Однажды утром
Началось все с того, что Дима сегодня пришел с ночной смены. Одновременно с этим проснулся Степан. Из-за него тут же встал кот, потому что Степа начал его сосать и душить. Вместе со Степой и котом в это утро вошел главный персонаж дня. Сосед с дрелью.
По звукам было ясно, что это не тот стандартный злодей, который обычно сверлит хаотично. Сегодняшний сосед вешал картины: он сверлил кратко, а потом стучал. Через час стало понятно, что у нас в доме открывается Третьяковка.
Ребенок Степан во время завтрака размазал всю кашу по бабушке. Кот просил есть, он орал, будто подсказывал соседу с дрелью, что "Черный квадрат" повешен вверх ногами. То есть бессмысленно. Еды ему нельзя было положить, Степана уже выпустили из загона и он пополз по квартире крабом. Крабы любят кошачью еду, она же из рыбы. У нас проблема: кот отказывается есть в безопасных местах. С появлением Степана он отвоевывает территорию и не отдает ему ни метра. Поэтому кот требует еды в том месте, где он ел всегда. Кот в нашей семье единственный воспитанный человек, а не какое-нибудь животное, как Степан. Краб знает прикормленные места и идет на кота, как крокодил, который ждет антилопу у водоема в засуху. Можно было затолкать в кота бабушку, она же вся в каше, но обязательным условием этого семейного утра было дать Диме поспать после ночной смены.
Одновременно с этими событиями у меня в почтовом ящике бились три проекта. Всем в одно время потребовалось всё. Степан начал колотиться в дверь комнаты, потому что если не дают кота, то дайте хотя бы пососать отца. Дима спал странно. Он поднимал руку прерывистыми движениями, как робот, сжимал и опускал тем же способом обратно. Я не знаю, почему так.
Сосед в это время перешел в другую комнату, как раз над Димой. Поймать этого любителя искусства невозможно, типовая многоэтажка устроена так, что всякий может сделать дома Эрмитаж. Пользуясь тем, что бабушка отколупывает от себя кашу, Степан проник в помещение с отцом и применил несколько проверенных на коте приемов: души горло, дави глаза, тяни усы. Дима подскочил так, будто сосед резко надел ему на голову эпическое полотно "Последний день Помпеи".
В это время у меня в почте и по телефону кипели проекты. Я старалась отвечать спокойно, будто развешиваю во время ядерной войны носочки по цветам. Сосед к тому времени закончил с картинами, но решил, что теперь следует дополнить вернисаж скульптурами (стены, дрель, 22 век, неизвестный художник). Все мы могли бы ему позировать в этот момент. Дима в образе поверженного героя. Современная инсталляция "Краб, засовывающий коту миску в зад". И мы с мамой в классике: бледные женщины без рук и без ног. Обе без головы.
Мама связала Степана в комбинезон и пошла гулять. Мы остались втроем: спящий Дима с вытянутым кулаком, я с тремя проектами и сосед. К тому времени он как раз решил перевесить Мане к экспрессионистам.
Мечтая применить к соседу все приемы Степана, я стала собираться на встречу. Как раз позвонила мама и попросила вынести на улицу одеялко. Руками я готовила обед, ушами держала телефон и ногами натягивала одежду. На улице шел дождь. Мама жалась у подъезда со спящими Степаном. Я ее быстро поцеловала в кашу и убежала на автобус, потому что уже очень опаздывала на важную встречу. Вместе с одеялом. По дороге позвонила Диме и попросила, чтобы он поднял коляску и мокрую маму домой. Дима стал спускаться в пижаме и застрял в лифте.
Весь день я представляла себе, как вечером домой приходит жена соседа. В бархатных тапочках она ходит вдоль картин, горят канделябры. Женщина пьет чай из семейного фарфора, ставит чашку с витой ручкой на рельефное блюдце. Ее муж качается в кресле, тихо звучит классическая музыка. Она говорит ему: "Что ж, пожалуй, Геннадий, нам бы следовало сменить теперь полы на дубовые". Муж в большом халате гладит фамильный молот, он согласен. В это время в лифте стоя спит Дима, его рука вытянута и сжата.
По звукам было ясно, что это не тот стандартный злодей, который обычно сверлит хаотично. Сегодняшний сосед вешал картины: он сверлил кратко, а потом стучал. Через час стало понятно, что у нас в доме открывается Третьяковка.
Ребенок Степан во время завтрака размазал всю кашу по бабушке. Кот просил есть, он орал, будто подсказывал соседу с дрелью, что "Черный квадрат" повешен вверх ногами. То есть бессмысленно. Еды ему нельзя было положить, Степана уже выпустили из загона и он пополз по квартире крабом. Крабы любят кошачью еду, она же из рыбы. У нас проблема: кот отказывается есть в безопасных местах. С появлением Степана он отвоевывает территорию и не отдает ему ни метра. Поэтому кот требует еды в том месте, где он ел всегда. Кот в нашей семье единственный воспитанный человек, а не какое-нибудь животное, как Степан. Краб знает прикормленные места и идет на кота, как крокодил, который ждет антилопу у водоема в засуху. Можно было затолкать в кота бабушку, она же вся в каше, но обязательным условием этого семейного утра было дать Диме поспать после ночной смены.
Одновременно с этими событиями у меня в почтовом ящике бились три проекта. Всем в одно время потребовалось всё. Степан начал колотиться в дверь комнаты, потому что если не дают кота, то дайте хотя бы пососать отца. Дима спал странно. Он поднимал руку прерывистыми движениями, как робот, сжимал и опускал тем же способом обратно. Я не знаю, почему так.
Сосед в это время перешел в другую комнату, как раз над Димой. Поймать этого любителя искусства невозможно, типовая многоэтажка устроена так, что всякий может сделать дома Эрмитаж. Пользуясь тем, что бабушка отколупывает от себя кашу, Степан проник в помещение с отцом и применил несколько проверенных на коте приемов: души горло, дави глаза, тяни усы. Дима подскочил так, будто сосед резко надел ему на голову эпическое полотно "Последний день Помпеи".
В это время у меня в почте и по телефону кипели проекты. Я старалась отвечать спокойно, будто развешиваю во время ядерной войны носочки по цветам. Сосед к тому времени закончил с картинами, но решил, что теперь следует дополнить вернисаж скульптурами (стены, дрель, 22 век, неизвестный художник). Все мы могли бы ему позировать в этот момент. Дима в образе поверженного героя. Современная инсталляция "Краб, засовывающий коту миску в зад". И мы с мамой в классике: бледные женщины без рук и без ног. Обе без головы.
Мама связала Степана в комбинезон и пошла гулять. Мы остались втроем: спящий Дима с вытянутым кулаком, я с тремя проектами и сосед. К тому времени он как раз решил перевесить Мане к экспрессионистам.
Мечтая применить к соседу все приемы Степана, я стала собираться на встречу. Как раз позвонила мама и попросила вынести на улицу одеялко. Руками я готовила обед, ушами держала телефон и ногами натягивала одежду. На улице шел дождь. Мама жалась у подъезда со спящими Степаном. Я ее быстро поцеловала в кашу и убежала на автобус, потому что уже очень опаздывала на важную встречу. Вместе с одеялом. По дороге позвонила Диме и попросила, чтобы он поднял коляску и мокрую маму домой. Дима стал спускаться в пижаме и застрял в лифте.
Весь день я представляла себе, как вечером домой приходит жена соседа. В бархатных тапочках она ходит вдоль картин, горят канделябры. Женщина пьет чай из семейного фарфора, ставит чашку с витой ручкой на рельефное блюдце. Ее муж качается в кресле, тихо звучит классическая музыка. Она говорит ему: "Что ж, пожалуй, Геннадий, нам бы следовало сменить теперь полы на дубовые". Муж в большом халате гладит фамильный молот, он согласен. В это время в лифте стоя спит Дима, его рука вытянута и сжата.