Английская литература. Часть 3: 18 век + Романтизм
18 век
Век рационализма, его называют. Age of Enlightment, Age of Reason, Age of Sensibility - однако, ЧТО творится в литературе...
Здесь всё становится еще менее весело и интересно, чем в 17 веке, потому что атеизм в среде просвещенных людей набирает популярность, религию успешно и окончательно вытесняют из поэзии, но так как свято место пусто не бывает, на ее место мигом вселяется.. что?.. правильно, политика. скукотища!
Чтобы как-то разрядить обстановку, начинает процветать сатира! Театры упрощают свои пьесы ставят (если коротко и в двух чловах) черрртте что, и в сатиру ударяются не только литераторы, но и критики :)
Вот, например, что пишет не кто-нибудь, а лорд Джон Уилмот, граф Рочестер
"Song"
Love a woman? You're an ass.
'Tis a most insipid passion
To choose out for your happiness
The idlest part of God's creation.
Let the porter and the groom,
Things designed for dirty slaves,
Drudge in fair Aurelia's womb
To get supplies for age and graves.
Farewell, woman! I intend
Henceforth every night to sit
With my lewd, well-natured friend,
Drinking to engender wit.
Then give me health, wealth, mirth, and wine,
And if busy Love intrenches,
There's a sweet, soft page of mine
Does the trick worth forth wenches.
Что касается форм - поэты придерживаются принципа decorum - слова тщательно сопоставляются со смыслом, дабы звучанием своим и манерой, соответствовать серьезности выбранной темы.
Самый выдающийся здесь, или правильнее сказать, выделяющийся - Александр Поуп - с совершенно неповторимым подходом к поэзии, его ироикомические поэмы до сих пор считаются шедеврами этого стиля. Но их сегодня трогать не будем, посмотрим лучше на другое стихотворение, где он описал принципы стихосложения своего века:
"Sound and Sense"
True ease in writing comes from art, not chance,
As those move easiest who have learned to dance.
'Tis not enough no harshness gives offense,
The sound must seem an echo to the sense:
Soft is the strain when Zephyr gently blows,
And the smooth stream in smoother numbers flows;
But when loud surges lash the sounding shore,
The hoarse, rough verse should like the torrent roar;
When Ajax strives some rock's vast weight to throw,
The line too labors, and the words move slow;
Not so, when swift Camilla scours the plain,
Flies o'er the unbending corn, and skims along the main.
Hear how Timotheus' varied lays surprise,
And bid alternate passions fall and rise!
(Вспомнив о том, ради чего всё, собственно затевалось, добавлю - Обратите внимание на рифму «aabb» - в более ранней поэзии вы умаетесь искать эту схему)
И еще один момент. Что общего было в литературе всех прошлых эпох? Мужчины! Поэты исключительно мужчины, но вот теперь пришло время показать и отрывочек из «женской» поэзии. Обратите внимание, чем заняты мысли английской леди, пока мужчины рассуждают о своём )))
"A man in love"
The man who feels the dear disease,
Forgets himself, neglects to please,
The crowd avoids, and seeks the groves,
And much he thinks when much he loves;
Press'd with alternate hope and fear,
Sighs in her absence, sighs when near.
The gay, the fond, the fair, the young,
Those trifles pass unseen along,
To him a pert insipid throng.
Ну а те, кого не прельщают насмешки, а любовь какжется скучной, обращаются к идеям прогресса, перфекционизма, ищут рациональное понимание социальных, политических, экономических вопросов, нападают на догматизм, цензуру, ограничения. Зачастую поэту пишут не для читателя, а просто переписываются или ругаются друг с другом. В общем, если в прошлом веке был ералаш, то в этом наступил полный беспредел.
И радует только то, что мода на эпатаж сравнительно быстро прогорела, и Англия ударилась в другую крайность, которая лично мне гораздо более приятна -
Романтизм
Вдруг оказалось, что мир вокруг достаточно ужасен, и чуткие души поэтов ринулись искать утерянное прекрасное в природе, мистике, истории. Снова оказалось популярным Средневековье, и снова стали появляться "Лирические Баллады" - любовь после смерти, трагизм, слезы впечатлительных читательниц, и прочие возвышенные и неосязаемые материи. Это не елизаветинское поклонение прекрасной даме, это поклонение самой любви, на грани оккультизма, спиритуализма, мистики.
Заново перечитываются и переосмысливаются древние Шотландские и Ирландские легенды. Именно сейчас пишется и "Айвенго", и "Роб-Рой" и далее по списку.
Вот стихотворение одного из основоположников романтизма и так называемого «озерного поэта» - Уильяма Вордсворта - «Нарциссы»
"Daffodils"
I wandered lonely as a cloud
That floats on high o'er vales and hills.
When all at once I saw a crowd,
A host, of golden daffodils;
Beside the lake, beneath the trees,
Fluttering and dancing in the breeze.
Continuous as the stars that shine
And twinkle on the Milky Way,
They stretched in never-ending line
Along the margin of a boy:
Ten thousand saw I at a glance,
Tossing their heads in sprightly dance
The waves beside them danced, but they
Out-did the sparkling waves in glee:
A poet could not but be gay
In such a jocund company;
I gazed--and gazed--but little thought
What wealth the show to me had brought:
For oft, when on my couch I lie
In vacant or in pensive mood,
They flash upon that inward eye
Which is the bliss of solitude;
And then my heart with pleasure fills,
And dances with the daffodils.
"Второе поколение" романтических поэтов - это просто плеяда известных имен - лорд Байрон (кстати, настолько подвергнувшийся влиянию прошлого века, что стал самым "неромантичным" из всех романтичных, пожалуй, самым мрачным, хотя я не совсем уверена, что пальму перенства здесь не стоит отдать Уильяму Блейку).
"My Soul is Dark" (Lord Byron)
My soul is dark - Oh! quickly string
The harp I yet can brook to hear;
And let thy gentle fingers fling
Its melting murmurs o'er mine ear.
If in this heart a hope be dear,
That sound shall charm it forth again:
If in these eyes there lurk a tear,
'Twill flow, and cease to burn my brain.
But bid the strain be wild and deep,
Nor let thy notes of joy be first:
I tell thee, minstrel, I must weep,
Or else this heavy heart will burst;
For it hath been by sorrow nursed,
And ached in sleepless silence, long;
And now 'tis doomed to know the worst,
And break at once - or yield to song.
Другое дело знаменитые Перси Шелли и Джон Китс (держите меня семеро или сейчас будет 23 страницы про Китса мелким шрифтом). Это уже и есть тот самый усложненный духовно, но тем не менее невыразимо прекрасный романтизм, о котором я написала в начале.
Так сложилось, что многие из поэтов того времени умерли молодыми, возможно, потому их поэзия и осталась легкой, изящной и приятной - кто знает, что писал бы тот же Китс, доживи он, например, до 35-40 лет и успев разочароваться во всех и вся. Возможно, мы бы имели следующее поколение циников. А так мы можем наслаждаться, к примеру, его одой «Надежде» (даю только отрывок)
"To Hope"
Should Disappointment, parent of Despair,
Strive for her son to seize my careless heart;
When, like a cloud, he sits upon the air,
Preparing on his spell-bound prey to dart:
Chase him away, sweet Hope, with visage bright,
And fright him as the morning frightens night!
Whene’er the fate of those I hold most dear
Tells to my fearful breast a tale of sorrow,
O bright-eyed Hope, my morbid fancy cheer;
Let me awhile thy sweetest comforts borrow:
Thy heaven-born radiance around me shed,
And wave thy silver pinions o’er my head!
А вот и Перси Шелли:
One word is too often profaned
For me to profane it;
One feeling too falsely disdained
For thee to disdain it;
One hope is too like despair
For prudence to smother;
And pity from thee more dear
Than that from another.
I can give not what men call love;
But wilt thou accept not
The worship the heart lifts above
And the heavens reject not, -
The desire of the moth for the star,
Of the night for the morrow,
The devotion to something afar
From the sphere of our sorrow?
Но, всё-таки Китса считаю непревзойденным мастером - когда видишь, с какой легкостью он пишет, как свободно и легко находит слова - сплошное удовольствие. Королева в восхищении (с)
Can death be sleep, when life is but a dream,
And scenes of bliss pass as a phantom by?
The transient pleasures as a vision seem,
And yet we think the greatest pain's to die.
How strange it is that man on earth should roam,
And lead a life of woe, but not forsake
His rugged path; nor dare he view alone
His future doom which is but to awake.
Кстати, интересный момент, за исключением некоторых наших любимцев, почти каждый второй поэт в то время страдал каким-то душевным недугом, что, вероятно, и помогало им воплощать в словах фантасмагорические картины. И не только в словах. Всё знают Уильяма Блейка - поэта, утверждавшего, что видит ангелов и слышит небесные голоса (я серьезно, и Блейк - тоже). Вообще, даже если не очень внимательно читать Блейка, никуда не деться от ангелов в различных обличьях и других небесных жителей.
"The Angel"
I dreamt a dream! What can it mean?
And that I was a maiden Queen
Guarded by an Angel mild:
Witless woe was ne'er beguiled!
And I wept both night and day,
And he wiped my tears away;
And I wept both day and night,
And hid from him my heart's delight.
So he took his wings, and fled;
Then the morn blushed rosy red.
I dried my tears, and armed my fears
With ten thousand shields and spears.
Soon my Angel came again;
I was armed, he came in vain;
For the time of youth was fled,
And grey hairs were on my head.
А что уже обычно меньше знают, что Блейк был еще и художником, и писал вот такие картины
Ну вот, чувствую, складного рассказа про романтизм в Англии всё равно не вышло, на том и брошу - вы знаете теперь, какие имена стоит искать ) Впереди у нас плавно вытекающая из романтизма викторианская эпоха, а на прощание - еще одно стихотворение Джона Китса:
Ode On Melancholy by John Keats
No, no! go not to Lethe, neither twist
Wolf's-bane, tight-rooted, for its poisonous wine;
Nor suffer thy pale forehead to be kissed
By nightshade, ruby grape of Proserpine;
Make not your rosary of yew-berries,
Nor let the beetle nor the death-moth be
Your mournful Psyche, nor the downy owl
A partner in your sorrow's mysteries;
For shade to shade will come too drowsily,
And drown the wakeful anguish of the soul.
But when the melancholy fit shall fall
Sudden from heaven like a weeping cloud,
That fosters the droop-headed flowers all,
And hides the green hill in an April shroud;
Then glut thy sorrow on a morning rose,
Or on the rainbow of the salt sand-wave,
Or on the wealth of globed peonies;
Or if thy mistress some rich anger shows,
Emprison her soft hand, and let her rave,
And feed deep, deep upon her peerless eyes.
She dwells with Beauty -- Beauty that must die;
And Joy, whose hand is ever at his lips
Bidding adieu; and aching Pleasure nigh,
Turning to poison while the bee-mouth sips;
Ay, in the very temple of delight
Veiled Melancholy has her sovran shrine,
Though seen of none save him whose strenuous tongue
Can burst Joy's grape against his palate fine;
His soul shall taste the sadness of her might,
And be among her cloudy trophies hung.