6 августа 51 года после Великого Перемещения
Только сегодня наконец всё прояснилось: они хотят заплатить Лемпо. Наша неповоротливая, утопшая по уши в бюрократии, контора хочет нанять дикого бога. Нанять. Бога.
Нет, технически Лемпо - хийси, только самый могущественный хийси из всех, по слухам, даже равный по могуществу Вяйнямёйнену. Впрочем, последнее - явно преувеличение.
И ещё он бешеный. Непредсказуемый. Если обычные хийси могут превратить человека в дерево с глазами потому, что тот недостаточно низко им поклонился, то Лемпо может сделать это просто от того, что у него такое настроение, не обязательно плохое.
Но он жаден, как все хийси, и азартен ещё более, чем все хийси. И он - единственный, кто может попасть в Старый Мир. Не спрашивайте, кому и зачем это надо. Старай Мир, если и существует, то, скорее всего, полыхает в очередной войне, потому что там нет богов, которые могут это прекратить.
Но люди Первого Поколения хотят знать, какие обломки остались от их родины. Вчера я встретила на офисной кухне Порфирия. Порфирию лет шестьдесят, и он попал в Сновидение уже школьником, то есть вполне сознательный возраст.
- Вот увидите, Марлочка, скоро всё будет по-старому! - сказал он мне вместо «здрасте».
- Что именно? - спросила я.
- Ох, Марлочка, - Порфирий отвернулся к кофемашине и стал что-то с ней делать.
(Как я ненавижу, когда от моего имени придумывают идиотские производные! Марлочка! Блин, как марля, через которую процеживают творог!)
- Вот вы не помните, и родители ваши, наверное, не помнят, а ведь раньше нам не было таких больших деревьев, которые заслоняют небо. Ровные чистые улицы тянулись на километры, только представьте, Марлочка, на километры и десятки километров.
- Я смотрела старые фильмы, - сказала я в обтянутую клетчатым пиджаком спину Порфирия.
- Вот-вот! И всё было как в тех фильмах. Были рестораны, театры. Можно было выйти из дома и не боятся, что тебя сожрут. Или превратят во что-то.
- А только что ограбят или убьют, - ехидно вставила я. Мне, вообще-то, тоже нужно было к кофемашине. - Или бомбу на голову скинут.
- Это... это была плата за цивилизацию. За культуру, если хотите.
- В пень такую культуру, - пробормотала я про себя.
Порфирий сделал вид, что не услышал. Кофеварка зашипела и выдала ему в кружку светло-коричневую струю. Вы не подумайте, я не дикая и ничуть не отрицаю важность искусства Старого Мира. Более того, когда в школе проходили поэтов Серебряного Века, мне казалось, что многие из них пишут именно что о Сновидении! Ну вот разве могло в Старом Мир, с его «прямыми чистыми улицами», по которым расставлены, как игрушки, которыми нельзя играть, театры и рестораны, быть такое:
А внизу, у самого склона,
Залегала берлога дракона,
Шестиногого, с рыжей шерстью.
Сам хозяин был черен, как в дегте,
У него были длинные когти,
Гибкий хвост под плащем он прятал.
Жил он скромно, хотя не медведем,
И известно было соседям,
Что он просто-напросто дьявол.*
Тот, кто это написал, был в Сновидении! До войны, до Перемещения, но был!
На ветке за окном сидел ворон. Странный, с тёмно-рыжим оперением. Я вытащила из ящика со снеками палочку «твикса» и, открыв окно, протянула ему. Ворон боком подобрался ко мне, и, косясь блестящим глазом, цапнул палочку. Шумно взмахнув крыльями, он отлетел подальше и принялся её клевать.
- Зачем вы его кормите, Марла? - спросил Порфирий. - Заберется в кухню, нагадит...
- А вдруг это хийси? - сказала я.
- С нынешней молодёжью невозможно иметь дело, - покачал головой Порфирий. - Надеюсь, этот проходимец Лемпо найдёт путь в Старый Мир. Туда, где птицы были просто птицами.
---
*Марла цитирует стихотворение Н. Гумилёва «Сказка».
