One thousand white women. Введение. Часть вторая.
По комнате прокатился коллективный вздох, приперченный возмущенными восклицаниями. Перебивать человека во время его речи можно было разве что для того чтобы тихо пробормотать слова одобрения, и происходящее было для шайеннов верхом невежливости, и потому рассердило Маленького Койота. Но Вождь знал, что белые люди себя вести не умеют и удивлен не был. Тем не менее, он остановился на минуту, дабы толпа успокоилась и его высочайшее неудовлетворение было отмечено.
«Таким образом», - продолжил Маленький Койот, - наши воины посадят семя шайеннов в животах ваших белых женщин. Семя проклюнется и вырастет в их матках, и следующее поколение детей шайеннов будет рождено в вашем племени, со всеми привилегиями, им положенными».
На этой самой фразе речи Маленького Койота жена Президента Гранта Джулия с длинным, гортанным вздохом, напоминающим предсмертный хрип самки бизона с простреленным легким, сползла со своего стула в глубокий обморок. (В тот день в комнате было невероятно жарко, и в своих мемуарах Джулия Дент Грант утверждала, что именно жара, а не брезгливость, вызванная мыслью о дикарях, скрещивающихся с белыми девушками, была причиной ее состояния).
В то время как помощники ринулись на помощь Первой Леди, Президент, с лицом, наливающимся кровью, начал, покачиваясь, подниматься на ноги. Маленький Койот понял, что Президент был пьян, что было для вождя, учитывая торжественность момента, серьезнейшим нарушением этикета.
«За ваш дар в одну тысячу белых женщин», - Маленький Койот заговорил громче и строже, перекрывая поднимающийся шум (хотя к этому моменту переводчик практически шептал), - «мы дадим вам тысячу лошадей. Пять сотен диких лошадей и пять сотен прирученных».
На этом Маленький Койот поднял руку подобно Папе, благословляющему паству, завершая свою речь с невероятным достоинством. - «С этого дня наши народы навсегда будут кровно связаны».
Но к тому моменту комнате уже царил настоящий хаос и вряд ли кто-нибудь услышал последние слова великого вождя. Сенаторы бушевали и стучали по столу. Кто-то выкрикнул: «Арестуйте язычников!» и отряд солдат, окружавших холл, немедля построился, переведя штыки в состояние готовности. В ответ вожди шайеннов встали все разом, рефлекторно вытащив ножи и образовав круг, плечом к плечу, подобно тому, как обустраивается на ночь стая перепелов для защиты от хищников.
Президент Грант наконец встал на ноги, слегка покачиваясь, с ярко-алым лицом, и, указывая пальцем на Маленького Койота прогремел «Возмутительно! Возмутительно!». Маленький Койот слышал, что Президент был великим воином и пользовался уважением у врагов. Однако Вождь Сладкого Волшебства не собирался допускать, чтобы на него столь невежливо показывали пальцем, и если бы у него с собой был его арапник, он бы сбил Великого Отца с ног и поставил на колени, пьян тот или не пьян, за подобное поведение. Вспыльчивость Маленького Койота была хорошо известна его народу - этого человека разозлить было сложно, но рассвирепев, он был подобен гризли.
Порядок был наконец восстановлен. Шайенны подняли свои ножи вверх, и стража быстро вывела делегацию индейцев, возглавляемую гордо шагающим вождем, из холла без происшествий.
В эту ночь по всему Вашингтону заперли двери, закрыли ставни, женам и дочерям было запрещено выходить из дому в ответ на дошедшее до жителей столицы известие о скандальном предложении шайеннов. Вышедшие на следующий день газеты только подогрели пожар расистских страхов и истерику горожан: «Дикари требуют белых женщин в качестве рабынь любви!», «Белые невесты для красных дьяволов!», «Обмен между Грантом и индейцами: белые девушки за диких лошадей!». Словно в наихудшем кошмаре для американцев 19 века, те немногие горожане, что решались выйти вместе с женщинами в последующие несколько дней, постоянно озирались, опасаясь, что толпы конных краснокожих, которых они тайно боялись, нападут на них, воя словно баньши и срезая скальпы одним быстрым движением блестящих ножей, и унесут с собой визжащих женщин, и населят землю полукровками.
Официальный ответ на необычное предложение Маленького Койота о заключении союза был быстрым; прокламации Конгресса были гневны и высокоморальны, а в это же время администрация поспешила заверить испуганное население что нет, белых женщин не передадут, словно товар, индейцам и, да, разумеется будут предприняты немедленные шаги со стороны армии Соединенных Штатов для обеспечения защиты чести и достоинства американских женщин.
Два дня спустя Маленького Койота и его сопровождающих погрузили в вагон для перевозки скота и в сопровождении вооруженной стражи вывезли из столицы. Новости об инициативе индейцев уже просочились дальше по телеграфным проводам, и гневные граждане, вооруженные оскорбительными плакатами, встречали проходящий поезд линчующей толпой, оскорбляя шайеннов и забрасывая их вагон гнилыми фруктами и расистскими высказываниями.
Пока Северных Шайеннов поливали оскорблениями на всех железнодорожных станциях Среднего Запада, в параллель набирало силу гораздо более интересное национальное движение. Женщины со всей страны писали письма и телеграммы в Белый Дом, отвечая на предложение шайеннов и предлагая свои услуги в качестве невест. Не все эти женщины были безумны, и среди них были представлены все социальные слои и расы: от одиноких девушек-работниц в городах, желающих разнообразить приключениями свою унылую жизнь до бывших рабынь, надеющихся сбежать от жизни, начавшейся для них после отмены рабства: рутинной работы в потогонных мастерских, на бумагопрядильных заводах и фабриках свежеиндустриализированной Америки, а также молодых женщин, овдовевших из-за войны между штатами. Теперь мы знаем, что администрация Гранта не осталась глуха к этим запросам.
«Таким образом», - продолжил Маленький Койот, - наши воины посадят семя шайеннов в животах ваших белых женщин. Семя проклюнется и вырастет в их матках, и следующее поколение детей шайеннов будет рождено в вашем племени, со всеми привилегиями, им положенными».
На этой самой фразе речи Маленького Койота жена Президента Гранта Джулия с длинным, гортанным вздохом, напоминающим предсмертный хрип самки бизона с простреленным легким, сползла со своего стула в глубокий обморок. (В тот день в комнате было невероятно жарко, и в своих мемуарах Джулия Дент Грант утверждала, что именно жара, а не брезгливость, вызванная мыслью о дикарях, скрещивающихся с белыми девушками, была причиной ее состояния).
В то время как помощники ринулись на помощь Первой Леди, Президент, с лицом, наливающимся кровью, начал, покачиваясь, подниматься на ноги. Маленький Койот понял, что Президент был пьян, что было для вождя, учитывая торжественность момента, серьезнейшим нарушением этикета.
«За ваш дар в одну тысячу белых женщин», - Маленький Койот заговорил громче и строже, перекрывая поднимающийся шум (хотя к этому моменту переводчик практически шептал), - «мы дадим вам тысячу лошадей. Пять сотен диких лошадей и пять сотен прирученных».
На этом Маленький Койот поднял руку подобно Папе, благословляющему паству, завершая свою речь с невероятным достоинством. - «С этого дня наши народы навсегда будут кровно связаны».
Но к тому моменту комнате уже царил настоящий хаос и вряд ли кто-нибудь услышал последние слова великого вождя. Сенаторы бушевали и стучали по столу. Кто-то выкрикнул: «Арестуйте язычников!» и отряд солдат, окружавших холл, немедля построился, переведя штыки в состояние готовности. В ответ вожди шайеннов встали все разом, рефлекторно вытащив ножи и образовав круг, плечом к плечу, подобно тому, как обустраивается на ночь стая перепелов для защиты от хищников.
Президент Грант наконец встал на ноги, слегка покачиваясь, с ярко-алым лицом, и, указывая пальцем на Маленького Койота прогремел «Возмутительно! Возмутительно!». Маленький Койот слышал, что Президент был великим воином и пользовался уважением у врагов. Однако Вождь Сладкого Волшебства не собирался допускать, чтобы на него столь невежливо показывали пальцем, и если бы у него с собой был его арапник, он бы сбил Великого Отца с ног и поставил на колени, пьян тот или не пьян, за подобное поведение. Вспыльчивость Маленького Койота была хорошо известна его народу - этого человека разозлить было сложно, но рассвирепев, он был подобен гризли.
Порядок был наконец восстановлен. Шайенны подняли свои ножи вверх, и стража быстро вывела делегацию индейцев, возглавляемую гордо шагающим вождем, из холла без происшествий.
В эту ночь по всему Вашингтону заперли двери, закрыли ставни, женам и дочерям было запрещено выходить из дому в ответ на дошедшее до жителей столицы известие о скандальном предложении шайеннов. Вышедшие на следующий день газеты только подогрели пожар расистских страхов и истерику горожан: «Дикари требуют белых женщин в качестве рабынь любви!», «Белые невесты для красных дьяволов!», «Обмен между Грантом и индейцами: белые девушки за диких лошадей!». Словно в наихудшем кошмаре для американцев 19 века, те немногие горожане, что решались выйти вместе с женщинами в последующие несколько дней, постоянно озирались, опасаясь, что толпы конных краснокожих, которых они тайно боялись, нападут на них, воя словно баньши и срезая скальпы одним быстрым движением блестящих ножей, и унесут с собой визжащих женщин, и населят землю полукровками.
Официальный ответ на необычное предложение Маленького Койота о заключении союза был быстрым; прокламации Конгресса были гневны и высокоморальны, а в это же время администрация поспешила заверить испуганное население что нет, белых женщин не передадут, словно товар, индейцам и, да, разумеется будут предприняты немедленные шаги со стороны армии Соединенных Штатов для обеспечения защиты чести и достоинства американских женщин.
Два дня спустя Маленького Койота и его сопровождающих погрузили в вагон для перевозки скота и в сопровождении вооруженной стражи вывезли из столицы. Новости об инициативе индейцев уже просочились дальше по телеграфным проводам, и гневные граждане, вооруженные оскорбительными плакатами, встречали проходящий поезд линчующей толпой, оскорбляя шайеннов и забрасывая их вагон гнилыми фруктами и расистскими высказываниями.
Пока Северных Шайеннов поливали оскорблениями на всех железнодорожных станциях Среднего Запада, в параллель набирало силу гораздо более интересное национальное движение. Женщины со всей страны писали письма и телеграммы в Белый Дом, отвечая на предложение шайеннов и предлагая свои услуги в качестве невест. Не все эти женщины были безумны, и среди них были представлены все социальные слои и расы: от одиноких девушек-работниц в городах, желающих разнообразить приключениями свою унылую жизнь до бывших рабынь, надеющихся сбежать от жизни, начавшейся для них после отмены рабства: рутинной работы в потогонных мастерских, на бумагопрядильных заводах и фабриках свежеиндустриализированной Америки, а также молодых женщин, овдовевших из-за войны между штатами. Теперь мы знаем, что администрация Гранта не осталась глуха к этим запросам.