Роды и акушерские операции 19 веке

[elpervushina]

«Семьдесят два часа во время первых родов, - рассказвает Александра Осиповна. - Весь город был в волнении. Пушкин, Вяземский, Жуковский встречались, чтобы спросить друг у друга: «Что, родила ли? Только бы не умерла, наше сокровище»... «Шольц попробовал применить то, что называется ложечкой, но ребенок лежал головой на одну сторону, и хотя ложечки нагревали, мне это причиняло очень сильную боль...Шольц пригласил старика Мудрова, Арендта и нашего петербургского доктора Персона... Императрица только что родила последнего своего сына Михаила и прислала мне Лейтона, своего акушера-англичанина. Я его знала. Он высказался за перфорацию и убедил всех... Одну минуту думали сделать мне кесарево сечение... Должны были разрезать мне бок и вынуть ребенка, но сделали перфорацию. Меня положили на край кровати, оба акушера держали мне колени, Арендт и Персон поддерживали поясницу и голову. У Лейтона в руках был инструмент, который он прятал, это был крючок. Я спросила: «А можно кричать»?-«Сколько хотите». Во время ложных схваток, которые хуже настоящих, я только стонала и сжимала изо всех сил ложечки и руки Шольца и акушерки. Я кричала, как орел, и только сказала Лейтону, увидя, как он поднял в руках маленькое окровавленное тельце: «Но дитя не кричит». Он мне сказал: «Он слаб, сейчас ему будет лучше». Дело в том, что он умер за два дня перед первыми схватками, это и сделало роды такими трудными. Так как я трое суток не ела и не спала, мне дали сильную дозу опиума, и я великолепно заснула на спине, повернув только голову. Вы ничего не знаете о той пытке, которую испытываешь во время родов. Моя спина горела, я просила то акушерку, то старую тетку моего мужа, madame Безобразову, опустить руки в холодную воду, чтобы освежить мою бедную спину, я умоляла Шольца позволить мне повернуться на бок; он мне сказал: «Подождите, я вас спеленаю».- «Зачем это и что такое?»-«Вы увидите». Мне положили на живот две большие простыни и бандаж, очень туго стянутый, между тем молоко показалось на третий день; у меня так болели груди, и в них было так много молока, что можно было бы кормить всю семью. Так как тело было спеленуто, акушерка попробовала промывательное. Она испугалась раны и побежала за Шольцем, который сказал: «Связать крепко колени и, по крайней мере, две недели не поворачиваться». Я возненавидела свою комнату и свою кровать. Я ненавидела запах пахитоски, которую мой муж курил даже в кровати. Это отвращение продолжалось и после моих родов».
В 1834 она родила двух девочек-близнецов. Роды "сопровождались ужасным кровотечением". Одна дочь (Александра) умерла в возрасте 3х лет, Ольга дожила до старости, так же как и младшие дети Александры Осиповны: Софья, Надежда и Михаил.

. «Как я люблю чувствовать, как движется маленькое существо, - писала она, - если что-то острое, говоришь себе, ножка или ручка, если круглое-головка».