Времени нет, время не тут, как нас зовут? (заметки об Амстердаме - 1)
Я долго собиралась с духом, прежде чем приступить к заметкам об Амстердаме, но дольше откладывать уже невозможно: забудется. А мне хочется оставить хоть что-то, чтобы можно было вспомнить и улыбнуться, снова окунуться в странную, немного неловкую, но чарующую атмосферу моих двух поездок, таких разных, таких одинаковых, и, надеюсь, не последних.
Амстердам - город в себе. Его сложно понять, в него сложно вжиться. Только если ты приказываешь организму заменить кислород на его улицы у канальчиков, все будто под копирку, и дышишь полной грудью ими и всем другим в этом регламентированно безумном городе, если принимаешь его какой он есть, без оглядки, если напиваешься или обкуриваешься, ибо алкоголь - вода Амстердама, а марихуанный дым - его воздух, если бродишь без устали и страха заблудиться по его мостовым, если смотришь по сторонам и подмечаешь рисунки и граффити, даже самые мелкие, потайные, будто знак какого-то подпольного общества, известный лишь посвящённым, если подаёшь монетку бренчащему на гитаре человеку в маске Майкла Джексона, держащему на весу пластмассового пупса, если общаешься со всеми и ничему и никому не говоришь "нет", кроме продающих кокаин негров на улице Красных Фонарей, если кормишь уток... Может быть, тогда хотя бы на миг ты поймёшь с виду туристический, а на самом деле глубоко философский слоган "I amsterdam". С этим городом можно слиться, себя можно им наполнить до отказа, до полного растворения границ, в нём можно истаять, как сахар в горячем чае. И это чудесное ощущение. Расставаться потом совсем не больно - просто ты идёшь в одну сторону, а Амстердам продолжает свой путь в ином направлении, но вы оба знаете, что ещё встретитесь. Зато на глади каналов где-то продолжает плавать рядом с обёрткой от Твикса твоё отражение, а в уголке твоих лёгких притаилась пригоршня утреннего амстердамского тумана. И вы всё равно вместе. Необъяснимо, но факт.
Моя первая поездка была однозначно куда более психоделичной, чем вторая. Ну, для начала: она была такой неожиданной, что в итоге я уехала в Амстердам без (в порядке возрастания кошмарности) зубной щётки, расчёски (при моих-то длинных волосах!), документов (с хостелями ещё можно было договориться, но с кофишопами было очень сложно) и даже денег! Далее, и в основном в принципе тоже, психоделичность объясняется тем, что дымили мы там, что твои паровозы. Каждое утро мы встречали, равно как и каждый вечер провожали, косяком. Что не мешало между этими двумя обязательными ритуалами "подкрепляться" в течение дня. Я до сих пор отчётливо помню улыбающееся лицо Сасся в его забавной шапке, которую он почти никогда не снимал, заговорщически спрашивавшего: "Ну что, пыхнем?". За это он был прозван в ходе поездки Полотенчиком. Спейскейки нами там тоже были освоены, но пробовали мы их всего один раз. Уж не знаю, что там подействовало, они или батальоны косяков, но это было круто. Один раз мы напились. Сассь и Дима на пару выпили большую связку пива, я элегантно хлестала из горла вино, которое со знанием дела выбирал Дима. Оно было вполне ничего. Напилась я уже с пол-бутылки, а, покурив, мне и вовсе стало плохо. Не помню, сколько именно времени я просидела, созерцая воду в бачке, так как восприятие времени в обкуренном состоянии флуктуирует, но похоже это было на что-то в районе 33,7% вечности. Ну и, наконец, грибы.
К нашему вящему разочарованию, в прошлом декабре был принят законопроект, запрещавший продажу и распространение галлюциногенных грибов, но так как это нанесло бы непоправимый ущерб смартшопам, те исхитрились и вывернулись: они спросили у правительства точное определение слова "гриб", и так как в определении фигурировала наземная часть, они стали выращивать какие-то грибы, которые растут под землёй. Пока что это единственный доступный там вид грибов. На троих мы купили две пачки. О правилах их употребления мы узнали от Луи - нашего хозяина на одну ночь. Он в наркотиках просекал весьма и весьма неплохо. От него, в частности, мы узнали следующее: грибами лучше закидываться, не спамши и не емши сутки (неудивительно, с одного такого издевательства над собой глюки начнутся, тут и грибов особо не надо), а также после принятия на душу порции тёмного шоколада, причём чем темнее, тем лучше. По его рассказам, это делает "трип" положительнее. Не буду лукавить, не спать и не есть мы-таки не стали, а вот шоколад купили. Он, кстати, был вкусный. Всю жизнь предпочитала молочный, но Амстердам открыл мне глаза на прелесть высокого процентного содержания какао. Грибы оказались поразительно мелкими, какие-то кусочки миллиметровых размеров, на ощупь и на разгрыз - как сочные орехи. Вкуса они не имели никакого абсолютно, но если их долго есть, тщательно пережёвывая, что настоятельно рекомендовалось, во рту постепенно накапливался какой-то кисловатый, очень едкий вкус. Как и было описано Луи, мы съели сначала одну пачку (на скамеечке у самого канала, под мостом. махали проплывавшим мимо туристам, они не отставали в любезности), а потом прикончили и вторую. В очень кошерном месте, кстати. Мы зашли прямиком в монастырский дворик, сели прямо у стен на скамеечке и приступили к поеданию. На середине поедания нам вдруг стало очень смешно. Может быть, оттого что на нас укоризненно смотрела статуя Иисуса с лужайки в анютиных глазках. Доев, мы принялись бродить по городу. Первым вставило Диму, о чём он нам незамедлительно сообщил. Однако на все любопытные расспросы о том, на что это вообще похоже, он загадочно молчал и обещал, что вскоре мы сами увидим.
Потом мы зашли в кофишоп. К счастью, там всем было как-то на меня пофигу, и я смогла посидеть с ребятами. Тут Сассь заявил, что на него уже тоже подействовало. Сассь и Дима переглянулись и засмеялись. Я почувствовала себя брошенной и оставленной позади. Несмотря на строгий запрет совмещать грибы с любыми другими веществами, кроме воды и еды, мы с Сассем решили покурить. Дима отказался, ему и так было неплохо. Из кофишопа Сассь послал две запомнившиеся нам смс-ки, превратившиеся после в "темы" поездки: одну он прислал Роберту, она гласила "графа в галочке грибы поставлена!", а вторая была вдохновлена меблировкой кофишопа: там стояли восхитительные столы. Они были выполнены в арабском стиле, со сложным геометрическим узором, выписанным разноцветной яркой эмалью по поверхности. Смотреть на них доставляло необъяснимое удовольствие. Созерцанию этих столов мы и предавались по большей частью в кофишопе, лениво кивая в такт регги из динамиков. Словом, вторая смс-ка радовала глаз таким вот текстом "kakoe naslazdenie eti столъ". Мы блаженно ржали над этим, пока регги не кончилось. Тогда Сассь авторитетно заявил, что наше время в этом кофишопе подошло к концу, и надо сматываться. Что мы и сделали. Мы шли дальше, и совершенно незаметно оно подкралось и ко мне. Я постоянно была начеку и неусыпно отслеживала своё состояние, подмечая малейшие изменения в восприятии, которых, кстати, почти и не было. Но оно подкралось вот так вот незаметно, и я опомнилась только перед тем, как меня накрыло. Скажу сразу: нет, эти грибы совсем не психоделические. Я ожидала всего, чего угодно, кроме того, что получила. Ни галлюцинаций любого рода, ни яркости цветов... Просто вдруг внутри меня душевная матрица набухла, будто её хорошенько полили, и вдруг все мои маленькие мыслишки, идеи, задумки, всё резко пошло в рост. Меня буквально распирало изнутри моим духовным багажом. Это было именно ощущение прорастания - что постоянно внутри меня рождалось и тянулось к солнцу нечто, всё вместе, скопом, и его так много, а оно всё идёт, слой за слоем, ряд за рядом, перекрываясь, но почему-то не конфликтуя.
В тот вечер мы познакомились с лондонским бомжом, несколько лет прожившим в Амстердаме. Когда он после двухлетнего житья вернулся на родину, та обратно его принимать не захотела, так как в течение двух лет он не платил ей налоги и гражданский долг не выполнял. Так что в качестве гуманитарной помощи они купили ему билет в одну сторону - обратно. С тех пор он так и шатается по Амстердаму. Он постоянно говорил "фак" и "шит", как полагается каждому уважающему себя носителю языка, и курил табак. В пику стереотипам, наркотики не принимал в принципе, и осуждал оголтело счастливых нас. Мы много говорили в тот вечер - гораздо больше, чем обычно. Неудивительно, надо было как-то выплеснуть то, что внутри. По приходу в отель Дима отправился спать, а мы с Сассем приступили к творчеству. Под грибами очень хочется писать и рисовать. Писать, правда, сложнее - очень сложно выстроить мысли. Мыслей много, но они как частицы в броуновском движении - поди поймай. Тем не менее, мелким почерком я исписала страниц пять Сассевого блокнота. И нарисовала один рисунок, против Сассевых четырёх. Когда мы в последний день перед уездом рассматривали наше грибновдохновлённое твор-во, мой рисунок ещё можно было как-то понять, хотя он был несколько странен, но сам Сассь из своих рисунков смог опознать и объяснить только половину. Но эстетика в них определённо наличествовала. Мне хотелось, чтобы тот вечер никогда не кончался - такое это было ощущение. Но он имел-таки окончание - после праведных дел креатива мы с Сассем вышли проветриться (и, разумеется, пыхнуть), посидели на скамейке, созерцая город вокруг (ранее родилась идея в последний день купить цветов и раздаривать их на прощание с Амстердамом жителям, благодаря за чудесный спектакль - так всё воспринималось нами тогда) и пошли в Макдональдс за мягким мороженым. Боже мой, к тому времени я начисто забыла, до чего оно вкусное... Это было просто какое-то наслаждение, как и столъ из смс-ки... На сон грядущий мы чокнулись нашими вафельными стаканчиками и отправились к Морфею. А завтра был новый день...
Пожалуй, самым ярким новым опытом для меня были именно грибы, несмотря на всю слабость и неочевидность своего действия. В тот вечер мы по полной прочувствовали Амстердам - мы узнали его, он узнал нас. Мы жили этим городом, мы были кровью в его венах-улицах, а он был внутри нас, будто мы калька, на которую перевели его большую сложную схему. Между нами тогда не было границ, они смылись, размягчились, истёрлись - не грубо, не резко, совсем нежно и незаметно, мы вошли друг в друга и соединились. Я, Сассь, Дима - мы не были втроём, мы тогда были Катесасседимой, одним существом в трёх телах. И в каждом был свой Амстердам, который тоже сплавился воедино, с добавкой того Амстердама, что был снаружи. И вся эта безумная гремучая смесь, невиданная химера тем не менее очень успешно жила. Более того, она была великолепна. Вот это вот единение, этот бесконечный тропический лес мыслей, постоянно в движении, постоянно в обновлении - к этому мне однажды хочется вернуться, своими силами. И, конечно, к Амстердаму - городу, где время растягивается и сжимается без причины и смысла, в котором ходишь кругами и никогда не знаешь где ты, к городу бликов фонарей на воде каналов, где можешь выйти на одно и то же место десятками разных дорог и увидеть его с нового ракурса, поражаясь и теряясь, и только потом узнавая. Амстердам многолик, и этим прекрасен.
В первый день, когда Дима едва не потерялся на велосипеде, мы с Сассем стояли у светофора и смотрели на начинающийся дождь, изморось, буквально висевшую в воздухе, будто она была нарисована на прозрачности пространства. Мы нашли, что дождливый Амстердам отличается от обычного. Дождь идёт ему, делает его мягче, поэтичнее. Потом мы стали находить всё больше Амстердамов - дневной, повседневный и суетливый, другой, чем ночной - безбашенный и беззаботный. Центр полный туристов и заточенный под них же, более крикливый и нарочитый, нежели окраины - по-бюргерски спокойные и степенные, обыкновенные, но с изюминкой. Солнечный Амстердам полон бравады, ветренный хмур, облачный серьёзен, дождливый - нежен. Он так переменчив, и всё же он - это он. И хочется открывать в нём всё больше.
Мы сделали тогда много открытий - китайский супермаркет, где Дима купил то, что показалось ему самым нормальным, так как он не любит экспериментов и новизны - он купил чипсы. А когда мы сели на скамейку перекусить, уже почти нищие - 20 евроцентов в кармане на троих - и открыли пачку, выяснилось, что чипсы были с водорослями. Кстати, они были вкусными. Мы видели множество рисунков и граффити, целые разрисованные дома и стены, существ из Пэкмана, выложенных плиткой на домах и мостах. Мы нашли два монастыря, совершенно к этому не стремясь, случайно наткнулись на тюльпанный рынок, где Сассь целый час внимательно и с любовью выбирал тюльпаны для мамы, а я там купила мухоловку. Точнее, то, что там за неё выдавалось - рядом с образцово-показательной большой мухоловкой стояли горшки, обёрнутые плёнкой, с изображением мухоловки сверху. Я решила, что это для того, чтобы защитить растение от холода, и без раздумий купила свою давнюю ботаническую мечту. Пару дней я её не трогала, но потом любопытство перебороло. Вспоров полиэтилен, в горшке я обнаружила пакет с землёй и маленький бумажный квадратик, в котором, как я поняла, должны были находиться семена. Когда я открыла пакетик, я ужаснулась - там ничего не было! Очень сильно приглядевшись, я заметила две какие-то тёмные точки. Или это была пыль, или действительно семена, но имевшееся там я в землю-таки вытряхнула. Сассь для кучи посадил в горшок семечко конопли, завалявшееся в одном из пакетиков с травкой. Я поставила горшок на подоконник, дышать амстердамским воздухом. Мухоловку я собиралась назвать Регги. В итоге, конечно, так ничего и не взошло, и в горшок я посадила найденный мной в парке проросток каштана.
Мы нашли глючные мосты, в которых раздавались психоделические звуки, заброшенное здание, являвшееся, судя по надписи и внешнему виду, одной из карт в Counter-Strike, здание "Слоёная Эстония", странных птиц, заменявших в Голландии уток, чёрных с непонятной белой нашлёпкой выше клюва. Сассь утверждал, что это "гааги", и Гаага названа именно в их честь. Мы нашли отель Mövenpick, и гадали, дают ли там бесплатное мороженое в номерах. Нашли корабль-музей Nemo, будучи уже совсем без денег, и рассуждали о том, что сюда приходят люди, у которых денег нема. Нашли отель, где можно было пробавляться бесплатным завтраком, который по идее там должен выдаваться по ваучерам, но всем абсолютно всё равно, так что мы этим гнусно пользовались. Мало того, что мы там нахаляву ели, так мы ещё и заворачивали в салфетки булку и набивали карманы и мою сумочку джемом, а в другую салфетку прятали сыр и колбасу. Проголодавшись, мы садились на скамейку и делали бутерброды, с сыром и колбасой всё было в порядке, а вот с джемом была беда: ножа ни у кого не было, так что приходилось изгаляться, чтобы намазать джем на булку, минимально в нём испачкав пальцы.
Мы свесили ноги с бордюра и смотрели на залив. Мимо нас то и дело сновали экскурсионные катерки. Слабо, но солнце-таки грело, и мы нежились в его лучах. Было лениво. Хотелось так же, как и фотоаппаратогрудые туристы, рассекать водную гладь и любоваться по сторонам, покачиваясь на волнах. Когда проплыл очередной кораблик с очередным радостно помахавшим нам немцем, Сассь с завистью протянул:
- Эх, вот бы и нам прокатиться так, а?
- Ага, - мечтательно ответила я. - И чтобы ещё с бесконечным мороженым! Но если в бесконечном мороженом, впрочем, есть хоть какой-то смысл, то в конечном его вовсе нет.
Кажется, при желании я смогла бы переплюнуть Хайдеггера.
Под грибами же мы зашли в кофишоп "Бушман" - один из первых, в котором мы были. Он нам понравился расслабленной атмосферой и отсутствием придирчивого фейс-контроля. Правда, спейскейки там были не ахти на вкус, но мы хотели просто погреться, и, как выражался Сася, почиллить. Нас вдруг неожиданно пропёрло на изобиловавшую в окрестностях голландскую выпечку - как то вафли, политые шоколадом, сверху взбитые сливки, а во взбитых сливках клубника и кусочки киви и апельсина. Но Сассь возжелал шоколадный маффин, который он и уплетал, переступив порог в кофишоп. Хозяин за прилавком, увидев нас, переполошился и замахал на нас руками - мол, пошли прочь. Мы недоуменно переглянулись и вышли. Я спросила у Сасся, шедшего первым, в чём было дело. Он сказал, что вроде как с едой нельзя. Маффин он доел и мы предприняли вторую попытку. Хозяин смерил нас полным ненависти взглядом и не дав нам посмотреть на меню тут же начал спрашивать, чего нам надо, а чего нам надо без меню мы не знали, так что пока мы находились с ответом, он успел обрызгать нас фонтаном слюны и сообщить, что это кофишоп и что люди ходят сюда курить, а если нам, шкетам, ничего не надо, то пусть мы и катимся колбаской по Малой Спасской. Прежде, чем мы сообразили, что происходит, мы оказались на улице. Оказавшись там, мы переглянулись и расхохотались, хотя неприятный осадок тоже остался. С такой неприкрытой агрессией мы встречались в этом городе впервые... После мы долго думали над причиной такой злобы, и всё, до чего смогли дойти, было, что мы, белые люди, кушали перед носом у ямайца негромаффин. Сассь на память даже сохранил бумажку, в котором он продавался.
Вопреки распространённому мнению о том, что проститутки должны быть красивыми, на улице Красных Фонарей водилось немало крокодилов. Особенно интересно было смотреть, как они приманивают клиентов - их лица, мимика, движения. Их разной степени никудышности игра в интерес. Как во внешне соблазнительных движениях не скользило ни грамма эротики, возбуждения - только отточенные рабочие движения, как палочка в руках регулировщика. Забавно было смотреть на внутреннюю сосредоточенность девушек - это был не весёлый квартал развлечений, а поле битвы за жертву. На их лицах было написано напряжение, неловкость, порой откровенная скука. Большей частью это было в той или иной степени завуалировано, но всё же достаточно очевидно. Поэтому моё особое восхищение и почитание вызывали те редкие особи, что искренне улыбались и от души заигрывали с прохожими, манили их рукой, старались встать пособлазнительней, выгибались, подмигивали, приоткрывали дверь и окликали - словом, которые не были похожи на выставку сонных овец, предназначенных на заклание. Некоторые выглядели так, будто заранее обижены на будущего клиента за то, чего он от них хочет. Уж не знаю, как некоторые осмеливались к ним входить...
Обстановка в комнатках за витринами, где всё происходило, была несколько странной. Я не понимаю, как это коррелирует с секс-бизнесом. Стоило клиенту зайти, и тяжёлые бордовые занавески задёргивались. Из витрин, в которых стояли ночные бабочки, назову их так для избежания тавтологии, было видно, что внутри комнаты облицованы белым кафелем, отдающем какой-то советчиной (прочитала и подумала о ветчине. со-ветчина, общая ветчина. какая глубокая мысль. кхм, ладно), а вместо обычного света там либо ультрафиолетовый, либо красные галогенные лампы-трубки. Освещение придавало месту действия какую-то инопланетную атмосферу, на мой взгляд, слегка жутковатую. Когда мы как-то раз наблюдали за спорами о цене между клиентом и проституткой, дверь была приоткрыта, и я чувствовала запах изнутри - точь-в-точь как в бассейне, оттуда тянуло хлоркой. Будь я мужчиной, я бы всё же на это не пошла, тем более что стоит это недёшево - самый минимум - 50 евро. И это за 15 минут, которые везде характеризуются как suck&fuck.
Мы ходили по всем окрестным улицам, так что успели повидать немало девушек, в том числе нашли одну, заснувшую прямо на рабочем месте. Она сидела в своей витрине на высоком стуле в неоновом лифчике и бессовестно дремала, открыв рот. Из уголка стекала струйка слюны. Выглядело не очень сексуально, но вполне мило. Мы хором растрогались. Лично мне больше всего запомнилась одна негритянка, ну или афро-голландка, если политкорректно. Она была прекрасна сразу несколькими вещами - томным взглядом густо подведённых глаз а-ля Бриджит Бардо, кружевным костюмом, который носила она одна - остальные предпочитали странные купальники или дурацкие неоновые лифчики, яркими губами, весёлым и задорным нравом и, больше всего - замечательных пропорций заднице. Вряд ли я смогу это объяснить, но её пятая точка опоры и правда была феноменальна. Жаль, что представительниц древнейшей профессии запрещено запечатлевать - это произведение анатомического искусства лучше один раз увидеть, чем о нём сто раз услышать. Также нас очень впечатлила худощавая девушка в очках, сидевшая не в нижнем бельё, а в расстёгнутой белой рубашке с воротничком и юбке-карандаш. Сассь и Дима в ужасе и стыде закрыли лицо руками и сбежали, а мне она понравилась. У неё было какое-то кроткое и печальное выражение лица. Я для себя прозвала её Бухгалтершей, но они настаивали, что она является учительницей младших классов. Сассь утверждал, что буквально вживую видит, как несчастные дети сидят в её пустой тёмной квартирке и ждут её домой с деньгами, и хнычут. Сассь и Дима сошлись в том, что ни за что не стали бы с ней спать, даже ради денег для детишек - они бы не смогли кончить, расплакались бы. Меня это растрогало.
Эх, я столькое помню... Сколько ещё того, что уже успело забыться, важного или вовсе пустякового? Я хочу сохранить всё - как мы ели вафли с сиропом и смотрели на уличное представление школы танцев на площади, на которую случайно набрели. Сассь говорил, что большинство из выступающих феноменально лажают. Как мы обнимались в последний день около банкомата, ошалелые от счастья - ещё вчера у нас не было ни копейки, а сегодня целых 150 евро! Как мы с Димой скидывались из последних денег - его последняя монета в 1 евро и моя последняя в 2 евро, чтобы купить Сассю заветную нашивку "пис", которую он незамедлительно прицепил булавками к джинсам. Как мы наслаждались мороженым из Макдональдса, питаясь практически им одним. Как Сассь рассуждал о том, как ему нравятся девушки Амстердама, потому что они красят губы красным. Как мы устраивали состязание на звание Главного Лошары, и я была рефери, хотя в последний день даже отхватила пару пунктов для себя, но выигрывал в основном Димас. Как Сассь заработал сразу десять пунктов тем, что романтично собирался, поехав в Европу, из каждого города присылать нравящейся ему девушке по открытке, но потом ему стало лень и он вообще забыл её адрес. Как мы валялись на кровати и слушали Айпод, и выбирали песню Амстердама. Как мы пытались ориентироваться по карте, но сдались и плюнули на это дело, шли, куда глаза глядят и родили выражение "Я точно знаю, где мы, но вообще-то нам это ничего не даёт". Как кормили чаек и уток китайскими крекерами. Как мечтали жить на лодке. Как я нашла по ходу путешествия резинку, шпильку, два шарфика и толстенный вестерн, и как мы листали его, надеясь найти между страниц деньги. Как мы взяли напрокат велосипеды и раскатывали по всему городу, свободные, в руках у ветра - на наших весёлых жёлтых великах - и как я из рук вон плохо каталась. Первым делом, сев на велик, я врезалась в Диму. Потом ещё пару раз это почти делала, и с Сассем тоже. Один раз упала, врезавшись в камень на площади. Один раз упала, въехав в трамвайную колею, хорошо ещё, что трамвая не было... Один раз намертво остановилась, заметив, что когда кручу педаль, вместо того, чтобы ехать вперёд, велосипед прилипает к месту. Подъехавшие Дима и Сассь просветили меня, что я вдруг стала крутить не в ту сторону.
Как мы ходили по куче отелей, и один из хозяев по знакомству сплавил нас Луи, угощавшему нас косяками и курицей по-мароккански. У него мы познакомились с киевским дятькой по имени Дима, у которого, очевидно, в огороде бузина. Как я гуляла одна по Амстердаму с 2 до 4 и чуть не заблудилась. На улицах не было почти ни души. Как Сассь искал того, кто сделает ему расту, а потом совсем об этом забыл. Как мы выбирали Диме проститутку, а в итоге денег у нас не оказалось, и мы стали думать о том, чтобы предложить проституткам самим платить за секс с ним. А что, могло же сработать? Как мы долго искали и не нашли ни одного продажного мужчины. Как мечтали открыть собственный кофишоп и делились планами на будущее, и как Сассь уверял, что потихоньку перетащит нас всех в Америку. Как мы хотели сесть на метро и уехать в любое случайное место и там погулять, и как работник метро, такой же укурок, как мы, бесплатно нас пропустил, совсем без билета. Мы были так ошеломлены, что даже забыли его поблагодарить, а ведь до того мы полчаса бегали по станции, пытаясь найти, где нам заплатить за проезд. Как у нас были дни Кузи и Роберта, и как весь день в окружащей нас реальности мы узнавали их и выцепляли вещи, которые могли бы их привлечь. Как ловили чьи-то бесцельные сообщения в виде странных наклеек и каждый интерпретировал их для себя. Как философствовали за курением, как Сассь трещал, я с мудрым видом старалась что-нибудь такое веское вставить, а Дима мудро молчал. Как Сассь приставал к Диме, а тот испуганно отбивался. Как оба моих одноклассника изменились за то время, пока мы не виделись, но в целом остались совсем как раньше. Как у нас постоянно было дежа-вю, мы встречали одних и тех же людей по два раза - пару гламурных крашеных блондинов-геев, парня, с которым мы случайно познакомились в Брюсселе. Пропустив поезд с одной станции Брюсселя на другую, с которой отходил наш поезд на Амстердам, мы метались по платформе и орали благим матом о том, как же нам попасть в заветный город. Его слух уловил "Амстердам" и выяснилось, что ему туда же. Более того, он оказался танцором примерно того же стиля, что и Сассь. Совпадение? Кстати, на его выступление, ради которого он туда ехал, мы так и не явились... Как мы вели затяжную войну с негром-уборщиком, когда я жила в отеле нелегально, и как он нас выдал администрации. Как мы устроили пикник на лужайке около автобусной станции перед самым отъездом. Как обсуждали, какой город более возбуждающий - Брюссель или Амстердам. Как решили, что мы в Матрице, и что Дима - Избранный, Сассь - агент Смит, а я - Священный Оракул. Все были довольны. Как мы дополняли друг друга, и как внезапно расстались, так, что в это сложно, нет, невозможно было поверить, потому что на протяжении всего путешествия мы уже успели срастись.
Удивительно, но мне даже почти не было грустно, когда всё закончилось - столькому научила меня эта поездка, столько она мне дала. Она дала мне Carpe Diem, более лёгкое восприятие жизни. Я помню как поначалу, приехав в Амстердам, была гораздо более напряжённой и закрытой, и как это было унесено прибоем этой бесшабашной и беззаботной жизни, лёгкой-лёгкой, легче частиц тумана над каналами. Хоть мы были больше и не рядом - я, мои лучшие и любимые одноклассники, Амстердам - в сердце я всё равно чувствовала незримую связь с ними. Они были со мной, и наверное навсегда останутся, даже сейчас, когда я этого уже почти совсем не чувствую. Странно, но я помню, что пока поездка длилась и всё, собственно, происходило, мне часто было неловко, неудобно, странно... Но всё прошло, и эта поездка кажется мне волшебной. Что было правдой - мои смешанные чувства во время путешествия, или то, что осталось - вдохновение и тепло? Надеюсь, что второе. До новых встреч, мои замечательные - Дима, Сассь и Амстердам! Я вас всех очень люблю.
Амстердам - город в себе. Его сложно понять, в него сложно вжиться. Только если ты приказываешь организму заменить кислород на его улицы у канальчиков, все будто под копирку, и дышишь полной грудью ими и всем другим в этом регламентированно безумном городе, если принимаешь его какой он есть, без оглядки, если напиваешься или обкуриваешься, ибо алкоголь - вода Амстердама, а марихуанный дым - его воздух, если бродишь без устали и страха заблудиться по его мостовым, если смотришь по сторонам и подмечаешь рисунки и граффити, даже самые мелкие, потайные, будто знак какого-то подпольного общества, известный лишь посвящённым, если подаёшь монетку бренчащему на гитаре человеку в маске Майкла Джексона, держащему на весу пластмассового пупса, если общаешься со всеми и ничему и никому не говоришь "нет", кроме продающих кокаин негров на улице Красных Фонарей, если кормишь уток... Может быть, тогда хотя бы на миг ты поймёшь с виду туристический, а на самом деле глубоко философский слоган "I amsterdam". С этим городом можно слиться, себя можно им наполнить до отказа, до полного растворения границ, в нём можно истаять, как сахар в горячем чае. И это чудесное ощущение. Расставаться потом совсем не больно - просто ты идёшь в одну сторону, а Амстердам продолжает свой путь в ином направлении, но вы оба знаете, что ещё встретитесь. Зато на глади каналов где-то продолжает плавать рядом с обёрткой от Твикса твоё отражение, а в уголке твоих лёгких притаилась пригоршня утреннего амстердамского тумана. И вы всё равно вместе. Необъяснимо, но факт.
Моя первая поездка была однозначно куда более психоделичной, чем вторая. Ну, для начала: она была такой неожиданной, что в итоге я уехала в Амстердам без (в порядке возрастания кошмарности) зубной щётки, расчёски (при моих-то длинных волосах!), документов (с хостелями ещё можно было договориться, но с кофишопами было очень сложно) и даже денег! Далее, и в основном в принципе тоже, психоделичность объясняется тем, что дымили мы там, что твои паровозы. Каждое утро мы встречали, равно как и каждый вечер провожали, косяком. Что не мешало между этими двумя обязательными ритуалами "подкрепляться" в течение дня. Я до сих пор отчётливо помню улыбающееся лицо Сасся в его забавной шапке, которую он почти никогда не снимал, заговорщически спрашивавшего: "Ну что, пыхнем?". За это он был прозван в ходе поездки Полотенчиком. Спейскейки нами там тоже были освоены, но пробовали мы их всего один раз. Уж не знаю, что там подействовало, они или батальоны косяков, но это было круто. Один раз мы напились. Сассь и Дима на пару выпили большую связку пива, я элегантно хлестала из горла вино, которое со знанием дела выбирал Дима. Оно было вполне ничего. Напилась я уже с пол-бутылки, а, покурив, мне и вовсе стало плохо. Не помню, сколько именно времени я просидела, созерцая воду в бачке, так как восприятие времени в обкуренном состоянии флуктуирует, но похоже это было на что-то в районе 33,7% вечности. Ну и, наконец, грибы.
К нашему вящему разочарованию, в прошлом декабре был принят законопроект, запрещавший продажу и распространение галлюциногенных грибов, но так как это нанесло бы непоправимый ущерб смартшопам, те исхитрились и вывернулись: они спросили у правительства точное определение слова "гриб", и так как в определении фигурировала наземная часть, они стали выращивать какие-то грибы, которые растут под землёй. Пока что это единственный доступный там вид грибов. На троих мы купили две пачки. О правилах их употребления мы узнали от Луи - нашего хозяина на одну ночь. Он в наркотиках просекал весьма и весьма неплохо. От него, в частности, мы узнали следующее: грибами лучше закидываться, не спамши и не емши сутки (неудивительно, с одного такого издевательства над собой глюки начнутся, тут и грибов особо не надо), а также после принятия на душу порции тёмного шоколада, причём чем темнее, тем лучше. По его рассказам, это делает "трип" положительнее. Не буду лукавить, не спать и не есть мы-таки не стали, а вот шоколад купили. Он, кстати, был вкусный. Всю жизнь предпочитала молочный, но Амстердам открыл мне глаза на прелесть высокого процентного содержания какао. Грибы оказались поразительно мелкими, какие-то кусочки миллиметровых размеров, на ощупь и на разгрыз - как сочные орехи. Вкуса они не имели никакого абсолютно, но если их долго есть, тщательно пережёвывая, что настоятельно рекомендовалось, во рту постепенно накапливался какой-то кисловатый, очень едкий вкус. Как и было описано Луи, мы съели сначала одну пачку (на скамеечке у самого канала, под мостом. махали проплывавшим мимо туристам, они не отставали в любезности), а потом прикончили и вторую. В очень кошерном месте, кстати. Мы зашли прямиком в монастырский дворик, сели прямо у стен на скамеечке и приступили к поеданию. На середине поедания нам вдруг стало очень смешно. Может быть, оттого что на нас укоризненно смотрела статуя Иисуса с лужайки в анютиных глазках. Доев, мы принялись бродить по городу. Первым вставило Диму, о чём он нам незамедлительно сообщил. Однако на все любопытные расспросы о том, на что это вообще похоже, он загадочно молчал и обещал, что вскоре мы сами увидим.
Потом мы зашли в кофишоп. К счастью, там всем было как-то на меня пофигу, и я смогла посидеть с ребятами. Тут Сассь заявил, что на него уже тоже подействовало. Сассь и Дима переглянулись и засмеялись. Я почувствовала себя брошенной и оставленной позади. Несмотря на строгий запрет совмещать грибы с любыми другими веществами, кроме воды и еды, мы с Сассем решили покурить. Дима отказался, ему и так было неплохо. Из кофишопа Сассь послал две запомнившиеся нам смс-ки, превратившиеся после в "темы" поездки: одну он прислал Роберту, она гласила "графа в галочке грибы поставлена!", а вторая была вдохновлена меблировкой кофишопа: там стояли восхитительные столы. Они были выполнены в арабском стиле, со сложным геометрическим узором, выписанным разноцветной яркой эмалью по поверхности. Смотреть на них доставляло необъяснимое удовольствие. Созерцанию этих столов мы и предавались по большей частью в кофишопе, лениво кивая в такт регги из динамиков. Словом, вторая смс-ка радовала глаз таким вот текстом "kakoe naslazdenie eti столъ". Мы блаженно ржали над этим, пока регги не кончилось. Тогда Сассь авторитетно заявил, что наше время в этом кофишопе подошло к концу, и надо сматываться. Что мы и сделали. Мы шли дальше, и совершенно незаметно оно подкралось и ко мне. Я постоянно была начеку и неусыпно отслеживала своё состояние, подмечая малейшие изменения в восприятии, которых, кстати, почти и не было. Но оно подкралось вот так вот незаметно, и я опомнилась только перед тем, как меня накрыло. Скажу сразу: нет, эти грибы совсем не психоделические. Я ожидала всего, чего угодно, кроме того, что получила. Ни галлюцинаций любого рода, ни яркости цветов... Просто вдруг внутри меня душевная матрица набухла, будто её хорошенько полили, и вдруг все мои маленькие мыслишки, идеи, задумки, всё резко пошло в рост. Меня буквально распирало изнутри моим духовным багажом. Это было именно ощущение прорастания - что постоянно внутри меня рождалось и тянулось к солнцу нечто, всё вместе, скопом, и его так много, а оно всё идёт, слой за слоем, ряд за рядом, перекрываясь, но почему-то не конфликтуя.
В тот вечер мы познакомились с лондонским бомжом, несколько лет прожившим в Амстердаме. Когда он после двухлетнего житья вернулся на родину, та обратно его принимать не захотела, так как в течение двух лет он не платил ей налоги и гражданский долг не выполнял. Так что в качестве гуманитарной помощи они купили ему билет в одну сторону - обратно. С тех пор он так и шатается по Амстердаму. Он постоянно говорил "фак" и "шит", как полагается каждому уважающему себя носителю языка, и курил табак. В пику стереотипам, наркотики не принимал в принципе, и осуждал оголтело счастливых нас. Мы много говорили в тот вечер - гораздо больше, чем обычно. Неудивительно, надо было как-то выплеснуть то, что внутри. По приходу в отель Дима отправился спать, а мы с Сассем приступили к творчеству. Под грибами очень хочется писать и рисовать. Писать, правда, сложнее - очень сложно выстроить мысли. Мыслей много, но они как частицы в броуновском движении - поди поймай. Тем не менее, мелким почерком я исписала страниц пять Сассевого блокнота. И нарисовала один рисунок, против Сассевых четырёх. Когда мы в последний день перед уездом рассматривали наше грибновдохновлённое твор-во, мой рисунок ещё можно было как-то понять, хотя он был несколько странен, но сам Сассь из своих рисунков смог опознать и объяснить только половину. Но эстетика в них определённо наличествовала. Мне хотелось, чтобы тот вечер никогда не кончался - такое это было ощущение. Но он имел-таки окончание - после праведных дел креатива мы с Сассем вышли проветриться (и, разумеется, пыхнуть), посидели на скамейке, созерцая город вокруг (ранее родилась идея в последний день купить цветов и раздаривать их на прощание с Амстердамом жителям, благодаря за чудесный спектакль - так всё воспринималось нами тогда) и пошли в Макдональдс за мягким мороженым. Боже мой, к тому времени я начисто забыла, до чего оно вкусное... Это было просто какое-то наслаждение, как и столъ из смс-ки... На сон грядущий мы чокнулись нашими вафельными стаканчиками и отправились к Морфею. А завтра был новый день...
Пожалуй, самым ярким новым опытом для меня были именно грибы, несмотря на всю слабость и неочевидность своего действия. В тот вечер мы по полной прочувствовали Амстердам - мы узнали его, он узнал нас. Мы жили этим городом, мы были кровью в его венах-улицах, а он был внутри нас, будто мы калька, на которую перевели его большую сложную схему. Между нами тогда не было границ, они смылись, размягчились, истёрлись - не грубо, не резко, совсем нежно и незаметно, мы вошли друг в друга и соединились. Я, Сассь, Дима - мы не были втроём, мы тогда были Катесасседимой, одним существом в трёх телах. И в каждом был свой Амстердам, который тоже сплавился воедино, с добавкой того Амстердама, что был снаружи. И вся эта безумная гремучая смесь, невиданная химера тем не менее очень успешно жила. Более того, она была великолепна. Вот это вот единение, этот бесконечный тропический лес мыслей, постоянно в движении, постоянно в обновлении - к этому мне однажды хочется вернуться, своими силами. И, конечно, к Амстердаму - городу, где время растягивается и сжимается без причины и смысла, в котором ходишь кругами и никогда не знаешь где ты, к городу бликов фонарей на воде каналов, где можешь выйти на одно и то же место десятками разных дорог и увидеть его с нового ракурса, поражаясь и теряясь, и только потом узнавая. Амстердам многолик, и этим прекрасен.
В первый день, когда Дима едва не потерялся на велосипеде, мы с Сассем стояли у светофора и смотрели на начинающийся дождь, изморось, буквально висевшую в воздухе, будто она была нарисована на прозрачности пространства. Мы нашли, что дождливый Амстердам отличается от обычного. Дождь идёт ему, делает его мягче, поэтичнее. Потом мы стали находить всё больше Амстердамов - дневной, повседневный и суетливый, другой, чем ночной - безбашенный и беззаботный. Центр полный туристов и заточенный под них же, более крикливый и нарочитый, нежели окраины - по-бюргерски спокойные и степенные, обыкновенные, но с изюминкой. Солнечный Амстердам полон бравады, ветренный хмур, облачный серьёзен, дождливый - нежен. Он так переменчив, и всё же он - это он. И хочется открывать в нём всё больше.
Мы сделали тогда много открытий - китайский супермаркет, где Дима купил то, что показалось ему самым нормальным, так как он не любит экспериментов и новизны - он купил чипсы. А когда мы сели на скамейку перекусить, уже почти нищие - 20 евроцентов в кармане на троих - и открыли пачку, выяснилось, что чипсы были с водорослями. Кстати, они были вкусными. Мы видели множество рисунков и граффити, целые разрисованные дома и стены, существ из Пэкмана, выложенных плиткой на домах и мостах. Мы нашли два монастыря, совершенно к этому не стремясь, случайно наткнулись на тюльпанный рынок, где Сассь целый час внимательно и с любовью выбирал тюльпаны для мамы, а я там купила мухоловку. Точнее, то, что там за неё выдавалось - рядом с образцово-показательной большой мухоловкой стояли горшки, обёрнутые плёнкой, с изображением мухоловки сверху. Я решила, что это для того, чтобы защитить растение от холода, и без раздумий купила свою давнюю ботаническую мечту. Пару дней я её не трогала, но потом любопытство перебороло. Вспоров полиэтилен, в горшке я обнаружила пакет с землёй и маленький бумажный квадратик, в котором, как я поняла, должны были находиться семена. Когда я открыла пакетик, я ужаснулась - там ничего не было! Очень сильно приглядевшись, я заметила две какие-то тёмные точки. Или это была пыль, или действительно семена, но имевшееся там я в землю-таки вытряхнула. Сассь для кучи посадил в горшок семечко конопли, завалявшееся в одном из пакетиков с травкой. Я поставила горшок на подоконник, дышать амстердамским воздухом. Мухоловку я собиралась назвать Регги. В итоге, конечно, так ничего и не взошло, и в горшок я посадила найденный мной в парке проросток каштана.
Мы нашли глючные мосты, в которых раздавались психоделические звуки, заброшенное здание, являвшееся, судя по надписи и внешнему виду, одной из карт в Counter-Strike, здание "Слоёная Эстония", странных птиц, заменявших в Голландии уток, чёрных с непонятной белой нашлёпкой выше клюва. Сассь утверждал, что это "гааги", и Гаага названа именно в их честь. Мы нашли отель Mövenpick, и гадали, дают ли там бесплатное мороженое в номерах. Нашли корабль-музей Nemo, будучи уже совсем без денег, и рассуждали о том, что сюда приходят люди, у которых денег нема. Нашли отель, где можно было пробавляться бесплатным завтраком, который по идее там должен выдаваться по ваучерам, но всем абсолютно всё равно, так что мы этим гнусно пользовались. Мало того, что мы там нахаляву ели, так мы ещё и заворачивали в салфетки булку и набивали карманы и мою сумочку джемом, а в другую салфетку прятали сыр и колбасу. Проголодавшись, мы садились на скамейку и делали бутерброды, с сыром и колбасой всё было в порядке, а вот с джемом была беда: ножа ни у кого не было, так что приходилось изгаляться, чтобы намазать джем на булку, минимально в нём испачкав пальцы.
Мы свесили ноги с бордюра и смотрели на залив. Мимо нас то и дело сновали экскурсионные катерки. Слабо, но солнце-таки грело, и мы нежились в его лучах. Было лениво. Хотелось так же, как и фотоаппаратогрудые туристы, рассекать водную гладь и любоваться по сторонам, покачиваясь на волнах. Когда проплыл очередной кораблик с очередным радостно помахавшим нам немцем, Сассь с завистью протянул:
- Эх, вот бы и нам прокатиться так, а?
- Ага, - мечтательно ответила я. - И чтобы ещё с бесконечным мороженым! Но если в бесконечном мороженом, впрочем, есть хоть какой-то смысл, то в конечном его вовсе нет.
Кажется, при желании я смогла бы переплюнуть Хайдеггера.
Под грибами же мы зашли в кофишоп "Бушман" - один из первых, в котором мы были. Он нам понравился расслабленной атмосферой и отсутствием придирчивого фейс-контроля. Правда, спейскейки там были не ахти на вкус, но мы хотели просто погреться, и, как выражался Сася, почиллить. Нас вдруг неожиданно пропёрло на изобиловавшую в окрестностях голландскую выпечку - как то вафли, политые шоколадом, сверху взбитые сливки, а во взбитых сливках клубника и кусочки киви и апельсина. Но Сассь возжелал шоколадный маффин, который он и уплетал, переступив порог в кофишоп. Хозяин за прилавком, увидев нас, переполошился и замахал на нас руками - мол, пошли прочь. Мы недоуменно переглянулись и вышли. Я спросила у Сасся, шедшего первым, в чём было дело. Он сказал, что вроде как с едой нельзя. Маффин он доел и мы предприняли вторую попытку. Хозяин смерил нас полным ненависти взглядом и не дав нам посмотреть на меню тут же начал спрашивать, чего нам надо, а чего нам надо без меню мы не знали, так что пока мы находились с ответом, он успел обрызгать нас фонтаном слюны и сообщить, что это кофишоп и что люди ходят сюда курить, а если нам, шкетам, ничего не надо, то пусть мы и катимся колбаской по Малой Спасской. Прежде, чем мы сообразили, что происходит, мы оказались на улице. Оказавшись там, мы переглянулись и расхохотались, хотя неприятный осадок тоже остался. С такой неприкрытой агрессией мы встречались в этом городе впервые... После мы долго думали над причиной такой злобы, и всё, до чего смогли дойти, было, что мы, белые люди, кушали перед носом у ямайца негромаффин. Сассь на память даже сохранил бумажку, в котором он продавался.
Вопреки распространённому мнению о том, что проститутки должны быть красивыми, на улице Красных Фонарей водилось немало крокодилов. Особенно интересно было смотреть, как они приманивают клиентов - их лица, мимика, движения. Их разной степени никудышности игра в интерес. Как во внешне соблазнительных движениях не скользило ни грамма эротики, возбуждения - только отточенные рабочие движения, как палочка в руках регулировщика. Забавно было смотреть на внутреннюю сосредоточенность девушек - это был не весёлый квартал развлечений, а поле битвы за жертву. На их лицах было написано напряжение, неловкость, порой откровенная скука. Большей частью это было в той или иной степени завуалировано, но всё же достаточно очевидно. Поэтому моё особое восхищение и почитание вызывали те редкие особи, что искренне улыбались и от души заигрывали с прохожими, манили их рукой, старались встать пособлазнительней, выгибались, подмигивали, приоткрывали дверь и окликали - словом, которые не были похожи на выставку сонных овец, предназначенных на заклание. Некоторые выглядели так, будто заранее обижены на будущего клиента за то, чего он от них хочет. Уж не знаю, как некоторые осмеливались к ним входить...
Обстановка в комнатках за витринами, где всё происходило, была несколько странной. Я не понимаю, как это коррелирует с секс-бизнесом. Стоило клиенту зайти, и тяжёлые бордовые занавески задёргивались. Из витрин, в которых стояли ночные бабочки, назову их так для избежания тавтологии, было видно, что внутри комнаты облицованы белым кафелем, отдающем какой-то советчиной (прочитала и подумала о ветчине. со-ветчина, общая ветчина. какая глубокая мысль. кхм, ладно), а вместо обычного света там либо ультрафиолетовый, либо красные галогенные лампы-трубки. Освещение придавало месту действия какую-то инопланетную атмосферу, на мой взгляд, слегка жутковатую. Когда мы как-то раз наблюдали за спорами о цене между клиентом и проституткой, дверь была приоткрыта, и я чувствовала запах изнутри - точь-в-точь как в бассейне, оттуда тянуло хлоркой. Будь я мужчиной, я бы всё же на это не пошла, тем более что стоит это недёшево - самый минимум - 50 евро. И это за 15 минут, которые везде характеризуются как suck&fuck.
Мы ходили по всем окрестным улицам, так что успели повидать немало девушек, в том числе нашли одну, заснувшую прямо на рабочем месте. Она сидела в своей витрине на высоком стуле в неоновом лифчике и бессовестно дремала, открыв рот. Из уголка стекала струйка слюны. Выглядело не очень сексуально, но вполне мило. Мы хором растрогались. Лично мне больше всего запомнилась одна негритянка, ну или афро-голландка, если политкорректно. Она была прекрасна сразу несколькими вещами - томным взглядом густо подведённых глаз а-ля Бриджит Бардо, кружевным костюмом, который носила она одна - остальные предпочитали странные купальники или дурацкие неоновые лифчики, яркими губами, весёлым и задорным нравом и, больше всего - замечательных пропорций заднице. Вряд ли я смогу это объяснить, но её пятая точка опоры и правда была феноменальна. Жаль, что представительниц древнейшей профессии запрещено запечатлевать - это произведение анатомического искусства лучше один раз увидеть, чем о нём сто раз услышать. Также нас очень впечатлила худощавая девушка в очках, сидевшая не в нижнем бельё, а в расстёгнутой белой рубашке с воротничком и юбке-карандаш. Сассь и Дима в ужасе и стыде закрыли лицо руками и сбежали, а мне она понравилась. У неё было какое-то кроткое и печальное выражение лица. Я для себя прозвала её Бухгалтершей, но они настаивали, что она является учительницей младших классов. Сассь утверждал, что буквально вживую видит, как несчастные дети сидят в её пустой тёмной квартирке и ждут её домой с деньгами, и хнычут. Сассь и Дима сошлись в том, что ни за что не стали бы с ней спать, даже ради денег для детишек - они бы не смогли кончить, расплакались бы. Меня это растрогало.
Эх, я столькое помню... Сколько ещё того, что уже успело забыться, важного или вовсе пустякового? Я хочу сохранить всё - как мы ели вафли с сиропом и смотрели на уличное представление школы танцев на площади, на которую случайно набрели. Сассь говорил, что большинство из выступающих феноменально лажают. Как мы обнимались в последний день около банкомата, ошалелые от счастья - ещё вчера у нас не было ни копейки, а сегодня целых 150 евро! Как мы с Димой скидывались из последних денег - его последняя монета в 1 евро и моя последняя в 2 евро, чтобы купить Сассю заветную нашивку "пис", которую он незамедлительно прицепил булавками к джинсам. Как мы наслаждались мороженым из Макдональдса, питаясь практически им одним. Как Сассь рассуждал о том, как ему нравятся девушки Амстердама, потому что они красят губы красным. Как мы устраивали состязание на звание Главного Лошары, и я была рефери, хотя в последний день даже отхватила пару пунктов для себя, но выигрывал в основном Димас. Как Сассь заработал сразу десять пунктов тем, что романтично собирался, поехав в Европу, из каждого города присылать нравящейся ему девушке по открытке, но потом ему стало лень и он вообще забыл её адрес. Как мы валялись на кровати и слушали Айпод, и выбирали песню Амстердама. Как мы пытались ориентироваться по карте, но сдались и плюнули на это дело, шли, куда глаза глядят и родили выражение "Я точно знаю, где мы, но вообще-то нам это ничего не даёт". Как кормили чаек и уток китайскими крекерами. Как мечтали жить на лодке. Как я нашла по ходу путешествия резинку, шпильку, два шарфика и толстенный вестерн, и как мы листали его, надеясь найти между страниц деньги. Как мы взяли напрокат велосипеды и раскатывали по всему городу, свободные, в руках у ветра - на наших весёлых жёлтых великах - и как я из рук вон плохо каталась. Первым делом, сев на велик, я врезалась в Диму. Потом ещё пару раз это почти делала, и с Сассем тоже. Один раз упала, врезавшись в камень на площади. Один раз упала, въехав в трамвайную колею, хорошо ещё, что трамвая не было... Один раз намертво остановилась, заметив, что когда кручу педаль, вместо того, чтобы ехать вперёд, велосипед прилипает к месту. Подъехавшие Дима и Сассь просветили меня, что я вдруг стала крутить не в ту сторону.
Как мы ходили по куче отелей, и один из хозяев по знакомству сплавил нас Луи, угощавшему нас косяками и курицей по-мароккански. У него мы познакомились с киевским дятькой по имени Дима, у которого, очевидно, в огороде бузина. Как я гуляла одна по Амстердаму с 2 до 4 и чуть не заблудилась. На улицах не было почти ни души. Как Сассь искал того, кто сделает ему расту, а потом совсем об этом забыл. Как мы выбирали Диме проститутку, а в итоге денег у нас не оказалось, и мы стали думать о том, чтобы предложить проституткам самим платить за секс с ним. А что, могло же сработать? Как мы долго искали и не нашли ни одного продажного мужчины. Как мечтали открыть собственный кофишоп и делились планами на будущее, и как Сассь уверял, что потихоньку перетащит нас всех в Америку. Как мы хотели сесть на метро и уехать в любое случайное место и там погулять, и как работник метро, такой же укурок, как мы, бесплатно нас пропустил, совсем без билета. Мы были так ошеломлены, что даже забыли его поблагодарить, а ведь до того мы полчаса бегали по станции, пытаясь найти, где нам заплатить за проезд. Как у нас были дни Кузи и Роберта, и как весь день в окружащей нас реальности мы узнавали их и выцепляли вещи, которые могли бы их привлечь. Как ловили чьи-то бесцельные сообщения в виде странных наклеек и каждый интерпретировал их для себя. Как философствовали за курением, как Сассь трещал, я с мудрым видом старалась что-нибудь такое веское вставить, а Дима мудро молчал. Как Сассь приставал к Диме, а тот испуганно отбивался. Как оба моих одноклассника изменились за то время, пока мы не виделись, но в целом остались совсем как раньше. Как у нас постоянно было дежа-вю, мы встречали одних и тех же людей по два раза - пару гламурных крашеных блондинов-геев, парня, с которым мы случайно познакомились в Брюсселе. Пропустив поезд с одной станции Брюсселя на другую, с которой отходил наш поезд на Амстердам, мы метались по платформе и орали благим матом о том, как же нам попасть в заветный город. Его слух уловил "Амстердам" и выяснилось, что ему туда же. Более того, он оказался танцором примерно того же стиля, что и Сассь. Совпадение? Кстати, на его выступление, ради которого он туда ехал, мы так и не явились... Как мы вели затяжную войну с негром-уборщиком, когда я жила в отеле нелегально, и как он нас выдал администрации. Как мы устроили пикник на лужайке около автобусной станции перед самым отъездом. Как обсуждали, какой город более возбуждающий - Брюссель или Амстердам. Как решили, что мы в Матрице, и что Дима - Избранный, Сассь - агент Смит, а я - Священный Оракул. Все были довольны. Как мы дополняли друг друга, и как внезапно расстались, так, что в это сложно, нет, невозможно было поверить, потому что на протяжении всего путешествия мы уже успели срастись.
Удивительно, но мне даже почти не было грустно, когда всё закончилось - столькому научила меня эта поездка, столько она мне дала. Она дала мне Carpe Diem, более лёгкое восприятие жизни. Я помню как поначалу, приехав в Амстердам, была гораздо более напряжённой и закрытой, и как это было унесено прибоем этой бесшабашной и беззаботной жизни, лёгкой-лёгкой, легче частиц тумана над каналами. Хоть мы были больше и не рядом - я, мои лучшие и любимые одноклассники, Амстердам - в сердце я всё равно чувствовала незримую связь с ними. Они были со мной, и наверное навсегда останутся, даже сейчас, когда я этого уже почти совсем не чувствую. Странно, но я помню, что пока поездка длилась и всё, собственно, происходило, мне часто было неловко, неудобно, странно... Но всё прошло, и эта поездка кажется мне волшебной. Что было правдой - мои смешанные чувства во время путешествия, или то, что осталось - вдохновение и тепло? Надеюсь, что второе. До новых встреч, мои замечательные - Дима, Сассь и Амстердам! Я вас всех очень люблю.