Dans le port d'Amsterdam (заметки об Амстердаме - 2)
Прошло ещё только две недели, а мои Амстердамские каникулы уже кажутся такими далёкими... Собственно, путешествие длилось до тех пор, пока в восемь утра четвёртого мая я не ввалилась в квартирку в Лёвене, вымотанная, лохматая, одетая, мягко скажем, эклектично: мини-юбка в горошек поверх мужских серых брюк, и сверху не лучше. Вернувшись во влажную духоту я поняла: всё, конец. Я сменила вагон в жизненном поезде, а состав разъединили. Прежний вагон остался стоять на путях, тёмный, пустой, заброшенный, а в новом только-только зажглись огни и включили отопление, было ещё так холодно... Холод отуплял, парализовал. Но он не вечен, скоро радиаторы нагреются и начнут отдавать тепло. Я наконец разогну поджатые под себя в попытке согреться ноги, уютно свернусь клубочком и засну. Но пока ещё было мертвецки холодно, и я села как стояла, на два месяца не мытом полу, около двери. Новый вагон замер в ожидании свиста станционного смотрителя. Одно движение, одно слово - и мы тронемся. Стоп-краны в этом поезде сломаны, движение назад уже не то что не обратить, не остановить. Но пока финальный свисток не дан, я могу немного побыть так - между, рядом. Попробовать разжать сомкнутые на поручне прежнего вагона руки, чтобы, когда новый тронется, не содрать кожу на ладонях, не вывихнуть сустав - поезда трогаются так резко, а судорожная хватка куда как крепка. Но долго оставаться в любом случае нельзя... Это не по правилам. Я вздохнула и встала. Где-то в железнодорожной реальности пронзительной нотой на секунду повис свист станционного смотрителя. Он помахал мне рукой, и я ответила - кто смотрел со стороны, мог бы подумать, что я машу обеденному столу. Что ж, можно сказать и так. Что-то вроде "Здравствуй снова, дорогой стол! Как ты поживал?". Если он и обратил на меня внимание, то виду в любом случае не подал. Потом я пошла зачем-то чистить зубы - зачем, если я сразу после этого села есть йогурт? Переоделась... Все эти действия не отняли особо много времени, но поезд всё набирал скорость. Он шёл всё скорей, скорей, и кусочек моей жизни оставался так неумолимо позади, такой одинокий, растерянный, если смотреть с моего нового положения. Легче отвернуться и постараться забыть, но забывать не хотелось. Так что вопреки встречному ветру я смотрела. Странно, но почему-то от ветра в этот раз не плакалось. Совсем. Через полчаса прежний вагон окончательно скрылся из вида. Я задвинула раму, села на своё место, указанное в билете, сложила руки и попыталась смотреть вперёд. Теперь уже не остаётся ничего, кроме как смотреть вперёд.
Всё это объёмистое лирическое отступление было к тому, что мне жаль, что всё позади. Хорошо, конечно, что это было, но Маркес может запихнуть себе в рот кед - жалко и всё тут. Тем более странно, что путешествие-то не было выстлано розовыми лепестками, и радужки в небесах не сверкали, и с оных же конфетти не падало. В общем, хорошая была конечно поездка, но не без своих сложностей, напряжённых моментов, неловкостей, разочарований и иже с ними. Были мучительно тянувшиеся часы. Но стоило оставить это всё за спиной - и я готова ещё и ещё раз ходить по углям, только бы чувствовать тепло пламени. Странная всё же штука память - сейчас так подумать, и будто и не было всего плохого. То есть, помню, что было, но это кажется таким надуманным, плоским, неважным... Вторая поездка дала мне не меньше, чем первая. Я чувствую себя совершенно иначе, чем до неё. Это не очень приятное ощущение, я не чувствую себя радостнее или веселее, но я чувствую себя свободнее, сильнее. Может, это и к лучшему.
Второе путешествие началось весьма неожиданно - с побега моего попутчика, Полца собственной персоной. Исчез он так внезапно, что я даже не успела опомниться, и в тот же день за ним не поехала. Поначалу я, конечно, была как минимум в растерянности, тем более, что до трёх часов ночи его смс мне не досылалась и я вообще не могла понять, в чём дело и чего это он так внезапно сорвался с места. Но поехать мне очень хотелось - я всегда любила путешествия. Совершенно особенная часть жизни. Может, бегство от замкнутого контура повседневности, а может, экскурс в новое и неизведанное. Зависит от степени цинизма человека. Зачем бы Пол ни смылся и что бы он там себе ни думал, и как бы меня ни удерживали в Бельгии, поездка мне была необходима. А если мне что-то нужно достаточно сильно, то меня ничто не остановит. Ну, почти ничто. В любом случае, никаких ураганов, тайфунов и тентаклеватых пришельцев из космоса на мою голову не приключилось, так что на следующий день после намеченного отъезда я села на поезд.
С поездами в Бельгии всё не так просто. Чтобы не потеряться, я проверила маршрут по сайту железнодорожной компании Бенилюкса. Из Лёвена мне надо было пересесть в Мехелене на поезд, отправлявшийся через 5 минут после моего прибытия. Время на пересадку было небольшое, так что если бы поезд опоздал, мне пришлось бы туго - тут такое не то чтобы редкость. Но кто не рискует, тот не смотрит на проституток, так что нагрузившись как мул заведомо бесполезными вещами, среди которых находились и те вещи, которых мне больше всего не хватало в предыдущей поездке - сиречь, зубная щётка (к своему ужасу, за поездку я всё равно ни разу ею не воспользовалась. я негигиенична и ужасна), расчёска (опять-таки два дня не пользовалась. лень), деньги (май прешес-с-с!) и документы (не менее прешес-с-с). По прибытии в Мехелен я было радостно ломанулась на нужную платформу, попутно чертыхаясь из-за запутанности станции, и тут краем уха уловила <станционное хриплое бла-бла-бла> Амстердам. Я глянула на табло отправлений, на коем значилось, к моему восторгу, что поезд на Амстердам... отменён! Вот так вот запросто - ни здрасьте, ни до свидания, ни утешительной конфетки. Пылая праведным гневом и желая нести мстю во имя Луны, я понеслась в билетную кассу спрашивать, как дальше жить. Мне сообщили, что можно или остаться на станции, и через час я уеду отсюда же, или поехать на Антверпен-Берхем и попробовать ждать поезда там, т.к. если поезд по каким-либо причинам отменяют, то для возмущённых людей запускают другой. Иногда. Если с утра с правильной ноги встали.
Как всякая оппортунистка, я решила поехать в Берхем. И мысленно погладила себя по головке, когда кондуктор прошёл по вагону, оглашая, что тем, кому в Голландию, в Берхеме надо будет пройти на пятую платформу. Что я и сделала. Я плюхнулась в кресло найденного на вышеозначенной платформе поезда и приготовилась к отбытию. Светило солнце, всё было радужно... До того, как я просидела в вагоне уже пятнадцать минут, а он ещё и не думал трогаться. В этот удобный момент включилась внутренняя связь поезда, и машинист уведомил о том, что локомотив никак не хочет прицепляться к составу и всё это занимает несколько дольше, чем они планировали. Затем он принёс нам свои извинения и понадеялся, что мы скоро поедем. Все пассажиры дружно принялись надеяться тоже, причём с самыми кислыми и грозными лицами. Прошло ещё пятнадцать минут. Из пятнадцати они превратились в двадцать. В общем, когда по истечении этого времени снова включилась связь и машинист сообщил, что мы наверное всё же не поедем, его предложение насчёт того, как пассажирам теперь поступить, потонуло в возмущённых воплях последних. Огромный негр со злобой повторял "Стюпит! Стюпит!" с французским акцентом и смерял побледневшего кондуктора ненавидящим взглядом. Только половина путешественников успела выгрузиться, как радио вдруг снова зашумело и машинист передумал: мы всё же едем! Все назад! Эти самые все принялись радостно галдеть и оперативненько всосались обратно. Поезд вроде как зашумел, демонстируя свою боеготовность. Пошумел, пошумел... Затих. To make a long story short, когда через очередные пятнадцать минут машинист-таки признался в своей полной криворукости, ненависти не было предела. Я бы полчаса назад могла спокойно уехать из Мехелена на следующем поезде, если бы не мой врождённый дуравантюризм.
Спустя два часа после моего выезда из Лёвена я сидела на втором поезде из Антверпена, в неудобном кресле в приятном соседстве туалета и потных злых попутчиков ещё с прошлого так и не отъехавшего состава. Мне ещё повезло найти сидячее место, не зря я всех обгоняла на повороте. Этот поезд тронулся всего с пятиминутным опозданием, но с места он сдвинулся, да ещё как. Это меня уже обрадовало. Последующие полтора часа я изучала пейзажи и меняющиеся лица пассажиров. Амстердам встретил меня облачным небом, толпой людей, температурой ниже градуса на три, чем в Бельгии, и криками: "Beautiful!". Ещё бы, понадеявшись на тёплую погоду, я одела мини-шорты. Все нормальные люди оделись как всегда, а я всё туда же, выпендрилась. Ну и что? Зато я beautiful, and Turkish middle-aged men are totally digging me!
Как мы и договорились с Полцем, я прошла от Центрального вокзала до первой трамвайной остановки. Прождав пять минут, я получила от него звонок, в котором тот сообщал, что немного заплутал. Мы встретились-таки где-то через полчаса, на пол-пути от остановки до станции, потому что он запомнил, что мы договаривались встретиться на станции. Но зато мы встретились. Если честно, я беспокоилась, что придётся мне одной по Амстердаму шарахаться, что далеко не так увлекательно.
Первым делом мы пошли на поиски отеля. "Оранжевый тюльпан", в котором мы с Димой и Сассем останавливались в прошлый раз, был полон. Но так как я была длинноволосой блондинкой в мини-шортах, египтянин-ресепшенист достаточно подробно описал, где нам имеет смысл поискать номер. Он даже взял какую-то туристическую брошюрку об Амстердаме с картой, и пометил наше настоящее местонахождение и то, куда нам надо пройти. Улица называлась Beursplein. Карта, кстати, оказалась совершенно бестолковой и непонятной, как мы обнаружили, пройдя метров пять и поняв при взаимном перекрёстном допросе, что никто толком не понял сопроводительных указаний. Попытавшись сориентироваться по карте, мы потерпели сокрушительное фиаско. Как позже выяснилось, брошюрка была полна небесполезной информации о городе, но вот для ориентировки по нему она была профнепригодна. Тогда я решила зайти в Bob's Youth Hostel, находившийся неподалёку. Там мы и нашли пристанище. Наша комната находилась в другом доме. Это была настоящая квартира! Когда мы поднялись по жутко крутой лестнице, я заметила лежавшие наверху шоколадные печенюшки. Здраво рассудив, что раз они в обёртках, вряд ли кто туда наплевал и подсадил культуру вируса эбола, я стянула одну пачку из трёх. Кто бы их там ни оставил, на одну пачку-то он не обидится, наверное? (Впоследствии я стибрила и остальные две) Повозившись с выбором двери, в которую нам надо, так как табличек с номерами на них не было вообще, мы методом тыка и подбора ключей зашли. Коридор был совмещён с кухней, дверь в ванную была приоткрыта. Несмотря на включенный свет, кроме нас, очевидно, никого не было. По обоим концам коридора опять-таки стояли двери, ведшие, очевидно, в собственно комнаты. Мы, недолго думая, выбрали открытую. Было весьма мило и опрятненько, несмотря на скромность, хотя Пол выразил своё фи, сказав, что в Риге за меньшую цену было в несколько раз приличнее. Моей первоочередной заботой было поставить на зарядку телефон, так как я обязалась сообщаться по утрам и вечерам. Так я и поступила. Передохнув пару минут мы решили полюбопытствовать, что за другой дверью. Мы надеялись войти и застать кого-нибудь за чем-нибудь постыдным, но дверь оказалась запертой на ключ. Впрочем, один из ключей в нашей связке как раз подошёл к замку. За дверью была другая комната, но она была гораздо привлекательнее первой. Там был даже милый столик и плетёный сундук непонятного назначения, который, впрочем, очень нам приглянулся. Недолго думая, мы перетащили вещи в другую комнату. Удовлетворённые собой, дверь мы заперли, и пошли на покорение Амстердама.
Незадолго до отъезда мы узнали, что на 29-30 апреля приходится голландский государственный праздник, День Рождения Королевы, отмечающийся с особым размахом именно в Амстердаме. Признаться, для нас обоих это было сюрпризом. Этот день описывался во многих источниках как largest and craziest party of Amsterdam. С одной стороны, многообещающе, с другой - пугающе. Главным отличительным признаком празднования был оранжевый цвет, все носили хоть что-то такой окраски. Мы ещё в Лёвене хотели найти что-то в этом духе, но Лёвен-таки не лучшее место для шоппинга. В общем, первым делом мы решили пройтись по секонд-хендам, которые Полц успел нагуглить. Первая остановка - Волвенстраат, которую кинофил Пол упорно называл Волверинстраат в честь очередной части опупеи про Людей-Икс. Изрядно поплутавши, мы нашли-таки это заведение. Давно я не видела такого устрашающего количества ужасающего трэша по пугающим ценам. Впрочем, впечатление было скорее хорошим - трэш был очень забавный, вроде красной шляпы а-ля Д'Артаньян со страусиным пером и китчевой брошкой. Я бы даже купила, имей я лишние деньги. Это же прелесть! Полц выбором удовлетворён не был: в основном там были представлены женские вещи. Затем мы стали искать Ватерлооплейн, где находился второй объект интереса. По дороге мы заглянули в Макдональдс, в который мы через несколько дней вернулись, но с другими целями, нежели потешить внутренности свежей фаст-фудятинкой. Находясь там, мы беседовали на многие важные и философские темы, вроде "Хотела ли бы ты быть калифорнийской сёрфершей?". Никогда в жизни над этим не задумывалась, но оказалось, что хотела бы.
Дома на Ватерлооплейн, куда ни кинь взгляд, сплошь имели устрашающие номера вроде 283, а нам нужен был, ни больше ни меньше, номер 1. Переполошив по этому поводу трёх уборщиков и двух полицейских, секонд-хенд мы нашли. Вот только он был уже закрыт. Так мы несолоно хлебавши прогулочным шагом и маршрутом направились обратно в отель. Набредши на какую-то тихую улочку, мы присели на чьё-то крыльцо и принялись впитывать Амстердам - таким, каким я его помню и люблю со времён первой поездки. Деревья стали зеленее, легкие семена вязов созрели и разбрасывались ветром вокруг целыми пригоршнями, похожие на зеленовато-бурых мотыльков, порхающих над каналами. Было сравнительно тепло. Всё же предпраздничный Амстердам был слишком шумным, слишком людным. Мы не вписывались в это чуждое нам веселье. Поэтому мы сидели и смотрели на канал, и слушали с мобильного Полца музыку, по-особому трогавшую за душу в этом кусочке хрупкого, светлого Амстердама, весенне-зелёного, почти радостного, но скорее спокойного, по-солнечному. Каждая песня немного резонировала внутри, и даже закрыв глаза, чтобы сосредоточиться на том, как ловить звуки в тёплом ветре вокруг, я видела выжженный на моей сетчатке образ мостовой, и домиков по краям воды - голландских от крыш до фундамента, будто с открыток. И было бы хорошо, если бы наше мирное пребывание не было прервано появлением грозно выглядевшего голландца, свесившегося со своего крыльца из соседней двери. Он просто стоял там, облокотившись на перила, и смотрел на нас. Я могла бы предположить, что он был реинкарнацией удава, по ошибке принявшей нас за кроликов, но было очевидно, что он пытается таким образом нас заставить чувствовать себя неловко и убраться восвояси. Но без вербального контакта это сделать я отказывалась, так что некоторое время мы вот так безмолвно и сидели. А он стоял. Комедия надоела ему первому, так что он озвучил свои претензии. Со злым лицом он вежливым голосом сказал на нидерландском, что "вон там вот (потрясание указующим перстом, не перепутайте с пальцем!) есть очень удобные скамейки". Между строк (какие к чёрту строки, между слов) ясно читались нелестные эпитеты в адрес нарушителей порядка, сиречь нас. Я сказала, что мы, мол, всё поняли и сейчас туда пойдём. И я бы встала и пошла, если бы он удовлетворился моим объяснением и вернулся в своё гнёздышко. Но он этого не сделал. Он продолжал стоять и буравить нас подозрительным взглядом. Такого возмутительного и необоснованного недоверия к собственной персоне я вынести была не в силах, и осталась на прежнем месте. Тогда он почему-то решил перевести свою фразу на немецкий, возможно, подумав, что на языке нацистов это звучит более угрожающе и мы испугаемся, что он посадит нас в газенваген. Ну, конечно, он мог ещё решить, что мы немцы, но а) я ответила ему на нидерландском и б) ничто в нас не указывало на принадлежность к арийской расе, например, при сидении на крыльце мы квашеной капусты с сардельками и галлонами пива не поглощали. Я не менее вежливо напомнила ему, что нидерландский понимаю, и что мы сейчас уйдём, сделав ударение на последнее слово, чтобы он понял, что и ему тут делать нечего. На это он ответил, что всё понимает, но если разрешить хотя бы одному человеку сидеть на крыльце, другие подумают, что это всем можно, и скоро придётся гроздья молодёжи погаными мётлами с каждого крыльца гнать (моя вольная поэтическая интерпретация его речи). В общем, мне эти препирательства здорово надоели, помимо того, что попросту меня взбесили, и я потащила Пола в направлении указанных удобных скамеек. Блюститель чистоты крылец сказал мне в спину нечто вроде того, что если бы я была на его месте, я бы его поняла. К счастью, мне не суждено хоть когда-либо оказаться на месте лысеющего очкастого голландца в дурацкой гавайке.
Со скамейки мы покормили уток и послушали ещё пару песен. Становилось холодно. Обратно мы вернулись через квартал Красных Фонарей, но было ещё слишком рано и он только-только начинал просыпаться. Зато ночная жизнь в городе в целом цвела и пахла, начинался Queen's Night - огромная пати по всему городу на всю ночь. Народ толпился там и тут, порой было почти невозможно пройти. Мы решили, что нам нужно или напиться, или накуриться, иначе насладиться этим делом не получится. Тут же встал вопрос, что именно делать. В магазине на углу отеля мы не нашли ничего крепче 5%. Это смешно. Алкоголь никогда не славился своим приятным вкусом, так что мы единодушно решили, что если пить, так уж что-нибудь крепкое, чтобы пришлось пить как можно меньше. По приходу в отель Пол возвестил, что устал. Я и сама как-то вымотанно себя чувствовала. Я полезла в сумочку искать телефон, чтобы написать вечернюю смс-ку, и тут вспомнила, что когда мы перетаскивали вещи из одной комнаты в другую, телефон с зарядником я забыла! Был большой шанс, что в другую комнату кто-то уже заселился. Я осторожно подёргала ручку: так и есть, заперто. Мда, плюс энное количество пунктов к моей лошаристости. Мы решили, что вариантов развития событий есть три: а) люди из соседней комнаты нашли телефон и решили его прикарманить, что-либо делать уже бесполезно, б) люди из соседней комнаты нашли телефон и отнесли на ресепшен, надо будет завтра спросить и в) они или нашли его, или нет, но в любом случае можно попробовать написать им записку с просьбой его вернуть. Таковая и была составлена под чутким руководством Полика, она была очень вежливая, грамотная и с цветочком. Мы оставили её на кухне, прямо под лампой.
Потом мы пошарились по комнате. В столе мы нашли грайндер и папиросную бумагу, умилились. Потом тестили сундук. Оказалось, я в него даже вполне могу вместиться, что было даже зафотодокументировано. Потом мы смотрели в окно. Оно было слишком маленьким, так что на подоконнике, как в Оранжевом Тюльпане, не посидишь. Мы примостились около него на корточках и обсуждали прохожих, посетителей кофишопа напротив, общались жестами с сидевшей на ступеньках дома и обедавшей парочкой, гадали, что же они там делают у себя дома, куда был хороший обзор ввиду широких окон, и ждали, пока на работу выйдут проститутки. Несколько витрин находилось прямо на нашей улице, в поле обзора. Но то ли из-за праздников они взяли выходные, то ли поленились... В общем, одна постояла полчаса и куда-то ушла. Мы договорились завести будильник на два часа ночи и пойти посмотреть на празднование Queen's Night. Угадайте с одного раза, проснулись мы или нет. То есть, мы оба проснулись, Пол даже встал, походил по комнате, а я лежала и делала вид, что сплю, умоляя всех Богов, чтобы это выглядело убедительно и мне не пришлось вылезать из-под тёплого одеялка. В итоге, так мы и продрыхли до самого утра - часов до десяти, наверное. Тверезые, в здравом уме и твёрдой памяти, кстати.
Следующий день как раз и был Queen's Day. Он был отравлен для меня с самого начала, с самой первой мысли по пробуждении, а возможно даже и до того, и всё же он был хорошим - особенно в конце. Прозаичные проблемы всегда самые неприятные - они фундаментальны, зубодробительны, низменны и при этом непреодолимы. Вопрос стоял просто - у меня не было денег. Ночёвка даже в не таком уж дорогом хостеле стоила мне буквально трёх четвертей всех моих капиталов. Нет денег - нет путешествия. Мне отчаянно не хотелось уезжать и бросать всё вот так вот - после одного неполного дня. Мне не хотелось, чтобы всё вот так вот быстро и глупо заканчивалось. Но выбора у меня тоже особо не было. Я надеялась, что мы сможем найти что-то дешевле, но надежда была слабой... И я постаралась задвинуть эти мысли как можно дальше, но они упорно вертелись в моём сознании, абсолютно меня угнетая. Почти весь день я ничего не могла нормально делать, не могла нормально слушать или говорить, в моём сознании неустанно звучало "Тебе придётся уехать". Даже мысль эту озвучивать мне не хотелось... И я молчала. И унывала. Это было тяжело для меня, но для Пола, полагаю, было вообще весьма неприятно - без явной на то причины я выглядела кисло. Не знаю, что он думал... Но признаться в чём дело мне было ещё тяжелее. Так что я просто молча встала с постели и первым делом пошла посмотреть в окно.
Прямо под нашими окнами кто-то продавал на огромном покрывале всякий мусор, в духе старых париков, напоминавших выпотрошенных йети, грампластинок, потрёпанных комиксов и даже кучи спортивных костюмов, выглядевших так, будто продавец поймал банду гопников и снял с них скальп. Всем ведь известно, что скальп гопника - это его спортивный костюм. Мы помахали продавцу и стали собираться. В частности, Полц решил снять художественное видео прыганья нас на кровати. Кровать чуть не сломалась, я долго валялась, переводя дыхание, а в итоге запечатлелись только наши ноги. Подстава. После этого я хотела пойти проверить судьбу записки, и обнаружила около изголовья знакомый синий прямоугольник телефона. Радости моей не было предела! Пол сказал, что, встав, пошёл умыться, и на кухне заметил на записке мой мобильный вместе с зарядником. Я проверила своё послание. Под моим текстом было приписано "Here you go, sweetie =)". Я повеселела и пожелала жившим по соседству с нами готам долгой и счастливой жизни. Потом мы попытались написать жалостливое сообщение на couchsurfing.com в сообщество Амстердама, чтобы кто-нибудь сжалился и пустил нас к себе - особенно актуально это было в моей ситуации, так что я старалась, как могла. Пол тоже не ударил в грязь лицом, и совместно нами было рождено прелестное, светлое и трогательное эссе о двух обкуренных заблудших в дебрях Амстердама оленятах. Правда, оленятами мы остались на русском и в нашей фантазии, а на деле пришлось обойтись английским ширпотребным заменителем "lambs". Мы указали свой (то есть, мой) номер телефона и приготовились к лавине звонков. А между делом стали приводить себя в божеский вид. В честь праздника я постаралась намазать на себя что-нибудь оранжевое, так что на улицу я вышла в оранжевых тенях и с пугающими оранжевыми губами.
Для начала мы пошли на завтрак. Народу там была тьма-тьмущая. С трудом пробившись к столу, я ухватила себе чашку чая: аппетита особого не было. Пока Пол завтракал, я решила удовлетворить висевшую на ресепшене просьбу, дословно: "WANTED: drawings, sketches, comics, doodles for the walls". Мои выдающиеся художественные способности могли бы серьёзно облагородить интерьер, так что я выдрала листочек из блокнота и принялась за дело. В итоге мной был нарисован в профиль очаровательный коник с надписью "кокаин" на боку, пасшийся на лугу с цветочками под солнцем а-ля тюремная татуировка. В небе также находились булкообразные облака, а на пастбище кроме коника обреталась схематичная фигурка Кэтрин Зеты-Джонс, напевающая "All that jazz". Всё это было украшено надписью "From Estonia with love" и фирменной нэкомордочкой. Пока мы завтракали, мы немного поговорили с заезжим англичанином, с восторгом отозвавшимся о предыдущем опыте празднования ДР Королевы. Это меня несколько приободрило - вдруг и нам понравится? Потом к нам подошла девушка и спросила: "Have you decided yet what you're gonna do about tonight?". Я почему-то решила, что это кто-нибудь из амстердамских туристов ищет компанию на вечер, а так как планов у нас не было никаких, я осведомилась, что она может предложить. По её осоловелому виду я поняла, что ляпнула что-то не то. Она оказалась работницей отеля и хотела узнать, будем ли мы здесь останавливаться ещё на одну ночь. Мы отказались, о чём потом крупно пожалели. Перед уходом своё творчество я оставила на стойке, прижав пакетом молока.
Мы вышли на улицу, гружёные сумками аки волы. Улицы были сплошь заполонены шагающей в бесконечность шеренгой оранжевых фриков и фрикоидов. Их движение ограничивалось исключительно расставленными тут и там лотками, к которым проявил незаурядный интерес Полц, ибо хотел отовариться солнечными очками. Но прежде чем начать тщательные поиски, я настояла на том, чтобы мы озаботились оставлением вещей где-нибудь, потому что рюкзак за плечами не способствовал приятной прогулке, да и его сумка, собственно, тоже. Мы бодро почапали до вокзала, с трудом проталкиваясь сквозь апельсиновую лавину, и тем больше было наше разочарование, когда, придя на место, обнаружили, что камера хранения была оцеплена отрядом ж\д работников, уведомивших, что в связи с праздником у них всё переполнено, так что проходите мимо. Мы очень сильно рассчитывали на вокзальные камеры хранения, так что такой вот отказ нас сбил с толку. Мы спросили, что же начальница отряда нам в таком случае посоветует, и она порекомендовала стоянку велосипедов (почему-то) или отель. Стоянка велосипедов находилось прямо поблизости, так что для начала мы направились к ней. Это гигантское двухэтажное строение, во все стороны ощетинивающееся, как вы уже догадались, двухколёсными педалеватыми средствами передвижения. По дороге мне бесплатно дали огромную оранжевую шляпу, которой я очень обрадовалась. Вид у меня был в ней предурацкий, но это же ДР Королевы, такой шанс примерить на себя какой-нибудь нелепый образ! У стоянки дежурили два негра. Мы обратились к ним, и они сказали, что могли бы посмотреть за нашими вещами до десяти вечера. Мы уже было договорились, когда они спросили, как у нас дело обстоит с важными вещами. Прослышав о лаптопе Полца, они отказались принимать на себя такую ответственность, направив нас в близлежащий отель, служащий коего известил нас о переполненности их багажного отделения. Мы попробовали ещё раз убедить сторожей со стоянки, тем более, что Пол своим ноутом не особо дорожил, но те ушли в глухую оборону, сказав, что они бы может и посмотрели, но их сменщикам, заступающим через два часа, уж точно доверять никак нельзя. Они указали нам на улицу с множеством отелей и сказали "Дерзайте!". Ну, или что-то в этом репертуаре.
Делать нечего, пришлось дерзать. Отказывали нам практически везде, что усугублялось постепенно устающими конечностями, шумом и обилием толпы, затруднявшей движение и вообще не особо приятной. В одном отеле перед нами практически сразу захлопнули дверь, в восхитительном отеле "Jimmy" флегматичный египтянин молча предъявил нам калькулятор с числом 25, что означало, что он согласен оставить у себя наш багаж за 25 евро. С человека. Багаж! Комната в хостеле дешевле на три евро стоит. Если бы это был шкафчик повышенной комфортности с кроватью и умывальником, я бы ещё подумала, но так... В ещё одном отеле, около которого продавали вожделенный нами оранжевый спрей для волос, симпатичный ресепшенист развёл руками, но сказал, что в отеле "Континенталь" (какое сакраментальное название) дальше по этой улице работает милая девушка, которая, возможно, захочет нам помочь. Нам ничего не оставалось, кроме как идти туда. Попутно заходя во все открытые двери с просьбами о помощи, на которые нам неизменно отказывали. Я начала не на шутку нервничать, что передалось и Полцу. Мы оба были злые и мрачные. Хвалёная милая корейская девушка из "Континенталя" тоже нас обломала, но, во всяком случае, весьма дружелюбно. Следующим отелем, который привлёк наше внимание, стал "Тамара" - естественно, благодаря названию. Я поднялась в эту самую Тамару, и нашла там дымящего марихуаной пенсионера, вперившегося орлиным взором в зомбоящик, и хипповатового вида девушку. Первой меня заметила девушка, но не раньше, чем я, через секунд двадцать семь стояния, кхекнула. Та подпрыгнула, вслед за ней удивился явлению Христонэки народу и пенсионер. У него всего лишь округлились глаза. Они начали наперебой меня расспрашивать, как я сюда попала. Оказалось, сегодня они хотели устроить себе выходной. Единственный их прокол был в том, что дверь оказалась открытой. В общем, я стала упрашивать их посмотреть за вещами. Они долго колебались, но вид у меня был до того несчастный, что их сердце дрогнуло. Долго они сторожить багаж не могли, и сказали, чтобы мы пришли за вещами до четырёх, потому что потом они уйдут и вещи наши выкинут (так и я поверила, ну да ладно). Времени без сумок нам это давало не особо много, но мало - лучше, чем ничего. По крайней мере, без чумоданов удобнее ходить и искать другое место, а как найдём, там уж всё оперативненько и перетащим. И это давало нам возможность хоть немного погулять. В общем, таким образом мы оставили вещи под их опекой и влились в стройный фантоцветный поток празднующих.
Прилавки вокруг ломились от обилия мусора из всевозможного материала, а также всяческих форм, цветов и размеров. Я вознамерилась было стать Суперменом наоборот: как известно, тот ходил в красных трусах поверх штанов, а я хотела было купить красный кружевной лифчик размера D за 50 евроцентов и одеть его поверх топика, но меня остановила исключительно жадность. Мы решили ещё раз наведаться на Ватерлооплейн, проведать закрытый секонд-хенд. Скажу загодя, мы приходили почти каждый день, и до конца нашего пребывания этот чёртов магазинчик оставался закрытым. Продираться через толпу без вещей стало легче, но не намного. Мы остановились послушать трёх старушек, распевавших на мосту, Полц даже снял их на видео. Они были милы и напоминали постаревшее трио из «Мамма миа». Наше восхищение разделял пьяный дядька, устроивший им подтанцовку. А буквально через несколько метров группка ямайцев лупасила в барабаны и от души этим наслаждалась. Удивительно, как одна музыка совершенно не мешала другой.
До места мы добрались достаточно быстро, мы уже привыкли всё и у всех спрашивать, и рано скорее чем поздно кто-нибудь давал ответ. Мы, правда, достаточно долго плутали туда-сюда на одном особенно трудном участке, где было сразу несколько указателей с интервалом метров в пять, все из которых указывали на Ватерлооплейн, но в разном направлении. Признаться, этот факт до сих пор остаётся для меня загадкой. Полц искал конкретно две вещи: в первую очередь солнечные очки, во вторую - галстук. Я же просто вертела головой по сторонам, вдруг бы мне чего приглянулось. Приглянулся мне исключительно плюшевый покебол, да и тот с подачи Полца. Впрочем, покупать его я не стала, так, полюбовалась издали. Убедившись в том, что цель нашей прогулки закрыта, мы стали рыться в кучах вещей, заполонивших небольшую, в общем-то, площадь. И совершенно случайно я заметила галстуки. Это были единственные галстуки, которые мы успели встретить на нашем немаленьком по сути пути, иначе я бы не стала обращать на них внимания. Выглядело это скорее как, уж извините за неаппетитное сравнение, блевотина текстильной фабрики имени Кащенко.
За неимением лучшего и по причине общей трэшевости окружающей среды (хотя нет, это был уже четверг), мы стали выбирать среди имевшегося. За один галстук анонимный (его не было в поле зрения) кровопийца желал 50 сребреников, то бишь, ту же цену, что и кто-то за красный лифчик размера D. Впрочем, он предлагал умопомрачительную скидку - купи два, возьми три. Мы с Полцем сошлись во мнении, что за то, чтобы люди такое брали, нужно ещё доплачивать. Поэтому я предложила галстуки стибрить, тем более, что продавца не было видно. Впрочем, в этом преступлении против человечества (сиречь, продаже пёстрых удавок), я подозревала унылейшего вида потрёпанного лысеющего дядьку, мутным взглядом щупавшего небо по соседству с припаркованным рядом с прилавками трейлером. Пол оказался на удивление законо- и добропорядочным и осудил мою воровскую натуру. Кстати, насчёт дядьки я оказалась права - он заметил наши душевные метания и поспешил к нам на помощь со скоростью 10 см\сек. Пол приобрёл у него прелестный ситцевый жёлтый галстук в чёрную пятнышку. Ещё он взял нечто, что также находилось под табличкой "галстуки", но вообще это было больше похоже на кустарное орудие для самоубийства цвета "застиранный индиго, пролежавший в бабушкином шкафу 35 лет". Пол утверждал, что это гармонировало бы с его штанами. Может быть, хотя мне кажется, штаны обиделись за такое голословное обвинение: гармония с этой штукой невозможна в принципе. Это, как говорится, pure hate.
Всё это объёмистое лирическое отступление было к тому, что мне жаль, что всё позади. Хорошо, конечно, что это было, но Маркес может запихнуть себе в рот кед - жалко и всё тут. Тем более странно, что путешествие-то не было выстлано розовыми лепестками, и радужки в небесах не сверкали, и с оных же конфетти не падало. В общем, хорошая была конечно поездка, но не без своих сложностей, напряжённых моментов, неловкостей, разочарований и иже с ними. Были мучительно тянувшиеся часы. Но стоило оставить это всё за спиной - и я готова ещё и ещё раз ходить по углям, только бы чувствовать тепло пламени. Странная всё же штука память - сейчас так подумать, и будто и не было всего плохого. То есть, помню, что было, но это кажется таким надуманным, плоским, неважным... Вторая поездка дала мне не меньше, чем первая. Я чувствую себя совершенно иначе, чем до неё. Это не очень приятное ощущение, я не чувствую себя радостнее или веселее, но я чувствую себя свободнее, сильнее. Может, это и к лучшему.
Второе путешествие началось весьма неожиданно - с побега моего попутчика, Полца собственной персоной. Исчез он так внезапно, что я даже не успела опомниться, и в тот же день за ним не поехала. Поначалу я, конечно, была как минимум в растерянности, тем более, что до трёх часов ночи его смс мне не досылалась и я вообще не могла понять, в чём дело и чего это он так внезапно сорвался с места. Но поехать мне очень хотелось - я всегда любила путешествия. Совершенно особенная часть жизни. Может, бегство от замкнутого контура повседневности, а может, экскурс в новое и неизведанное. Зависит от степени цинизма человека. Зачем бы Пол ни смылся и что бы он там себе ни думал, и как бы меня ни удерживали в Бельгии, поездка мне была необходима. А если мне что-то нужно достаточно сильно, то меня ничто не остановит. Ну, почти ничто. В любом случае, никаких ураганов, тайфунов и тентаклеватых пришельцев из космоса на мою голову не приключилось, так что на следующий день после намеченного отъезда я села на поезд.
С поездами в Бельгии всё не так просто. Чтобы не потеряться, я проверила маршрут по сайту железнодорожной компании Бенилюкса. Из Лёвена мне надо было пересесть в Мехелене на поезд, отправлявшийся через 5 минут после моего прибытия. Время на пересадку было небольшое, так что если бы поезд опоздал, мне пришлось бы туго - тут такое не то чтобы редкость. Но кто не рискует, тот не смотрит на проституток, так что нагрузившись как мул заведомо бесполезными вещами, среди которых находились и те вещи, которых мне больше всего не хватало в предыдущей поездке - сиречь, зубная щётка (к своему ужасу, за поездку я всё равно ни разу ею не воспользовалась. я негигиенична и ужасна), расчёска (опять-таки два дня не пользовалась. лень), деньги (май прешес-с-с!) и документы (не менее прешес-с-с). По прибытии в Мехелен я было радостно ломанулась на нужную платформу, попутно чертыхаясь из-за запутанности станции, и тут краем уха уловила <станционное хриплое бла-бла-бла> Амстердам. Я глянула на табло отправлений, на коем значилось, к моему восторгу, что поезд на Амстердам... отменён! Вот так вот запросто - ни здрасьте, ни до свидания, ни утешительной конфетки. Пылая праведным гневом и желая нести мстю во имя Луны, я понеслась в билетную кассу спрашивать, как дальше жить. Мне сообщили, что можно или остаться на станции, и через час я уеду отсюда же, или поехать на Антверпен-Берхем и попробовать ждать поезда там, т.к. если поезд по каким-либо причинам отменяют, то для возмущённых людей запускают другой. Иногда. Если с утра с правильной ноги встали.
Как всякая оппортунистка, я решила поехать в Берхем. И мысленно погладила себя по головке, когда кондуктор прошёл по вагону, оглашая, что тем, кому в Голландию, в Берхеме надо будет пройти на пятую платформу. Что я и сделала. Я плюхнулась в кресло найденного на вышеозначенной платформе поезда и приготовилась к отбытию. Светило солнце, всё было радужно... До того, как я просидела в вагоне уже пятнадцать минут, а он ещё и не думал трогаться. В этот удобный момент включилась внутренняя связь поезда, и машинист уведомил о том, что локомотив никак не хочет прицепляться к составу и всё это занимает несколько дольше, чем они планировали. Затем он принёс нам свои извинения и понадеялся, что мы скоро поедем. Все пассажиры дружно принялись надеяться тоже, причём с самыми кислыми и грозными лицами. Прошло ещё пятнадцать минут. Из пятнадцати они превратились в двадцать. В общем, когда по истечении этого времени снова включилась связь и машинист сообщил, что мы наверное всё же не поедем, его предложение насчёт того, как пассажирам теперь поступить, потонуло в возмущённых воплях последних. Огромный негр со злобой повторял "Стюпит! Стюпит!" с французским акцентом и смерял побледневшего кондуктора ненавидящим взглядом. Только половина путешественников успела выгрузиться, как радио вдруг снова зашумело и машинист передумал: мы всё же едем! Все назад! Эти самые все принялись радостно галдеть и оперативненько всосались обратно. Поезд вроде как зашумел, демонстируя свою боеготовность. Пошумел, пошумел... Затих. To make a long story short, когда через очередные пятнадцать минут машинист-таки признался в своей полной криворукости, ненависти не было предела. Я бы полчаса назад могла спокойно уехать из Мехелена на следующем поезде, если бы не мой врождённый дуравантюризм.
Спустя два часа после моего выезда из Лёвена я сидела на втором поезде из Антверпена, в неудобном кресле в приятном соседстве туалета и потных злых попутчиков ещё с прошлого так и не отъехавшего состава. Мне ещё повезло найти сидячее место, не зря я всех обгоняла на повороте. Этот поезд тронулся всего с пятиминутным опозданием, но с места он сдвинулся, да ещё как. Это меня уже обрадовало. Последующие полтора часа я изучала пейзажи и меняющиеся лица пассажиров. Амстердам встретил меня облачным небом, толпой людей, температурой ниже градуса на три, чем в Бельгии, и криками: "Beautiful!". Ещё бы, понадеявшись на тёплую погоду, я одела мини-шорты. Все нормальные люди оделись как всегда, а я всё туда же, выпендрилась. Ну и что? Зато я beautiful, and Turkish middle-aged men are totally digging me!
Как мы и договорились с Полцем, я прошла от Центрального вокзала до первой трамвайной остановки. Прождав пять минут, я получила от него звонок, в котором тот сообщал, что немного заплутал. Мы встретились-таки где-то через полчаса, на пол-пути от остановки до станции, потому что он запомнил, что мы договаривались встретиться на станции. Но зато мы встретились. Если честно, я беспокоилась, что придётся мне одной по Амстердаму шарахаться, что далеко не так увлекательно.
Первым делом мы пошли на поиски отеля. "Оранжевый тюльпан", в котором мы с Димой и Сассем останавливались в прошлый раз, был полон. Но так как я была длинноволосой блондинкой в мини-шортах, египтянин-ресепшенист достаточно подробно описал, где нам имеет смысл поискать номер. Он даже взял какую-то туристическую брошюрку об Амстердаме с картой, и пометил наше настоящее местонахождение и то, куда нам надо пройти. Улица называлась Beursplein. Карта, кстати, оказалась совершенно бестолковой и непонятной, как мы обнаружили, пройдя метров пять и поняв при взаимном перекрёстном допросе, что никто толком не понял сопроводительных указаний. Попытавшись сориентироваться по карте, мы потерпели сокрушительное фиаско. Как позже выяснилось, брошюрка была полна небесполезной информации о городе, но вот для ориентировки по нему она была профнепригодна. Тогда я решила зайти в Bob's Youth Hostel, находившийся неподалёку. Там мы и нашли пристанище. Наша комната находилась в другом доме. Это была настоящая квартира! Когда мы поднялись по жутко крутой лестнице, я заметила лежавшие наверху шоколадные печенюшки. Здраво рассудив, что раз они в обёртках, вряд ли кто туда наплевал и подсадил культуру вируса эбола, я стянула одну пачку из трёх. Кто бы их там ни оставил, на одну пачку-то он не обидится, наверное? (Впоследствии я стибрила и остальные две) Повозившись с выбором двери, в которую нам надо, так как табличек с номерами на них не было вообще, мы методом тыка и подбора ключей зашли. Коридор был совмещён с кухней, дверь в ванную была приоткрыта. Несмотря на включенный свет, кроме нас, очевидно, никого не было. По обоим концам коридора опять-таки стояли двери, ведшие, очевидно, в собственно комнаты. Мы, недолго думая, выбрали открытую. Было весьма мило и опрятненько, несмотря на скромность, хотя Пол выразил своё фи, сказав, что в Риге за меньшую цену было в несколько раз приличнее. Моей первоочередной заботой было поставить на зарядку телефон, так как я обязалась сообщаться по утрам и вечерам. Так я и поступила. Передохнув пару минут мы решили полюбопытствовать, что за другой дверью. Мы надеялись войти и застать кого-нибудь за чем-нибудь постыдным, но дверь оказалась запертой на ключ. Впрочем, один из ключей в нашей связке как раз подошёл к замку. За дверью была другая комната, но она была гораздо привлекательнее первой. Там был даже милый столик и плетёный сундук непонятного назначения, который, впрочем, очень нам приглянулся. Недолго думая, мы перетащили вещи в другую комнату. Удовлетворённые собой, дверь мы заперли, и пошли на покорение Амстердама.
Незадолго до отъезда мы узнали, что на 29-30 апреля приходится голландский государственный праздник, День Рождения Королевы, отмечающийся с особым размахом именно в Амстердаме. Признаться, для нас обоих это было сюрпризом. Этот день описывался во многих источниках как largest and craziest party of Amsterdam. С одной стороны, многообещающе, с другой - пугающе. Главным отличительным признаком празднования был оранжевый цвет, все носили хоть что-то такой окраски. Мы ещё в Лёвене хотели найти что-то в этом духе, но Лёвен-таки не лучшее место для шоппинга. В общем, первым делом мы решили пройтись по секонд-хендам, которые Полц успел нагуглить. Первая остановка - Волвенстраат, которую кинофил Пол упорно называл Волверинстраат в честь очередной части опупеи про Людей-Икс. Изрядно поплутавши, мы нашли-таки это заведение. Давно я не видела такого устрашающего количества ужасающего трэша по пугающим ценам. Впрочем, впечатление было скорее хорошим - трэш был очень забавный, вроде красной шляпы а-ля Д'Артаньян со страусиным пером и китчевой брошкой. Я бы даже купила, имей я лишние деньги. Это же прелесть! Полц выбором удовлетворён не был: в основном там были представлены женские вещи. Затем мы стали искать Ватерлооплейн, где находился второй объект интереса. По дороге мы заглянули в Макдональдс, в который мы через несколько дней вернулись, но с другими целями, нежели потешить внутренности свежей фаст-фудятинкой. Находясь там, мы беседовали на многие важные и философские темы, вроде "Хотела ли бы ты быть калифорнийской сёрфершей?". Никогда в жизни над этим не задумывалась, но оказалось, что хотела бы.
Дома на Ватерлооплейн, куда ни кинь взгляд, сплошь имели устрашающие номера вроде 283, а нам нужен был, ни больше ни меньше, номер 1. Переполошив по этому поводу трёх уборщиков и двух полицейских, секонд-хенд мы нашли. Вот только он был уже закрыт. Так мы несолоно хлебавши прогулочным шагом и маршрутом направились обратно в отель. Набредши на какую-то тихую улочку, мы присели на чьё-то крыльцо и принялись впитывать Амстердам - таким, каким я его помню и люблю со времён первой поездки. Деревья стали зеленее, легкие семена вязов созрели и разбрасывались ветром вокруг целыми пригоршнями, похожие на зеленовато-бурых мотыльков, порхающих над каналами. Было сравнительно тепло. Всё же предпраздничный Амстердам был слишком шумным, слишком людным. Мы не вписывались в это чуждое нам веселье. Поэтому мы сидели и смотрели на канал, и слушали с мобильного Полца музыку, по-особому трогавшую за душу в этом кусочке хрупкого, светлого Амстердама, весенне-зелёного, почти радостного, но скорее спокойного, по-солнечному. Каждая песня немного резонировала внутри, и даже закрыв глаза, чтобы сосредоточиться на том, как ловить звуки в тёплом ветре вокруг, я видела выжженный на моей сетчатке образ мостовой, и домиков по краям воды - голландских от крыш до фундамента, будто с открыток. И было бы хорошо, если бы наше мирное пребывание не было прервано появлением грозно выглядевшего голландца, свесившегося со своего крыльца из соседней двери. Он просто стоял там, облокотившись на перила, и смотрел на нас. Я могла бы предположить, что он был реинкарнацией удава, по ошибке принявшей нас за кроликов, но было очевидно, что он пытается таким образом нас заставить чувствовать себя неловко и убраться восвояси. Но без вербального контакта это сделать я отказывалась, так что некоторое время мы вот так безмолвно и сидели. А он стоял. Комедия надоела ему первому, так что он озвучил свои претензии. Со злым лицом он вежливым голосом сказал на нидерландском, что "вон там вот (потрясание указующим перстом, не перепутайте с пальцем!) есть очень удобные скамейки". Между строк (какие к чёрту строки, между слов) ясно читались нелестные эпитеты в адрес нарушителей порядка, сиречь нас. Я сказала, что мы, мол, всё поняли и сейчас туда пойдём. И я бы встала и пошла, если бы он удовлетворился моим объяснением и вернулся в своё гнёздышко. Но он этого не сделал. Он продолжал стоять и буравить нас подозрительным взглядом. Такого возмутительного и необоснованного недоверия к собственной персоне я вынести была не в силах, и осталась на прежнем месте. Тогда он почему-то решил перевести свою фразу на немецкий, возможно, подумав, что на языке нацистов это звучит более угрожающе и мы испугаемся, что он посадит нас в газенваген. Ну, конечно, он мог ещё решить, что мы немцы, но а) я ответила ему на нидерландском и б) ничто в нас не указывало на принадлежность к арийской расе, например, при сидении на крыльце мы квашеной капусты с сардельками и галлонами пива не поглощали. Я не менее вежливо напомнила ему, что нидерландский понимаю, и что мы сейчас уйдём, сделав ударение на последнее слово, чтобы он понял, что и ему тут делать нечего. На это он ответил, что всё понимает, но если разрешить хотя бы одному человеку сидеть на крыльце, другие подумают, что это всем можно, и скоро придётся гроздья молодёжи погаными мётлами с каждого крыльца гнать (моя вольная поэтическая интерпретация его речи). В общем, мне эти препирательства здорово надоели, помимо того, что попросту меня взбесили, и я потащила Пола в направлении указанных удобных скамеек. Блюститель чистоты крылец сказал мне в спину нечто вроде того, что если бы я была на его месте, я бы его поняла. К счастью, мне не суждено хоть когда-либо оказаться на месте лысеющего очкастого голландца в дурацкой гавайке.
Со скамейки мы покормили уток и послушали ещё пару песен. Становилось холодно. Обратно мы вернулись через квартал Красных Фонарей, но было ещё слишком рано и он только-только начинал просыпаться. Зато ночная жизнь в городе в целом цвела и пахла, начинался Queen's Night - огромная пати по всему городу на всю ночь. Народ толпился там и тут, порой было почти невозможно пройти. Мы решили, что нам нужно или напиться, или накуриться, иначе насладиться этим делом не получится. Тут же встал вопрос, что именно делать. В магазине на углу отеля мы не нашли ничего крепче 5%. Это смешно. Алкоголь никогда не славился своим приятным вкусом, так что мы единодушно решили, что если пить, так уж что-нибудь крепкое, чтобы пришлось пить как можно меньше. По приходу в отель Пол возвестил, что устал. Я и сама как-то вымотанно себя чувствовала. Я полезла в сумочку искать телефон, чтобы написать вечернюю смс-ку, и тут вспомнила, что когда мы перетаскивали вещи из одной комнаты в другую, телефон с зарядником я забыла! Был большой шанс, что в другую комнату кто-то уже заселился. Я осторожно подёргала ручку: так и есть, заперто. Мда, плюс энное количество пунктов к моей лошаристости. Мы решили, что вариантов развития событий есть три: а) люди из соседней комнаты нашли телефон и решили его прикарманить, что-либо делать уже бесполезно, б) люди из соседней комнаты нашли телефон и отнесли на ресепшен, надо будет завтра спросить и в) они или нашли его, или нет, но в любом случае можно попробовать написать им записку с просьбой его вернуть. Таковая и была составлена под чутким руководством Полика, она была очень вежливая, грамотная и с цветочком. Мы оставили её на кухне, прямо под лампой.
Потом мы пошарились по комнате. В столе мы нашли грайндер и папиросную бумагу, умилились. Потом тестили сундук. Оказалось, я в него даже вполне могу вместиться, что было даже зафотодокументировано. Потом мы смотрели в окно. Оно было слишком маленьким, так что на подоконнике, как в Оранжевом Тюльпане, не посидишь. Мы примостились около него на корточках и обсуждали прохожих, посетителей кофишопа напротив, общались жестами с сидевшей на ступеньках дома и обедавшей парочкой, гадали, что же они там делают у себя дома, куда был хороший обзор ввиду широких окон, и ждали, пока на работу выйдут проститутки. Несколько витрин находилось прямо на нашей улице, в поле обзора. Но то ли из-за праздников они взяли выходные, то ли поленились... В общем, одна постояла полчаса и куда-то ушла. Мы договорились завести будильник на два часа ночи и пойти посмотреть на празднование Queen's Night. Угадайте с одного раза, проснулись мы или нет. То есть, мы оба проснулись, Пол даже встал, походил по комнате, а я лежала и делала вид, что сплю, умоляя всех Богов, чтобы это выглядело убедительно и мне не пришлось вылезать из-под тёплого одеялка. В итоге, так мы и продрыхли до самого утра - часов до десяти, наверное. Тверезые, в здравом уме и твёрдой памяти, кстати.
Следующий день как раз и был Queen's Day. Он был отравлен для меня с самого начала, с самой первой мысли по пробуждении, а возможно даже и до того, и всё же он был хорошим - особенно в конце. Прозаичные проблемы всегда самые неприятные - они фундаментальны, зубодробительны, низменны и при этом непреодолимы. Вопрос стоял просто - у меня не было денег. Ночёвка даже в не таком уж дорогом хостеле стоила мне буквально трёх четвертей всех моих капиталов. Нет денег - нет путешествия. Мне отчаянно не хотелось уезжать и бросать всё вот так вот - после одного неполного дня. Мне не хотелось, чтобы всё вот так вот быстро и глупо заканчивалось. Но выбора у меня тоже особо не было. Я надеялась, что мы сможем найти что-то дешевле, но надежда была слабой... И я постаралась задвинуть эти мысли как можно дальше, но они упорно вертелись в моём сознании, абсолютно меня угнетая. Почти весь день я ничего не могла нормально делать, не могла нормально слушать или говорить, в моём сознании неустанно звучало "Тебе придётся уехать". Даже мысль эту озвучивать мне не хотелось... И я молчала. И унывала. Это было тяжело для меня, но для Пола, полагаю, было вообще весьма неприятно - без явной на то причины я выглядела кисло. Не знаю, что он думал... Но признаться в чём дело мне было ещё тяжелее. Так что я просто молча встала с постели и первым делом пошла посмотреть в окно.
Прямо под нашими окнами кто-то продавал на огромном покрывале всякий мусор, в духе старых париков, напоминавших выпотрошенных йети, грампластинок, потрёпанных комиксов и даже кучи спортивных костюмов, выглядевших так, будто продавец поймал банду гопников и снял с них скальп. Всем ведь известно, что скальп гопника - это его спортивный костюм. Мы помахали продавцу и стали собираться. В частности, Полц решил снять художественное видео прыганья нас на кровати. Кровать чуть не сломалась, я долго валялась, переводя дыхание, а в итоге запечатлелись только наши ноги. Подстава. После этого я хотела пойти проверить судьбу записки, и обнаружила около изголовья знакомый синий прямоугольник телефона. Радости моей не было предела! Пол сказал, что, встав, пошёл умыться, и на кухне заметил на записке мой мобильный вместе с зарядником. Я проверила своё послание. Под моим текстом было приписано "Here you go, sweetie =)". Я повеселела и пожелала жившим по соседству с нами готам долгой и счастливой жизни. Потом мы попытались написать жалостливое сообщение на couchsurfing.com в сообщество Амстердама, чтобы кто-нибудь сжалился и пустил нас к себе - особенно актуально это было в моей ситуации, так что я старалась, как могла. Пол тоже не ударил в грязь лицом, и совместно нами было рождено прелестное, светлое и трогательное эссе о двух обкуренных заблудших в дебрях Амстердама оленятах. Правда, оленятами мы остались на русском и в нашей фантазии, а на деле пришлось обойтись английским ширпотребным заменителем "lambs". Мы указали свой (то есть, мой) номер телефона и приготовились к лавине звонков. А между делом стали приводить себя в божеский вид. В честь праздника я постаралась намазать на себя что-нибудь оранжевое, так что на улицу я вышла в оранжевых тенях и с пугающими оранжевыми губами.
Для начала мы пошли на завтрак. Народу там была тьма-тьмущая. С трудом пробившись к столу, я ухватила себе чашку чая: аппетита особого не было. Пока Пол завтракал, я решила удовлетворить висевшую на ресепшене просьбу, дословно: "WANTED: drawings, sketches, comics, doodles for the walls". Мои выдающиеся художественные способности могли бы серьёзно облагородить интерьер, так что я выдрала листочек из блокнота и принялась за дело. В итоге мной был нарисован в профиль очаровательный коник с надписью "кокаин" на боку, пасшийся на лугу с цветочками под солнцем а-ля тюремная татуировка. В небе также находились булкообразные облака, а на пастбище кроме коника обреталась схематичная фигурка Кэтрин Зеты-Джонс, напевающая "All that jazz". Всё это было украшено надписью "From Estonia with love" и фирменной нэкомордочкой. Пока мы завтракали, мы немного поговорили с заезжим англичанином, с восторгом отозвавшимся о предыдущем опыте празднования ДР Королевы. Это меня несколько приободрило - вдруг и нам понравится? Потом к нам подошла девушка и спросила: "Have you decided yet what you're gonna do about tonight?". Я почему-то решила, что это кто-нибудь из амстердамских туристов ищет компанию на вечер, а так как планов у нас не было никаких, я осведомилась, что она может предложить. По её осоловелому виду я поняла, что ляпнула что-то не то. Она оказалась работницей отеля и хотела узнать, будем ли мы здесь останавливаться ещё на одну ночь. Мы отказались, о чём потом крупно пожалели. Перед уходом своё творчество я оставила на стойке, прижав пакетом молока.
Мы вышли на улицу, гружёные сумками аки волы. Улицы были сплошь заполонены шагающей в бесконечность шеренгой оранжевых фриков и фрикоидов. Их движение ограничивалось исключительно расставленными тут и там лотками, к которым проявил незаурядный интерес Полц, ибо хотел отовариться солнечными очками. Но прежде чем начать тщательные поиски, я настояла на том, чтобы мы озаботились оставлением вещей где-нибудь, потому что рюкзак за плечами не способствовал приятной прогулке, да и его сумка, собственно, тоже. Мы бодро почапали до вокзала, с трудом проталкиваясь сквозь апельсиновую лавину, и тем больше было наше разочарование, когда, придя на место, обнаружили, что камера хранения была оцеплена отрядом ж\д работников, уведомивших, что в связи с праздником у них всё переполнено, так что проходите мимо. Мы очень сильно рассчитывали на вокзальные камеры хранения, так что такой вот отказ нас сбил с толку. Мы спросили, что же начальница отряда нам в таком случае посоветует, и она порекомендовала стоянку велосипедов (почему-то) или отель. Стоянка велосипедов находилось прямо поблизости, так что для начала мы направились к ней. Это гигантское двухэтажное строение, во все стороны ощетинивающееся, как вы уже догадались, двухколёсными педалеватыми средствами передвижения. По дороге мне бесплатно дали огромную оранжевую шляпу, которой я очень обрадовалась. Вид у меня был в ней предурацкий, но это же ДР Королевы, такой шанс примерить на себя какой-нибудь нелепый образ! У стоянки дежурили два негра. Мы обратились к ним, и они сказали, что могли бы посмотреть за нашими вещами до десяти вечера. Мы уже было договорились, когда они спросили, как у нас дело обстоит с важными вещами. Прослышав о лаптопе Полца, они отказались принимать на себя такую ответственность, направив нас в близлежащий отель, служащий коего известил нас о переполненности их багажного отделения. Мы попробовали ещё раз убедить сторожей со стоянки, тем более, что Пол своим ноутом не особо дорожил, но те ушли в глухую оборону, сказав, что они бы может и посмотрели, но их сменщикам, заступающим через два часа, уж точно доверять никак нельзя. Они указали нам на улицу с множеством отелей и сказали "Дерзайте!". Ну, или что-то в этом репертуаре.
Делать нечего, пришлось дерзать. Отказывали нам практически везде, что усугублялось постепенно устающими конечностями, шумом и обилием толпы, затруднявшей движение и вообще не особо приятной. В одном отеле перед нами практически сразу захлопнули дверь, в восхитительном отеле "Jimmy" флегматичный египтянин молча предъявил нам калькулятор с числом 25, что означало, что он согласен оставить у себя наш багаж за 25 евро. С человека. Багаж! Комната в хостеле дешевле на три евро стоит. Если бы это был шкафчик повышенной комфортности с кроватью и умывальником, я бы ещё подумала, но так... В ещё одном отеле, около которого продавали вожделенный нами оранжевый спрей для волос, симпатичный ресепшенист развёл руками, но сказал, что в отеле "Континенталь" (какое сакраментальное название) дальше по этой улице работает милая девушка, которая, возможно, захочет нам помочь. Нам ничего не оставалось, кроме как идти туда. Попутно заходя во все открытые двери с просьбами о помощи, на которые нам неизменно отказывали. Я начала не на шутку нервничать, что передалось и Полцу. Мы оба были злые и мрачные. Хвалёная милая корейская девушка из "Континенталя" тоже нас обломала, но, во всяком случае, весьма дружелюбно. Следующим отелем, который привлёк наше внимание, стал "Тамара" - естественно, благодаря названию. Я поднялась в эту самую Тамару, и нашла там дымящего марихуаной пенсионера, вперившегося орлиным взором в зомбоящик, и хипповатового вида девушку. Первой меня заметила девушка, но не раньше, чем я, через секунд двадцать семь стояния, кхекнула. Та подпрыгнула, вслед за ней удивился явлению Христонэки народу и пенсионер. У него всего лишь округлились глаза. Они начали наперебой меня расспрашивать, как я сюда попала. Оказалось, сегодня они хотели устроить себе выходной. Единственный их прокол был в том, что дверь оказалась открытой. В общем, я стала упрашивать их посмотреть за вещами. Они долго колебались, но вид у меня был до того несчастный, что их сердце дрогнуло. Долго они сторожить багаж не могли, и сказали, чтобы мы пришли за вещами до четырёх, потому что потом они уйдут и вещи наши выкинут (так и я поверила, ну да ладно). Времени без сумок нам это давало не особо много, но мало - лучше, чем ничего. По крайней мере, без чумоданов удобнее ходить и искать другое место, а как найдём, там уж всё оперативненько и перетащим. И это давало нам возможность хоть немного погулять. В общем, таким образом мы оставили вещи под их опекой и влились в стройный фантоцветный поток празднующих.
Прилавки вокруг ломились от обилия мусора из всевозможного материала, а также всяческих форм, цветов и размеров. Я вознамерилась было стать Суперменом наоборот: как известно, тот ходил в красных трусах поверх штанов, а я хотела было купить красный кружевной лифчик размера D за 50 евроцентов и одеть его поверх топика, но меня остановила исключительно жадность. Мы решили ещё раз наведаться на Ватерлооплейн, проведать закрытый секонд-хенд. Скажу загодя, мы приходили почти каждый день, и до конца нашего пребывания этот чёртов магазинчик оставался закрытым. Продираться через толпу без вещей стало легче, но не намного. Мы остановились послушать трёх старушек, распевавших на мосту, Полц даже снял их на видео. Они были милы и напоминали постаревшее трио из «Мамма миа». Наше восхищение разделял пьяный дядька, устроивший им подтанцовку. А буквально через несколько метров группка ямайцев лупасила в барабаны и от души этим наслаждалась. Удивительно, как одна музыка совершенно не мешала другой.
До места мы добрались достаточно быстро, мы уже привыкли всё и у всех спрашивать, и рано скорее чем поздно кто-нибудь давал ответ. Мы, правда, достаточно долго плутали туда-сюда на одном особенно трудном участке, где было сразу несколько указателей с интервалом метров в пять, все из которых указывали на Ватерлооплейн, но в разном направлении. Признаться, этот факт до сих пор остаётся для меня загадкой. Полц искал конкретно две вещи: в первую очередь солнечные очки, во вторую - галстук. Я же просто вертела головой по сторонам, вдруг бы мне чего приглянулось. Приглянулся мне исключительно плюшевый покебол, да и тот с подачи Полца. Впрочем, покупать его я не стала, так, полюбовалась издали. Убедившись в том, что цель нашей прогулки закрыта, мы стали рыться в кучах вещей, заполонивших небольшую, в общем-то, площадь. И совершенно случайно я заметила галстуки. Это были единственные галстуки, которые мы успели встретить на нашем немаленьком по сути пути, иначе я бы не стала обращать на них внимания. Выглядело это скорее как, уж извините за неаппетитное сравнение, блевотина текстильной фабрики имени Кащенко.
За неимением лучшего и по причине общей трэшевости окружающей среды (хотя нет, это был уже четверг), мы стали выбирать среди имевшегося. За один галстук анонимный (его не было в поле зрения) кровопийца желал 50 сребреников, то бишь, ту же цену, что и кто-то за красный лифчик размера D. Впрочем, он предлагал умопомрачительную скидку - купи два, возьми три. Мы с Полцем сошлись во мнении, что за то, чтобы люди такое брали, нужно ещё доплачивать. Поэтому я предложила галстуки стибрить, тем более, что продавца не было видно. Впрочем, в этом преступлении против человечества (сиречь, продаже пёстрых удавок), я подозревала унылейшего вида потрёпанного лысеющего дядьку, мутным взглядом щупавшего небо по соседству с припаркованным рядом с прилавками трейлером. Пол оказался на удивление законо- и добропорядочным и осудил мою воровскую натуру. Кстати, насчёт дядьки я оказалась права - он заметил наши душевные метания и поспешил к нам на помощь со скоростью 10 см\сек. Пол приобрёл у него прелестный ситцевый жёлтый галстук в чёрную пятнышку. Ещё он взял нечто, что также находилось под табличкой "галстуки", но вообще это было больше похоже на кустарное орудие для самоубийства цвета "застиранный индиго, пролежавший в бабушкином шкафу 35 лет". Пол утверждал, что это гармонировало бы с его штанами. Может быть, хотя мне кажется, штаны обиделись за такое голословное обвинение: гармония с этой штукой невозможна в принципе. Это, как говорится, pure hate.