(no subject)
АВГУСТОВСКАЯ МЕЛАНХОЛИЯ. СЧАСТЬЕ
Советская власть родилась из чудовищного кровавого месива изуродованных человеческих тел. Процесс изготовления человеческого фарша осуществлялся сетью специальных фабрик под названием ВЧК. Первая возникла в Петрограде на Гороховой 2, тут же стали возникать местные филиалы по всей России, в губернских и уездных городах. В Москве она обосновалась на Лубянской пл., Б. и М. Лубянках, быстро расползаясь по соседним переулкам и кварталам.
Мне кажется, современные жители РФ не склонны придавать чекистскому генезису доставшегося им государства какого-то особого значения. «Ну и что, было, но давно, гражданская война - дело грязное» и т.д. Есть явная тенденция вытеснения из исторической памяти самого факта массового расчеловечивания и нежелания его должного осмысления. Возведённая в ранг особой государственной службы изощрённая уголовщина стала восприниматься как норма, как необходимая часть советско-эрэфовского пейзажа.
С точки зрения известных фактов, если бы мы были нормальным, более-менее социально здоровым государством, и в Гороховой 2, и на Лубянке должны были быть открыты мемориальные музеи памяти жертв ЧКГБ, включающие наглядные экспонаты, начиная с простых пыточных верстаков и кончая всякими усовершенствованными приспособлениями, вышедшими из научно-производственных мастерских ведомства, с восковыми фигурами, изображающими палачей (причём вполне конкретных) и их жертв. То, что можно было бы представить таким образом, не поддаётся описанию, это можно лишь домыслить, в меру знания фактов и воображения.
Разумеется, в мало-мальски нормальном государстве не могло бы быть никакого ведомства, напрямую наследующего ВЧК и этим "профессионально" гордящегося.
(И понятно, что в нормальном государстве не может быть президента - выходца из ЧК, просто потому, что все, кто имел официальное или неофициальное отношение к этой структуре, подлежали бы люстрации, т.е. долговременному или даже пожизненному запрету на занятие политической деятельностью и занимание административных постов. И не нужно было бы кричать нелепое «Путин - вор!», нелепое, поскольку кем же ещё может быть глава воровского государства, воровского в старорусском смысле слова, т.е. беззаконного.)
В том, что мы так позорно и жалко существуем в виде РФ (являющейся по своей сути Совдепией-2), факт её чекистского генезиса и преемственного существования организаций, вышедших из ЧК, имеет ключевое значение. Но это та правда, которую не хотят видеть и признавать. По невежеству ли, неразборчивому ли «патриотизму», по нежеланию душевного дискомфорта, по какой-то распространившейся циничной уверенности, что «дело прошлое» и вообще «не имеет значения» - не важно. Люди пытаются со всей этой невырезанной мерзостью жить и уживаться. Ничего не выйдет. Будет только новая гадость.
Видимо, придётся кому-то брать инициативу на себя, не дожидаясь, пока наконец созреет - когда-то ещё! - «общественное сознание».
P.S. Тут Д.Е.Галковского спросили о счастье. Он ответил примером из собственного прошлого. Если бы спросили меня, я бы ответил мечтой. Для меня счастье, это когда мой палец нажимает на кнопку, после чего массивное здание на Лубянской пл. с глухим грохотом, подняв тучу серой пыли, оседает, превращаясь в груду строительного мусора. Для меня счастье, это выстрелить прямой наводкой фугасным снарядом в железную дверь зиккурата, а потом танком пройтись по расположенному за ним красному погосту, сравнивая с землёй могилы всех этих джугашвилей, свердловых, брежневых. Наконец, небесным счастьем было бы, сев в маленький вертолёт, подлететь к рубиновой пентаграмме и, нажав на гашетку крупнокалиберного пулемёта или гранатомёта, осыпать её дождём битого стекла. И так все пять. «И увидел Бог, что это хорошо». (Быт. 1, 21.)
P.P.S. Ценителям экономных технологичных решений замечу, что решительно ничего не имею против "перекусывания проводка", после чего "всё тут само собой засохнет и отвалится". Но, к несчастью, вопросы изящества технологии волнуют меня куда меньше, чем вопросы морали, в данном случае - морали общественной. Хочется, так сказать, торжества добра над злом, разделённого морального удовлетворения от победы, пусть и запоздавшей на 90 с чем-то лет.
Советская власть родилась из чудовищного кровавого месива изуродованных человеческих тел. Процесс изготовления человеческого фарша осуществлялся сетью специальных фабрик под названием ВЧК. Первая возникла в Петрограде на Гороховой 2, тут же стали возникать местные филиалы по всей России, в губернских и уездных городах. В Москве она обосновалась на Лубянской пл., Б. и М. Лубянках, быстро расползаясь по соседним переулкам и кварталам.
Мне кажется, современные жители РФ не склонны придавать чекистскому генезису доставшегося им государства какого-то особого значения. «Ну и что, было, но давно, гражданская война - дело грязное» и т.д. Есть явная тенденция вытеснения из исторической памяти самого факта массового расчеловечивания и нежелания его должного осмысления. Возведённая в ранг особой государственной службы изощрённая уголовщина стала восприниматься как норма, как необходимая часть советско-эрэфовского пейзажа.
С точки зрения известных фактов, если бы мы были нормальным, более-менее социально здоровым государством, и в Гороховой 2, и на Лубянке должны были быть открыты мемориальные музеи памяти жертв ЧКГБ, включающие наглядные экспонаты, начиная с простых пыточных верстаков и кончая всякими усовершенствованными приспособлениями, вышедшими из научно-производственных мастерских ведомства, с восковыми фигурами, изображающими палачей (причём вполне конкретных) и их жертв. То, что можно было бы представить таким образом, не поддаётся описанию, это можно лишь домыслить, в меру знания фактов и воображения.
Разумеется, в мало-мальски нормальном государстве не могло бы быть никакого ведомства, напрямую наследующего ВЧК и этим "профессионально" гордящегося.
(И понятно, что в нормальном государстве не может быть президента - выходца из ЧК, просто потому, что все, кто имел официальное или неофициальное отношение к этой структуре, подлежали бы люстрации, т.е. долговременному или даже пожизненному запрету на занятие политической деятельностью и занимание административных постов. И не нужно было бы кричать нелепое «Путин - вор!», нелепое, поскольку кем же ещё может быть глава воровского государства, воровского в старорусском смысле слова, т.е. беззаконного.)
В том, что мы так позорно и жалко существуем в виде РФ (являющейся по своей сути Совдепией-2), факт её чекистского генезиса и преемственного существования организаций, вышедших из ЧК, имеет ключевое значение. Но это та правда, которую не хотят видеть и признавать. По невежеству ли, неразборчивому ли «патриотизму», по нежеланию душевного дискомфорта, по какой-то распространившейся циничной уверенности, что «дело прошлое» и вообще «не имеет значения» - не важно. Люди пытаются со всей этой невырезанной мерзостью жить и уживаться. Ничего не выйдет. Будет только новая гадость.
Видимо, придётся кому-то брать инициативу на себя, не дожидаясь, пока наконец созреет - когда-то ещё! - «общественное сознание».
P.S. Тут Д.Е.Галковского спросили о счастье. Он ответил примером из собственного прошлого. Если бы спросили меня, я бы ответил мечтой. Для меня счастье, это когда мой палец нажимает на кнопку, после чего массивное здание на Лубянской пл. с глухим грохотом, подняв тучу серой пыли, оседает, превращаясь в груду строительного мусора. Для меня счастье, это выстрелить прямой наводкой фугасным снарядом в железную дверь зиккурата, а потом танком пройтись по расположенному за ним красному погосту, сравнивая с землёй могилы всех этих джугашвилей, свердловых, брежневых. Наконец, небесным счастьем было бы, сев в маленький вертолёт, подлететь к рубиновой пентаграмме и, нажав на гашетку крупнокалиберного пулемёта или гранатомёта, осыпать её дождём битого стекла. И так все пять. «И увидел Бог, что это хорошо». (Быт. 1, 21.)
P.P.S. Ценителям экономных технологичных решений замечу, что решительно ничего не имею против "перекусывания проводка", после чего "всё тут само собой засохнет и отвалится". Но, к несчастью, вопросы изящества технологии волнуют меня куда меньше, чем вопросы морали, в данном случае - морали общественной. Хочется, так сказать, торжества добра над злом, разделённого морального удовлетворения от победы, пусть и запоздавшей на 90 с чем-то лет.