Тяжелые башмаки
Матушка Гэмджи пришла в "Зеленый дракон" за солью. Соль кончилась в доме, подумать только! В трактире нынче сидели какие-то чужаки - не по-хоббитски здоровенные, в вязаных рубахах и кожаных куртках, обросшие все, даже на щеках волосы, страсть какая!
Матушка Гэмджи бочком-бочком подошла к стойке и спросила хозяина, старину Мака Шерстобита:
- Кто такие-то?
- Гномы, - ответил старина Мак. - Нынче с Западной Чети пришли. По одному, по два, а набился полный трактир.
- Вот оно что... - протянула матушка Гэмджи, разглядывая гостей. Гномы. С бородами и в башмаках. Как в сказках.
- Ничего плохого не скажу, одна польза от них, - сказал трактирщик. - Честным серебром платят. А вот ежели тебе, скажем, нужно ножи наточить или там ножницы поправить...
- Нужно, нужно, - покивала матушка Гэмджи.
- ...то, значит, там на дворе один точит. Славно, скажу тебе, точит!
Мак нырнул под стойку и вынырнул с хлебным ножом. Отхватил ломоть - как воздух разрезал. Кромка аж сияла серебряным.
- Во как. И недорого берет.
Пока Мак ходил за солью в кладовку, матушка Гэмджи как раз успела сжевать ржаной ломоть и разглядеть пришельцев. Двое за ближним столом мастерили игрушки. Мрачный лохматый гном с изрядной сединой в растрепанной черной бородище собирал из меленьких деталек птицу, другой, толстый, как дядюшка Белоног, огненно-рыжий, продевал ниточки в дырочки на крыльях уже готовой. Пальцы что твои сардельки - а ловкие. Вот он продернул все ниточки, завязал узелки, поднял повыше крестовину, к которой на ниточках подвешена птица - и дернул. Игрушка раскрыла сложенное из тонюсеньких деревянных планочек крыло и повернула направо. Потом еще дернул, второе крыло раскрылось - птица выровнялась. Гном чуть колыхал крестовину, а невиданная птица описывала под ней круги. Потом отложил игрушку и посмотрел на матушку Гэмджи. Та опомнилась и закрыла рот.
У раскрытого окошка сидел рыжеватый гном весь в косичках. Морщил свернутый набок носище и чиркал длинной тонкой палочкой по бумаге. Перед ним сидела, едва дыша, Роза Белоног - в лучшем платье и с розочкой в волосах. Матушка Гэмджи подошла поближе. Ах, вот оно что! Портрет рисует. Да похоже-то как. И выходит у него прямо вот такая Роза Белоног, девушка симпатичная и даже миленькая, на щеках ямочки, нос вздернутый в конопушках, глаза круглые и слегка испуганные.
Выходя со своей солью из трактира, матушка Гэмджи спугнула с крыльца десяток детишек - внутрь они зайти боялись, но на пороге торчали, глазели на чужаков и особенно на игрушки.
Собирая дома затупившиеся ножи и разболтавшиеся ножницы, матушка Гэмджи никак не могла отвязаться от мыслей об игрушке. Ну, если не птицу, та, верно, дорогая, то хотя бы курочек на блюдечке, которые клюют, если их подергать за ниточки. Или двух кузнецов - дергаешь деревяшку, и они по очереди опускают свои молоты на наковальню. А вот у Доры Тук была кукла... По слухам, тоже гномская, руки-ноги у ней двигались, голова вертелась, волосы были из льняной кудели, а глаза не нарисованные - настоящие стеклянные, и закрывались, если куклу положить. Эх, куда тут куклу на старости лет... Небось, уж праправнучки Старого Тука играют той дориной куклой.
У сарая матушка Гэмджи остановилась, задумчиво глядя на старый серп. Хороший был серп, пока не затупился. Вон уже и зубчики почти стерлись. А жалко, новый серп плохо в руке сидит. Она завернула серп в кусок мешковины и добавила к свертку с ножами.
На заднем дворе трактира и впрямь сидел еще один гном, длиннющие усы заплетены в косички, борода тоже. Куртку он расстегнул, рукава закатал, а в руке держал большой мясницкий нож и придирчиво рассматривал заточку. На колоде гном разложил точильные бруски, тряпицы, бутылочки какие-то расставил...
- Эй, хозяин! - крикнул, откладывая нож. - Готово.
Старина Мак выбежал, забрал нож и оставил большую кружку пива. Гном отпил, огляделся и уставился прямо на матушку Гэмджи.
- Мне вот... ножи бы мне, - робко сказала она.
- Неси, - сказал гном и отставил пиво.
Вблизи он показался ну очень уж большим и нескладным - на голову выше хоббита, плечи широченные, ручищи огромные, кузнецу впору. "Да он, небось, и есть кузнец, - подумала матушка Гэмджи. - Как есть все гномы кузнецы".
Гном протянул ручищу и забрал сверток. Разложил ножи на лавке сбоку от себя и принялся их рассматривать, поводя длинным хрящеватым носом.
- Серебряный возьму, - наконец, сказал он и посмотрел прямо в глаза. Глаза у него были обычные, болотно-зеленые, со смешинкой.
Матушка Гэмджи кивнула, соглашаясь. А что ж, новый серп дороже станет. Да и любопытно, много ли правды болтают про гномью работу.
Гном возился со своими тряпками, шоркал лезвием ножа по бруску, смачивал водой, смотрел на свет. Движения привычные, видно, переточил этих ножей видимо-невидимо. Руки делали дело, а мыслями гном был где-то далеко, и сейчас со своими косицами, шерстью на щеках и несуразной ширины плечами казался вовсе не смешным увальнем, а, наоборот, ловким и складным, как всякий мастер своего дела за работой, и отчего-то невеселым.
С серпом он возился долго - чистил ржавчину, вытачивал заново зубчики, рукоять старую выбросил, на новую посадил.
- Ну, всё, хозяйка. Забирай.
Матушка Гэмджи встрепенулась. Перед гномом на мешковине лежали заново выточенные ножи, правленые ножницы и серп - как новенький. Гном отхлебнул из кружки, в которой давным-давно осела пена, и посмотрел на садящееся солнце. Допил залпом свое пиво и стал собираться.
К вечеру трактире народу поприбавилось - кто так зашел кружечку пропустить, а кто нарочно пришел на гномов посмотреть. У крыльца детишки запускали с палочки хитрую вертушку - видно, тоже гномскую, матушка Гэмджи никогда такой не видела. Можно ведь зайти еще, посидеть, сидру выпить, у старины Мака лучший яблочный сидр в округе... Хотя - кабы не гномы и не любопытство, не пошла бы она в трактир сидр пить, деньги тратить.
Гномы сидели тесным кружком, и вроде как их прибавилось.
Не успела матушка Гэмджи закусить еще теплым пирогом с грибами, как дверь отворилась резко, словно ее пнули. Вошедший гном придержал ее рукой - силу, видать, не рассчитал - и огляделся. Такой же широченный, как прочие, темно-рыжий. Грудь покрывала пышная борода с косичками, из-под лохм топорщились кустистые брови, из бороды торчал крупный нос и сверкали черные глаза.
- А, вот вы где! - зычно пророкотал он. - Пора.
Развернулся и шагнул снова за дверь. Гномы похватали свои пожитки и пошли следом, топоча тяжелыми башмаками. Огневолосый толстяк на ходу жевал жареную колбаску.
- О как, - сказал старина Мак, глядя им вслед. - На ночь-то глядя.
Наутро день был как день, солнечный, с облачками. Повоевав с сорняками на грядках, матушка Гэмджи умылась и пошла в Бэг-Энд, потому как среда, а у нее с мистером Бильбо уговор - по средам наводить в его норе порядок. И то - он хоббит холостой, кому за порядком в норе следить?
Матушка Гэмджи дернула за веревочку, зазвенел звонок. Никто не ответил. Она повернула ручку и вошла. Мало ли куда господин Бильбо отлучился, она как раз и приберется, пока его нет. Прошла в гостиную, решительно засучивая рукава, и остановилась. В гостиной был идеальный порядок - камин вычищен, дрова сложены горкой где надлежит, возле кресла не валяются книги, свечной воск из-под подсвечников вычищен. Странно. Сам мистер Бильбо, хоть и был хоббитом аккуратным, так никогда не делал. Терпения, видать, не хватало. Матушка Гэмджи прошла на кухню. Ну, что сказать - и тут все в порядке, сковородки начищены и висят на своих местах, тарелки расставлены в буфете, в шайке ни единой грязной ложечки не валяется. Матушка Гэмджи в удивлении заглянула во все комнаты - всюду, кроме спальни, порядок и чистота. Даже в кабинете книги разложены аккуратными стопками, перья все собраны, чернильница закрыта.
- Да что ж это такое случилось с почтенным мистером Бильбо? - пробормотала себе под нос матушка Гэмджи. Если бы он с кем другим договорился об уборке, она б знала.
Кто-то прибрал во всей норе. И даже починил подтекающий кран в ванной и покосившиеся полочки на кухне.
Зато в кладовке... Нет, там тоже царили чистота и порядок. Но на полках шаром покати! Кладовка пуста. Ни у одного хоббита, даже самого бедного, кладовка пустой не бывает. Ну, хоть капуста, хоть мешок клубней, хоть мука и связка рыбы сушеной да найдется. А тут...
На средней полке что-то шевельнулось, и матушка Гэмджи увидела озадаченную мышь. Они долго смотрели друг на друга, потом матушка Гэмджи опомнилась и завизжала. Мышь удрала, как и положено. "Голодной осталась", - с жалостью подумала матушка Гэмджи.
Устав гадать, она решила пойти по соседкам - вдруг кто чего видел, пока она была на огороде. Ключ от норы висел на крючке у двери. Подумав, матушка Гэмджи взяла в кабинете клочок бумаги и написала крупными буквами, с непривычки брызгая чернилами: "Ключь ваш у меня навсякий случай. Верба Гэмджи". Вышла, заперла дверь, записку пристроила под дверной ручкой, чтоб сразу было видно.
И тут только заметила, что на дорожке до калитки страшно натоптано, ровно кто-то влез в утиный пруд и прямо так, грязными лапами, пошлепал в гости. Однако на отпечатки ног не похоже, скорее...
- Гномские башмаки! - сказала она сама себе. - Ага.
И в клумбу с петуньями влез кто-то - тоже тяжелый, большой, шагнул в сторону от дорожки и оставил на рыхлой земле округлый вытянутый след.
- Гномы. И мистер Бильбо - это что, они к нему приходили?
- Ну да! - раздалось от калитки. Там стоял Нэд Норкинс с дымящейся трубочкой. - Вчера до поздней ночи шумели и песни распевали.
- А мистер Бильбо что же?
- А он, - хитро прищурился Нэд, пуская колечки, - с утра пораньше промчался бегом через все Отнорье, а когда мой малой его спросил, куда он так торопится, ответил, что за приключениями.
- Вот оно что!
- Ну да. - Нэд пыхнул еще трубкой и с сожалением сказал: - Повелся с волшебником - вот и свихнулся в одночасье. Гномы, песни до утра, теперь вот приключения... А какой был достопочтенный джентльхоббит!
Они покачали головами и разошлись.
"А кто ж в норе-то прибирал?" - думала матушка Гэмджи до самого вечера. Но этого она так и не узнала.
Матушка Гэмджи бочком-бочком подошла к стойке и спросила хозяина, старину Мака Шерстобита:
- Кто такие-то?
- Гномы, - ответил старина Мак. - Нынче с Западной Чети пришли. По одному, по два, а набился полный трактир.
- Вот оно что... - протянула матушка Гэмджи, разглядывая гостей. Гномы. С бородами и в башмаках. Как в сказках.
- Ничего плохого не скажу, одна польза от них, - сказал трактирщик. - Честным серебром платят. А вот ежели тебе, скажем, нужно ножи наточить или там ножницы поправить...
- Нужно, нужно, - покивала матушка Гэмджи.
- ...то, значит, там на дворе один точит. Славно, скажу тебе, точит!
Мак нырнул под стойку и вынырнул с хлебным ножом. Отхватил ломоть - как воздух разрезал. Кромка аж сияла серебряным.
- Во как. И недорого берет.
Пока Мак ходил за солью в кладовку, матушка Гэмджи как раз успела сжевать ржаной ломоть и разглядеть пришельцев. Двое за ближним столом мастерили игрушки. Мрачный лохматый гном с изрядной сединой в растрепанной черной бородище собирал из меленьких деталек птицу, другой, толстый, как дядюшка Белоног, огненно-рыжий, продевал ниточки в дырочки на крыльях уже готовой. Пальцы что твои сардельки - а ловкие. Вот он продернул все ниточки, завязал узелки, поднял повыше крестовину, к которой на ниточках подвешена птица - и дернул. Игрушка раскрыла сложенное из тонюсеньких деревянных планочек крыло и повернула направо. Потом еще дернул, второе крыло раскрылось - птица выровнялась. Гном чуть колыхал крестовину, а невиданная птица описывала под ней круги. Потом отложил игрушку и посмотрел на матушку Гэмджи. Та опомнилась и закрыла рот.
У раскрытого окошка сидел рыжеватый гном весь в косичках. Морщил свернутый набок носище и чиркал длинной тонкой палочкой по бумаге. Перед ним сидела, едва дыша, Роза Белоног - в лучшем платье и с розочкой в волосах. Матушка Гэмджи подошла поближе. Ах, вот оно что! Портрет рисует. Да похоже-то как. И выходит у него прямо вот такая Роза Белоног, девушка симпатичная и даже миленькая, на щеках ямочки, нос вздернутый в конопушках, глаза круглые и слегка испуганные.
Выходя со своей солью из трактира, матушка Гэмджи спугнула с крыльца десяток детишек - внутрь они зайти боялись, но на пороге торчали, глазели на чужаков и особенно на игрушки.
Собирая дома затупившиеся ножи и разболтавшиеся ножницы, матушка Гэмджи никак не могла отвязаться от мыслей об игрушке. Ну, если не птицу, та, верно, дорогая, то хотя бы курочек на блюдечке, которые клюют, если их подергать за ниточки. Или двух кузнецов - дергаешь деревяшку, и они по очереди опускают свои молоты на наковальню. А вот у Доры Тук была кукла... По слухам, тоже гномская, руки-ноги у ней двигались, голова вертелась, волосы были из льняной кудели, а глаза не нарисованные - настоящие стеклянные, и закрывались, если куклу положить. Эх, куда тут куклу на старости лет... Небось, уж праправнучки Старого Тука играют той дориной куклой.
У сарая матушка Гэмджи остановилась, задумчиво глядя на старый серп. Хороший был серп, пока не затупился. Вон уже и зубчики почти стерлись. А жалко, новый серп плохо в руке сидит. Она завернула серп в кусок мешковины и добавила к свертку с ножами.
На заднем дворе трактира и впрямь сидел еще один гном, длиннющие усы заплетены в косички, борода тоже. Куртку он расстегнул, рукава закатал, а в руке держал большой мясницкий нож и придирчиво рассматривал заточку. На колоде гном разложил точильные бруски, тряпицы, бутылочки какие-то расставил...
- Эй, хозяин! - крикнул, откладывая нож. - Готово.
Старина Мак выбежал, забрал нож и оставил большую кружку пива. Гном отпил, огляделся и уставился прямо на матушку Гэмджи.
- Мне вот... ножи бы мне, - робко сказала она.
- Неси, - сказал гном и отставил пиво.
Вблизи он показался ну очень уж большим и нескладным - на голову выше хоббита, плечи широченные, ручищи огромные, кузнецу впору. "Да он, небось, и есть кузнец, - подумала матушка Гэмджи. - Как есть все гномы кузнецы".
Гном протянул ручищу и забрал сверток. Разложил ножи на лавке сбоку от себя и принялся их рассматривать, поводя длинным хрящеватым носом.
- Серебряный возьму, - наконец, сказал он и посмотрел прямо в глаза. Глаза у него были обычные, болотно-зеленые, со смешинкой.
Матушка Гэмджи кивнула, соглашаясь. А что ж, новый серп дороже станет. Да и любопытно, много ли правды болтают про гномью работу.
Гном возился со своими тряпками, шоркал лезвием ножа по бруску, смачивал водой, смотрел на свет. Движения привычные, видно, переточил этих ножей видимо-невидимо. Руки делали дело, а мыслями гном был где-то далеко, и сейчас со своими косицами, шерстью на щеках и несуразной ширины плечами казался вовсе не смешным увальнем, а, наоборот, ловким и складным, как всякий мастер своего дела за работой, и отчего-то невеселым.
С серпом он возился долго - чистил ржавчину, вытачивал заново зубчики, рукоять старую выбросил, на новую посадил.
- Ну, всё, хозяйка. Забирай.
Матушка Гэмджи встрепенулась. Перед гномом на мешковине лежали заново выточенные ножи, правленые ножницы и серп - как новенький. Гном отхлебнул из кружки, в которой давным-давно осела пена, и посмотрел на садящееся солнце. Допил залпом свое пиво и стал собираться.
К вечеру трактире народу поприбавилось - кто так зашел кружечку пропустить, а кто нарочно пришел на гномов посмотреть. У крыльца детишки запускали с палочки хитрую вертушку - видно, тоже гномскую, матушка Гэмджи никогда такой не видела. Можно ведь зайти еще, посидеть, сидру выпить, у старины Мака лучший яблочный сидр в округе... Хотя - кабы не гномы и не любопытство, не пошла бы она в трактир сидр пить, деньги тратить.
Гномы сидели тесным кружком, и вроде как их прибавилось.
Не успела матушка Гэмджи закусить еще теплым пирогом с грибами, как дверь отворилась резко, словно ее пнули. Вошедший гном придержал ее рукой - силу, видать, не рассчитал - и огляделся. Такой же широченный, как прочие, темно-рыжий. Грудь покрывала пышная борода с косичками, из-под лохм топорщились кустистые брови, из бороды торчал крупный нос и сверкали черные глаза.
- А, вот вы где! - зычно пророкотал он. - Пора.
Развернулся и шагнул снова за дверь. Гномы похватали свои пожитки и пошли следом, топоча тяжелыми башмаками. Огневолосый толстяк на ходу жевал жареную колбаску.
- О как, - сказал старина Мак, глядя им вслед. - На ночь-то глядя.
Наутро день был как день, солнечный, с облачками. Повоевав с сорняками на грядках, матушка Гэмджи умылась и пошла в Бэг-Энд, потому как среда, а у нее с мистером Бильбо уговор - по средам наводить в его норе порядок. И то - он хоббит холостой, кому за порядком в норе следить?
Матушка Гэмджи дернула за веревочку, зазвенел звонок. Никто не ответил. Она повернула ручку и вошла. Мало ли куда господин Бильбо отлучился, она как раз и приберется, пока его нет. Прошла в гостиную, решительно засучивая рукава, и остановилась. В гостиной был идеальный порядок - камин вычищен, дрова сложены горкой где надлежит, возле кресла не валяются книги, свечной воск из-под подсвечников вычищен. Странно. Сам мистер Бильбо, хоть и был хоббитом аккуратным, так никогда не делал. Терпения, видать, не хватало. Матушка Гэмджи прошла на кухню. Ну, что сказать - и тут все в порядке, сковородки начищены и висят на своих местах, тарелки расставлены в буфете, в шайке ни единой грязной ложечки не валяется. Матушка Гэмджи в удивлении заглянула во все комнаты - всюду, кроме спальни, порядок и чистота. Даже в кабинете книги разложены аккуратными стопками, перья все собраны, чернильница закрыта.
- Да что ж это такое случилось с почтенным мистером Бильбо? - пробормотала себе под нос матушка Гэмджи. Если бы он с кем другим договорился об уборке, она б знала.
Кто-то прибрал во всей норе. И даже починил подтекающий кран в ванной и покосившиеся полочки на кухне.
Зато в кладовке... Нет, там тоже царили чистота и порядок. Но на полках шаром покати! Кладовка пуста. Ни у одного хоббита, даже самого бедного, кладовка пустой не бывает. Ну, хоть капуста, хоть мешок клубней, хоть мука и связка рыбы сушеной да найдется. А тут...
На средней полке что-то шевельнулось, и матушка Гэмджи увидела озадаченную мышь. Они долго смотрели друг на друга, потом матушка Гэмджи опомнилась и завизжала. Мышь удрала, как и положено. "Голодной осталась", - с жалостью подумала матушка Гэмджи.
Устав гадать, она решила пойти по соседкам - вдруг кто чего видел, пока она была на огороде. Ключ от норы висел на крючке у двери. Подумав, матушка Гэмджи взяла в кабинете клочок бумаги и написала крупными буквами, с непривычки брызгая чернилами: "Ключь ваш у меня навсякий случай. Верба Гэмджи". Вышла, заперла дверь, записку пристроила под дверной ручкой, чтоб сразу было видно.
И тут только заметила, что на дорожке до калитки страшно натоптано, ровно кто-то влез в утиный пруд и прямо так, грязными лапами, пошлепал в гости. Однако на отпечатки ног не похоже, скорее...
- Гномские башмаки! - сказала она сама себе. - Ага.
И в клумбу с петуньями влез кто-то - тоже тяжелый, большой, шагнул в сторону от дорожки и оставил на рыхлой земле округлый вытянутый след.
- Гномы. И мистер Бильбо - это что, они к нему приходили?
- Ну да! - раздалось от калитки. Там стоял Нэд Норкинс с дымящейся трубочкой. - Вчера до поздней ночи шумели и песни распевали.
- А мистер Бильбо что же?
- А он, - хитро прищурился Нэд, пуская колечки, - с утра пораньше промчался бегом через все Отнорье, а когда мой малой его спросил, куда он так торопится, ответил, что за приключениями.
- Вот оно что!
- Ну да. - Нэд пыхнул еще трубкой и с сожалением сказал: - Повелся с волшебником - вот и свихнулся в одночасье. Гномы, песни до утра, теперь вот приключения... А какой был достопочтенный джентльхоббит!
Они покачали головами и разошлись.
"А кто ж в норе-то прибирал?" - думала матушка Гэмджи до самого вечера. Но этого она так и не узнала.