Процедура смертной казни в позднем СССР
Click to viewВполне допускаю, что кадры этого французского фильма о гильотинировании постановочные. Но, тем не менее, они, по-моему, вполне реалистично отражают главное во всей процедуре любой "цивилизованной" казни - то, что ей непосредственно предшествует. Именно из-за этого периода ожидания казни осужденным, не только самого непосредственного, но и всего времени ожидания, предшествующего исполнению приговора, Ф.М.Достоевский, сам однажды переживший этот страшный опыт, всю дальнейшую жизнь был убежденным противником смертной казни. Его довод: нет такого преступления, равноценной расплатой за которое были бы переживания осужденного перед приведением приговора в исполнение. В этом, безусловно, есть своя логика, но только, если речь идет о таких преступлениях, как внезапно двинуть старушку-процентщицу топором по черепу, или душку Троцкого ледорубом по нему же. Тогда - да, тогда смерть жертвы намного легче, чем весь ансамбль переживаний злодея перед казнью. Тут Достоевский был, видимо, прав.
Мы же с вами на сегодня знаем о таких злодеяниях, адекватной расплаты за которые "цивилизованные" люди пока так и не смогли придумать, как себе головы ни ломали в различных изощрениях. "Нецивилизованным" было в этом вопросе проще: "Прелюбодея Якина первым делом на кол посадить, а, уж, опосля!.." .Счастливые обитатели средневековья имели возможность продлевать себе удовольствие, достигнув того счастливого момента, когда приговоренный сам уже только о приходе смерти и мечтал, а его туда всячески не отпускали. Вот, это было полноценное возмездие! Порой даже приводившее к удовлетворению. Нынешнему же человеку живется трудно, и хочется, понятно, вволю подикарствовать, а не дают. Неприлично, говорят. "Низя!", - всякие гады со всех сторон вредничают, оторваться не позволяют, как всякая цивилизованная душа, известное дело, просит. Но то на культурном Западе, а русские же известные дикари, особенно, "совки", они ж трагедию на пустом месте разводить не станут, верно? Нет, не верно. Однажды я узнал, как именно казнили в позднем, брежневском, по крайней мере, СССР, где вся процедура была тайной за семью печатями. И узнал из весьма авторитетного источника. А узнав, подивился той неожиданной степени гуманизма, которой, как не могли, так и по сей день не могут, похвастаться ни "цивилизованный" Запад, ни "дикари" стран Востока. Так что, любители пощекотать себе нервы свободны, им будет неинтересно.
.
Удивительный в этом вопросе советский гуманизм и начинался, как раз, с того, что всю процедуру держали в строжайшем секрете от общества. И, соответственно, от потенциальных приговоренных в том числе. И тайну эту, согласитесь, удалось сохранить до последних дней существования СССР. И даже дольше, вплоть до исполнения уже в РФ, последнего перед введением моратория смертного приговора. И даже потом никому не рассказали, как именно был расстрелян Чикатило. Вернее, рассказали. Байку, я сам ее смотрел по ТВ. Журналисты за ради рейтингов и не такого бы напридумывали, но, вероятно, сотрудники "Бутырки", при содействии с которых все и снималось, сильно заартачились. Выразившись в том плане, что фантазия, конечно, дело хорошее, но тормоза дескать имейте. В кого де вы нас превращаете? Иначе, креативщики из дуроскопа того Чикатилу бы на ржавом тросе повесили, поджаривая пятки паяльной лампой. А так ограничились ржавой трубой в "корридоре смертников", куда маньяка вели, вели, потом ставили на колени, как в Донбассе, потом он рыдал, рыдал, а они над ним стояли, стояли, криво ухмыляясь, ухмыляясь... Не, ну, а как еще расправляться с подобными злодеями?
Так вот, руководство СССР с будущими криэйторами было в этом вопросе категорически не согласно, а потому разработали и утвердили совершенно иную процедуру. Они бы, я убежден, и период ожидания казни отменили, Брежнев, во всяком случае. Но его никак не избежишь по целой куче причин, кассации, там, перекассации... Кстати, давайте-ка сначала я вам представлю небольшую историческую справку о периоде ожидания исполнения приговора в жестокое сталинское время. А потом, уж, сами решайте, кто был гуманнее, Сталин или Брежнев. Скажите, там, не ставшим читать дальше, чтоб возвращались, щас будет интересно, щас сделаем для нервов.
Всяк москвич или гость столицы имеет возможность свободно прильнуть к священным камням родимой истории в буквальном смысле слова. Сделать это можно по адресу Никольская, 17, бывшая "Улица 25 Октября". Чем хорош этот старинный дом? Да, всем он хорош! Архитектурой богатой, лепниной щедрой, историей славной, внутренним двором удобным, видите, там "ушко" такое? Очень удобно! А еще он хорош правдивым "Левада-центром", многочисленными фирмами, столь же честно работающими ради людей, и, в частности, салоном красоты "Николь". Названным так, видимо, по имени улицы и расположившимся в счастливом неведении в просторном, а потому и тоже очень удобном, подвале этого здания. Это если идти туда мимо весьма немаленькой столовой, вид на которую открывается вам справа, когда вы, взойдя по ступеням в величественное здание, идете сначала по узкому корридору в "Левада-центр" за правдой-маткой. Вот! Эта-то нынешняя столовая и была в славные времена Залом судебных заседаний Военной коллегии при Особом совещании НКВД СССР, или что-то в этом роде, уточняйте название сами. Каковая Коллегия и сама располагалась в соседнем доме нумер 23 по той же Никольской. Вот, тут-то их, голубчиков, всех и судили.
В частности, "группу Тухачевского". Всяк знает, что смертный приговор вынесен участникам этой преступной группы 11 июня 1937 года, а приговор приведен в исполнение 12 июня того же года. И всяк, соответственно, считает, что злодеям дали денек на помучиться. Это, граждане, не так! Никого Сталин не мучил. Смертный приговор негодяям был вынесен 11 июня в 23:45, а запись об исполнении приговора сделана 12 июня в 00:15. Так, ее ж не сразу, поди, бросились записывать. И чай не сразу их поволокли в салон красоты "Николь". А делалось все степенно, с чувством, с расстановкой, как положено в таких торжественных случаях. Да и цифры все какие-то круглые, уверен, что примерные. А хронометрической точности в таких делах и не требуется. Думаю, их очень спокойно вывели из столовой, повели по корридору в сторону "Левада-центра", может быть, по пути даже дали зайти в туалет, что привольно раскинулся прямо напротив источника правды о нашем обществе (во, вот, там офигенно ржавая труба, как раз, есть! И явно из тех времен, большая, индустриальная), и столь же спокойно повели по лестнице вниз. Она на том же пятачке, что и туалет, и офис рейтингмахеров, все рядом. Я ж говорю, удобное место во всех отношениях. И затем привели прямо в салон красоты. И сделали красиво. Потом всю эту красоту отправили через подвальное окно в глухой внутренний двор - "ушко", погрузили в машину "Хлеб" и покатили на Бутовский "полигон" Где и придали земле не менее достойно, чем собак. На все про все - полчаса. Теоретически. Практически, убежден, все происходило куда быстрее, ибо чего рассусоливать? Уверен, и покурить им не дали, потому что злодеи-то они злодеи, но и их здоровье в Советском Союзе охранялось законом. Сходите, сходите, прильните к истории, не пожалеете.
Вот, а в позднем СССР все делалось наоборот - хоть обкурись перед смертью. Вернее, в период между вынесением приговора и приведением его в исполнение, а тянуться он мог долгие месяцы. Но не годы, как это практикуется в США. Первая фаза гуманного отношения к приговоренному в позднем СССР начиналась почти сразу после слов "приговорить к исключительной мере наказания - расстрелу", когда из зала суда его доставляли в тюрьму. И начиналась она, как это ни парадоксально, с помещения его в отдельную камеру с попутным сообщением, что это камера смертников и есть. Пусть обвыкается. А привыкание его к новому своему положению усиливалось такой же парадоксальной, на первый взгляд, процедурой: его с первого же дня начинали пристегивать наручниками к достаточно непрезентабельной трубе в этой специальной камере. Мордой к ней же, к трубе. Всякий раз, как к нему заходили, так сразу и пристегивали. И очень резко обращались. Это тоже нужно для него же, потом пригодится. А пока пусть привыкает к подчеркнуто грубому обращению. Так и проходили эти месяцы до дня исполнения. В надежде на пересмотр приговора, но в постепенном попутном привыкании, что он уже и не человек вовсе.
А как вы думаете, кого держали в тюремной охране блока смертников? Самых злобных садистов? А вот, и не угадали. Еще один парадокс заключался в том, что туда выбирали тех, кто подобрее и посочувственней. Ибо гавкать на смертника надо убедительно, но ни в коем случае не перегибая палку. И, уж, точно, не ради собственного поганого удовольствия. Как почему? А вдруг выяснится, что он невиновен? Нельзя ломать психику невиновному, ему потом жить среди советских людей. Или "вышку" заменят сроком, и тогда ему жить среди заключенных и служащих колонии, а там и без очередного йопнутого, со стертыми границами добра и зла, всегда весело. Поэтому обращались твердо, резко, но... по-своему, уважительно. Чтобы привык и перестал дергаться при каждом шуме из корридора и при звуке проворачивания ключа в двери камеры. Чтобы привык, что сейчас войдут, гаркнут встать (чаще сесть на табурет) лицом к трубе и пристегнут наручниками. Типа, чтоб не кидался на охрану, это ему в первый же день между делом объяснят. Невзначай, но он запомнит, зачем его вечно пристегивают спиной к вошедшим и запрещают головой вертеть. Типа чтоб не подглядывал, как они шмон в камере проводят. Все логично, ничего настораживающего. И смертник быстро привыкал к этой рутине.
Тут самые сообразительные уже вполне могут догадаться о дальнейшем. Да, в отличие от "цивилизованных" стран, в позднем СССР приговоренному никогда не сообщалось заранее, что все кассации отклонены, и принято окончательное решение о приведении смертного приговора в исполнение. Дата казни назначалась, конечно, заранее, но сообщалась она под величайшим секретом лишь начальнику тюрьмы, который никогда, понятное дело, лично в контакт с осужденным не вступал. Чтобы это сообщение никак не сказалось на привычном поведении охранников, чтоб их поведение не изменилось ни в малейшей степени. Почему начальника ставили в известность заранее? А потому, что в Советском Союзе ремесло палача исполняли именно начальники тюрем. Это было одним из условий вступления в эту должность. За эту неприятную обязанность начальникам полагалось много каких компенсаций, и даже весьма серьезных. Не только длительные отпуска каждый год со всей семьей и крупные денежные премии, независимо от того, приходилось ли исполнять работу палача, но и, скажем, дипломы лучших ВУЗов страны для любимых дочерей, независимо от их успеваемости. И закрывание глаз на пьянство, буде такая страсть охватит вдруг офицера. Такая, уж, это работа, не без издержек, понимать надо. И дело это было, что называется, добровольным, не хочешь расстреливать - не надо, получишь другое повышение. Но дело, сам понимаешь, нужное, и кто-то ведь должен, а ты такой крепкий мужик, Иваныч. Ты бы подумал, партия верит в тебя. Иваныч, ты ж коммунист! А как сделал, хряпни по-нашему, по-рабоче-крестьянски, оно и отпустит. И не осудит тебя никто, все ж люди, все с понятием, не боись за свою аттестацию, твоя лучше всех будет. А там в ритм войдешь, и думать-то всякое такое перестанешь. А, зато, дочура твоя филологом станет, а не маляром, а младшенькая этим... как его, вечно забываю... Но тоже! Подумай, Иваныч.
И понятно, что тот или другой "Иваныч", но обязательно находился в потребном стране количестве. Вы ж не забывайте, что времена-то уже были нежные, не людоедские ни разу. Не так, уж, и часто приходили депеши о необходимости приведения очередного приговора в исполнение. Да и времени морально подготовиться всегда был вагон. Просто по опыту знали, когда примерно надо будет исполнить этого, а когда того. А потом приходила депеша, и, опять же, несколько дней на попьянствовать "до", чтоб не думать о предстоящем. Благо, утвержденная гуманная процедура была гуманна ко всем участникам, и дрожание рук исполнителя вполне допускала. Щас поймете.
Раздавался привычный звук отпираемого замка камеры. "Заключенный, встать! Лицом к трубе. Сел на табурет. Руки". Браслеты - щёлк. Все, как всегда. И охранники те же, в том же количестве, Коля, Петя и Жора, мы даже подружиться успели, особенно, с Колей, он не орет, как Жора. Слышно, как еще кто-то зашел, а то, и не один. Ну, и что, и раньше так бывало. Может, большой шмон, может "есть ли пожелания?" эти дурацкие, может, еще чего. А может, это про мою вторую кассацию?! Ну, точно, вот же, незнакомый голос громко и торжественно бубнит всю эту ахинею про "решением Верховного Суда СССР"! .Они по-человечки написать никогда не могут, и сказать просто, что я признан невиновным, тоже не умеют, зачитывают вечно, как смертный приговор. Чего "отклонена", Жюль Верна мне не дадут? Блин, ничо не понятно, вот же, козлы! Да и хрен с ним, с Жюль Верном, на свободе почитаю, меня вот-вот уже отпустить должны. Ну, или на крытке, там библиотека тоже есть. С кассацией-то моей чего, уроды?! Чего тебе привести в исполнение, придурок? Смысл чего мне должен быть понятен, ты толком можешь объяснить?! Чего ты от меня сейчас хочешь? Не понятен мне смысл, давай еще раз, и попроще. Опять он речь толкает, как на собрании! Коль, а это кто, чего ему нужно? - Коля вышел, а я - начальник тюрьмы. - А, так это вы начальник нашей тюрьмы! Вот, с вами-то я и хотел давно поговорить... постойте, а зачем ушел Коля? - Коля больше не вернется. Мне бы хотелось, чтобы вы поняли, о чем я вам только что сообщил... - А почему Коля больше не вернется? - Потому что...
Вот, тут интереснейший и, признаюсь, не вполне понятный мне нюанс всей этой процедуры. Она, оказывается, железно и непременно требовала, чтобы перед смертью осужденный обязательно понял, что его прямо сейчас казнят. Он должен был умереть непременно с сознанием этого факта. Не знаю, с чем это связано, но, согласитесь, это плохо вяжется с затраченными на весь предыдущий гуманизм усилиями. Подозреваю, что это делалось, да, опять же, несколько парадоксально, но все-таки из уважения к его человеческой личности. Чтоб не как букашку безмозглую внезапно прихлопнуть. А, вот, дальше с исполнением уже не тянули! Рука - к кобуре, а взгляд одновременно - на остальных присутствующих, а это все члены вполне официальной комиссии. Если все согласно кивнули, дескать удостоверяем, осужденный все понял правильно, то пистолет - с предохранителя, и сразу выстрел в голову. Желательно в затылок, но он же уже вертится, а то, и орет, требует вызвать самого главного. Поэтому ничего, если первый выстрел не в затылок, а куда попало, трупы казненных, все равно, никому и никогда не выдавали. А потому и не важно, сколько пришлось сделать выстрелов. Главное при этом... не попасть в трубу.
А это уже, почитай, отдельное искусство. Оно и понятно, самая большая опасность для всех присутствующих, кроме одного, это рикошет. А вторая, тоже, кстати, большая, неприятность - это если из пробитой трубы ударит горячая вода, и придется одновременно отстегивать убиенного под хлещущими струями и затыкать чем-нибудь дырку, пока ремонтники не прибегут. Да еще и тело куда-то девать, а то еще, и кровищу самим затирать, потому что ремонтникам все это видеть необязательно. На то их и целая комиссия, потому и прежние охранники незаметно ушли, а на их место так же незаметно заступили другие, с очень крепкой психикой. Аккурат из числа тех, кого для работы с осужденными на смерть никогда не привлекут. И кто никогда не сопьется на почве выполнения таких обязанностей. Потому что редкие минуты удовольствия водкой не заливают. Очень нужные люди, такие и кровь с энтузиазмом смоют при помощи той же воды из трубы, и отстегнут мертвяка с еще большим удовольствием, и отволокут его в соседнюю камеру. А соседняя пустая камера всегда непременно имеется. А то, и целый блок в эти часы пустует, все на прогулке. Именно в эту камеру перед казнью все, стараясь не шуметь, гуськом заходят, и начальник лично удостоверяется в ней, что всё приготовлено, и все готовы. Потом идут исполнять.
Сначала остаются за стеной рядом с камерой, а в нее заходят лишь привычные бедолаге охранники. "Нужные люди" же, вообще, в камеру осужденного без команды не заходят, остаются рядом, и обязательно так, чтобы осужденный даже не заподозрил их присутствия. Эти и пострелять бы не отказались, но допускать этих животных к процедуре до наступления смерти казненного запрещается категорически. Они на подхвате, для грязной, но не квалифицированной работы. И не дай Бог, ржать начнут раньше времени, вмиг любимой работы лишатся! Начальник перед, во время и после исполнения чрезвычайно строг. Весь как сам не свой, дергается и перегаром дышит. Потом опять напьется, неженка. Нет бы, отменить дурацкие эти инструкции да поручить это дело настоящим мужикам, понимающим толк в утонченных удовольствиях! Они бы объяснили напоследок этому Чикатиле, как маленьких девочек обижать! Нет, блин, развели целую бодягу на ровном месте, и некому теперь заступиться за деток. Назначили каких-то... сами, глядишь, сейчас в обморок грохнутся. Не любят они свою работу, без души к порученному делу относятся. Крепким бы парням в какой другой стране родиться, поцивилизованней. Где всяких животных от лишних переживаний не уберегают за счет лишнего геморроя и нервов исполнителей. И где в исполнители берут не кисейных барышень с теми нервами, а ценителей высокого искусства. И где умеют оценить усердие со служебным рвением. До чего ж несправедливо устроен этот мир!
Вот, а теперь можете сравнить советскую процедуру с показанной во французской фильме, что предваряет сей пост. Можете сравнить с этим, а можете с этим. Случай, кстати, тоже подлинный, ребенка поджарили вполне цивилизованно, не хуже, чем вздернули дамочку. И приготовили их обоих к смерти заранее, честно предупреждали, что уже скоро казнят, и даже накануне сообщили, что уже завтра. И даже толком объяснили, как все будет происходить, чтоб, значить, права человека. Крепким бы парням туда, а не в "совке" дремучем на подхвате маяться. С более чем призрачной надеждой стать когда-нибудь исполнителем. реализовав себя в любимом деле через реально творческий подход. Нет, никогда в этой стране не будет ничего хорошего!