призывы к тому, чтобы придать самой экономической борьбе политический характер, представляют из себя разные формы отлынивания от самой настоятельной политической агитации. Это как раз и показывает, что террористы и “экономисты” недооценивают революционную активность масс, вопреки явному свидетельству весенних событий (имеются ввиду крупные демонстрации 1901 года, ставшие симптомом вызревания революционной ситуации в России - А.М.), причем одни бросаются искать искусственный “возбудителей”, другие говорят о “конкретных требованиях”. (т.6, с.105). и вновь, возвращаясь к казавшейся ему крайне актуальной критике идеологии террора, Ленин пишет: “Группа “Свобода”, внося в программу террор, тем самым зовет к организации террористов, а такая организация действительно отвлекла бы наше войско от сближения его с толпой, которая еще, к сожалению, не спрашивает или мало спрашивает нас о том, когда и как открывать военные действия.” (там же, с.175).
В связи с опубликованием Донским комитетом РСДРП прокламации “К русским гражданам” по поводу убийства министра внутренних дел Сипягина, В.И. Ленин рекомендовал товарищам не впадать “в ту ошибку, которую делают социалисты-революционеры”. На первый план социал-демократы выдвигают рабочее (и крестьянское) движение. Требования к правительству они ставят от имени рабочего класса и всего народа (здесь и далее курсив мой - А.М.), а не с угрозой дальнейших покушений и убийств.” (т.6, с.371).
В мае 1902 года в редакционной статье “Смерть Сипягина и наши агитационные задачи” (“Искра”, №20, 1 мая 1902 г.) Г.В.Плеханов предупреждал об опасности “заражения идеей террора”: “Русское “общество” опять переживает теперь то оппозиционное настроение, в котором оно находилось лет двадцать назад и благодаря которому оно сочувствовало “террористической” борьбе партии Народной воли. ... Некоторые социал-демократы начинают поговаривать о том, что демонстрации обходятся слишком дорого и что террористические действия скорее поведут к цели. Опыт семидесятых годов показал, что от таких разговоров недалеко и до мысли о “систематическом” терроре. Но тут и заключается серьезная опасность для нашего освободительного движения. Если бы это движение стало бы террористическим, то оно тем самым подорвало бы свою собственную силу. Его сила состоит в том, что идея политической свободы, увлекавшая некогда одну интеллигенцию, проникла в некоторые слои рабочего класса. Сознательная часть пролетариата является теперь самым надежным борцом за политическую свободу. ... Терроризм при наших нынешних условиях привел бы к тому, что из нее (революционной армии рабочего класса) выделились бы и слились бы с терроризмом отдельные личности и группы личностей, вся же остальная масса ее стала бы гораздо менее активной. ...В наше время тайна политического успеха заключается в искусстве вызывать движение массы. Мы стоим на классовой точке зрения, а с этой точки зрения самым современным и совершенно независимым средством борьбы с царизмом была и остается агитация в рабочем классе для развития его политического сознания и организации его сил для дальнейшей, еще более упорной, все глубже и глубже проникающей, все более и более плодотворной и победоносной агитации. Только на фундаменте политического самосознания пролетариата может быть воздвигнуто здание русской политической победы.”.
Как видим, Плеханов повторяет основные доводы Ленина, что можно считать общей позицией ЦК и будущей группы большевиков по вопросу о терроризме и отношению к нему.
В следующем номере “Искры” в сообщении об избиении по приказу виленского губернатора фон Валя арестованных участников первомайской демонстрации, упоминалось, что “вполне достойным и при данных условиях необходимым ответом явилось произведенное 5-го мая покушение на фон Валя” (фон Валь был легко ранен, покушавшийся на него Г.Д.Леккерт - казнен). Однако и это замечание вызвало возражения Георгия Валентиновича, в связи с чем пришлось специально разъяснять ему, что вызвавший разногласия текст заметки стал вынужденным компромиссом, поскольку члены редколлегии газеты Ю.О.Мартов и В.И.Засулич считали необходимым выразить “моральную солидарность” с Леккертом. (т.46, с.499). По просьбе Ленина Плеханов специально подготовил для очередного номера газеты статью об отношении к террору (“Русский рабочий класс и полицейские розги”, “Искра”, №22, 1902, 1 июля), в которой писал: “герой погиб, но иго царизма по-прежнему давит на израненные плечи рабочего класса, и по-прежнему позор розги угрожает всему трудящемуся населению России за малейшее проявление самосознания и независимости. Как избавиться от этой угрозы, одно существование которой есть кровная обида всему трудящемуся населению? Наша ближайшая практическая задача заключается не в том, чтобы карать отдельных слуг царя, - мы все равно не в состоянии были бы покарать каждого из них, - а в том, чтобы вообще отбить у правительства охоту отвечать на демонстрации розгами.” Примечательно, что на покушение Леккерта откликнулся и В.И.Чернов, один из признанных лидеров партии социалистов-революционеров (ПСР). В статье “Террористический элемент в нашей программе”, солидаризируясь с Лениным в том, что “вопрос о своевременности или несвоевременности, вреде или пользе террористических действий вновь возродился в революционной литературе”, он заявлял: “сколько ни высказывали сомнений, сколько возражений не выставляли против этого способа борьбы партийные догматики, жизнь в который раз оказывалась сильнее их теоретических предубеждений. Террористические действия оказывались не то что “нужными” и “целесообразными”, а необходимым, неизбежным.” Здесь мы видим прямо противоположную точку зрения по вопросу о терроре, что и подтверждает сам автор цитируемой статьи: “Даже “Искра”, выставившая в последнее время (см., например, №20 от 1-го мая) положения, что терроризм изолирует революционную партию и тем “обрекает ее на поражение”, “террор мешает организации, а, следовательно, и вообще политическому воспитанию рабочих”, - даже “Искра” не может закрывать глаза на действительность, и все ее сообщаемые фактические известия идут вразрез с принципиально антитеррористической тенденцией газеты. ... Не “Искра” против террора. Ей кажется почему-то, что такой поворот в современном революционном движении ... означал бы его сужение и грозил бы ему неудачей.”
А несколько месяцев спустя, в последнем за тот год номере газеты “Революционная Россия” сам Б.В.Савинков, заместитель руководителя “Боевой организации” ПСР, хотя тогда статья и была опубликована без подписи, подводил “Итоги террористической борьбы” с момента образования эсеровской партии. “Влияние террористических идей было чрезвычайно велико в российском освободительном движении начала ХХ века”, - обоснованно подчеркивает один из немногих исследователей этого феномена О.В.Будницкий.
Продолжение по ссылке - Террорист Ленин (заключение цикла)