עזאזל
Солнце доползло до забракованного каменщиками камня, валявшегося возле стены, около полудня.
- Пришло время, когда браха должна быть произнесена. Спускайтесь, исполним писанное и обычай. - веско произнёс седой Йоханан, как всегда в это время, выпрямился, окинул взглядом приросшую за утро стену, вытер пот со лба и полез вниз.
- Эй, Йешу, ослиная ты задница, слезай давай - сказал щербатый Йосэф и, ловко увернувшись от комка извёстки, в два прыжка оказался внизу, точно обезьяна. Йешу кинул на кадку с раствором циновку и тоже быстро спустился, повалив Йосэфа. Пока они возились, Йоханан достал узел с едой и совершил омовение.
-Йешу! Ты сегодня без обеда?
- Не.. - запыхавшийся Йешу перевёл дух и сказал, быстро натягивая рубаху - В доме напротив Натан продаёт пироги с пескарями, которые мне нахваливали. Хочу попробовать. Я быстро. - он подпоясался и подвесил кошель к поясу.
-Хорошо. Только не заставляй нас ждать.
Йешу молча кивнул и быстро ушёл.
-Знаю я, что там за пироги с пескарями! - хохотнул Йосэф, изобразил руками женские груди и жеманно вильнул задом - У этого Натана молодая жена помогает в лавке.
Полуденный Город плавился, белые стены дрожали в мареве, отовсюду доносились звуки жизни.
Йешу, напустив на себя серьёзный вид, переходил улицу, как вдруг из какого-то прохода появился немолодой человек в вылинявшей рубахе, пристально посмотрел на Йешу и сделал какой-то знак рукой. Йешу из озорства повторил знак, сектант сверкнул глазами и исчез, кто-то смотрел сквозь ставни. Йешу хмыкнул и постучался в дверь лавки, откуда распространялся соблазнительный запах выпечки.
- Шолом алейхем!
-Шолом алейхем - молодая женщина в платке и с подвязанными рукавами пропустила посетителя и, не понимая глаз, вернулась к печи. Показалась голова мужа, на миг скользнула по посетителю, чуть заметно кивнула и скрылась за углом. Судя по звуку, Натан замешивал тесто.
- Мне рассказывали, что у вас пекут пироги на продажу и очень хвалили. Судя по запаху, прямо сейчас время доставать их из печи. Сколько стоит пирог с пескарями и какого он размера? Можно взглянуть?
Женщина ловко вытащила деревянной лопатой пироги и показала Йешу. Пироги были достаточно
крупные.
-по оболу. - она замерла в ожидании с лопатой наперевес, подняв чёрные глаза. Прядь выбилась из под платка.
«лилия Шарона»
Йешу мог бы день простоять, глядя, но кивнул, сказал «договорились», достал из мошны монету и положил на прилавок. Лилия Шарона ловко сбросила один пирог на прилавок, а потом все остальные в ящик под полотенце. Потом она поставила лопату, поправила волосы и пошла к двери.
-Ай!! - Йешу обжёгся и начал перекидывать пирог из одной руки в другую -Спасибо!
Лилия Шарона улыбнулась одними глазами. Жонглирующий Йошу в дверях столкнулся с дородной вдовой, которая окинула его осуждающим взгядом, посторонилась и с тёплой улыбкой попривествовала лилию Шарона, оказавшуюся Деборой.
Так, жонглируя, Йешу почти дошёл до стройки, как вдруг услышал топот тяжёлых калиг и окрик. Оглянувшись, он, к своему ужасу, убедился, что это ему, что его сейчас схватят солдаты и.. дал стрекача, продолжая перекидывать пирог, каким-то чудом умудряясь проскакать, как кошка, по каким-то закоулкам, кирпичам, палкам, битым горшкам и чему-то, чему и имени нет. Наверное, звериное чутьё таки помогло бы ему избежать тяжёлых солдатских рук, но где-то он свернул не туда и в результате оказался в глухом тупике, с запертыми ставнями и дверью. Так же, как звериное чутьё помогало ему удирать, так теперь человеческое чутьё вело его к смирению. Подбегающих солдат он встретил на коленях, с протянутым кошельком в одной руке и пирогом в другой. Увы, человеческое чутьё подвело его так же, как и звериное: подбежавший солдат в ярости нанёс удар калигой в лицо, размазав остатки пирога с кровью и грязью, а потом со всех сторон на оглушённого Йешу посыпались удары и уколы с иноземной бранью, пока один из них не вытащил меч и не снёс ему ухо.
-Аауу!!! - взвыл Йешу, а стоявший где-то за стражниками сотник тут же рявкнул и наорал на стражника с мечом по-ромейски, потом отдал приказ, стражники заломали Йешу, бормотавшему «дэн экана типота», руки и повели куда-то. Кровь заливала разбитое лицо, опущенное вниз, заплетались ноги в сандалиях. Наконец вышли к большому дворцу, в котором располагался Санхедрин. Двое судей, седой и молодой (если это слово тут уместно по отношению к судье), с деревянными непроницаемыми лицами посмотрели на сотника, скользнув глазами по Йешу.
-Он при попытке остановить его бросился бежать, стража… немного переусердствовала. Это Йеосус из Назарета, богохульник и смутьян, на которого был донос, плюс только что видели, как он общался с одним из последователей - сказал сотник по-гречески.
Судьи посмотрели на Йешу.
-Я не тот, кого вы ищете, благородные господа, меня зовут Йешу, я просто каменщик, это какая-то страшная ошибка… ай! - стражник немного выкрутил ему руку.
Седой повернулся к сотнику.
-Это не он. Я неоднократно видел Йеошу, он как конь по сравнению с этом ослом. Йеошу никогда не ходит один, с ним два десятка мужчин и женщин, он бы не побежал. Он ещё утром был в саду у пресса на Масличной горе.
- Тем не менее этот иудей (при этих словах по лицам судей пробежала тень) побежал от стражи, его видели обменивающимся знаками с заговорщиком из последователей. Наверняка он связан со шпионами парфян. Нам нужно допросить его в претории.
Судьи переглянулись.
-Узнай. - вполголоса сказал седой молодому, тот кивнул и быстро удалился. Затем седой опять обратился к сотнику, на этот раз по-ромейски, тот ответил согласием.
Йешу огляделся. В перистиле был маленький сад, в центре которого находился гномон солнечных часов. Тишина, только время от времени раздавался лязг доспеха переминавшегося с ноги на ногу стражника.
Примерно через двадцать минут молодой судья вернулся.
-Он из деревни Нацрат, сын некой Марьям, сожительствовавшей вне брака с сигнифером когорты лучников Тиберием, по прозвищу Пантера. За внебрачное сожительство Марьям была осуждена, как прелюбодейка. - Йешу дёрнулся - сам ни в чём плохом не замечен. Надел у них маленький, поэтому он часто занимается отходничеством. Соблюдает Шаббат, запретного не ест.
Седой судья кивнул. Молодой же встал боком рядом с Йешу исказал в полголоса:
-Солдат не мог вступить в брак иначе, как выйдя в отставку. Судьи не могут закрывать глаза на нарушение закона, даже если вынужденное. Возможно, ты испытываешь обиду по отношению к своему отцу, но, если бы ты попытался найти его, примириться и получить усыновление, у тебя было бы гражданство и всего этого не случилось бы, они бы не подняли на тебя руку. Сейчас нам всем приходится различными способами получать гражданство, я купил его, например.
Йешу сжал разбитые губы.
-Господин, если не не касаться того, что бы я ему сказал, если б увидел - где бы я его искал, этот легион? Он отправился за море, а куда там, в какие именно земли на севере, неизвестно. Даже если бы я узнал, где он сейчас, нелёгкий и опасный путь обошёлся бы мне в крупную сумму. Я не торговец, у меня нет связей, это значит, что на каждом шагу мне пришлось бы раздавать сребреники - за постой, за еду. Есть ли в иных землях, у кого купить дозволенное? Нет, господин, это больше похоже на сказку. Квод лицет йови, нон лицет бови, как они говорят. Я всё же надеюсь, что меня отпустят, ведь на мне нет вины.
На деревянном лице судьи промелькнуло что-то вроде участия.
Теперь уже молодой судья обратился к сотнику по-ромейски, и сотник явно нехотя, но кивнул.
Седой судья чуть поджал губы, но так, чтобы не видела стража, и быстро удалился.
-Подожди. - сказал молодой судья и тоже удалился.
Один стражник выругался, сотник гаркнул на него.
Так прошло довольно много времени. Возможно, молодой судья пытался задействовать какие-то могущественные рычаги влияния, а может просто пытался тянуть время до заката, чтобы дело перенесли на завтра, кто знает? Но это явно не был день Йешу. Лязгая доспехами, прибежал стражник и сказал сотнику:
-Префект здесь, в претории!
сотник изменился в лице, гаркнул что-то стражникам и Йешу тычками и уколами погнали в преторий. Там, в полутёмном зале, на кресле без спинки сидел человек в ромейском одеянии в окружении людей, как хозяин, внезапно приехавший в усадьбу, к которому поспешили засвидетельствовать почтение, справиться о здоровье, доложить о делах и о том, что всё хорошо.
сотник стоял, дожидаясь своей очереди, пока другим доставались взыскания. Йешу поставили на колени. Наконец, дошла очередь и до них.
-Аве - поприветствовал сотник. Человек в кресле с саркастической усмешкой опёр голову на два пальца левой руки, стоявшей на подлокотнике.
-А! Любитель пунов и иудеев, славный Септимий! Человек, благодаря которому римского орла эти враги Рима уже считают чем-то вроде голубя. Я, даю слово, хочу освободить тебя от тяжкой ноши по поддержанию порядка в Салеме, но, увы, не сейчас, когда наши враги сговариваются за нашей спиной. Кто это? Ещё один иудей, который ничего не сделал?
Всё это сотник выслушал с побледневшим лицом. Он кивнул, передал прокуратору свиток и быстро произнёс:
-Это Йеосус из Назарета, самозванец, которого называют «помазанником», главарь секты смутьянов и богохульников, на которого был донос, префект. Но судьи из Синедриона сказали, что это не он…
При этих словах человек в кресле опять саркастически усмехнулся, заглянул в папирус.
-Я ничего не сделал! Я Йешу из Нацрата, но, клянусь, я не тот, кого вы ищете! - скороговоркой выпалил Йешу, - я…
Человек в кресле поморщился.
-А, по-моему, это он. Какой языкастый. Реши эту проблему. - сотник стоял с деревянным лицом.
-Да, префект.
Человек в кресле повернул голову к писцу.
-Виновен. Казнь на столбе, завтра утром.
Йешу завопил было:
-Неет!! Эгемон.. - но два сокрушительных удара почти лишили его чувств, он повалился на пол, стоявшие тут же солдаты потащили его прочь. В подвале, среди цепей и орудий пыток Йешу забили в колодки, сотник сказал что-то двоим в фартуках и они вырезали ему язык, после чего обессилевшего Йешу бросили в темницу, где уже сидели несколько человек. И, конечно, он уже не видел, как позже вечером в преторий привели бледных от страха Натана с Деборой и седого Йоханана с щербатым Йосэфом, но, на их счастье, орёл уже насытился и их просто выкинули на улицу. Бедный Йешу забылся и ему привиделось, как разговаривают двое судей, седой и молодой.
-Послушай, дорогой Гамлиель, с этим ничего нельзя сделать, это как потоп или огонь с неба. Ромеи настолько могущественны, что у нас нет сил сопротивляться им, а такая невероятная сила не может быть иначе, чем по воле Б-га. - убеждал седой молодого.
-Должен быть способ воздействия. Это невыносимо, смотреть, как он топчет наш народ, как насмехается над правосудием и законами. Можно пожаловаться легату Сирии или непосредственно Кесарю...
-Это всего лишь побудит его действовать ещё хуже. Поверь, эти люди оказываются на своих местах благодаря Кесарю, так что только смена Кесаря может тут что-то изменить. Если бы он что-то сказал против Кесаря, но я не видел более преданного Кесарю человека. Всё, что мы можем сделать, это попросить отпустить этого несчастного ради Песаха. И ещё одно: разобраться с делом Йеошу придётся самим, без привлечения префекта.
-А если обратиться к народу?
Седой нахмурился.
-Я не могу поверить, что это говоришь ты. Так можно провалить верное дело, а в таком безнадёжном это не просто самоубийство, это всё равно, что зажечь пожар в лесу. Ты никогда не сможешь себе представить все последствия. Да лучше уж пусть этот несчастный погибнет, в конце концов он из тех, для кого безразлично, кому поклоняться и какие законы соблюдать. Завтра они все станут поклоняться Изиде или Оромазду или Митре, забудут кто они есть и будут называть себя кем-то ещё, но не иудеями...
-Он иудей, соблюдающий предписанное…
-Он оказался не в то время не в том месте. Случайность это суд Господа…
Лязг засова прервал забытье.
-Выходите все.
Из мрака узилища на свет факелов стали выходить, пошатываясь, фигуры одна другой страшнее. Они подымались по лестнице и выходили на нестерпимо яркий свет во двор. Во дворе было полно солдат и лежали штабелем кресты. Каждому по очереди связывали руки за спиной и вели на галерею, где стоял префект, сотник, судьи и очень много солдат. Человек зычным голосом называл осуждённого и его преступления. Префект обратился к сотнику:
-Септимий Гета! Ты полагаешь, что я творю беззаконие, и ты ошибаешься. Как префект в провинции, я обладаю всей полнотой власти, любые мои приказы исполняются. Даже если я прикажу казнить тебя.
сотник сглотнул.
-Да, префект.
-Это просто для примера.
Между тем глашатай сообщил, что, согласно традиции, перед великим праздником одного преступника отпускают и этот преступник Бар-Абба. Деревянные лица судей вытянулись. Они подошли к префекту.
-Это неслыханно. Мы просили отпустить Йешу.
Префект с невозмутимым видом ответил:
-Я пришёл к выводу, что для Римского государства и мира так будет лучше.
Счастливчика Бар-Абба освободили от пут и солдат вывел его на улицу. Все же прочие вернулись во двор, где каждому на закорки привязали крест и под охраной солдат и двух надсмотрщиков с бичами поезд смерти отправился. Замыкали шествие двое огромных заплечных дел мастеров с ящиком инструментов на повозке, запряжённой ослом. Они шли очень долго, наверное, час, но, в конце концов, пришли на место. С Йешу содрали одежду, привязали руки к перекладине и один палач руками, похожими на ноги, приложил ноги Йешу боком к столбу, пока второй стоял с молотом и огромным гвоздём в ожидании.
- Пришло время, когда браха должна быть произнесена. Спускайтесь, исполним писанное и обычай. - веско произнёс седой Йоханан, как всегда в это время, выпрямился, окинул взглядом приросшую за утро стену, вытер пот со лба и полез вниз.
- Эй, Йешу, ослиная ты задница, слезай давай - сказал щербатый Йосэф и, ловко увернувшись от комка извёстки, в два прыжка оказался внизу, точно обезьяна. Йешу кинул на кадку с раствором циновку и тоже быстро спустился, повалив Йосэфа. Пока они возились, Йоханан достал узел с едой и совершил омовение.
-Йешу! Ты сегодня без обеда?
- Не.. - запыхавшийся Йешу перевёл дух и сказал, быстро натягивая рубаху - В доме напротив Натан продаёт пироги с пескарями, которые мне нахваливали. Хочу попробовать. Я быстро. - он подпоясался и подвесил кошель к поясу.
-Хорошо. Только не заставляй нас ждать.
Йешу молча кивнул и быстро ушёл.
-Знаю я, что там за пироги с пескарями! - хохотнул Йосэф, изобразил руками женские груди и жеманно вильнул задом - У этого Натана молодая жена помогает в лавке.
Полуденный Город плавился, белые стены дрожали в мареве, отовсюду доносились звуки жизни.
Йешу, напустив на себя серьёзный вид, переходил улицу, как вдруг из какого-то прохода появился немолодой человек в вылинявшей рубахе, пристально посмотрел на Йешу и сделал какой-то знак рукой. Йешу из озорства повторил знак, сектант сверкнул глазами и исчез, кто-то смотрел сквозь ставни. Йешу хмыкнул и постучался в дверь лавки, откуда распространялся соблазнительный запах выпечки.
- Шолом алейхем!
-Шолом алейхем - молодая женщина в платке и с подвязанными рукавами пропустила посетителя и, не понимая глаз, вернулась к печи. Показалась голова мужа, на миг скользнула по посетителю, чуть заметно кивнула и скрылась за углом. Судя по звуку, Натан замешивал тесто.
- Мне рассказывали, что у вас пекут пироги на продажу и очень хвалили. Судя по запаху, прямо сейчас время доставать их из печи. Сколько стоит пирог с пескарями и какого он размера? Можно взглянуть?
Женщина ловко вытащила деревянной лопатой пироги и показала Йешу. Пироги были достаточно
крупные.
-по оболу. - она замерла в ожидании с лопатой наперевес, подняв чёрные глаза. Прядь выбилась из под платка.
«лилия Шарона»
Йешу мог бы день простоять, глядя, но кивнул, сказал «договорились», достал из мошны монету и положил на прилавок. Лилия Шарона ловко сбросила один пирог на прилавок, а потом все остальные в ящик под полотенце. Потом она поставила лопату, поправила волосы и пошла к двери.
-Ай!! - Йешу обжёгся и начал перекидывать пирог из одной руки в другую -Спасибо!
Лилия Шарона улыбнулась одними глазами. Жонглирующий Йошу в дверях столкнулся с дородной вдовой, которая окинула его осуждающим взгядом, посторонилась и с тёплой улыбкой попривествовала лилию Шарона, оказавшуюся Деборой.
Так, жонглируя, Йешу почти дошёл до стройки, как вдруг услышал топот тяжёлых калиг и окрик. Оглянувшись, он, к своему ужасу, убедился, что это ему, что его сейчас схватят солдаты и.. дал стрекача, продолжая перекидывать пирог, каким-то чудом умудряясь проскакать, как кошка, по каким-то закоулкам, кирпичам, палкам, битым горшкам и чему-то, чему и имени нет. Наверное, звериное чутьё таки помогло бы ему избежать тяжёлых солдатских рук, но где-то он свернул не туда и в результате оказался в глухом тупике, с запертыми ставнями и дверью. Так же, как звериное чутьё помогало ему удирать, так теперь человеческое чутьё вело его к смирению. Подбегающих солдат он встретил на коленях, с протянутым кошельком в одной руке и пирогом в другой. Увы, человеческое чутьё подвело его так же, как и звериное: подбежавший солдат в ярости нанёс удар калигой в лицо, размазав остатки пирога с кровью и грязью, а потом со всех сторон на оглушённого Йешу посыпались удары и уколы с иноземной бранью, пока один из них не вытащил меч и не снёс ему ухо.
-Аауу!!! - взвыл Йешу, а стоявший где-то за стражниками сотник тут же рявкнул и наорал на стражника с мечом по-ромейски, потом отдал приказ, стражники заломали Йешу, бормотавшему «дэн экана типота», руки и повели куда-то. Кровь заливала разбитое лицо, опущенное вниз, заплетались ноги в сандалиях. Наконец вышли к большому дворцу, в котором располагался Санхедрин. Двое судей, седой и молодой (если это слово тут уместно по отношению к судье), с деревянными непроницаемыми лицами посмотрели на сотника, скользнув глазами по Йешу.
-Он при попытке остановить его бросился бежать, стража… немного переусердствовала. Это Йеосус из Назарета, богохульник и смутьян, на которого был донос, плюс только что видели, как он общался с одним из последователей - сказал сотник по-гречески.
Судьи посмотрели на Йешу.
-Я не тот, кого вы ищете, благородные господа, меня зовут Йешу, я просто каменщик, это какая-то страшная ошибка… ай! - стражник немного выкрутил ему руку.
Седой повернулся к сотнику.
-Это не он. Я неоднократно видел Йеошу, он как конь по сравнению с этом ослом. Йеошу никогда не ходит один, с ним два десятка мужчин и женщин, он бы не побежал. Он ещё утром был в саду у пресса на Масличной горе.
- Тем не менее этот иудей (при этих словах по лицам судей пробежала тень) побежал от стражи, его видели обменивающимся знаками с заговорщиком из последователей. Наверняка он связан со шпионами парфян. Нам нужно допросить его в претории.
Судьи переглянулись.
-Узнай. - вполголоса сказал седой молодому, тот кивнул и быстро удалился. Затем седой опять обратился к сотнику, на этот раз по-ромейски, тот ответил согласием.
Йешу огляделся. В перистиле был маленький сад, в центре которого находился гномон солнечных часов. Тишина, только время от времени раздавался лязг доспеха переминавшегося с ноги на ногу стражника.
Примерно через двадцать минут молодой судья вернулся.
-Он из деревни Нацрат, сын некой Марьям, сожительствовавшей вне брака с сигнифером когорты лучников Тиберием, по прозвищу Пантера. За внебрачное сожительство Марьям была осуждена, как прелюбодейка. - Йешу дёрнулся - сам ни в чём плохом не замечен. Надел у них маленький, поэтому он часто занимается отходничеством. Соблюдает Шаббат, запретного не ест.
Седой судья кивнул. Молодой же встал боком рядом с Йешу исказал в полголоса:
-Солдат не мог вступить в брак иначе, как выйдя в отставку. Судьи не могут закрывать глаза на нарушение закона, даже если вынужденное. Возможно, ты испытываешь обиду по отношению к своему отцу, но, если бы ты попытался найти его, примириться и получить усыновление, у тебя было бы гражданство и всего этого не случилось бы, они бы не подняли на тебя руку. Сейчас нам всем приходится различными способами получать гражданство, я купил его, например.
Йешу сжал разбитые губы.
-Господин, если не не касаться того, что бы я ему сказал, если б увидел - где бы я его искал, этот легион? Он отправился за море, а куда там, в какие именно земли на севере, неизвестно. Даже если бы я узнал, где он сейчас, нелёгкий и опасный путь обошёлся бы мне в крупную сумму. Я не торговец, у меня нет связей, это значит, что на каждом шагу мне пришлось бы раздавать сребреники - за постой, за еду. Есть ли в иных землях, у кого купить дозволенное? Нет, господин, это больше похоже на сказку. Квод лицет йови, нон лицет бови, как они говорят. Я всё же надеюсь, что меня отпустят, ведь на мне нет вины.
На деревянном лице судьи промелькнуло что-то вроде участия.
Теперь уже молодой судья обратился к сотнику по-ромейски, и сотник явно нехотя, но кивнул.
Седой судья чуть поджал губы, но так, чтобы не видела стража, и быстро удалился.
-Подожди. - сказал молодой судья и тоже удалился.
Один стражник выругался, сотник гаркнул на него.
Так прошло довольно много времени. Возможно, молодой судья пытался задействовать какие-то могущественные рычаги влияния, а может просто пытался тянуть время до заката, чтобы дело перенесли на завтра, кто знает? Но это явно не был день Йешу. Лязгая доспехами, прибежал стражник и сказал сотнику:
-Префект здесь, в претории!
сотник изменился в лице, гаркнул что-то стражникам и Йешу тычками и уколами погнали в преторий. Там, в полутёмном зале, на кресле без спинки сидел человек в ромейском одеянии в окружении людей, как хозяин, внезапно приехавший в усадьбу, к которому поспешили засвидетельствовать почтение, справиться о здоровье, доложить о делах и о том, что всё хорошо.
сотник стоял, дожидаясь своей очереди, пока другим доставались взыскания. Йешу поставили на колени. Наконец, дошла очередь и до них.
-Аве - поприветствовал сотник. Человек в кресле с саркастической усмешкой опёр голову на два пальца левой руки, стоявшей на подлокотнике.
-А! Любитель пунов и иудеев, славный Септимий! Человек, благодаря которому римского орла эти враги Рима уже считают чем-то вроде голубя. Я, даю слово, хочу освободить тебя от тяжкой ноши по поддержанию порядка в Салеме, но, увы, не сейчас, когда наши враги сговариваются за нашей спиной. Кто это? Ещё один иудей, который ничего не сделал?
Всё это сотник выслушал с побледневшим лицом. Он кивнул, передал прокуратору свиток и быстро произнёс:
-Это Йеосус из Назарета, самозванец, которого называют «помазанником», главарь секты смутьянов и богохульников, на которого был донос, префект. Но судьи из Синедриона сказали, что это не он…
При этих словах человек в кресле опять саркастически усмехнулся, заглянул в папирус.
-Я ничего не сделал! Я Йешу из Нацрата, но, клянусь, я не тот, кого вы ищете! - скороговоркой выпалил Йешу, - я…
Человек в кресле поморщился.
-А, по-моему, это он. Какой языкастый. Реши эту проблему. - сотник стоял с деревянным лицом.
-Да, префект.
Человек в кресле повернул голову к писцу.
-Виновен. Казнь на столбе, завтра утром.
Йешу завопил было:
-Неет!! Эгемон.. - но два сокрушительных удара почти лишили его чувств, он повалился на пол, стоявшие тут же солдаты потащили его прочь. В подвале, среди цепей и орудий пыток Йешу забили в колодки, сотник сказал что-то двоим в фартуках и они вырезали ему язык, после чего обессилевшего Йешу бросили в темницу, где уже сидели несколько человек. И, конечно, он уже не видел, как позже вечером в преторий привели бледных от страха Натана с Деборой и седого Йоханана с щербатым Йосэфом, но, на их счастье, орёл уже насытился и их просто выкинули на улицу. Бедный Йешу забылся и ему привиделось, как разговаривают двое судей, седой и молодой.
-Послушай, дорогой Гамлиель, с этим ничего нельзя сделать, это как потоп или огонь с неба. Ромеи настолько могущественны, что у нас нет сил сопротивляться им, а такая невероятная сила не может быть иначе, чем по воле Б-га. - убеждал седой молодого.
-Должен быть способ воздействия. Это невыносимо, смотреть, как он топчет наш народ, как насмехается над правосудием и законами. Можно пожаловаться легату Сирии или непосредственно Кесарю...
-Это всего лишь побудит его действовать ещё хуже. Поверь, эти люди оказываются на своих местах благодаря Кесарю, так что только смена Кесаря может тут что-то изменить. Если бы он что-то сказал против Кесаря, но я не видел более преданного Кесарю человека. Всё, что мы можем сделать, это попросить отпустить этого несчастного ради Песаха. И ещё одно: разобраться с делом Йеошу придётся самим, без привлечения префекта.
-А если обратиться к народу?
Седой нахмурился.
-Я не могу поверить, что это говоришь ты. Так можно провалить верное дело, а в таком безнадёжном это не просто самоубийство, это всё равно, что зажечь пожар в лесу. Ты никогда не сможешь себе представить все последствия. Да лучше уж пусть этот несчастный погибнет, в конце концов он из тех, для кого безразлично, кому поклоняться и какие законы соблюдать. Завтра они все станут поклоняться Изиде или Оромазду или Митре, забудут кто они есть и будут называть себя кем-то ещё, но не иудеями...
-Он иудей, соблюдающий предписанное…
-Он оказался не в то время не в том месте. Случайность это суд Господа…
Лязг засова прервал забытье.
-Выходите все.
Из мрака узилища на свет факелов стали выходить, пошатываясь, фигуры одна другой страшнее. Они подымались по лестнице и выходили на нестерпимо яркий свет во двор. Во дворе было полно солдат и лежали штабелем кресты. Каждому по очереди связывали руки за спиной и вели на галерею, где стоял префект, сотник, судьи и очень много солдат. Человек зычным голосом называл осуждённого и его преступления. Префект обратился к сотнику:
-Септимий Гета! Ты полагаешь, что я творю беззаконие, и ты ошибаешься. Как префект в провинции, я обладаю всей полнотой власти, любые мои приказы исполняются. Даже если я прикажу казнить тебя.
сотник сглотнул.
-Да, префект.
-Это просто для примера.
Между тем глашатай сообщил, что, согласно традиции, перед великим праздником одного преступника отпускают и этот преступник Бар-Абба. Деревянные лица судей вытянулись. Они подошли к префекту.
-Это неслыханно. Мы просили отпустить Йешу.
Префект с невозмутимым видом ответил:
-Я пришёл к выводу, что для Римского государства и мира так будет лучше.
Счастливчика Бар-Абба освободили от пут и солдат вывел его на улицу. Все же прочие вернулись во двор, где каждому на закорки привязали крест и под охраной солдат и двух надсмотрщиков с бичами поезд смерти отправился. Замыкали шествие двое огромных заплечных дел мастеров с ящиком инструментов на повозке, запряжённой ослом. Они шли очень долго, наверное, час, но, в конце концов, пришли на место. С Йешу содрали одежду, привязали руки к перекладине и один палач руками, похожими на ноги, приложил ноги Йешу боком к столбу, пока второй стоял с молотом и огромным гвоздём в ожидании.