Сирень и кофе
Я долго не решалась размещать этот рассказ здесь...
Все-таки мало тех, кто станет читать такие большие посты в ЖЖ...
Но все же - я решилась...
Поэтому вот, на Ваш суд: то, что уже давно написано, и теперь жаждет услышать Ваши комментарии...
(п.с. Помните про авторское право) = )
Комнату наполнял запах сирени и кофе с корицей. Неслышными шагами она принесла в комнату букет и чашку. Чтобы солнце не играло лучами на его шеках, она прикрыла немного шторы, оставив все же жизнь свету.
Он спокойно дышал животом и не замечал ее прикосновений взглядом, спал тихо и ей казалось, что она слышит его сны.
Ей следовало бы уйти, пока он не проснулся и не увидел ее руки у себя на шеке, ей следовало бы скорее собрать свои вещи, чтобы их вид на полу не смутил с утра его еще сонный ум. Но она не могла. Она продолжала любоваться его однодневной щетиной, едва заметной ямочкой около складки губ, его сомкнутными глазами, опушенными ровным слоем ресниц. Любовалась его мыслями и улыбалась. Потому что он даже не догадывался о том, с кем он провел эту ночь. Она так же тихо встала, подняла с пола разбросанные вещи, сложила его рубашку и брюки, прикрыла за собой дверь спальни и закрыла входную дверь снаружи. Пока он продолжал все так же мирно спать и видеть свои странные сны.
Он взял уже подостывший кофе и вышел на лестничную клетку, нервно треща прикуренной сигаретой. Он не помнил того, с кем он провел эту ночь. Она не оставила за собой ни единого следа, кроме странных снов и полуостывшего кофе с запахом сирени.
На улице стояла весна. Кто-то выбегал в переулки с улыбкой на лице и радовался первым теплым солнечным зайчикам, кто-то погружался в рабочий день с легкой дремотой в голове, кто-то продолжал искать свое счастье на улицах старого города. Разноцветные фасады домов сердились на еще не до конца растаявший снег на крышах, но нельзя было не заметить уже чистых стекол в рамах и прибранных внутри квартир. Первые дни теплой весны всегда эхом отдают в виски и весь город меняет свой ритм, спеша догнать переведенное на час время. Солнце садится все позднее и улицы заполняются столиками, вновь вынесенными их подвалов кофеен.
Он шел по до боли знакомым камням мостовых и путался в шагах собственных мыслей. Как найти ее, ту, кто была этой ночью с ним? Как успеть проследить ее путь от его подъезда, как не потерять ее след?
Мыслей становилось все больше и ему уже начинало казаться, что он ни о чем не думает. А город все проносился мимо со своими стаями голубей с крыш, со свистом резиновых шин и тенями от едва зазеленевших деревьев.
Катастрофически не хватало сиреневого цвета, все вокруг было покрыто утренним сумраком кофейных чашек и суматохой желто-серых магистралей. Он продолжал идти, переступая с ноги на ногу и чуть не сбивая с ног прохожих.
Было субботнее утро. Город, еще не привыкший в весеннему апофеозу, сливался в экстазе со всеми новыми звуками и запахами, кричал о своем счастье и растворялся в лицах витрин. Он все еще брел от своей квартиры к ближайшему кафе, в то время как сиреневая девушка сидела в самом эпицентре скороговорок и сплетен, в самом сердце, прямо под пульсирующей артерией площади. Она улыбалась горкой кофейной улыбкой, горькой от того, что она не могла остаться с ним и сказать ему «Доброе утро», горькой от того, что ей пришлось уйти, чтобы ничего не испортить.
Город был наполнен музыкой Вивальди и приглушенным джазом, он звал его куда-то, но куда - он не мог понять. Наконец, он добрел до старого и уже почти родного кафе, сел за знакомый столик у окна, открыл свежий номер Коммерсанта и постарался отвлечься. Официант, давно запомнивший выбор молодого человека, принес ему горячий американо с холодным молоком и маленький десерт из ягод. В кафе играла какая-то классика, не напоминающая ни о чем, кроме странных снов.
Погружение в новости мира и страны так и не помогло ему отделаться от навязчивой мысли. Он отложил газету, она упала на рядом стоящий стул, он даже и не подумал ее поднять. Музыка наполняла его вены, а запах кофе расползался по коже. Он закрыл глаза и попытался вспомнить. Он улыбался, но так и не смог восстановить черт той, что провела с ним ночь. От мыслей у него еще сильнее заболела голова. Раздосованный, он вновь принялся читать скучные статьи и вникать в суть политики и экономики, хотя никогда раньше его это так не занимало. Он снова отложил газету и посмотрел в окно.
За окном кипела жизнь. Каждый думал о своем, спешил по своим делам, гулял по своим причинам и казалось не замечал ничего вокруг. Но в тоже время город жил единой мыслью - пришла весна. Ему это казалось немного пошлым и грубым, это олицетворение весны и любви в прозаичных эпитетах о теплом солце и ранних рассветах.
За противоположенный столик села девушка в короткой юбке и со странной книгой. Он долго пытался прочитать название, пока не поймал на себе ее настороженный взгляд.
- Павич, - ответила она, - сербский писатель, его слог мне давно понятен, но многие так и не находят в нем сути.
- А… - задумчиво протянул он, - Интересно.
Он снова уставился в окно.
- На самом деле, - он снова обратил на нее свой взгляд, - он прекрасный талант. - Это ее «прекрасный талант» возмутило его и он отвернулся еще раз, снова уставившись в окно. Но она продолжала:
- У него много странных рассказов, и все они как на подбор о любви. Наверное этим мне он нравится - он пишет не так, как все.
Он мысленно попросил ее замочать и больше ничего не говорить. Павич был ему знаком не по наслышке, а писал этот «прекрасный талант» не только о любви. Смотреть на ее, несмотря на еще прохладный ветер, оголенные ноги было куда приятнее, чем слушать ее бесмысленную речь. Город в то время прододжал беседовать с прохожими, которые продолжали пробегать мимо.
Он посмотрел на ее ноги. Долго. Она усмехнулась и игриво закинула ногу на ногу. Он попросил счет, оставил деньги и вышел через стеклянную дверь так знакомого ему кафе.
Он побрел в парк. Медленно, считая про себя шаги, как дети считают, чтобы заснуь поскорее, овечек, прыгающих через забор. У входа в парк его догнала девушка в короткой юбке.
- Вы забыли свою газету в кафе. Я решила вам ее вернуть.
- Я ее уже прочел. - он помедлил, - но все равно спасибо. Хорошего дня.
- У вас сегодня выходной? - он удивленно взглянул на ту, что спросила его об этом. - Прекасный день для выходного, вы не находите?
- Да. День неплох сам по себе. Выходные у меня чаще, чем на небе светит солнце.
- Вы не работаете?
Он снова уставился на вопрашающую, все еще мысленно продолжая считать шаги. Ему не часто приходилось знакомиться с девушками на улицах. Еще реже девушки сами знакомились с ним. Он задумался.
- Мы знакомы? - сбившись со счета спросил он.
- Быть может в прошлой жизни я была вашей женой, или подругой детства, или еще Бог весть кем. Наверняка. Мне тоже кажется, что мы с вами знакомы, - сказала она, слегка ухмыльнувших и прищурив глаза от солнца.
Он начал думать с большей скоростью и город тотчас же подхватил его ритм. Он не мог понять, путался в догадках и не знал с чего начать. Он оступился на мысли и спросил:
- Простите, а что вы делали сегодня ночью?
Девушка в короткой юбке немного сжала на ходу колени, но не покраснела. Он не понял ее языка жестов и продолжил:
- Вы уж простите меня за столь личный вопрос, просто сегодня ночью произошло что-то странное. Я не хочу рассказывать вам всю предысторию, ибо самой истории я, увы, не помню, но ночь я провел с кем-то, лица которой не могу даже нарисовать красками воображения.
На лице девушки прорисовалась морщинка - видно было, что она либо задумалась над ответом, либо просто не поняла того, что он хочет до нее донести.
- Простите, вам было плохо? Может тогда вы видели меня во сне.
Он не ответил. Промолчал, поморщил лоб и, уткнувшись глазами в сырой асфальт, ускорил шаг. И начал считать снова. Девушка снова догнала его, всунула ему в руку газету и побрела в другую сторону.
Он облокотился ногой на краешек скамьи в парке. Окрашено. Развернул газету и сел, нисколько не задумываясь о том, что после него кому-то придется снова проделывать свою работу во благо городской красоты и чистоты.
Дул легкий прохладный ветер и солнце уже начинало припекать. Он пожалел, что не родился девочкой и не может носить юбки с голыми коленками даже в летний зной. Мимо проносились стайки воробьев и налетали на кучки хлебных зерен, оставленных кем-то им на кормешку. Захотелось курить, но он вспомнил, что последнюю сигарету выкурил с утра на лестничной клетке и забыл купить новую пачку в кафе. Он снова задумался. Легкий ветер принес ему на своих прозрачных руках запах сирени. Он вспомнил утренний полуостывший кофе с колючим вкусом корицы на губах. И снова попытался вспомнить ту, кто сложила его брюки. Но не мог.
Ветер дул все сильнее и поднимал юбки проходящим мимо прелестным девочкам-школьницам. Он думал о своем детстве и о своих так и не родившихся на свет детях. Вспоминал свою первую любовь и свою боль потери. Да кто знает, зачем он все это вспоминал и кто навеевал ему эти мысли. Может быть запах сирени.
Пульс города все учащался и уже не было слышно голосов прохожих. Только рокот моторов, крики клаксонов и шепот уходяшего к небу дыма. Ему еще сильнее захотелось курить и он побрел к метро, так и оставив газету лежать прикленной к свежеокрашенной скамье.
Он вышел из ворот парка и встретился глазами с девушкой, девушка молча опустила глаза и прошла мимо. Он пошел покупать сигареты.
Сигареты с новой синей зажигалкой «Крикет» уже лежали у него в кармане пиджака, когда он снова вернулся в парк к оставленной им неспроста газете. Но место уже было занято. На газете разместились сразу двое: маленькая девчушка в спортивном костюме с коляской и кто-то еще, кого он издали не мог разглядеть.
Чуть-чуть сутулясь он прошел мимо. Сделав четыре отсчитанных шага, он развернулся и в замешательстве, продолжая считать шаги, хотя и стоял на месте, посмотрел на занявших его газету.
Девушка, рядом с которой сидела царица с коляской, оказалась той самой, взлядом с которой он столкнулся при входе в парк. Он решил попросить девочку с коляской пойти погулять, но, не решившись, снова прошел мимо.
Город заливался смехом. То ли он смеялся над ним и его нерешительностью, то ли он просто радовался весеннему солнцу и распустившейся сирени. Он подошел к кусту, от которого исходил этот дурманяший его мысли аромат. Он оторвал ветку и пошел обратно к скамье с газетой.
Девушка не замечала его, а малышка уже пошла нянчить своего ребенка в коляске. Он сел рядом. Девушка молчала. Он покрутил в руках ветку сирени. Она приподняла голову и он посмотрел ей в глаза. Ее вгляд метался с ветки на него и обратно на ветку и на лице было написанно что-то странное. Она распологала к себе и он, что было для него очень странным, заговорил с ней.
- Вам нравится сирень?
Она молчала. Он даже не посмотрел на нее и продолжал.
- Хотите, я подарю ее вам? Мне сегодня тоже подарили сирень.
В ответ не последовало ни слова. Он отвел глаза от мелких сиренево-розовых почти распуствишихся бутунов и посмотрел на свою тихую собеседницу, что продолжала сидеть рядом и ошарашено смотреть на него.
- Ну что же вы молчите? Хотите, я подарю эту ветку вам? Просто так.
Девушка опустила глаза. Он не знал как отреагировать. С минуту они молчали и он пожалел о том, что не может сейчас считать шаги.
Она так и не отвечала, смотрела куда-то перед собой, вдаль и ничего не говорила. Что-то неведомое ему потянуло его за язык и он снова заговорил.
- Я наверняка кажусь вам странным. А знаете, ведь со мной и вправду сегодня ночью приключилась странная история. Вчера вечером меня уволили с работы и я поехал в самый отдаленный район от центра, чтобы залить, как выражаются, свое горе. Я долго молчал, но потом пришел кто-то, кто заставил меня излить душу и мне стало легче. Видимо этот кто-то и привез меня домой, а я даже не помню того, как оказался в собственной квартире. С утра я проснулся в своей комнате, мои вещи были аккуратно сложены и на прикроватной тумбе стояла чашка кофе с корицей и букет сирени. Этот запах до сих пор стоит в моих венах. Знаете, я только сегодня утром понял силу запаха и цвета. А вы? Вы знаете их силу?
Но девушка снова молчала. Он отвел свой взгляд, но через секунду снова посмотрел на нее.
- А знаете, ведь этой незнакомкой, что выслушала меня вчера и приготовила мне кофе с утра может быть любая девушка в этом городе. Да хоть та красотка в короткой юбке, что проследовала за мной от кафе до этого парке, чтобы вернуть мне мою газету, на которой мы сейчас с вами вдвоем сидим.
Он потупил взгляд в асфальт. Едва прогревшийся от солечных лучей он еще не пах летом, но уже отдавал воспоминаньями.
- Почему же вы молчите? Я наверное смущаю вас?
Она вновь не проронила ни слова.
- Что ж. Тогда простите, что побеспокоил вас. Спасибо вам, что так безропотно выслушали меня. Уже второй день подряд мне так везет на таких собеседников. А я все же повторюсь: даже если я и не найду ту, кто приготовила мне сиреневый кофе (он оговорился и замолк). Даже если я не найду ее, мне все равно. Потому что во мне что-то изменилось. Да что же я на самом деле так вам докучаю. Простите. До свиданья.
Он встал, положив на свое место ветку сирени, и медленно пошел к выходу из парка, уже забыв о счете своих шагов.
Когда его фигура уже спряталась за сволами деревьев, она взяла ветку сирени, оставленную им в подарок, приложила ее к губам и втянула аромат весны. Она едва заметно улыбнулась и поняла, что не зря ушла сегодня с утра.
Она не спроста молчала. Дело не в том, что она хотела сохранить свою тайну. Она была немой с рожденья, никто бы не помог ей, но она знала, что может помочь кому-то другому. И этому человеку она подарила новую жизнь.
Несмотря на все его неудачи и провалы, он вышел сегодня на улицу этого просыпающегося от зимы города и узнал наконец, как пахнет весна.
Все-таки мало тех, кто станет читать такие большие посты в ЖЖ...
Но все же - я решилась...
Поэтому вот, на Ваш суд: то, что уже давно написано, и теперь жаждет услышать Ваши комментарии...
(п.с. Помните про авторское право) = )
Комнату наполнял запах сирени и кофе с корицей. Неслышными шагами она принесла в комнату букет и чашку. Чтобы солнце не играло лучами на его шеках, она прикрыла немного шторы, оставив все же жизнь свету.
Он спокойно дышал животом и не замечал ее прикосновений взглядом, спал тихо и ей казалось, что она слышит его сны.
Ей следовало бы уйти, пока он не проснулся и не увидел ее руки у себя на шеке, ей следовало бы скорее собрать свои вещи, чтобы их вид на полу не смутил с утра его еще сонный ум. Но она не могла. Она продолжала любоваться его однодневной щетиной, едва заметной ямочкой около складки губ, его сомкнутными глазами, опушенными ровным слоем ресниц. Любовалась его мыслями и улыбалась. Потому что он даже не догадывался о том, с кем он провел эту ночь. Она так же тихо встала, подняла с пола разбросанные вещи, сложила его рубашку и брюки, прикрыла за собой дверь спальни и закрыла входную дверь снаружи. Пока он продолжал все так же мирно спать и видеть свои странные сны.
Он взял уже подостывший кофе и вышел на лестничную клетку, нервно треща прикуренной сигаретой. Он не помнил того, с кем он провел эту ночь. Она не оставила за собой ни единого следа, кроме странных снов и полуостывшего кофе с запахом сирени.
На улице стояла весна. Кто-то выбегал в переулки с улыбкой на лице и радовался первым теплым солнечным зайчикам, кто-то погружался в рабочий день с легкой дремотой в голове, кто-то продолжал искать свое счастье на улицах старого города. Разноцветные фасады домов сердились на еще не до конца растаявший снег на крышах, но нельзя было не заметить уже чистых стекол в рамах и прибранных внутри квартир. Первые дни теплой весны всегда эхом отдают в виски и весь город меняет свой ритм, спеша догнать переведенное на час время. Солнце садится все позднее и улицы заполняются столиками, вновь вынесенными их подвалов кофеен.
Он шел по до боли знакомым камням мостовых и путался в шагах собственных мыслей. Как найти ее, ту, кто была этой ночью с ним? Как успеть проследить ее путь от его подъезда, как не потерять ее след?
Мыслей становилось все больше и ему уже начинало казаться, что он ни о чем не думает. А город все проносился мимо со своими стаями голубей с крыш, со свистом резиновых шин и тенями от едва зазеленевших деревьев.
Катастрофически не хватало сиреневого цвета, все вокруг было покрыто утренним сумраком кофейных чашек и суматохой желто-серых магистралей. Он продолжал идти, переступая с ноги на ногу и чуть не сбивая с ног прохожих.
Было субботнее утро. Город, еще не привыкший в весеннему апофеозу, сливался в экстазе со всеми новыми звуками и запахами, кричал о своем счастье и растворялся в лицах витрин. Он все еще брел от своей квартиры к ближайшему кафе, в то время как сиреневая девушка сидела в самом эпицентре скороговорок и сплетен, в самом сердце, прямо под пульсирующей артерией площади. Она улыбалась горкой кофейной улыбкой, горькой от того, что она не могла остаться с ним и сказать ему «Доброе утро», горькой от того, что ей пришлось уйти, чтобы ничего не испортить.
Город был наполнен музыкой Вивальди и приглушенным джазом, он звал его куда-то, но куда - он не мог понять. Наконец, он добрел до старого и уже почти родного кафе, сел за знакомый столик у окна, открыл свежий номер Коммерсанта и постарался отвлечься. Официант, давно запомнивший выбор молодого человека, принес ему горячий американо с холодным молоком и маленький десерт из ягод. В кафе играла какая-то классика, не напоминающая ни о чем, кроме странных снов.
Погружение в новости мира и страны так и не помогло ему отделаться от навязчивой мысли. Он отложил газету, она упала на рядом стоящий стул, он даже и не подумал ее поднять. Музыка наполняла его вены, а запах кофе расползался по коже. Он закрыл глаза и попытался вспомнить. Он улыбался, но так и не смог восстановить черт той, что провела с ним ночь. От мыслей у него еще сильнее заболела голова. Раздосованный, он вновь принялся читать скучные статьи и вникать в суть политики и экономики, хотя никогда раньше его это так не занимало. Он снова отложил газету и посмотрел в окно.
За окном кипела жизнь. Каждый думал о своем, спешил по своим делам, гулял по своим причинам и казалось не замечал ничего вокруг. Но в тоже время город жил единой мыслью - пришла весна. Ему это казалось немного пошлым и грубым, это олицетворение весны и любви в прозаичных эпитетах о теплом солце и ранних рассветах.
За противоположенный столик села девушка в короткой юбке и со странной книгой. Он долго пытался прочитать название, пока не поймал на себе ее настороженный взгляд.
- Павич, - ответила она, - сербский писатель, его слог мне давно понятен, но многие так и не находят в нем сути.
- А… - задумчиво протянул он, - Интересно.
Он снова уставился в окно.
- На самом деле, - он снова обратил на нее свой взгляд, - он прекрасный талант. - Это ее «прекрасный талант» возмутило его и он отвернулся еще раз, снова уставившись в окно. Но она продолжала:
- У него много странных рассказов, и все они как на подбор о любви. Наверное этим мне он нравится - он пишет не так, как все.
Он мысленно попросил ее замочать и больше ничего не говорить. Павич был ему знаком не по наслышке, а писал этот «прекрасный талант» не только о любви. Смотреть на ее, несмотря на еще прохладный ветер, оголенные ноги было куда приятнее, чем слушать ее бесмысленную речь. Город в то время прододжал беседовать с прохожими, которые продолжали пробегать мимо.
Он посмотрел на ее ноги. Долго. Она усмехнулась и игриво закинула ногу на ногу. Он попросил счет, оставил деньги и вышел через стеклянную дверь так знакомого ему кафе.
Он побрел в парк. Медленно, считая про себя шаги, как дети считают, чтобы заснуь поскорее, овечек, прыгающих через забор. У входа в парк его догнала девушка в короткой юбке.
- Вы забыли свою газету в кафе. Я решила вам ее вернуть.
- Я ее уже прочел. - он помедлил, - но все равно спасибо. Хорошего дня.
- У вас сегодня выходной? - он удивленно взглянул на ту, что спросила его об этом. - Прекасный день для выходного, вы не находите?
- Да. День неплох сам по себе. Выходные у меня чаще, чем на небе светит солнце.
- Вы не работаете?
Он снова уставился на вопрашающую, все еще мысленно продолжая считать шаги. Ему не часто приходилось знакомиться с девушками на улицах. Еще реже девушки сами знакомились с ним. Он задумался.
- Мы знакомы? - сбившись со счета спросил он.
- Быть может в прошлой жизни я была вашей женой, или подругой детства, или еще Бог весть кем. Наверняка. Мне тоже кажется, что мы с вами знакомы, - сказала она, слегка ухмыльнувших и прищурив глаза от солнца.
Он начал думать с большей скоростью и город тотчас же подхватил его ритм. Он не мог понять, путался в догадках и не знал с чего начать. Он оступился на мысли и спросил:
- Простите, а что вы делали сегодня ночью?
Девушка в короткой юбке немного сжала на ходу колени, но не покраснела. Он не понял ее языка жестов и продолжил:
- Вы уж простите меня за столь личный вопрос, просто сегодня ночью произошло что-то странное. Я не хочу рассказывать вам всю предысторию, ибо самой истории я, увы, не помню, но ночь я провел с кем-то, лица которой не могу даже нарисовать красками воображения.
На лице девушки прорисовалась морщинка - видно было, что она либо задумалась над ответом, либо просто не поняла того, что он хочет до нее донести.
- Простите, вам было плохо? Может тогда вы видели меня во сне.
Он не ответил. Промолчал, поморщил лоб и, уткнувшись глазами в сырой асфальт, ускорил шаг. И начал считать снова. Девушка снова догнала его, всунула ему в руку газету и побрела в другую сторону.
Он облокотился ногой на краешек скамьи в парке. Окрашено. Развернул газету и сел, нисколько не задумываясь о том, что после него кому-то придется снова проделывать свою работу во благо городской красоты и чистоты.
Дул легкий прохладный ветер и солнце уже начинало припекать. Он пожалел, что не родился девочкой и не может носить юбки с голыми коленками даже в летний зной. Мимо проносились стайки воробьев и налетали на кучки хлебных зерен, оставленных кем-то им на кормешку. Захотелось курить, но он вспомнил, что последнюю сигарету выкурил с утра на лестничной клетке и забыл купить новую пачку в кафе. Он снова задумался. Легкий ветер принес ему на своих прозрачных руках запах сирени. Он вспомнил утренний полуостывший кофе с колючим вкусом корицы на губах. И снова попытался вспомнить ту, кто сложила его брюки. Но не мог.
Ветер дул все сильнее и поднимал юбки проходящим мимо прелестным девочкам-школьницам. Он думал о своем детстве и о своих так и не родившихся на свет детях. Вспоминал свою первую любовь и свою боль потери. Да кто знает, зачем он все это вспоминал и кто навеевал ему эти мысли. Может быть запах сирени.
Пульс города все учащался и уже не было слышно голосов прохожих. Только рокот моторов, крики клаксонов и шепот уходяшего к небу дыма. Ему еще сильнее захотелось курить и он побрел к метро, так и оставив газету лежать прикленной к свежеокрашенной скамье.
Он вышел из ворот парка и встретился глазами с девушкой, девушка молча опустила глаза и прошла мимо. Он пошел покупать сигареты.
Сигареты с новой синей зажигалкой «Крикет» уже лежали у него в кармане пиджака, когда он снова вернулся в парк к оставленной им неспроста газете. Но место уже было занято. На газете разместились сразу двое: маленькая девчушка в спортивном костюме с коляской и кто-то еще, кого он издали не мог разглядеть.
Чуть-чуть сутулясь он прошел мимо. Сделав четыре отсчитанных шага, он развернулся и в замешательстве, продолжая считать шаги, хотя и стоял на месте, посмотрел на занявших его газету.
Девушка, рядом с которой сидела царица с коляской, оказалась той самой, взлядом с которой он столкнулся при входе в парк. Он решил попросить девочку с коляской пойти погулять, но, не решившись, снова прошел мимо.
Город заливался смехом. То ли он смеялся над ним и его нерешительностью, то ли он просто радовался весеннему солнцу и распустившейся сирени. Он подошел к кусту, от которого исходил этот дурманяший его мысли аромат. Он оторвал ветку и пошел обратно к скамье с газетой.
Девушка не замечала его, а малышка уже пошла нянчить своего ребенка в коляске. Он сел рядом. Девушка молчала. Он покрутил в руках ветку сирени. Она приподняла голову и он посмотрел ей в глаза. Ее вгляд метался с ветки на него и обратно на ветку и на лице было написанно что-то странное. Она распологала к себе и он, что было для него очень странным, заговорил с ней.
- Вам нравится сирень?
Она молчала. Он даже не посмотрел на нее и продолжал.
- Хотите, я подарю ее вам? Мне сегодня тоже подарили сирень.
В ответ не последовало ни слова. Он отвел глаза от мелких сиренево-розовых почти распуствишихся бутунов и посмотрел на свою тихую собеседницу, что продолжала сидеть рядом и ошарашено смотреть на него.
- Ну что же вы молчите? Хотите, я подарю эту ветку вам? Просто так.
Девушка опустила глаза. Он не знал как отреагировать. С минуту они молчали и он пожалел о том, что не может сейчас считать шаги.
Она так и не отвечала, смотрела куда-то перед собой, вдаль и ничего не говорила. Что-то неведомое ему потянуло его за язык и он снова заговорил.
- Я наверняка кажусь вам странным. А знаете, ведь со мной и вправду сегодня ночью приключилась странная история. Вчера вечером меня уволили с работы и я поехал в самый отдаленный район от центра, чтобы залить, как выражаются, свое горе. Я долго молчал, но потом пришел кто-то, кто заставил меня излить душу и мне стало легче. Видимо этот кто-то и привез меня домой, а я даже не помню того, как оказался в собственной квартире. С утра я проснулся в своей комнате, мои вещи были аккуратно сложены и на прикроватной тумбе стояла чашка кофе с корицей и букет сирени. Этот запах до сих пор стоит в моих венах. Знаете, я только сегодня утром понял силу запаха и цвета. А вы? Вы знаете их силу?
Но девушка снова молчала. Он отвел свой взгляд, но через секунду снова посмотрел на нее.
- А знаете, ведь этой незнакомкой, что выслушала меня вчера и приготовила мне кофе с утра может быть любая девушка в этом городе. Да хоть та красотка в короткой юбке, что проследовала за мной от кафе до этого парке, чтобы вернуть мне мою газету, на которой мы сейчас с вами вдвоем сидим.
Он потупил взгляд в асфальт. Едва прогревшийся от солечных лучей он еще не пах летом, но уже отдавал воспоминаньями.
- Почему же вы молчите? Я наверное смущаю вас?
Она вновь не проронила ни слова.
- Что ж. Тогда простите, что побеспокоил вас. Спасибо вам, что так безропотно выслушали меня. Уже второй день подряд мне так везет на таких собеседников. А я все же повторюсь: даже если я и не найду ту, кто приготовила мне сиреневый кофе (он оговорился и замолк). Даже если я не найду ее, мне все равно. Потому что во мне что-то изменилось. Да что же я на самом деле так вам докучаю. Простите. До свиданья.
Он встал, положив на свое место ветку сирени, и медленно пошел к выходу из парка, уже забыв о счете своих шагов.
Когда его фигура уже спряталась за сволами деревьев, она взяла ветку сирени, оставленную им в подарок, приложила ее к губам и втянула аромат весны. Она едва заметно улыбнулась и поняла, что не зря ушла сегодня с утра.
Она не спроста молчала. Дело не в том, что она хотела сохранить свою тайну. Она была немой с рожденья, никто бы не помог ей, но она знала, что может помочь кому-то другому. И этому человеку она подарила новую жизнь.
Несмотря на все его неудачи и провалы, он вышел сегодня на улицу этого просыпающегося от зимы города и узнал наконец, как пахнет весна.