(no subject)
ТРАДИЦИОННОЕ И МАССОВОЕ
В связи с прошумевшей недавно в блоге С.В.Волкова (salery) дискуссией о традиционном и массовом обществах, о правом и левом, хотелось бы указать на некоторые очевидные моменты, оставшиеся несколько в тени. Речь идёт о градации массового общества по степени его разрыва с обществом традиционным, по радикализму отрицания последнего.
То, что массовое общество это судьба, от которой не уйти, стало очевидно уже лет сто пятьдесят назад, если не больше. Вопрос был лишь в том, как осуществить этот переход с минимальным уроном для ценностей традиционного общества, т.е. максимально удержав их в рамках массового.
Понятно, что эволюционный путь всегда предпочтительнее революционного, а из революционных всегда лучше тот, который будет минимально революционен, где не будут заниматься «углублением революции». Отсюда ясно, что лучше всего получить массовое общество в рамках конституционной монархии, похуже - в виде демократической республики или некоммунистической авторитарии и совсем плохо - в виде коммунистической тоталитарии, порывающей, как в нашем случае, со всем традиционным правопорядком.
В последнем случае массовое общество оказывается наиболее унифицированным, дегуманизированным, бесправным и контролируемым (тоталитарным). В нём практически полностью отсутствуют социальные элементы и институты, которые брали бы на себя роль смягчающих механизмов, островков традиционности (законности, приватности, человечности) в безлично-жестоком море государственной массовости. Это массовое общество одних минусов - без присущих ему в нормальном (более правом) виде плюсов.
Да, пусть общество будет массовым, но в нём будут сохраняться и старые имущие слои, старая собственность, старая культура (вместе с её носителями, разумеется). Тогда пустыня «нового мира» будет не столь страшна и дика. Пусть отчуждается пахотная земля, но сохраняются усадьбы с садами и парками; пусть вводится «четырехвостка», но сохраняется старый политический класс, избираемый с её помощью; пусть происходит массовая урбанизация и возникают обширные заводские районы, но при этом домовладельцы сохраняют за собой дома и городские участки, а фабриканты - свои предприятия и т.д.
Острых конфликтов и в этом случае не избежать, жизнь всё равно будет полна всевозможными отталкивающими явлениями и уродствами. Но при этом оскорблённому чувству всегда найдётся уголок и утешение на старой родине (сквозная тема у Висконти), под сенью закона, охраняющего право частной собственности и все вытекающие из неё права человека и гражданина.
Именно так, получше или похуже, с меньшим или большим уроном, быстрее или медленнее, перешли к массовому обществу все в Европе - кроме России. И именно потому, что массовое общество сложилось тут не по-европейски, имеются более чем серьёзные сомнения в европейской перспективе того, что существует сегодня на российских пространствах.
В связи с прошумевшей недавно в блоге С.В.Волкова (salery) дискуссией о традиционном и массовом обществах, о правом и левом, хотелось бы указать на некоторые очевидные моменты, оставшиеся несколько в тени. Речь идёт о градации массового общества по степени его разрыва с обществом традиционным, по радикализму отрицания последнего.
То, что массовое общество это судьба, от которой не уйти, стало очевидно уже лет сто пятьдесят назад, если не больше. Вопрос был лишь в том, как осуществить этот переход с минимальным уроном для ценностей традиционного общества, т.е. максимально удержав их в рамках массового.
Понятно, что эволюционный путь всегда предпочтительнее революционного, а из революционных всегда лучше тот, который будет минимально революционен, где не будут заниматься «углублением революции». Отсюда ясно, что лучше всего получить массовое общество в рамках конституционной монархии, похуже - в виде демократической республики или некоммунистической авторитарии и совсем плохо - в виде коммунистической тоталитарии, порывающей, как в нашем случае, со всем традиционным правопорядком.
В последнем случае массовое общество оказывается наиболее унифицированным, дегуманизированным, бесправным и контролируемым (тоталитарным). В нём практически полностью отсутствуют социальные элементы и институты, которые брали бы на себя роль смягчающих механизмов, островков традиционности (законности, приватности, человечности) в безлично-жестоком море государственной массовости. Это массовое общество одних минусов - без присущих ему в нормальном (более правом) виде плюсов.
Да, пусть общество будет массовым, но в нём будут сохраняться и старые имущие слои, старая собственность, старая культура (вместе с её носителями, разумеется). Тогда пустыня «нового мира» будет не столь страшна и дика. Пусть отчуждается пахотная земля, но сохраняются усадьбы с садами и парками; пусть вводится «четырехвостка», но сохраняется старый политический класс, избираемый с её помощью; пусть происходит массовая урбанизация и возникают обширные заводские районы, но при этом домовладельцы сохраняют за собой дома и городские участки, а фабриканты - свои предприятия и т.д.
Острых конфликтов и в этом случае не избежать, жизнь всё равно будет полна всевозможными отталкивающими явлениями и уродствами. Но при этом оскорблённому чувству всегда найдётся уголок и утешение на старой родине (сквозная тема у Висконти), под сенью закона, охраняющего право частной собственности и все вытекающие из неё права человека и гражданина.
Именно так, получше или похуже, с меньшим или большим уроном, быстрее или медленнее, перешли к массовому обществу все в Европе - кроме России. И именно потому, что массовое общество сложилось тут не по-европейски, имеются более чем серьёзные сомнения в европейской перспективе того, что существует сегодня на российских пространствах.