Гусенята в Союзе, или Как бедность не пустила Афганистан в социализм... / К 30-летию
Ещё об СССР в Афганистане здесь, здесь и здесь
Афганские афганцы
Почему было трудно перевести Карла Маркса на фарси
Ввод ограниченного контингента советских войск в Афганистан сопровождался попыткой убедить жителей этой страны в благотворном влиянии коммунистической идеологии. ©Ещё социализм-интернационализм здесь и здесь, в т.ч. Азия здесь и здесь, и ещё о марксизме
Фото: Виталий Запорожченко
О том, насколько это получилось и какие были трудности, вспоминает корреспондент «Ъ» Алексей Алексеев.
В отличие от многих моих сверстников, для меня в юности слово «афганец» обозначало не воина-интернационалиста, а уроженца Демократической Республики Афганистан (ДРА). Вскоре после ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистан в издательстве «Прогресс», выпускавшем литературу на иностранных языках, была в срочном порядке создана ирано-афганская редакция. Заместителем заведующего редакцией была назначена моя мать. А я стал общаться с ее коллегами - афганскими афганцами.
Ирано-афганская редакция выпускала макулатуру на трех языках - пушту, дари, фарси. На этих языках говорили жители братского Афганистана. Страну, совершавшую прыжок из феодализма в социализм, необходимо было срочно научить основам марксистско-ленинской философии и идеологии. Поэтому большую часть выпускаемых книг составляли работы Плеханова, Маркса, Энгельса, Ленина. Простые афганские дехкане (крестьяне) должны были срочно прочесть «Капитал» Карла Маркса, узнать о «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Фридриха Энгельса и что думал Владимир Ленин про то, «как нам реорганизовать Рабкрин» и «что такое детская болезнь левизны в коммунизме».
Но была одна малюсенькая проблема. О ней честно рассказал в редакции один из афганцев-переводчиков: «Население Афганистана можно разделить на две части. Большинство за Ленина, за социализм, за Бабрака Кармаля, но эти люди не умеют читать. А есть образованное меньшинство. Эти люди умеют читать, но они будут читать не Ленина, а Коран».
Фото: Евгений Стецко
Бессмысленность работы, которой занималась ирано-афганская редакция, понимали многие. И за пределами редакции тоже. Сотрудник советского посольства в Афганистане, на которого возложили обязанности распространения книг Ленина на пушту и Плеханова на дари, жаловался:
«Вот моим коллегам во всяких там Анголах да Мозамбиках хорошо. Они договариваются с моряками, чтобы те по дороге пропагандистскую литературу прямо пачками за борт кидали. А мне что делать? В Афганистане моря нет».
Афганцев, желающих переводить с русского на родной язык книги, которые никто не будет читать, было много. Нельзя сказать, чтобы за это хорошо платили. Но был несомненный плюс: в Москве не стреляли и не убивали, в Москве не было войны. Один из переводчиков даже перешел на эту работу с должности замминистра в правительстве ДРА.
Случались накладки. У очередного прилетевшего из Афганистана переводчика в аэропорту нашли опиум. Тот не понимал, в чем проблема. Он больной человек, а это лекарство, у него даже рецепт есть - от врача из Кабула. С конфликтом приехали разбираться серьезные люди. Нельзя было обидеть афганских товарищей, но и советский закон нарушить было нельзя. В итоге удалось найти соломоново решение: опиум забрали под расписку и оставили на хранение в аэропорту, чтобы вернуть владельцу при выезде из СССР.
В какой-то момент желающих работать стало слишком много. Возникла идея переводить книги не только на афганские языки, но и с афганских языков на русский. Но выяснилось, что владение русским языком у лучших афганских специалистов весьма своеобразное. Их знаний хватало на то, чтобы в дружеском разговоре шутливо обыграть фамилию секретаря правления Союза писателей Афганистана товарища Абдуллы Наэби. Так что переводы афганских книг русскоязычным редакторам приходилось переписывать чуть ли не целиком.
Предложение «Мотор танка заработал, гусеницы пришли в движение» у афганского специалиста звучало так: «Трактор загудел, гусенята разбежались во все стороны».
В быту афганские афганцы были людьми очень приятными. Они угощали меня фисташками, еще вчера купленными на кабульском базаре, и готовили самый вкусный плов. Я, в свою очередь, в период горбачевской антиалкогольной кампании научил их готовить домашнее вино из технического винограда, стоившего смешные 10 коп. за килограмм.
Многие афганцы перебрались в Москву с семьями. Правда, приходя к кому-то из них в гости, я никогда не видел жен и дочерей, будто тех и не существовало. А одинокие переводчики без особого труда находили девиц, готовых исполнить интернациональный долг в обмен на джинсы, косметику и прочий дефицит. Бартер использовался потому, что афганский афгани был такой же бесполезной бумажкой, как и советский рубль. А потом наступило время доллара.
Фото: А. Козьмин
Неожиданно выяснилось, что любой афганский переводчик еще и бизнесмен. Вернувшись из краткосрочной поездки на родину, один из маминых сотрудников жаловался: «Представляете, пока я в Союзе, младший брат забрал себе мой видеосалон в Кабуле! Ну ничего, в подвалах ХАД (Министерства госбезопасности.- “Ъ”) ему быстро объяснили, что он не прав».
Типографии продолжали печатать книжки Ленина на экзотических языках, а переводчики этих книг разъезжали по Москве на Mercedes, покупали в «Березках» виски и налаживали товарообмен между Советским Союзом и Демократической Республикой Афганистан. Каждый афганец был посреднической фирмой. Посредническая фирма заключала договоры с советскими заводами на поставку в Афганистан товаров народного потребления. По бартеру, как с девицами. Советские гречневая крупа, мед, сухое молоко, спички, керосиновые лампы и мельхиоровая посуда выменивались на видеомагнитофоны, двухкассетные магнитофоны и тому подобное. Чтобы предлагаемая цена не показалась слишком низкой, директору советского завода обычно устраивали бесплатную поездку в ОАЭ и дарили видеодвойку. Но вскоре директора поняли, что стоят дороже, гораздо дороже. Так называемый афганский список товаров российские бизнесмены первой волны стали считать «непроходным».
Издательство «Прогресс», приносившее Советскому Союзу миллионные убытки в рублях и иностранной валюте, в 1991 году было перепрофилировано. Ирано-афганскую редакцию закрыли, как и многие другие редакции, выпускавшие книги Маркса-Ленина-Плеханова на прочих языках народов мира. Прекратил свое существование СССР. Власть в Афганистане перешла к тем людям, которые читали Коран. Афганские афганцы остались в России, некоторые из них даже сумели стать новыми русскими.
Алексей Алексеев
«Коммерсантъ», 16 февраля 2019
Афганские афганцы
Почему было трудно перевести Карла Маркса на фарси
Ввод ограниченного контингента советских войск в Афганистан сопровождался попыткой убедить жителей этой страны в благотворном влиянии коммунистической идеологии. ©Ещё социализм-интернационализм здесь и здесь, в т.ч. Азия здесь и здесь, и ещё о марксизме
Фото: Виталий Запорожченко
О том, насколько это получилось и какие были трудности, вспоминает корреспондент «Ъ» Алексей Алексеев.
В отличие от многих моих сверстников, для меня в юности слово «афганец» обозначало не воина-интернационалиста, а уроженца Демократической Республики Афганистан (ДРА). Вскоре после ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистан в издательстве «Прогресс», выпускавшем литературу на иностранных языках, была в срочном порядке создана ирано-афганская редакция. Заместителем заведующего редакцией была назначена моя мать. А я стал общаться с ее коллегами - афганскими афганцами.
Ирано-афганская редакция выпускала макулатуру на трех языках - пушту, дари, фарси. На этих языках говорили жители братского Афганистана. Страну, совершавшую прыжок из феодализма в социализм, необходимо было срочно научить основам марксистско-ленинской философии и идеологии. Поэтому большую часть выпускаемых книг составляли работы Плеханова, Маркса, Энгельса, Ленина. Простые афганские дехкане (крестьяне) должны были срочно прочесть «Капитал» Карла Маркса, узнать о «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Фридриха Энгельса и что думал Владимир Ленин про то, «как нам реорганизовать Рабкрин» и «что такое детская болезнь левизны в коммунизме».
Но была одна малюсенькая проблема. О ней честно рассказал в редакции один из афганцев-переводчиков: «Население Афганистана можно разделить на две части. Большинство за Ленина, за социализм, за Бабрака Кармаля, но эти люди не умеют читать. А есть образованное меньшинство. Эти люди умеют читать, но они будут читать не Ленина, а Коран».
Фото: Евгений Стецко
Бессмысленность работы, которой занималась ирано-афганская редакция, понимали многие. И за пределами редакции тоже. Сотрудник советского посольства в Афганистане, на которого возложили обязанности распространения книг Ленина на пушту и Плеханова на дари, жаловался:
«Вот моим коллегам во всяких там Анголах да Мозамбиках хорошо. Они договариваются с моряками, чтобы те по дороге пропагандистскую литературу прямо пачками за борт кидали. А мне что делать? В Афганистане моря нет».
Афганцев, желающих переводить с русского на родной язык книги, которые никто не будет читать, было много. Нельзя сказать, чтобы за это хорошо платили. Но был несомненный плюс: в Москве не стреляли и не убивали, в Москве не было войны. Один из переводчиков даже перешел на эту работу с должности замминистра в правительстве ДРА.
Случались накладки. У очередного прилетевшего из Афганистана переводчика в аэропорту нашли опиум. Тот не понимал, в чем проблема. Он больной человек, а это лекарство, у него даже рецепт есть - от врача из Кабула. С конфликтом приехали разбираться серьезные люди. Нельзя было обидеть афганских товарищей, но и советский закон нарушить было нельзя. В итоге удалось найти соломоново решение: опиум забрали под расписку и оставили на хранение в аэропорту, чтобы вернуть владельцу при выезде из СССР.
В какой-то момент желающих работать стало слишком много. Возникла идея переводить книги не только на афганские языки, но и с афганских языков на русский. Но выяснилось, что владение русским языком у лучших афганских специалистов весьма своеобразное. Их знаний хватало на то, чтобы в дружеском разговоре шутливо обыграть фамилию секретаря правления Союза писателей Афганистана товарища Абдуллы Наэби. Так что переводы афганских книг русскоязычным редакторам приходилось переписывать чуть ли не целиком.
Предложение «Мотор танка заработал, гусеницы пришли в движение» у афганского специалиста звучало так: «Трактор загудел, гусенята разбежались во все стороны».
В быту афганские афганцы были людьми очень приятными. Они угощали меня фисташками, еще вчера купленными на кабульском базаре, и готовили самый вкусный плов. Я, в свою очередь, в период горбачевской антиалкогольной кампании научил их готовить домашнее вино из технического винограда, стоившего смешные 10 коп. за килограмм.
Многие афганцы перебрались в Москву с семьями. Правда, приходя к кому-то из них в гости, я никогда не видел жен и дочерей, будто тех и не существовало. А одинокие переводчики без особого труда находили девиц, готовых исполнить интернациональный долг в обмен на джинсы, косметику и прочий дефицит. Бартер использовался потому, что афганский афгани был такой же бесполезной бумажкой, как и советский рубль. А потом наступило время доллара.
Фото: А. Козьмин
Неожиданно выяснилось, что любой афганский переводчик еще и бизнесмен. Вернувшись из краткосрочной поездки на родину, один из маминых сотрудников жаловался: «Представляете, пока я в Союзе, младший брат забрал себе мой видеосалон в Кабуле! Ну ничего, в подвалах ХАД (Министерства госбезопасности.- “Ъ”) ему быстро объяснили, что он не прав».
Типографии продолжали печатать книжки Ленина на экзотических языках, а переводчики этих книг разъезжали по Москве на Mercedes, покупали в «Березках» виски и налаживали товарообмен между Советским Союзом и Демократической Республикой Афганистан. Каждый афганец был посреднической фирмой. Посредническая фирма заключала договоры с советскими заводами на поставку в Афганистан товаров народного потребления. По бартеру, как с девицами. Советские гречневая крупа, мед, сухое молоко, спички, керосиновые лампы и мельхиоровая посуда выменивались на видеомагнитофоны, двухкассетные магнитофоны и тому подобное. Чтобы предлагаемая цена не показалась слишком низкой, директору советского завода обычно устраивали бесплатную поездку в ОАЭ и дарили видеодвойку. Но вскоре директора поняли, что стоят дороже, гораздо дороже. Так называемый афганский список товаров российские бизнесмены первой волны стали считать «непроходным».
Издательство «Прогресс», приносившее Советскому Союзу миллионные убытки в рублях и иностранной валюте, в 1991 году было перепрофилировано. Ирано-афганскую редакцию закрыли, как и многие другие редакции, выпускавшие книги Маркса-Ленина-Плеханова на прочих языках народов мира. Прекратил свое существование СССР. Власть в Афганистане перешла к тем людям, которые читали Коран. Афганские афганцы остались в России, некоторые из них даже сумели стать новыми русскими.
Алексей Алексеев
«Коммерсантъ», 16 февраля 2019