(no subject)
ПОМЕЩИЧЬИ ДЕТИ
Воспоминания Н.Валентинова (Н.В.Вольского) о Ленине, написанные в начале 1950-х гг. и рассказывающие о Ленине образца 1904 г., чрезвычайно интересны, поскольку дают образ живого человека и не подчинены никакой изначальной тенденции. Есть мнение, что «лениных» могло быть много - не этот, так другой, некая готовая обойма. Это неверно. Ленин по свойствам своего характера - явление уникальное, и именно в этой уникальности нужно искать источник последующих событий, перевернувших если не весь мир, то, во всяком случае, значительную его часть. Вот окружали Ленина, действительно, взаимозаменяемые люди, разного калибра и индивидуальности. Но представить любого из них на месте «Ильича» невозможно. Без него всё пошло бы иначе - и в частной области социал-демократии, и в сфере всей русской истории. Ниже - небольшой фрагмент о Ленине - дворянине и помещике.
В разговоре с Лениным Валентинов упомянул о своих усадебных воспоминаниях, о ностальгии, ими вызываемой. Присутствовавший при этом разговоре прямолинейный большевик Ольминский стал критиковать Валентинова за «буржуазно-дворянский сентиментализм», но получил совершенно неожиданную и резкую отповедь Ленина: «Я тоже живал в помещичьей усадьбе, принадлежащей моему деду. В некотором роде я тоже помещичье дитя. С тех пор много прошло лет, а я всё ещё не забыл приятных сторон жизни в этом имении, не забыл ни его лип, ни цветов. Казните меня. Я с удовольствием вспоминаю, как валялся на копнах скошенного сена, однако не я его косил; ел с грядок землянику и малину, но я их не сажал; пил парное молоко, не я доил коров».
«Его (Ленина - С.К.) признание, что он сам «в некотором роде помещичье дитя», сопровождаясь дополнением, что он не забыл приятных сторон жизни в имении, не забыл его лип и цветов (речь шла, конечно, о Кокушкине!) открывало вход в уголок, может быть, больше того, что хотел Ленин. <…> Не меня он защищал, а себя, выражая точнее свои, тоже вдруг ожившие, воспоминания о детстве и юношеских годах, о лете, проведённом в Кокушкине, в 40 верстах от Казани. <…>
Редакция газеты «Искры», подготовлявшей русскую революцию, газеты с правом носившей эпиграфом слова Герцена «Из искры возгорится пламя» - состояла из шести лиц: двое, Аксельрод и Мартов (Цедербаум), были евреи-разночинцы, остальные четверо - Плеханов, Потресов, Засулич, Ленин - дворяне, выросшие в помещичьих усадьбах. Г.В.Плеханов, проживший 27 лет заграницей, никогда не мог забыть имения Гудаловка, недалеко от Липецка. <…> Другой член редакции А.Н.Потресов - в своих воспоминаниях 1927 г. указывал, что он никогда не мог забыть имения своего дяди - Никольского, где обычно жил летом (родовое имение Красенских в Юрьевском у. Владимирской губ., дядя же - старший брат его матери И.Д.Красенский, одно время бывший мировым судьёй - см.: http://enzel.livejournal.com/430134.html - С.К.) . <…> Третий член редакции - Вера Ив. Засулич - с детства и в течение долгих лет жила в имении своих родственников - Бяколове. <…> В этой области чувства Ленина мало отличаются от других помещичьих детей. Как и они, он говорил: «Прошло много лет, а я всё ещё не забыл приятных сторон жизни в именьи деда».
Кокушкино - имение деда Ленина (А.Д.Бланка - С.К.) - после его смерти принадлежало матери Ленина и её сестре, которая была замужем за Веретенниковым. Ульяновы из Симбирска, Веретенниковы из Казани приезжали в Кокушкино на всё лето. Обе семьи следовали примеру всех дворянских фамилий, переселявшихся летом в свои поместья. <…>
У Ленина тут ничего отличного от других помещичьих детей - ни от Плеханова, Потресова, Засулич. Но дальше уже громадное различие. Плеханов, как Потресов и Засулич, хотели бы, чтобы вопрос о «Гудаловках, Никольских, Бяколовых» революция решала без варварства, не убивая владельцев «дворянских гнёзд», не поджигая их дома, не выбрасывая их из «гнезда» голыми, без всякого имущества. Так не поступают, писал Плеханов, если «у победителя сердце льва, а не гиены». Ленин рассуждал по-иному: победитель должен быть беспощадным!» (Н.Валентинов. О Ленине. Нью-Йорк, 1991. Сс. 158-163.)
Воспоминания Н.Валентинова (Н.В.Вольского) о Ленине, написанные в начале 1950-х гг. и рассказывающие о Ленине образца 1904 г., чрезвычайно интересны, поскольку дают образ живого человека и не подчинены никакой изначальной тенденции. Есть мнение, что «лениных» могло быть много - не этот, так другой, некая готовая обойма. Это неверно. Ленин по свойствам своего характера - явление уникальное, и именно в этой уникальности нужно искать источник последующих событий, перевернувших если не весь мир, то, во всяком случае, значительную его часть. Вот окружали Ленина, действительно, взаимозаменяемые люди, разного калибра и индивидуальности. Но представить любого из них на месте «Ильича» невозможно. Без него всё пошло бы иначе - и в частной области социал-демократии, и в сфере всей русской истории. Ниже - небольшой фрагмент о Ленине - дворянине и помещике.
В разговоре с Лениным Валентинов упомянул о своих усадебных воспоминаниях, о ностальгии, ими вызываемой. Присутствовавший при этом разговоре прямолинейный большевик Ольминский стал критиковать Валентинова за «буржуазно-дворянский сентиментализм», но получил совершенно неожиданную и резкую отповедь Ленина: «Я тоже живал в помещичьей усадьбе, принадлежащей моему деду. В некотором роде я тоже помещичье дитя. С тех пор много прошло лет, а я всё ещё не забыл приятных сторон жизни в этом имении, не забыл ни его лип, ни цветов. Казните меня. Я с удовольствием вспоминаю, как валялся на копнах скошенного сена, однако не я его косил; ел с грядок землянику и малину, но я их не сажал; пил парное молоко, не я доил коров».
«Его (Ленина - С.К.) признание, что он сам «в некотором роде помещичье дитя», сопровождаясь дополнением, что он не забыл приятных сторон жизни в имении, не забыл его лип и цветов (речь шла, конечно, о Кокушкине!) открывало вход в уголок, может быть, больше того, что хотел Ленин. <…> Не меня он защищал, а себя, выражая точнее свои, тоже вдруг ожившие, воспоминания о детстве и юношеских годах, о лете, проведённом в Кокушкине, в 40 верстах от Казани. <…>
Редакция газеты «Искры», подготовлявшей русскую революцию, газеты с правом носившей эпиграфом слова Герцена «Из искры возгорится пламя» - состояла из шести лиц: двое, Аксельрод и Мартов (Цедербаум), были евреи-разночинцы, остальные четверо - Плеханов, Потресов, Засулич, Ленин - дворяне, выросшие в помещичьих усадьбах. Г.В.Плеханов, проживший 27 лет заграницей, никогда не мог забыть имения Гудаловка, недалеко от Липецка. <…> Другой член редакции А.Н.Потресов - в своих воспоминаниях 1927 г. указывал, что он никогда не мог забыть имения своего дяди - Никольского, где обычно жил летом (родовое имение Красенских в Юрьевском у. Владимирской губ., дядя же - старший брат его матери И.Д.Красенский, одно время бывший мировым судьёй - см.: http://enzel.livejournal.com/430134.html - С.К.) . <…> Третий член редакции - Вера Ив. Засулич - с детства и в течение долгих лет жила в имении своих родственников - Бяколове. <…> В этой области чувства Ленина мало отличаются от других помещичьих детей. Как и они, он говорил: «Прошло много лет, а я всё ещё не забыл приятных сторон жизни в именьи деда».
Кокушкино - имение деда Ленина (А.Д.Бланка - С.К.) - после его смерти принадлежало матери Ленина и её сестре, которая была замужем за Веретенниковым. Ульяновы из Симбирска, Веретенниковы из Казани приезжали в Кокушкино на всё лето. Обе семьи следовали примеру всех дворянских фамилий, переселявшихся летом в свои поместья. <…>
У Ленина тут ничего отличного от других помещичьих детей - ни от Плеханова, Потресова, Засулич. Но дальше уже громадное различие. Плеханов, как Потресов и Засулич, хотели бы, чтобы вопрос о «Гудаловках, Никольских, Бяколовых» революция решала без варварства, не убивая владельцев «дворянских гнёзд», не поджигая их дома, не выбрасывая их из «гнезда» голыми, без всякого имущества. Так не поступают, писал Плеханов, если «у победителя сердце льва, а не гиены». Ленин рассуждал по-иному: победитель должен быть беспощадным!» (Н.Валентинов. О Ленине. Нью-Йорк, 1991. Сс. 158-163.)