Правило Винта
В городе вечера стали длиннее, женщины стали носить меньше одежды. В городе только и разговоров про Вило Винта. Хах! Мерзавец не сходит и с бликующих темных экранов в витрине против меня. Потом экраны вспыхнули и показали шоу. Это для ребятишек.
Мерзкие велюровые твари с выпученными глазами щелкают белозубыми пастями травянисто зеленых морд - у них состоится семейный ужин. Отец-ящер, мама-ящерица и подрастающий вылупок, наряженные в человеческие одежды, тычут блестящими приборами и кусками пластмассовой индейки в свои идиотские морды. Они даже не могут попасть точно в свои зловонные рты! Но похоже на то, что семейство Ящер благоденствует. Это ведь как две капли воды похоже!
И вот - тук-тук! - чью же это крепдешиновую мать принесло в дом Ящеров этим благословенным вечером?
Да это же две старые жабы Нэнси и Франсин! - Что за приятная неожиданность! Проходите. Проходите. - Господин Ящер сотрясается в пространстве собственного дома - он делает вид, что ходит и обменивается любезностями с поздними гостьями, приглашает их пройти в гостиную движением тонких длинных рук. Но глаза его неизменно смотрят в разные стороны и не один не пытается уловить хоть сколько-то значимый объект. Жабы пузырятся о мухах. Они тоже делают вид, что перемещаются, словно на верблюдах, в своих пронафталиненых платьях. Это очень важные дамы.
Я не знаю, на сколько питательным может быть мясо из фенопласта и резиновая брокколи. Два гигантских револьвера в руках у папочки Ящера говорят свои картонные: "Бэнг! Бэнг!" - и безумные глаза ублюдка все это время - а его тощая синтепоновая жопа только что ужинала с семьей! - не говорили ничего другого!
Две жирные леди упокоились с миром на ужин - вот что я называю "Горячим Южным Гостеприимством", хах!
Я давно заметил ее - чертовски привлекательная мамаша. Всегда в одно время ходит на обед мимо меня, и еще иногда проходит с сынишкой. Хаах!
Я увидел пацана на мосту и усадил его рядом с собой. Рассказал ему все, как есть и дал покурить. За рекординг тебе отдельная хвала, Папа! Пацан прочитал то, что я написал для него, и я записал это. Он смышленый малый, ей Богу! Пообещал мне не проболтаться. Вот что он говорит:
- Мам, это я. Мне в школу нужно - ты хорошо помнишь Кровосток? Нужны слова из той, где про винт. Там про смерть и правила. Сдохнуть, сдохнуть! - прости, мам. Да, спасибо. Я люблю тебя.
Если бы я наелся свеклы с утра, смачно сплюнул на давно выбеленный бордюр, присел на корточки и пыхнул бы во все это дело сигарным дымом, я был бы гребаным художником, и у меня бы только что получилось превосходно изобразить клубящееся целый день над моей и головами сотен тысяч натянувших шляпы и панамы простофиль небо. "Срань Господня" назвал бы я эту картину - и сделал это. В этом городе нигде не поют птицы - их всех передавили колеса грузовиков и новеньких Порше еще в славном шестьдесят пятом, затоптали каблуки пухлых дурнушек, их кишки и перья отмыли в луже перед домом чьи-то мужья - и в небе птицы оттого не летают.
Просто ноги стучат по асфальту, по кафельным крылечкам магазинов и паперти, отбивая пульсирующий ритм города, а в небе, отголоском каблучного боя звучит гром. Мой дед говорил, что это хрипит и ухает старый северный бог неба ТрансформаТор, а потом я разобрался с небом и ногами - ясно же. Ясно же.
Тяжелые, свинцовые спешат на встречу светлому будущему. Разрази их гром! Еще хоть немного, пожалуйста... Эта чертова лампочка всегда успеет и ослепить, и выжечь - пролить свет Господень на вялые муки демонов, созерцающих облака, тяжелые свинцовые.
Хах!
Как ты течешь, малышка, как струишься...м-мм... старина Вило мечтает лишь об одном существе. Как глубоко и свежо твое дыхание, как ласков сизый цвет нежного бескровного тела... Кружись надо мной! Я слышу
"Хьюстон, у нас проблемы" - сказали они. Ничего особенного тогда я не делал.
Хах! По-моему, всю эту кутерьму, целый полет, затеяли, дабы распробовать мнимую сочетаемость двух цифр в суе. Уе! Но это злая потеха - голоса этих ребят, из космоса, и тех, что оставались с ними на Земле, звучали, кроме шуток, тревожно. Космос - тихое место. Я заходил туда, скрипя радиоволнами, и молчал - все молчали, даже красные. Бьюсь об заклад, эти парни на корабле наложили полные штаны, но работали собрано - наверняка на шарике их ждали Мери, Линды, Сюзанн, Джошуа, Спайки - длинноногие, короткоштаные и четверолапые.
Вторгаясь в аромат кофе, собранного руками нищих африканцев - да сохранит Господь их робкую веру во всеобщую насыщенность краюхой хлеба; упиваясь неподдельной чернотой его и горечью, я подношу мягкую, теплую еще, булочку, непринужденно, почти с безразличием впиваюсь в нее зубами, сжимаю губами, в таинстве сомкнутого рта прикасаюсь языком... Теперь подождите - я прожую.
Сладострастие, с каким я привык рассматривать мир, непоколебимо. Чисто гастрономически, да и как угодно еще, я похож скорее на кофе, чем на булочку - здесь и в любом другом месте. Но здесь, в будке, - парочка молочно-белых конечностей, вырастающих из фундамента туфель на тонкой шпильке, и выше - прелестный немолодой ротик бормочет в телефонную трубку:
- Да, милый. Это в которой? Ну, объясни, из которой?.. А! Я поняла! "... Можно сдохнуть кушая дома жирную сельдь под шубой. Можно сдохнуть, нарушив правило буравчика грубо..." Эта?
Хааах! Спасибо тебе, Господи.
Никогда! Никогда не подслушивай чужого разговора от начала и до конца. Нет в этом никакой пользы. Хаах!
В городе только и разговоров про Вило Винта. А на скамейке в самом сердце города сидит старый негр и выглядит он несвежо, непривлекательно, и, я думаю, он чокнутый: поношенный чернокожий бомж сидит, укутавшись в плащ, шипит что-то себе под нос и впивает белки воспаленных широко открытых глаз в прохожих, в небо...
Сложно себе представить, что какой-то кретин станет слушать этого несчастного. Оп! А это я. Это я сижу на скамеечке в самом сердце города и вещаю: Вило Винт желает вам мирного пасмурного неба над головами - потому, что сегодня не видно солнца. Мамочки, берегите своих малышек от знания - отдавайте их пораньше толстосумам без дурных привычек. Вы, господа, выбирайте клеточки понадежнее для этих птичек. Вам же, крошки, не пристало накручивать приемники на частоты словоблудия Вило Винта - берегите свои ушки, цветочки. Хаах!
Мамочка, вода сегодня повсюду. По-моему, пора уходить отсюда. Рыба плещется и хлопок высоко.
Зеленова Н.