Большевистская принципиальность и РПЦ
(К циклу " Мракобесие") Статья известного русского публициста Юрия Белова «Коммунисты и русское православие» (Выделяю я)
История отношений коммунистов и верующих в России есть история единства их судьбы, что и не могло быть иначе. Крестьянство, составлявшее громадное большинство русского народа, в начале ХХ века сплошь было православным. Крестьянская православная Россия доверила свою судьбу коммунистам в октябре 1917 года. С тех пор и до августа 1991 года историческая судьба коммунистов и верующих была единой - социалистической. Понятно, что это противоречило разрушительным устремлениям идеологов и организаторов реставрации капитализма в России. Им надо было взорвать и уничтожить морально-политическое единство коммунистов и верующих во что бы то ни стало. И это, увы, им удалось. Русское православие оказалось заложником социального и духовного порабощения столь недавно великой державы.
До начала окаянной горбачевской перестройки и даже в ее годы Русская православная церковь стояла на позиции "коммунистического христианства", настраивала верующих на искреннюю поддержку внутренней и внешней политики общенародного Советского государства. Путь Церкви к этой позиции, о чем еще скажем, был нелегким: от непризнания Советской власти и выступления против нее до полной ее поддержки. Церкви пришлось считаться с интересами православных, для которых Советская власть была их властью, а социализм - выражением их чаяний социальной справедливости. Практика социалистического преобразования России обязывала церковных иерархов не только признать новую реальность, но и осмыслить ее, обновить каноны богословия. В 20-е годы ХХ века возникло движение за обновленческую церковь, идеологи ее отстаивали принципы "христианского коммунизма" и утверждали, что "христианство есть религия благодатного труда для устроения жизни человека на земле". К сожалению, в советское время об обновленцах ничего не говорилось. Ничего не говорится и сейчас, и понятно почему: обновленцы осудили капитализм как "смертный грех" и признали социальное неравенство "недопустимым для христианина". Идеологи обновленческой церкви настаивали: "Церковь должна быть не только лояльной к Советской власти, но и открыто признать, что эта власть мирскими методами проводит Христовы идеалы социального равенства в жизнь". Потому сегодня иерархи Русской православной церкви (РПЦ) ни слова не скажут об обновленцах 20-х годов минувшего века. Но усилия последних не были напрасны. Чем дальше, тем больше идеологи русского православия утверждали в сознании верующих богословское положение о христианских истоках социально-нравственных принципов и идеалов социализма и коммунизма.
В 1959 году в "Журнале Московской патриархии" можно было прочесть: "Не только в вопросе войны и мира, но и в деле построения наиболее справедливого общества наши верующие, наша Церковь не имеют мнения другого, чем наши секулярные сограждане - марксисты, которые руководят обществом. Мы не расходимся с ними в понимании основных задач человечества в этой жизни". Данное заявление можно воспринять как приглашение коммунистов к диалогу. Но сама мысль о его возможности вряд ли возникала тогда у иерархов Церкви. У руководства же КПСС ее вовсе быть не могло: то было хрущевское время, когда дали о себе знать затихшие было отголоски воинствующего атеизма. Возрождение его не состоялось, но сталинская линия, чего еще коснемся, мирного сосуществования Советской власти с русским православием как явлением русской культуры оказалась прерванной. Однако же в 1961 году в принятой ХХII съездом КПСС Программе партии значился Моральный кодекс строителя коммунизма, вмещающий в себя переведенные на партийный язык основные заповеди христианской морали... Позади остались драмы и трагедии Гражданской войны, ее реальное завершение в конце 30-х годов ХХ века. В годы Великой Отечественной войны русское православие сыграло свою видную роль в укреплении у верующих советских людей духа победы над врагом. Несомненен вклад русского православия в Великую Победу и послевоенное возрождение страны.
У Патриарха Московского и всея Руси Пимена имелись все основания утверждать в 1980 году: "Являясь гражданами и патриотами нашей великой социалистической Родины, мы всеми доступными нам средствами поддерживаем ее миролюбивую внутреннюю и внешнюю политику, которая отвечает чаяниям народов мира". Ничто не предвещало разлада Русской православной церкви с Советским государством. Гражданская война осталась в исторической памяти. Ее раны зарубцевались. Вдохновителям варварской перестройки из "пятой колонны" ничего не оставалось, как разбередить их для достижения своей цели - раскола советского народа. Они сделали это с циничным расчетом нанести удар по самому дорогому, что было в исторической памяти советского человека, - по его благодарному отношению к Ленину. Это отношение, рожденное прежде всего в сознании русского крестьянина (с Лениным он связывал решение вековечного вопроса о земле), передавалось из поколения в поколение. Чрезвычайное почитание пролетарского вождя в народе западные советологи называли комплексом Ленина. Долгие годы они ломали головы над тем, как его разрушить. В перестройку это попытались сделать силами "пятой колонны". Было предано гласности неизвестное дотоле письмо Ленина секретарю ЦК РКП(б) Молотову от 19 марта 1922 года.
Скажем кратко о предыстории этого письма. 23 февраля 1922 года для преодоления народного бедствия - голода в Поволжье из-за страшной засухи, иными словами, для спасения жизни миллионов людей - Советское правительство приняло декрет "Об изъятии церковных ценностей для борьбы с голодом". Патриарх Тихон призвал противодействовать исполнению данного декрета, что привело к вооруженным антисоветским выступлениям части духовенства и верующих. В упомянутом письме Молотову Ленин высказался за принятие самых суровых мер по отношению к открытым врагам Советской власти, прикрывающим рясой и именем Христа свой отказ от помощи голодающим: "Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать". Жестокие слова... Они объяснимы и оправданы жестокостью борьбы с Советской властью реакционного духовенства (о нем ведь речь у Ленина, никак не обо всем духовенстве и большинстве православных, не жалевших своей жизни для победы народной власти). Сказать об этом в теле- и радиоэфире, в печати в перестроечную пору было невозможно. Какой скулеж о кровавом большевизме исходил тогда из средств массовой информации, заполоненных интеллектуальной плесенью - коротичами, карякиными, клямкиными и прочими. Вой был поднят именно теми, кто еще недавно пел осанну Ленину, прилюдно превращая его в икону, а заглазно глумился над Советской властью и в кухонных пьяненьких откровениях ерничал над коммунистами. Им было до Иисуса Христа и до русского православия как до оледенения Европы - наплевать, да и только. Но теперь они били в патриотические бубны и выступали защитниками русского народа: "Большевики - губители Святой Руси!", "Какое святотатство!" и т.д. и т.п. И, увы, находились наивные и простодушно доверчивые среди верующих, принявшие русофобов за русофилов. Их сознанием умело манипулировали, отводя внимание от того факта, что Ленин говорил о необходимости карательных мер не за приверженность православной вере, не за религиозные убеждения, а за преступления перед Советским государством. Он отлично знал, что собой представляет реакционное духовенство и какую опасность несет для трудового народа. Оно отражало и защищало интересы помещиков и буржуазии и боролось за возвращение их власти, нередко с оружием в руках, в рядах белогвардейцев. Многочисленные кадры военного духовенства служили в Белой армии: у Колчака их было несколько тысяч, у Деникина - более тысячи, у Врангеля - более пятисот. Монастыри служили опорной базой белых, в них хранились запасы оружия, боеприпасов и находили убежище контрреволюционеры. Не о каждом монастыре речь, но немало их являлось тайными опорными пунктами антисоветской деятельности. Это засвидетельствовано С. Есениным в стихотворении "Русь бесприютная". В нем поэт представляет жестокие откровения монахов-антисоветчиков: "И говорят, забыв о днях опасных: "Уж как мы их... Не в пух, а прямо в пах... Пятнадцать штук я сам зарезал красных, Да столько ж каждый, всякий наш монах". ...В 1918 году комиссар продотряда Макаров был растерзан монахами одного из монастырей за то, что требовал поделиться запасами хлеба с голодающими. О подобных фактах не мог не знать Ленин. Знал. У него было право на жестокие слова.
В ленинский период Контрреволюция не могла обойтись без религии. Она нужна была ей для оправдания своих злодеяний, для "освящения" классовой ненависти бывших господ именем Бога, для удержания в духовном рабстве тех же крестьян (бедняков и середняков), насильно рекрутируемых в Белую армию. Не только православные священники из числа ярых антикоммунистов, но и служители других конфессий оказались в стане контрреволюции. В деникинской армии наряду с полковыми попами несли свою службу муллы, во врангелевской - капелланы (католики). В армии Колчака действовали старообрядческие "дружины святого креста" и мусульманские "отряды зеленого знамени пророка". Не случайно Ленин говорил о реакционном духовенстве, не выделяя только лишь служителей православной христианской религии.
В Гражданскую войну трудящийся православный мир сделал свой выбор - пошел воевать за Советскую власть. Были и священнослужители, оставшиеся с народом, те, что во все времена делили с ним все тяготы и лишения. Это о них легендарный генерал Брусилов, православный по вере, принявший народную власть и пошедший на службу в Красную армию, писал, вспоминая о кровавых сражениях Первой мировой войны: "...В тех жутких контратаках среди солдатских гимнастерок мелькали черные фигуры - полковые батюшки, подоткнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением... Они навсегда остались там, на полях Галиции, не разлучившись с паствой". Не все служители русского православия в годы Гражданской войны разделяли враждебное отношение к Советской власти патриарха Тихона и его окружения.
Случилось и имевшее большой резонанс в православном мире ослушание патриаршей воли. Произошло это не где-нибудь, а в Петрограде в 1922 году. Настоятель церкви Захария и Елизаветы отец Александр Введенский во время вечерней службы в присутствии прихожан передал в фонд помощи голодающим всю серебряную и золотую утварь своего храма. При этом он снял с шеи массивный золотой крест и положил его поверх передаваемых государству драгоценностей. Патриарх Тихон лишил отца Александра священства. Однако настоятель не сложил с себя сана, а пошел на раскол: основал свою особую церковь (обновленческую) и назвал ее Живой, став ее митрополитом. В своих проповедях он призывал верующих поддержать Советскую власть. Как только она была признана иерархами РПЦ, раскол был преодолен.
Гражданская война - война классовая. Но это еще и война братоубийственная, с невинными жертвами, в том числе и среди духовенства. То была война с разрушением древних памятников культуры - церквей, соборов, храмов. Было ли это следствием воинствующего атеизма ретивых ультра-революционеров из "левых" коммунистов? Да, но лишь отчасти. Главной причиной разрушений явился многовековой социальный гнев эксплуатируемых, униженных и оскорбленных. Гнев этот обрушился и на Церковь, потому как она накрепко была связана с ненавистным народу царским режимом - режимом буржуазно-помещичьей власти. Русская православная церковь расплачивалась за верную службу прогнившему самодержавию.
После Октябрьской революции резко изменилось прежде всего социально-экономическое и политическое положение Русской православной церкви. Она перестала быть крупным собственником и влиятельной государственной структурой. 23 января 1918 года Совнарком РСФСР принял подписанный Лениным декрет "Об отделении церкви от государства и школы от церкви". По этому декрету гражданам гарантировалась свобода совести - право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Церковь лишилась крупной земельной собственности (владела почти шестью миллионами десятин земли) и действующих на частнокапиталистической основе промышленных и торговых предприятий (84 завода, 1112 доходных домов, 704 гостиницы и пр.). РПЦ утратила главный источник своего богатства - принудительно взимаемую со всех православных церковную десятину и постоянные государственные субсидии. Ей предстояло жить теперь на добровольные пожертвования верующих ("доброхотные даяния").
Все это не могло не вызвать крайне враждебного отношения церковных иерархов к Советской власти. В октябре 1918 года Поместный собор РПЦ в своем обращении к духовенству и верующим назвал Октябрьскую революцию "нашествием антихриста". Здесь заметим, что нынешние иерархи РПЦ воспроизводят эту пережиточную характеристику Великого Октября. И делают они это тем более рьяно, чем более активно олигархически-криминальное государство возвращает Церкви изъятые Октябрем монастырские земли, причем в размерах, которые вряд ли могут быть освоены весьма скромными силами монахов. Не скупится "демократическая" власть и на льготную поддержку частно... предпринимательской деятельности священнослужителей. Как это все отвечает проповеди христианского постулата о нестяжательстве? Вопрос риторический. Впрочем, как и другой: не возвращается ли Русской православной церкви статус крупного землевладельца, собственника? Последствия ее такого положения истории хорошо известны.
Но вернемся к положению РПЦ в первые советские годы. Оно было трудным не только потому, что Церковь перестала быть государственной. Но еще и потому, что ее не обошла стороной эскалация насилия, в значительной мере вызванная разрухой, хаосом и анархией, доставшимися Советской власти в наследство от буржуазного Временного правительства. Священный синод это правительство признал, отрекшись (!) от "помазанника Божьего" - царя Николая II. Теперь Церковь пожинала плоды "деяний" временщиков. Власти трудящихся пришлось принимать быстрые и жесткие меры для обуздания анархического варварства. Здесь самое время сказать о роли Ленина как главы Советского правительства в обеспечении гарантий свободного вероисповедания, в защите гражданских прав духовенства. В 1918 году в условиях разрухи, начавшейся Гражданской войны Ленин подписал постановление Совнаркома о создании Всероссийской реставрационной комиссии. Ей в ряду прочего вменялось в обязанность обеспечить сохранность религиозных сооружений, имеющих культурно-историческую ценность. В 1918 - 1921 годах Ленин часто обращался к наркому юстиции Курскому по вопросам правозащиты церковной деятельности. Приведем лишь некоторые ленинские обращения и поручения наркому юстиции:
Ноябрь 1918 года - поручение провести немедленное и строжайшее следствие по делу об оскорблении бывшего митрополита Московского Макария во время богослужения в Николо-Угрешском монастыре;
Февраль 1919 года - просьба спешно разрешить делегации патриарха Московского и всея Руси выехать к константинопольскому патриарху для обсуждения общецерковных вопросов;
Февраль 1919 года - просьба назначить расследование и принять меры для отмены постановления Костромского реввоенсовета о необоснованном закрытии монастыря;
Май 1919 года - требование провести строжайшее расследование по фактам, изложенным в жалобе казанской общины евангельских христиан на их притеснения местной Советской властью;
Январь 1921 года - просьба рассмотреть обращение прихожан церкви при Военно-медицинской академии (суть обращения - отменить решение о превращении церкви в клуб).
Ленин не оставил без внимания ни одного обращения к нему верующих. И это в то время, когда полыхала Гражданская война, решался вопрос - кто кого. Чем объяснить столь чуткое отношение пролетарского вождя к вопросу правообеспечения свободы вероисповедания? Чтобы лучшим образом ответить на данный вопрос, есть смысл прояснить для себя ленинское отношение к религии. В наиболее концентрированном виде оно выражено в статье "Об отношении рабочей партии к религии". В ней Ленин без долгих предисловий заявляет: "Мы должны бороться с религией. Это азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс. Борьбу с религией нельзя ограничивать абстрактно-идеологической проповедью, нельзя сводить к такой проповеди; эту борьбу надо поставить в связь с конкретной практикой классового движения, направленного к устранению социальных корней религии". Последнее, по Ленину, означает устранение "господства капитала во всех его формах" - экономической, политической, идеологической, культурной и нравственной.
Уметь бороться с религией, по Ленину, значит не перескакивать из царства необходимости в царство свободы - не требовать от каждого атеистического воззрения при переходе к социализму. Вслед за Марксом и Энгельсом Ленин решительно осуждает якобы революционную идею о запрещении религии в социалистическом обществе, прекрасно понимая, что освобождение от религиозных предрассудков, формируемых тысячелетиями, не произойдет быстро, одноактно, что отмирание религии займет целую историческую эпоху. Ее, религию, нельзя "отменить" декретами. Это приведет только к усилению ее влияния в обществе, что доказано историей. Как материалист-диалектик, Ленин требовал от партии коммунистов умения "терпеливо работать над делом организации и просвещения пролетариата, делом, ведущим к отмиранию религии, а не бросаться в авантюры политической войны с религией".
И в советское время Ленин был решительным противником "революционного максимализма" в отношении к религии, ибо отлично понимал: отделение Церкви от государства никоим образом не означает отделения религии от людей. Здесь он следовал тому постулату Маркса, что только в преобразующей деятельности люди меняют земной мир и самих себя. Иными словами, освобождая земную жизнь от господства капитала, они освобождаются от веры в жизнь на небесах. Главное условие для этого - гарантия свободы совести. В августе 1921 года ЦК РКП(б) по инициативе Ленина принимает постановление, в котором говорится: "...По вопросу об антирелигиозной агитации дать директиву всем партийным организациям и всем органам печати не выпячивать этого вопроса на первое место... ...Тщательно избегать всего, что давало бы повод какой-нибудь отдельной национальности думать, а нашим врагам говорить, что мы преследуем людей за их веру".
Именно политика недопущения вульгарного, авантюристического атеизма и, главное, вовлечение трудящихся в преобразующую деятельность привели в конечном итоге к отходу от веры в Бога многие массы вчерашних верующих. На это ушла целая советская эпоха - великая! В 80-е годы минувшего века истых верующих в СССР было не более 10%. С реставрацией капитализма в России произошла реставрация религиозных взглядов в массовом сознании, что и понятно: реставрировались социальные основы религии. Ленинская зарисовка социально-психологической подоплеки веры в Бога вполне приложима к сегодняшнему дню свинцовой российской действительности: "Страх создал богов". Страх перед слепой силой капитала, которая слепа, ибо не может быть предусмотрена массами народа, которая на каждом шагу жизни пролетария и мелкого хозяйчика грозит принести ему и приносит "внезапное", "неожиданное", "случайное" разорение, гибель, превращение в нищего, в паупера, в проститутку, голодную смерть, - вот тот корень современной религии..." Разве это не актуально в наше время?
Столь же, увы, актуальна и опасность для русского человека в олигархически-чиновничьей России потерять свою связь с русским миром, потому как его, человека, методично уничтожают - уродуют его родной язык, взрывают его общинно-коллективистский образ жизни, превращают святые ценности его морали в товар: честь, совесть, долг - все на продажу. Великую русскую культуру бросают на панель, где торжествующе-бесстыдно исполняет свой ритуальный танец победительницы "массовая культура". Страдающего Христа загнали в рок-оперу и глумятся над христианскими заповедями нравственности. Русский человек обращается к Церкви как к последнему духовному очагу. Этим можно объяснить приход к вере в Бога многих, кто считает себя русским. Большинство находит в ней утешение, но все ли находят удовлетворение главной своей потребности - в социальной справедливости? Храмов и монастырей, монастырских земель все больше и больше, но больше ли социальной справедливости в современной России? Вопрос, от которого никому никуда не уйти - ни атеистам, ни верующим. Последние видят сплошь да рядом циничное глумление над святыми заповедями Христа. "Не убий!" - убийство стало делом обыденным, убивают даже детей и родителей своих. "Не укради!" - крадут чуть ли не все, причем чем выше стоит человек на лестнице богатства и власти, тем он крадет больше. "Не прелюбодействуй!" - разврат пошел дальше: взрослые принуждают к нему маленьких детей, оставаясь безнаказанными... Верующих стало больше, нравственности - все меньше и меньше... Но вернемся к первым годам Советской власти. Почему все же громадное большинство православных пошло за большевиками, за Лениным, поверило Советскому государству? И это при том, что официальная Церковь в лице патриарха Тихона открыто заняла антисоветскую позицию, а от стихийного насилия пострадали храмы, монастыри, священнослужители? Чтобы дать более полный ответ на поставленный вопрос, надо вспомнить, что существовало и существует русское народное православие.... ( окончание)