Целая эпоха ушла с этим человеком... / Раушенбах о Герасимове
Ещё из наука о человеке и наука о русских и славянак
Указал sergsmirПристрастие. Михаил Михайлович Герасимов
Борис Викторович Раушенбах - советский и российский физик-механик, один из основоположников советской космонавтики, академик АН СССР, академик РАН, лауреат Ленинской премии
Раушенбах Б.В.: - Рассказ о Герасимове начну с факта на первый взгляд не самого значительного: однажды мы с женой купили “горку” специально для работ Михаила Михайловича, для фантастических маленьких фигурок, которые он ловко мастерил из серебряной фольги от шоколада за многочисленными нашими чаепитиями; из напитков Мих. Мих., как мы его звали в неофициальной обстановке, признавал только чай и в рот не брал спиртного. За разговорами было создано множество зверей разных пород, сказочных существ, первобытных животных; они хранятся в нашей горке и, к сожалению, уже пострадали от времени, хотя нам хочется сохранить все, что он дарил. ©По теме: Герасимов. Приоритет налицо | Герасимову - 110!, а также Теория перспективы академика Б.В. Раушенбаха
Михаил Гераисмов и реконструкция Ивана Грозного
Вот, к примеру, фигурка - некое чудовище поглощает рыбу. Это Анти-Рыбинск. Дело в том, что меня в самую смутную пору моей жизни должны были отправить в Рыбинск на неинтересную работу, и фигурка была сделана в качестве “оберега”, своего рода колдовства, чтобы меня в Рыбинск не отправили. Жена моя много лет была связана с Михаилом Михайловичем Герасимовым общими профессиональными интересами, привлекала его к работам по улучшению экспозиции Исторического музея, где занимала должность заместителя директора по научной части и где по сей день стоят уже не шуточные миниатюры из серебряной фольги, а большие скульптуры лауреата Сталинской премии Герасимова, например, погрудное изображение знаменитого князя Всеволода, брата князя Игоря, Буй-Тура Всеволода, воспетого летописцем “Слова о полку Игореве”: “...где сверкнет золотой шлем его, там лежат головы половецкие”. Наша дружба была долгой и очень прочной - я-то познакомился с ним и подружился уже после войны, когда вернулся из лагеря, а Вера Михайловна встретилась во время войны. Семья Михаила Михайловича тогда была эвакуирована в Ташкент, а сам он из Ленинграда переехал в Москву, позже и семья перебралась к нему.
Герасимов родился в 1907 году в Ленинграде, отец его, врач, в 1908 году уехал со всеми домочадцами в Иркутск на переселенческий пункт - в те годы в Сибирь ехало много переселенцев, - лечил всех в округе, был большим любителем природы, в его библиотеке рядом с медицинской литературой стояли книги о мире прошлых геологических эпох и сочинения Дарвина. Неудивительно, что и Михаил Михайлович увлекся “древностями” и посвятил себя научной деятельности в этой области. Ему было девять лет, когда он приобщился к первым раскопкам, - под Иркутском нашли стоянку древнего человека. Его становление как научного работника характерно для талантливых людей 20-30-х годов, он до всего “доходил сам”, очень много работал и в итоге стал ученым, признанным не только в СССР, но и во всем мире. В 1931-1932 годах учился в Ленинграде в Государственной академии материальной культуры, в 1937 году заведовал реставрационной мастерской Эрмитажа. А начинал археологом в Иркутском краеведческом музее. Ну, конечно, участвовал в раскопках, исследовал древние погребения. Тогда-то, видимо, и зародилась мысль о реконструкции облика по черепу, ведь Михаил Михайлович хорошо знал, что еще в прошлом веке Жорж Кювье показал, как много могут сказать наблюдательному ученому костные останки вымерших животных. Как и его предшественники в этой области, Герасимов начал с накопления фактического материала, начал не с человека, а с животных - диплодока и птеродактиля, с саблезубого тигра, мастодонта, мамонта. Потом - голова шимпанзе, первая его работа по обезьянам, она экспонирована в Музее антропологии и этнографии в Петербурге. Он доказал, что существует определенная корреляция между костной частью черепа и мягкими тканями. На основе этого можно было воссоздавать мышечные ткани по черепу; так Волькер когда-то создал профиль Рафаэля по его черепу, и был решен вопрос о подлинности захоронения великого художника эпохи Высокого Возрождения. Нет в мире двух одинаковых черепов, как нет и двух одинаковых лиц. Одна из первых контрольных работ Герасимова производилась в Ленинграде, в Музее этнографии Миклухо-Маклая: ему дали череп, чей, не сказали, и он по своей методике создал портрет. Позже выяснилось, что существует, оказывается, прижизненная фотография этого человека - папуаса, которого Миклухо-Маклай в свое время вывез в Россию; папуас заболел и умер в Петербурге, а его фотографическое изображение сохранилось. Дав Герасимову череп папуаса, скептики хотели показать несовершенство его методики. Они были уверены, что получат скульптуру европейца, но получили - папуаса. Так была сделана одна из проверок искусства Герасимова. Для другого контрольного опыта в 1940 году Герасимов получил череп, найденный в одном из склепов московского кладбища. Человек жил около ста лет назад и приходился родственником знаменитому русскому писателю - об этом Герасимову сказали, но больше - ничего! Он принялся за работу, оказалась она очень кропотливой, но Герасимову удалось определить, что череп принадлежал сравнительно молодой женщине. Поэтому, восстанавливая лицо, он сделал ей прическу, какие носили в то время. После окончания работы Михаилу Михайловичу сказали, что им восстановлена голова Марии Достоевской, матери Достоевского, причем сохранился ее прижизненный портрет, единственный, написанный, когда ей было лет двадцать. Умерла она позже, в тридцать семь, но сходство реконструкции и портрета было поразительным - одно лицо!.. О работах М.М.Герасимова очень быстро узнали и криминалисты, он оказывал им постоянную и весьма существенную помощь. О нескольких случаях он нам рассказывал. В Ленинграде пропал мальчик, его очень долго не могли найти, в конце концов был обнаружен скелет, череп дали Герасимову, он сделал реконструкцию, и тогда уже стали искать, кому принадлежит изображение. Когда родителям мальчика дали пачку снимков, они тут же отобрали именно те, которые были сделаны с раскрашенной и одетой реконструкции Герасимова. До войны в Сталинграде некий муж заявил, что у него пропала беременная жена. Спустя год учительница с ребятишками пошла в лес собирать гербарий и наткнулась на остатки скелета и череп. Новый прокурор города, женщина, перебирая дела, нашла дело об исчезновении, ей показалось, что найденный череп может принадлежать пропавшей, она положила его в посылку и отправила Михаилу Михайловичу. Тот сделал реконструкцию, прическу, какую носила пропавшая, и, когда скульптуру показали мужу, он сразу же признался в убийстве...
Повторю, что начал Герасимов как археолог, антропологией и скульптурой занялся позже, до этого он проводил много раскопок в Сибири. Его сибирские раскопки древних поселений эпохи палеолита - одни из лучших в коллекциях нашей страны. На реконструкцию по черепам он переключился позже. Сам он писал об этом: “Мысль о возможности восстановить облик древнего человека возникла у меня очень давно. Осуществление потребовало многих лет подготовки, так как мне пришлось самостоятельно разработать методику восстановления лица по черепу. Параллельно со своей археологи ческой работой я изучал антропологический материал, препарировал головы, измеряя толщину мускульного покрова... Много времени прошло, прежде чем я рискнул предложить на суд антропологов свои работы”. Бог не дает человеку только один талант, он или сразу дает много, или не дает ничего. Так вот и с Герасимовым. Конечно, он был очень талантлив не только как ученый, но и как художник, скульптор. Он всегда интересовался вопросами восстановления древних типов - синантропа, неандертальца, людей палеолита и неолита. И любил говорить, когда делал скульптуру без усов и без бороды, без соответствующих эпохе украшений, без домысла - “Вот за это я отвечаю”. В 1938 году в Узбекистане в пещере Ташик-Таш А.П.Окладников, впоследствии академик, нашел древнее погребение культуры каменного века. Там сохранился целый скелет мальчика-неандертальца. Герасимов восстановил его в полный рост, и, естественно, это получило широкий резонанс. Многие верили, многие не верили, страсти кипели вокруг его работ.
В нашем доме существует небольшая коллекция герасимовских работ, в том числе скульптуры Ивана Грозного, женщины-китаянки из китайского торгового ряда в древней Казани и женщины пятого тысячелетия до нашей эры из Караваевского могильника в Вологодской области. Эти скульптуры (тонированный гипс) Михаил Михайлович подарил моей жене, поскольку, в частности, последний череп был взят из раскопок Веры Михайловны. Не помню, делал ли он что-нибудь в бронзе, но, когда восстанавливал портрет Шиллера, лицо поэта так ему понравилось, что Герасимов высек его в мраморе; бюст этот хранится у жены Михаила Михайловича, Тамары Сергеевны. Несколько его крупнейших работ имеют не только археологическое, но и историческое, культурное значение. Например, Ярослав Мудрый, гробницу которого вскрыли в Софийском соборе в Киеве. Никто тогда не был уверен, Ярослав это или не Ярослав. В летописи его называли “хромоногим князем”, и у скелета одна нога оказалась короче другой. То есть все было за то, что это - скелет Ярослава. И Герасимов восстановил его облик! Были, разумеется, колебания, пока в 1941 году в Софийском соборе под слоем поздней штукатурки не обнаружили фреску с изображением князя Ярослава, и, хотя фрески всегда более обобщены, чем портретная миниатюра, сходство с восстановленным обликом было несомненным. Процесс восстановления невероятен по кропотливости.
Ну вот хотя бы одна деталь: глазные впадины и грушевидное отверстие на месте носа. А кто знает, какой тут был нос? Ведь носовые косточки кончаются высоко, потом идет хрящ. Казалось бы, можно вообразить любой нос: и вздернутый, и крючковатый - какой угодно. Путем огромного количества опытов Герасимов установил, что если через последнюю треть носовых косточек провести касательную линию, а от подносового шипа тоже провести прямую линию, как бы его продолжающую, то точка пересечения во всех ста процентах обозначит кончик носа. А форма носа, его ширина зависят от ширины грушевидного отверстия... Самое сложное, признавался Герасимов, для него - это ухо. Ухо, как он говорил, он так до конца и не освоил. Очень интересны были раскопки погребения Андрея Боголюбского, сына Юрия Долгорукого. Как известно, он отказался жить с отцом в Киеве и уехал княжить во Владимир, где в Боголюбове построил великолепные дворец и собор. Бояре и князья, вынужденные ему подчиняться, тайно его ненавидели. В летописи сказано: “Ненавидяху князя Андрея... и бысть брань люта в Ростовской и Суздальской земле”. В 1175 году князя Андрея убили в собственном дворце. О том, что в погребении именно князь Андрей Боголюбский, спорить было нечего: рядом лежал княжеский топорик с буквой “А”. Но в процессе восстановления облика возник определенный тип, за который, как сказал Герасимов, он отвечает, - тип явно монголоидный. Довольно обширный круг недоброжелателей Герасимова твердил: ну какой же это сын Юрия Долгорукого, разве может быть у русского человека такой монголоидный склад лица? В конце концов в документах нашли: оказывается, Юрий Долгорукий вторым браком был женат на дочери половецкого хана, Андрей от матери и унаследовал эти характерные черты. Причем очень любопытна была постановка его головы. В летописях сказано, что князь Андрей был столь надменен, что, когда являлись послы иностранных держав, он им не кланялся. Михаил Михайлович занялся этим, и выяснилось, что князь страдал каким-то тяжелым заболеванием, у него шейные позвонки срослись, и он не мог наклонять голову. Не только история России, но и история Средней Азии интересовала его. В этой связи нельзя не рассказать о восстановлении им портретов тимуридов: самого Тимура, его сыновей и внука. С Тимуром Гураганом связано множество легенд, одна из них рассказывает о его ранении, а у него было их великое множество. Когда-то Тимур со своей конницей возвращался из похода, и на закате солнца они вошли в полутемное ущелье. Навстречу им - какая-то дружина. По обычаям того времени встреча с неизвестным отрядом фактически всегда вела к схватке. Уже темнело, и над головой Тимура, как говорит легенда, предводитель встречной конницы занес саблю, прокричав свой боевой родовой клич. По этому кличу Тимур узнал отца и на лету перехватил его саблю... Когда Герасимов вскрыл гробницу, оказалось, что через всю левую ладонь Тимура, по ее тыльной части, проходила костная мозоль, значит, рука все-таки была рассечена. Вот вам и легенда! В мавзолее Гур-Эмир были вскрыты могилы сыновей Тимура - Шахруха и Мираншаха, а также Улугбека, внука Тимура, знаменитого ученого своего времени, астронома, поэта и врачевателя. Улугбек был настолько велик как астроном, что даже в средневековой Европе считался наряду с Птоломеем и еще парой ученых столпом астрономии, его астрономические таблицы поражали своей точностью, и ими пользовались даже спустя столетия после его смерти. Улугбек был не только ученым, но и прогрессивным правителем, что не могло нравиться придворным кругам. Его вынудили отречься от престола и совершить покаянное путешествие к мусульманским святыням. Сразу после отъезда из столицы его нагнали убийцы, посланные новым правителем - ханом Аббасом - и отсекли ему голову. Вскрытие могилы показало, что голова Улугбека действительно была отсечена. Этот факт, как и рассеченная ладонь Тимура, позволил Герасимову сказать: “Редко когда археологи встречают столь документальное подтверждение, иллюстрирующее летописные свидетельства и народные сказания, как в этом случае”. Работы в Гур-Эмире происходили летом 1941 года. Так как гробница Тимура является местом религиозного почитания его праха населением страны, то, чтобы не вызвать народного недовольства, было получено разрешение не только узбекского правительства, но и религиозных авторитетов, которые следили за тем, чтобы нигде не были нарушены законы шариата. Это обеспечило спокойную обстановку во время работы. Михаил Михайлович удачно закончил свои дела к середине июня. Однако, когда он уже собирался уезжать, к нему пришли местные старики и сказали: ты, мол, зря вскрывал гробницу. Он ответил: как же так, я все сделал с учетом религиозных правил, муллы сопровождали каждый мой шаг.
Это-то все правильно, отвечают, но есть предание, что если вскрыть могилу Тимура, из нее выйдет дух войны, и теперь посмотришь, что будет дальше. Через пару дней произошло нападение фашистской Германии на СССР. Такой вот “мистический” факт. Это он сам рассказывал, в рассказе его были и удивление, и ироническое отношение к своей персоне. Михаил Михайлович вообще обладал всякими мистическими свойствами. Ну, например, он рассказывал, что копая палеолитическую стоянку он никак не мог добиться успеха, а в ночь перед тем, как найти там то, что ему было нужно, он все это увидел во сне. И утром он уже знал, где копать и что там будет. Это тоже его собственные слова. Вернемся, однако, в Россию. Не могу не упомянуть о восстановлении портрета адмирала Ушакова. Министерство морского флота объявило к юбилею Ушакова конкурс на создание его скульптурного портрета, и Михаил Михайлович для этой цели предложил вскрыть могилу адмирала. Работа оказалась очень сложной, наземные признаки захоронения не сохранились, пришлось поднимать все документы, что вот там-то стояла часовня, а возле часовни, там-то, был похоронен Ушаков. А часовня, надо сказать, тоже не сохранилась. Но тут, конечно, Герасимов как археолог разыскал остатки часовни, разыскал могилу, вскрыл ее. В том, что там скелет Ушакова, никакого сомнения не было- сохранились его адмиральские нашивки. И вот Герасимов делает портрет. И снова закипели страсти. Существует прижизненный портрет Ушакова, на нем изображен вельможа с благородно удлиненным лицом. Когда же Михаил Михайлович создал свою реконструкцию, то у Ушакова оказался совершенно другой подбородок, тяжелый, почти квадратный, волевой. Конечно, в портретах сановников того времени соблюдались определенные каноны, вельможе полагалось быть утонченным придворным, но с фактом, как говорится, не поспоришь. И когда снимали фильм “Адмирал Ушаков”, то актера уже гримировали под облик, созданный Герасимовым. Много лет Михаилу Михайловичу хотелось сделать портрет Ивана Грозного - достоверных изображений Грозного нет, только скульптура Антокольского (естественно, не портретная) и какая-то старинная парсуна, выполненная в традиционно иконописном стиле. Герасимов много хлопотал по поводу Грозного еще при жизни Сталина, и тот сказал, что это, конечно, очень заманчиво, поручив Ворошилову встретиться с Герасимовым, и Ворошилов передал слова Сталина о том, что в принципе это было бы хорошо, но сейчас не время - идет война. Уже после смерти Сталина было решено позволить Герасимову сделать такой портрет, но неспроста: строили Дворец съездов, и нарушился водный режим кремлевского холма. Архангельский собор, усыпальница русских царей, стал деформироваться, потому что стоял на сваях, а сваи стали гибнуть. Начались работы по укреплению Архангельского собора, и тут-то и было разрешено заодно вскрыть гробницу Ивана Грозного. Делая портрет царя, Герасимов обнаружил, что тот, видимо, в последние годы жизни был тяжело болен водянкой. На скульптуре заметна характерная одутловатость. Во время войны, не имея возможности вскрыть гробницу Ивана Грозного, Герасимов получил разрешение вскрыть гробницу Бориса Годунова и его семьи, благо она находилась не в Кремле, а в Загорске. Усыпальница Годуновых расположена прямо перед Успенским собором и при вскрытии оказалась разоренной: сохранность потрясающая, можно было бы создать идеальные реконструкции, уцелели даже шелковые ткани, которыми был накрыт гроб Марии Федоровны, уцелела рубашка царевича Федора, сделанная из полосок кожи, сохранились башмачки царевны Ксении, но... черепа были выброшены. А Ксения считалась в тогдашнее время первой красавицей! Моя жена принимала участие во вскрытии усыпальницы и помнит, что при вскрытии присутствовали журналисты и один из них, местный, спросил ее после окончания работ о результатах. Расстроенная, он отвечала, что основной результат нулевой, ведь нет черепов, воссоздание обликов Годуновых невозможно. Журналист смутился и сказал: “Это мы виноваты”. Еще мальчишкой он со сверстниками уже “вскрывал” могилы, надеясь найти в царских погребениях сокровища, и, ничего не найдя, они со злости выкинули черепа. До конца своей жизни Михаил Михайлович работал в Институте этнографии Академии наук, у него была при этом институте лаборатория, которая существует до сих пор. По своей толстой книге “Восстановление лица по черепу” Герасимов защитил докторскую диссертацию, его приглашали во многие страны, в частности в Америку - приезжайте, мы вам за каждую скульптуру будем платить по три тысячи долларов (это еще в те времена!). Но он отказался и поехал только в Германию, в ГДР, где существовало три черепа, “принадлежащих” Шиллеру. Когда он их увидел, то сразу забраковал один: он был явно женский. Кстати, когда Михаила Михайловича спрашивали, как он может с первого взгляда отличить мужской череп от женского, он отвечал, что это просто очевидно, и, поясняя, добавлял: “Женский всегда красивее...” Из двух оставшихся мужских он выбрал тот, который больше отвечал известным портретам Шиллера. И рассказывал нам, что когда восстанавливал, лепил, накладывал слой за слоем, а сзади стояли немцы, то вдруг один из них стал кричать: “Он-он-он!” - Шиллер стал появляться под руками Герасимова. Оригинал реконструкции хранится в Германии, а погрудное мраморное изображение, как я уже говорил, -у жены Михаила Михайловича. Что он был за человек? Необыкновенно коммуникабельный, удивительно внимательный, очень воспитанный. Вы с ним поговорите десять минут, а у вас впечатление, что знаете его годы. Хороший отец, хороший муж... В 1994 году его дочери решили устроить маленькую выставку работ отца, выклянчили в домоуправлении какую-то комнатенку, вроде красного уголка, и там развернули экспозицию; она просуществовала месяца два. Собственными силами, на свои деньги сделали дочери Герасимова эту выставку, но много ли народу могло ее посмотреть в этом “красном уголке”! К сожалению, утерян всякий интерес к автору необычайных, талантливых работ. А ведь это был совершенно уникальный человек, и дожил он всего до шестидесяти двух лет.
Академик Раушенбах
Герасимов интересовал меня не просто как человек; хотя наши профессии взаимонепроникаемы, меня всегда занимали его работы. Я первый “открыл” жене, что есть такой Герасимов, еще до войны прочитав в ленинградской газете заметку о специалисте, который умеет реконструировать внешний облик по черепу. А через несколько лет мы с ним встретились и подружились. Веселый, интересный собеседник, с которым приятно посидеть и поговорить, порассуждать о том, о сем. Скучно с ним не было. Рассказывал он нам всяческие увлекательные истории, общаться с ним было одно удовольствие, совершенно неважно, на какую тему.
Конечно, он обладал и невероятным воображением, и внелогическим знанием - знанием, совершенно нам не понятным, и, кроме того, феноменальной наблюдательностью. Михаил Михайлович видел все, в том числе и то, чего другие никогда не заметят. И эта естественная наблюдательность, не требовавшая от него особых усилий, была существенной составляющей его таланта. Без этого поразительного дара он вряд ли смог бы разработать методику восстановления облика человека по его черепу.
В каждой науке бывает свой какой-нибудь выдающийся человек, может быть, гений. Это - Герасимов. Он, когда проводил раскопки, замечал даже пепел: кто-то курил много лет назад, когда грабил могилу. На Алтае, где почва вечной мерзлоты, он находил такие вещи, которые другие археологи даже не видели при всем их желании.
Характерно, что ученые его вначале не признавали, его признал Угрозыск, первый, кто ему и официальные заказы давал, и пользовался его результатами. Естественно, он всегда немного побаивался этого мира, и эти работы его не афишировались не потому, что были секретны, а чтобы его не “достали”. К такого рода работе Михаил Михайлович относился как к необходимости, никогда мы не слышали, чтобы он получал за это какие-то особые деньги. Угрозыск ведь был государственной организацией, он обращался в другое государственное учреждение, в институт, где работал Герасимов, и тот за свою зарплату делал им невероятной сложности реконструкции.
Был в этом и свой плюс: Угрозыск не собьешь с толку скептической теоретической болтовней, поэтому все первоначальные разговоры о том, что работы Герасимова - шарлатанство, опровергались практикой Угрозыска. И это убеждало - если на базе герасимовских реконструкций раскрываются преступления, значит, все правда.
Сейчас работы, начатые Герасимовым, продолжаются его учениками и учениками его учеников не только в Москве. Эти работы инициировали аналогичные исследования и создание портретных реконструкций и в других странах. Однако реконструкции Михаила Михайловича, возможно, продолжают оставаться в некотором роде вершинами мастерства. Ведь хотя разработанная им методика позволяет, как он сам утверждал, любому подготовленному специалисту создать портретную реконструкцию, в его работах эта общая методика дополнялась его фантастической наблюдательностью: работая с черепом, он видел в нем многое, чего рядовой специалист просто не в состоянии заметить, но что уточняло эту реконструкцию.
В профессиональных разговорах со скульпторами, когда те утверждали, что его работы не скульптура, не художественное произведение, он отвечал: правильно, не художественное, это документ. А вы сделаете по нему художественное. То есть он всегда считал, что занимается “документом”, а не высоким искусством. А был, между прочим, очень художественно одаренным человеком. У скульптора главная задача - передать духовное состояние персонажа через его внешность, как и у художника. А у Герасимова - добиться портретного сходства, причем самого близкого. Он создавал портрет по состоянию человека на день его смерти, а не вообще.
Правда, при желании он мог “омолодить”, по здравому смыслу, по опыту, но вообще-то фиксировал внешность на день смерти. И Иван Грозный, который стоит на нашей горке, был таким в день своей кончины от водянки. Я спрашивал: разве что-то меняется от предсмертной болезни в структуре костей черепа? Конечно, отвечает, меняется. Но опять речь шла о таких тонкостях, которые рядовой специалист скорее всего не заметит, а он чувствовал все это на сто процентов. Есть же такие феноменальные люди, которые видят или слышат больше, чем остальные, может быть, и он мог слышать то, чего не слышим мы. Музыку сфер...
Не знаю, верил ли он в Бога. Не думаю... Никогда об этом не говорили, в те времена это было неактуально. И у него не было ощущения, что поступает кощунственно по отношению к захоронениям. Нет, он был истинный ученый. Не для церкви, правда, а для музея он восстановил в Новгороде облик архиепископа Василия, не только религиозного, но и крупного политического деятеля своего времени, одной из значительных фигур в истории Новгорода. Церковь отнеслась тогда к этой его работе вполне безразлично.
Всю жизнь Михаил Михайлович имел дело с покойниками, но сохранил и веселость, и задор, и необыкновенную общительность. И это нормально. У Шекспира все палачи - великие шутники, а могильщики - острословы. Дело в том, что ко всему привыкаешь. А кроме того, ведь надо сказать, что когда он имел дело с покойниками, то они уже не воспринимались им как покойники. Просто материал для работы, черепа, кости. Но ему было необходимо изучать и головы умерших в моргах, как было необходимо Микеланджело Буонаротти препарировать трупы, чтобы понять строение человеческих мышц. Работая с трупами, Герасимов пришел к выводу, что после смерти в тканях человеческого тела кое-что изменяется, а поэтому для контроля и уточнения стал работать по рентгенограммам - дополнительно. Он просил своих друзей-врачей давать ему такие рентгенограммы. Один из них решил подшутить и вложил в пачку рентгенограмм и свою. Перебирая их, Герасимов спросил: “А ты когда снимался?”. Провести его было невозможно, он был невероятно наблюдателен.
До его работ во всем мире считалось: сделать портрет по черепу невозможно. В то, что он проделал, никто не верил, потому что общая мировая наука полагала - можно сделать обобщенный тип, но никак не портрет конкретного человека, какого-нибудь Ивана Ивановича. Неудивительно, что один американский ученый-антрополог сказал в те далекие годы о контрольных работах Герасимова: “Этого не может быть. Я отказываюсь верить собственным глазам!..”.
Целая эпоха ушла с этим человеком.
В соавторстве с Верой Михайловной Раушенбах
© «Православная беседа», 1 февраля 2001
Указал sergsmirПристрастие. Михаил Михайлович Герасимов
Борис Викторович Раушенбах - советский и российский физик-механик, один из основоположников советской космонавтики, академик АН СССР, академик РАН, лауреат Ленинской премии
Раушенбах Б.В.: - Рассказ о Герасимове начну с факта на первый взгляд не самого значительного: однажды мы с женой купили “горку” специально для работ Михаила Михайловича, для фантастических маленьких фигурок, которые он ловко мастерил из серебряной фольги от шоколада за многочисленными нашими чаепитиями; из напитков Мих. Мих., как мы его звали в неофициальной обстановке, признавал только чай и в рот не брал спиртного. За разговорами было создано множество зверей разных пород, сказочных существ, первобытных животных; они хранятся в нашей горке и, к сожалению, уже пострадали от времени, хотя нам хочется сохранить все, что он дарил. ©По теме: Герасимов. Приоритет налицо | Герасимову - 110!, а также Теория перспективы академика Б.В. Раушенбаха
Михаил Гераисмов и реконструкция Ивана Грозного
Вот, к примеру, фигурка - некое чудовище поглощает рыбу. Это Анти-Рыбинск. Дело в том, что меня в самую смутную пору моей жизни должны были отправить в Рыбинск на неинтересную работу, и фигурка была сделана в качестве “оберега”, своего рода колдовства, чтобы меня в Рыбинск не отправили. Жена моя много лет была связана с Михаилом Михайловичем Герасимовым общими профессиональными интересами, привлекала его к работам по улучшению экспозиции Исторического музея, где занимала должность заместителя директора по научной части и где по сей день стоят уже не шуточные миниатюры из серебряной фольги, а большие скульптуры лауреата Сталинской премии Герасимова, например, погрудное изображение знаменитого князя Всеволода, брата князя Игоря, Буй-Тура Всеволода, воспетого летописцем “Слова о полку Игореве”: “...где сверкнет золотой шлем его, там лежат головы половецкие”. Наша дружба была долгой и очень прочной - я-то познакомился с ним и подружился уже после войны, когда вернулся из лагеря, а Вера Михайловна встретилась во время войны. Семья Михаила Михайловича тогда была эвакуирована в Ташкент, а сам он из Ленинграда переехал в Москву, позже и семья перебралась к нему.
Герасимов родился в 1907 году в Ленинграде, отец его, врач, в 1908 году уехал со всеми домочадцами в Иркутск на переселенческий пункт - в те годы в Сибирь ехало много переселенцев, - лечил всех в округе, был большим любителем природы, в его библиотеке рядом с медицинской литературой стояли книги о мире прошлых геологических эпох и сочинения Дарвина. Неудивительно, что и Михаил Михайлович увлекся “древностями” и посвятил себя научной деятельности в этой области. Ему было девять лет, когда он приобщился к первым раскопкам, - под Иркутском нашли стоянку древнего человека. Его становление как научного работника характерно для талантливых людей 20-30-х годов, он до всего “доходил сам”, очень много работал и в итоге стал ученым, признанным не только в СССР, но и во всем мире. В 1931-1932 годах учился в Ленинграде в Государственной академии материальной культуры, в 1937 году заведовал реставрационной мастерской Эрмитажа. А начинал археологом в Иркутском краеведческом музее. Ну, конечно, участвовал в раскопках, исследовал древние погребения. Тогда-то, видимо, и зародилась мысль о реконструкции облика по черепу, ведь Михаил Михайлович хорошо знал, что еще в прошлом веке Жорж Кювье показал, как много могут сказать наблюдательному ученому костные останки вымерших животных. Как и его предшественники в этой области, Герасимов начал с накопления фактического материала, начал не с человека, а с животных - диплодока и птеродактиля, с саблезубого тигра, мастодонта, мамонта. Потом - голова шимпанзе, первая его работа по обезьянам, она экспонирована в Музее антропологии и этнографии в Петербурге. Он доказал, что существует определенная корреляция между костной частью черепа и мягкими тканями. На основе этого можно было воссоздавать мышечные ткани по черепу; так Волькер когда-то создал профиль Рафаэля по его черепу, и был решен вопрос о подлинности захоронения великого художника эпохи Высокого Возрождения. Нет в мире двух одинаковых черепов, как нет и двух одинаковых лиц. Одна из первых контрольных работ Герасимова производилась в Ленинграде, в Музее этнографии Миклухо-Маклая: ему дали череп, чей, не сказали, и он по своей методике создал портрет. Позже выяснилось, что существует, оказывается, прижизненная фотография этого человека - папуаса, которого Миклухо-Маклай в свое время вывез в Россию; папуас заболел и умер в Петербурге, а его фотографическое изображение сохранилось. Дав Герасимову череп папуаса, скептики хотели показать несовершенство его методики. Они были уверены, что получат скульптуру европейца, но получили - папуаса. Так была сделана одна из проверок искусства Герасимова. Для другого контрольного опыта в 1940 году Герасимов получил череп, найденный в одном из склепов московского кладбища. Человек жил около ста лет назад и приходился родственником знаменитому русскому писателю - об этом Герасимову сказали, но больше - ничего! Он принялся за работу, оказалась она очень кропотливой, но Герасимову удалось определить, что череп принадлежал сравнительно молодой женщине. Поэтому, восстанавливая лицо, он сделал ей прическу, какие носили в то время. После окончания работы Михаилу Михайловичу сказали, что им восстановлена голова Марии Достоевской, матери Достоевского, причем сохранился ее прижизненный портрет, единственный, написанный, когда ей было лет двадцать. Умерла она позже, в тридцать семь, но сходство реконструкции и портрета было поразительным - одно лицо!.. О работах М.М.Герасимова очень быстро узнали и криминалисты, он оказывал им постоянную и весьма существенную помощь. О нескольких случаях он нам рассказывал. В Ленинграде пропал мальчик, его очень долго не могли найти, в конце концов был обнаружен скелет, череп дали Герасимову, он сделал реконструкцию, и тогда уже стали искать, кому принадлежит изображение. Когда родителям мальчика дали пачку снимков, они тут же отобрали именно те, которые были сделаны с раскрашенной и одетой реконструкции Герасимова. До войны в Сталинграде некий муж заявил, что у него пропала беременная жена. Спустя год учительница с ребятишками пошла в лес собирать гербарий и наткнулась на остатки скелета и череп. Новый прокурор города, женщина, перебирая дела, нашла дело об исчезновении, ей показалось, что найденный череп может принадлежать пропавшей, она положила его в посылку и отправила Михаилу Михайловичу. Тот сделал реконструкцию, прическу, какую носила пропавшая, и, когда скульптуру показали мужу, он сразу же признался в убийстве...
Повторю, что начал Герасимов как археолог, антропологией и скульптурой занялся позже, до этого он проводил много раскопок в Сибири. Его сибирские раскопки древних поселений эпохи палеолита - одни из лучших в коллекциях нашей страны. На реконструкцию по черепам он переключился позже. Сам он писал об этом: “Мысль о возможности восстановить облик древнего человека возникла у меня очень давно. Осуществление потребовало многих лет подготовки, так как мне пришлось самостоятельно разработать методику восстановления лица по черепу. Параллельно со своей археологи ческой работой я изучал антропологический материал, препарировал головы, измеряя толщину мускульного покрова... Много времени прошло, прежде чем я рискнул предложить на суд антропологов свои работы”. Бог не дает человеку только один талант, он или сразу дает много, или не дает ничего. Так вот и с Герасимовым. Конечно, он был очень талантлив не только как ученый, но и как художник, скульптор. Он всегда интересовался вопросами восстановления древних типов - синантропа, неандертальца, людей палеолита и неолита. И любил говорить, когда делал скульптуру без усов и без бороды, без соответствующих эпохе украшений, без домысла - “Вот за это я отвечаю”. В 1938 году в Узбекистане в пещере Ташик-Таш А.П.Окладников, впоследствии академик, нашел древнее погребение культуры каменного века. Там сохранился целый скелет мальчика-неандертальца. Герасимов восстановил его в полный рост, и, естественно, это получило широкий резонанс. Многие верили, многие не верили, страсти кипели вокруг его работ.
В нашем доме существует небольшая коллекция герасимовских работ, в том числе скульптуры Ивана Грозного, женщины-китаянки из китайского торгового ряда в древней Казани и женщины пятого тысячелетия до нашей эры из Караваевского могильника в Вологодской области. Эти скульптуры (тонированный гипс) Михаил Михайлович подарил моей жене, поскольку, в частности, последний череп был взят из раскопок Веры Михайловны. Не помню, делал ли он что-нибудь в бронзе, но, когда восстанавливал портрет Шиллера, лицо поэта так ему понравилось, что Герасимов высек его в мраморе; бюст этот хранится у жены Михаила Михайловича, Тамары Сергеевны. Несколько его крупнейших работ имеют не только археологическое, но и историческое, культурное значение. Например, Ярослав Мудрый, гробницу которого вскрыли в Софийском соборе в Киеве. Никто тогда не был уверен, Ярослав это или не Ярослав. В летописи его называли “хромоногим князем”, и у скелета одна нога оказалась короче другой. То есть все было за то, что это - скелет Ярослава. И Герасимов восстановил его облик! Были, разумеется, колебания, пока в 1941 году в Софийском соборе под слоем поздней штукатурки не обнаружили фреску с изображением князя Ярослава, и, хотя фрески всегда более обобщены, чем портретная миниатюра, сходство с восстановленным обликом было несомненным. Процесс восстановления невероятен по кропотливости.
Ну вот хотя бы одна деталь: глазные впадины и грушевидное отверстие на месте носа. А кто знает, какой тут был нос? Ведь носовые косточки кончаются высоко, потом идет хрящ. Казалось бы, можно вообразить любой нос: и вздернутый, и крючковатый - какой угодно. Путем огромного количества опытов Герасимов установил, что если через последнюю треть носовых косточек провести касательную линию, а от подносового шипа тоже провести прямую линию, как бы его продолжающую, то точка пересечения во всех ста процентах обозначит кончик носа. А форма носа, его ширина зависят от ширины грушевидного отверстия... Самое сложное, признавался Герасимов, для него - это ухо. Ухо, как он говорил, он так до конца и не освоил. Очень интересны были раскопки погребения Андрея Боголюбского, сына Юрия Долгорукого. Как известно, он отказался жить с отцом в Киеве и уехал княжить во Владимир, где в Боголюбове построил великолепные дворец и собор. Бояре и князья, вынужденные ему подчиняться, тайно его ненавидели. В летописи сказано: “Ненавидяху князя Андрея... и бысть брань люта в Ростовской и Суздальской земле”. В 1175 году князя Андрея убили в собственном дворце. О том, что в погребении именно князь Андрей Боголюбский, спорить было нечего: рядом лежал княжеский топорик с буквой “А”. Но в процессе восстановления облика возник определенный тип, за который, как сказал Герасимов, он отвечает, - тип явно монголоидный. Довольно обширный круг недоброжелателей Герасимова твердил: ну какой же это сын Юрия Долгорукого, разве может быть у русского человека такой монголоидный склад лица? В конце концов в документах нашли: оказывается, Юрий Долгорукий вторым браком был женат на дочери половецкого хана, Андрей от матери и унаследовал эти характерные черты. Причем очень любопытна была постановка его головы. В летописях сказано, что князь Андрей был столь надменен, что, когда являлись послы иностранных держав, он им не кланялся. Михаил Михайлович занялся этим, и выяснилось, что князь страдал каким-то тяжелым заболеванием, у него шейные позвонки срослись, и он не мог наклонять голову. Не только история России, но и история Средней Азии интересовала его. В этой связи нельзя не рассказать о восстановлении им портретов тимуридов: самого Тимура, его сыновей и внука. С Тимуром Гураганом связано множество легенд, одна из них рассказывает о его ранении, а у него было их великое множество. Когда-то Тимур со своей конницей возвращался из похода, и на закате солнца они вошли в полутемное ущелье. Навстречу им - какая-то дружина. По обычаям того времени встреча с неизвестным отрядом фактически всегда вела к схватке. Уже темнело, и над головой Тимура, как говорит легенда, предводитель встречной конницы занес саблю, прокричав свой боевой родовой клич. По этому кличу Тимур узнал отца и на лету перехватил его саблю... Когда Герасимов вскрыл гробницу, оказалось, что через всю левую ладонь Тимура, по ее тыльной части, проходила костная мозоль, значит, рука все-таки была рассечена. Вот вам и легенда! В мавзолее Гур-Эмир были вскрыты могилы сыновей Тимура - Шахруха и Мираншаха, а также Улугбека, внука Тимура, знаменитого ученого своего времени, астронома, поэта и врачевателя. Улугбек был настолько велик как астроном, что даже в средневековой Европе считался наряду с Птоломеем и еще парой ученых столпом астрономии, его астрономические таблицы поражали своей точностью, и ими пользовались даже спустя столетия после его смерти. Улугбек был не только ученым, но и прогрессивным правителем, что не могло нравиться придворным кругам. Его вынудили отречься от престола и совершить покаянное путешествие к мусульманским святыням. Сразу после отъезда из столицы его нагнали убийцы, посланные новым правителем - ханом Аббасом - и отсекли ему голову. Вскрытие могилы показало, что голова Улугбека действительно была отсечена. Этот факт, как и рассеченная ладонь Тимура, позволил Герасимову сказать: “Редко когда археологи встречают столь документальное подтверждение, иллюстрирующее летописные свидетельства и народные сказания, как в этом случае”. Работы в Гур-Эмире происходили летом 1941 года. Так как гробница Тимура является местом религиозного почитания его праха населением страны, то, чтобы не вызвать народного недовольства, было получено разрешение не только узбекского правительства, но и религиозных авторитетов, которые следили за тем, чтобы нигде не были нарушены законы шариата. Это обеспечило спокойную обстановку во время работы. Михаил Михайлович удачно закончил свои дела к середине июня. Однако, когда он уже собирался уезжать, к нему пришли местные старики и сказали: ты, мол, зря вскрывал гробницу. Он ответил: как же так, я все сделал с учетом религиозных правил, муллы сопровождали каждый мой шаг.
Это-то все правильно, отвечают, но есть предание, что если вскрыть могилу Тимура, из нее выйдет дух войны, и теперь посмотришь, что будет дальше. Через пару дней произошло нападение фашистской Германии на СССР. Такой вот “мистический” факт. Это он сам рассказывал, в рассказе его были и удивление, и ироническое отношение к своей персоне. Михаил Михайлович вообще обладал всякими мистическими свойствами. Ну, например, он рассказывал, что копая палеолитическую стоянку он никак не мог добиться успеха, а в ночь перед тем, как найти там то, что ему было нужно, он все это увидел во сне. И утром он уже знал, где копать и что там будет. Это тоже его собственные слова. Вернемся, однако, в Россию. Не могу не упомянуть о восстановлении портрета адмирала Ушакова. Министерство морского флота объявило к юбилею Ушакова конкурс на создание его скульптурного портрета, и Михаил Михайлович для этой цели предложил вскрыть могилу адмирала. Работа оказалась очень сложной, наземные признаки захоронения не сохранились, пришлось поднимать все документы, что вот там-то стояла часовня, а возле часовни, там-то, был похоронен Ушаков. А часовня, надо сказать, тоже не сохранилась. Но тут, конечно, Герасимов как археолог разыскал остатки часовни, разыскал могилу, вскрыл ее. В том, что там скелет Ушакова, никакого сомнения не было- сохранились его адмиральские нашивки. И вот Герасимов делает портрет. И снова закипели страсти. Существует прижизненный портрет Ушакова, на нем изображен вельможа с благородно удлиненным лицом. Когда же Михаил Михайлович создал свою реконструкцию, то у Ушакова оказался совершенно другой подбородок, тяжелый, почти квадратный, волевой. Конечно, в портретах сановников того времени соблюдались определенные каноны, вельможе полагалось быть утонченным придворным, но с фактом, как говорится, не поспоришь. И когда снимали фильм “Адмирал Ушаков”, то актера уже гримировали под облик, созданный Герасимовым. Много лет Михаилу Михайловичу хотелось сделать портрет Ивана Грозного - достоверных изображений Грозного нет, только скульптура Антокольского (естественно, не портретная) и какая-то старинная парсуна, выполненная в традиционно иконописном стиле. Герасимов много хлопотал по поводу Грозного еще при жизни Сталина, и тот сказал, что это, конечно, очень заманчиво, поручив Ворошилову встретиться с Герасимовым, и Ворошилов передал слова Сталина о том, что в принципе это было бы хорошо, но сейчас не время - идет война. Уже после смерти Сталина было решено позволить Герасимову сделать такой портрет, но неспроста: строили Дворец съездов, и нарушился водный режим кремлевского холма. Архангельский собор, усыпальница русских царей, стал деформироваться, потому что стоял на сваях, а сваи стали гибнуть. Начались работы по укреплению Архангельского собора, и тут-то и было разрешено заодно вскрыть гробницу Ивана Грозного. Делая портрет царя, Герасимов обнаружил, что тот, видимо, в последние годы жизни был тяжело болен водянкой. На скульптуре заметна характерная одутловатость. Во время войны, не имея возможности вскрыть гробницу Ивана Грозного, Герасимов получил разрешение вскрыть гробницу Бориса Годунова и его семьи, благо она находилась не в Кремле, а в Загорске. Усыпальница Годуновых расположена прямо перед Успенским собором и при вскрытии оказалась разоренной: сохранность потрясающая, можно было бы создать идеальные реконструкции, уцелели даже шелковые ткани, которыми был накрыт гроб Марии Федоровны, уцелела рубашка царевича Федора, сделанная из полосок кожи, сохранились башмачки царевны Ксении, но... черепа были выброшены. А Ксения считалась в тогдашнее время первой красавицей! Моя жена принимала участие во вскрытии усыпальницы и помнит, что при вскрытии присутствовали журналисты и один из них, местный, спросил ее после окончания работ о результатах. Расстроенная, он отвечала, что основной результат нулевой, ведь нет черепов, воссоздание обликов Годуновых невозможно. Журналист смутился и сказал: “Это мы виноваты”. Еще мальчишкой он со сверстниками уже “вскрывал” могилы, надеясь найти в царских погребениях сокровища, и, ничего не найдя, они со злости выкинули черепа. До конца своей жизни Михаил Михайлович работал в Институте этнографии Академии наук, у него была при этом институте лаборатория, которая существует до сих пор. По своей толстой книге “Восстановление лица по черепу” Герасимов защитил докторскую диссертацию, его приглашали во многие страны, в частности в Америку - приезжайте, мы вам за каждую скульптуру будем платить по три тысячи долларов (это еще в те времена!). Но он отказался и поехал только в Германию, в ГДР, где существовало три черепа, “принадлежащих” Шиллеру. Когда он их увидел, то сразу забраковал один: он был явно женский. Кстати, когда Михаила Михайловича спрашивали, как он может с первого взгляда отличить мужской череп от женского, он отвечал, что это просто очевидно, и, поясняя, добавлял: “Женский всегда красивее...” Из двух оставшихся мужских он выбрал тот, который больше отвечал известным портретам Шиллера. И рассказывал нам, что когда восстанавливал, лепил, накладывал слой за слоем, а сзади стояли немцы, то вдруг один из них стал кричать: “Он-он-он!” - Шиллер стал появляться под руками Герасимова. Оригинал реконструкции хранится в Германии, а погрудное мраморное изображение, как я уже говорил, -у жены Михаила Михайловича. Что он был за человек? Необыкновенно коммуникабельный, удивительно внимательный, очень воспитанный. Вы с ним поговорите десять минут, а у вас впечатление, что знаете его годы. Хороший отец, хороший муж... В 1994 году его дочери решили устроить маленькую выставку работ отца, выклянчили в домоуправлении какую-то комнатенку, вроде красного уголка, и там развернули экспозицию; она просуществовала месяца два. Собственными силами, на свои деньги сделали дочери Герасимова эту выставку, но много ли народу могло ее посмотреть в этом “красном уголке”! К сожалению, утерян всякий интерес к автору необычайных, талантливых работ. А ведь это был совершенно уникальный человек, и дожил он всего до шестидесяти двух лет.
Академик Раушенбах
Герасимов интересовал меня не просто как человек; хотя наши профессии взаимонепроникаемы, меня всегда занимали его работы. Я первый “открыл” жене, что есть такой Герасимов, еще до войны прочитав в ленинградской газете заметку о специалисте, который умеет реконструировать внешний облик по черепу. А через несколько лет мы с ним встретились и подружились. Веселый, интересный собеседник, с которым приятно посидеть и поговорить, порассуждать о том, о сем. Скучно с ним не было. Рассказывал он нам всяческие увлекательные истории, общаться с ним было одно удовольствие, совершенно неважно, на какую тему.
Конечно, он обладал и невероятным воображением, и внелогическим знанием - знанием, совершенно нам не понятным, и, кроме того, феноменальной наблюдательностью. Михаил Михайлович видел все, в том числе и то, чего другие никогда не заметят. И эта естественная наблюдательность, не требовавшая от него особых усилий, была существенной составляющей его таланта. Без этого поразительного дара он вряд ли смог бы разработать методику восстановления облика человека по его черепу.
В каждой науке бывает свой какой-нибудь выдающийся человек, может быть, гений. Это - Герасимов. Он, когда проводил раскопки, замечал даже пепел: кто-то курил много лет назад, когда грабил могилу. На Алтае, где почва вечной мерзлоты, он находил такие вещи, которые другие археологи даже не видели при всем их желании.
Характерно, что ученые его вначале не признавали, его признал Угрозыск, первый, кто ему и официальные заказы давал, и пользовался его результатами. Естественно, он всегда немного побаивался этого мира, и эти работы его не афишировались не потому, что были секретны, а чтобы его не “достали”. К такого рода работе Михаил Михайлович относился как к необходимости, никогда мы не слышали, чтобы он получал за это какие-то особые деньги. Угрозыск ведь был государственной организацией, он обращался в другое государственное учреждение, в институт, где работал Герасимов, и тот за свою зарплату делал им невероятной сложности реконструкции.
Был в этом и свой плюс: Угрозыск не собьешь с толку скептической теоретической болтовней, поэтому все первоначальные разговоры о том, что работы Герасимова - шарлатанство, опровергались практикой Угрозыска. И это убеждало - если на базе герасимовских реконструкций раскрываются преступления, значит, все правда.
Сейчас работы, начатые Герасимовым, продолжаются его учениками и учениками его учеников не только в Москве. Эти работы инициировали аналогичные исследования и создание портретных реконструкций и в других странах. Однако реконструкции Михаила Михайловича, возможно, продолжают оставаться в некотором роде вершинами мастерства. Ведь хотя разработанная им методика позволяет, как он сам утверждал, любому подготовленному специалисту создать портретную реконструкцию, в его работах эта общая методика дополнялась его фантастической наблюдательностью: работая с черепом, он видел в нем многое, чего рядовой специалист просто не в состоянии заметить, но что уточняло эту реконструкцию.
В профессиональных разговорах со скульпторами, когда те утверждали, что его работы не скульптура, не художественное произведение, он отвечал: правильно, не художественное, это документ. А вы сделаете по нему художественное. То есть он всегда считал, что занимается “документом”, а не высоким искусством. А был, между прочим, очень художественно одаренным человеком. У скульптора главная задача - передать духовное состояние персонажа через его внешность, как и у художника. А у Герасимова - добиться портретного сходства, причем самого близкого. Он создавал портрет по состоянию человека на день его смерти, а не вообще.
Правда, при желании он мог “омолодить”, по здравому смыслу, по опыту, но вообще-то фиксировал внешность на день смерти. И Иван Грозный, который стоит на нашей горке, был таким в день своей кончины от водянки. Я спрашивал: разве что-то меняется от предсмертной болезни в структуре костей черепа? Конечно, отвечает, меняется. Но опять речь шла о таких тонкостях, которые рядовой специалист скорее всего не заметит, а он чувствовал все это на сто процентов. Есть же такие феноменальные люди, которые видят или слышат больше, чем остальные, может быть, и он мог слышать то, чего не слышим мы. Музыку сфер...
Не знаю, верил ли он в Бога. Не думаю... Никогда об этом не говорили, в те времена это было неактуально. И у него не было ощущения, что поступает кощунственно по отношению к захоронениям. Нет, он был истинный ученый. Не для церкви, правда, а для музея он восстановил в Новгороде облик архиепископа Василия, не только религиозного, но и крупного политического деятеля своего времени, одной из значительных фигур в истории Новгорода. Церковь отнеслась тогда к этой его работе вполне безразлично.
Всю жизнь Михаил Михайлович имел дело с покойниками, но сохранил и веселость, и задор, и необыкновенную общительность. И это нормально. У Шекспира все палачи - великие шутники, а могильщики - острословы. Дело в том, что ко всему привыкаешь. А кроме того, ведь надо сказать, что когда он имел дело с покойниками, то они уже не воспринимались им как покойники. Просто материал для работы, черепа, кости. Но ему было необходимо изучать и головы умерших в моргах, как было необходимо Микеланджело Буонаротти препарировать трупы, чтобы понять строение человеческих мышц. Работая с трупами, Герасимов пришел к выводу, что после смерти в тканях человеческого тела кое-что изменяется, а поэтому для контроля и уточнения стал работать по рентгенограммам - дополнительно. Он просил своих друзей-врачей давать ему такие рентгенограммы. Один из них решил подшутить и вложил в пачку рентгенограмм и свою. Перебирая их, Герасимов спросил: “А ты когда снимался?”. Провести его было невозможно, он был невероятно наблюдателен.
До его работ во всем мире считалось: сделать портрет по черепу невозможно. В то, что он проделал, никто не верил, потому что общая мировая наука полагала - можно сделать обобщенный тип, но никак не портрет конкретного человека, какого-нибудь Ивана Ивановича. Неудивительно, что один американский ученый-антрополог сказал в те далекие годы о контрольных работах Герасимова: “Этого не может быть. Я отказываюсь верить собственным глазам!..”.
Целая эпоха ушла с этим человеком.
В соавторстве с Верой Михайловной Раушенбах
© «Православная беседа», 1 февраля 2001