10 мифов об СССР. Миф 8: Миф о Ледоколе. «Честная книга», полная лжи, Ч.1/4
10 мифов об СССР
Александр Бузгалин, Андрей Колганов. 2010
Был ли Ленин «немецким шпионом», а Октябрьская революция 1917 года - социалистической? Можно ли было избежать ужасов коллективизации и Большого Террора? Почему Красная Армия проиграла начало Великой Отечественной войны и куда подевались десятки тысяч советских танков и «сталинских соколов»? Был ли шанс победить «малой кровью, могучим ударом» и кто лоббирует скандальные сочинения Виктора Суворова? Обязаны ли мы Великой Победой Сталину или одолели фашизм вопреки его руководству? Что такое «мутантный социализм» и было ли неизбежно крушение Советского Союза?
Отвечая на главные вопросы отечественной истории, эта книга исследует и опровергает самые расхожие, самые оголтелые и лживые мифы об СССР. ©
Оглавление
Миф 8 Миф о Ледоколе. «Честная книга», полная лжи
На последней странице обложки книги Владимира Резуна «Ледокол» приведена цитата из газеты «Ди Вельт»: «Советские товарищи и их западные друзья будут в дикой ярости. Без боя они не отдадут последнее «белое пятно» в своей истории. Не слушайте их, читайте «Ледокол». Это честная книга». Пожалуй. Но только «честность» перебежчика - особого рода. Он честно отрабатывает благорасположение своих новых хозяев, не гнушаясь при этом никакой низостью. Судите сами…
Вступление
Начну с вопроса: почему 90-е годы стали в России периодом расцвета антикоммунистической пропаганды? Ответ вроде бы напрашивается сам собой: коммунизм в России рухнул, и теперь никто не мешает заниматься антикоммунистической пропагандой. Можно говорить о 60 миллионах расстрелянных или, наоборот, хвалить Сталина за уничтожение кровожадных революционеров - врагов народа, воспевать гуманизм и мудрость Николая II, рассказывать страшные истории о всемогущей, всеведущей и вездесущей партийно-гебистской мафии (она же - сборище бездарных, недальновидных и все прошляпивших недоумков), прославлять Россию 1913 года как страну экономического процветания, классового мира и поголовной грамотности и проклинать Советскую Россию как страну покорного быдла, так долго терпевшую безбожных коммунистов…
Да, действительно, теперь все можно. Но зачем? Ведь коммунизм, по утверждениям его противников, рухнул и похоронен окончательно. Зачем изводить тонны бумаги на доказательство очевидного - преступная идеология обанкротилась, саморазоблачилась и никогда не воскреснет.
Нет, снова и снова, в газетах, на радио, на телевидении, во все новых и новых книгах нам доказывают, нас убеждают: коммунизм - это очень плохо!
Когда кого-то так усиленно хоронят, это значит только одно - «покойник» более чем жив. Иначе не стоило бы так долго и так однообразно пыжиться ради его похорон.
Коммунизм жив. И пока он жив, он будет защищать свою честь и достоинство. Он будет защищать честь и достоинство России, которую решили втоптать в грязь заодно с коммунизмом.
Антикоммунисты чувствуют это. Они опасаются, что коммунизм оправится от нанесенных ударов. Они спешат, следуя завету: клевещите, клевещите - что-нибудь да останется.
Владимир Резун - профессиональный антикоммунист. В огромном мутном потоке антикоммунистической литературы я обратил внимание на книги Владимира Резуна, потому что он - не обычный борзописец, ошалевший от того, что все дозволено, и спешащий удовлетворить свои амбиции (которым, конечно же, мешала развернуться советская власть), нагромождая горы антикоммунистических нелепостей. Резун - профессионал. Недаром его книги, уже выдержавшие в восьмидесятые годы множество изданий за рубежом, теперь постоянно издаются и переиздаются на территории разваленного Советского Союза. Дело свое он знает - по всему видно, что в советской разведке офицерские кадры получали хорошую подготовку и комплектовались из людей, не лишенных талантов.
Резун свои таланты использовал для того, чтобы не только один раз предать свою Родину, но и для того, чтобы продолжать мстить ей, утоляя глубоко запрятанный комплекс вины.
Для своих книг, тематика которых вращается вокруг одного центрального предмета - Великой Отечественной войны, - Владимир Резун избрал псевдоним «Суворов». Ну конечно, никак не меньше. Не Румянцев, не Кутузов, не Нахимов, не Скобелев, не Брусилов… Нет, Резун берет себе имя самого прославленного российского полководца. Да и имя взял себе для псевдонима соответствующее - Виктор (что значит - победитель). Ну, да что говорить. К лицу ли тут скромничать, если Резун взялся - ни много ни мало - опровергнуть все сложившиеся в исторической науке представления о причинах, подготовке, начале и последствиях Второй мировой войны!
Надо отдать Резуну должное - он проделал значительную работу и проявил немалые способности. Чтобы дать представление о том, как Резун выполняет свою задачу, я попробую проанализировать две его книги - первую, нашумевший «Ледокол», и другую, так сказать, из середины списка, - «Очищение». Хотя в списке того, что наплодил Резун-Суворов, значатся еще и «День М», «Освободитель», «Аквариум», «Контроль», «Последняя республика» и еще множество писаний того же рода, эти две книги дают вполне достаточное представление о его творческой манере.
Итак, «Ледокол»…
Часть I. Чтобы сломать нашу национальную гордость, Резуну понадобился «Ледокол»
«Ледокол» в поисках истоков патологической агрессивности большевиков
«Господа, я поймал коммунистов на слове и позвольте им защищаться самостоятельно», - написал Резун в декабре 1987 года, сидя в Бристоле. На каких же словах поймал нас Резун?
«…Для Маркса и Энгельса грядущая война желательна», - начинает Резун первую главу «Ледокола». А вот и подтверждение - цитата из Энгельса про «всеобщее истощение и создание условий для окончательной победы рабочего класса» как результат грядущей всемирной войны. Да, Энгельс писал, обращаясь к господствующим классам: «И если вам ничего больше не остается, как открыть последний великий военный танец, - мы не заплачем» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 21. С. 361). Однако желал ли Энгельс этого «великого военного танца»? Вот опять его собственные слова, написанные в том же году: «Мы стоим перед лицом чрезвычайной опасности. Нам угрожают войной, в которой французские и немецкие пролетарии, ненавидящие ее и имеющие одни лишь общие интересы, будут вынуждены истреблять друг друга» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 21. С. 354). Годом раньше Энгельс пишет: «Всеобщая же война, напротив, отбросила бы нас в область непредвиденного. Революция в России и во Франции была бы отсрочена; наша партия в Германии подверглась бы участи Коммуны 1871 года. Без сомнения, в конце концов события повернулись бы в нашу пользу; но сколько бы пришлось потерять времени, принести жертв и преодолеть новых препятствий!.. Война, если она начнется, будет вестись только с целью помешать революции… Социалисты обеих стран (имеются в виду Франция и Германия. - А. К.) одинаково заинтересованы в сохранении мира, так как именно им придется оплачивать все издержки войны» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 21. С. 326-327). Где же тут желание войны?
Думаю, достаточно. Владимир Резун, ты не только перебежчик. Ты к тому же еще лжец и клеветник.
Но этого Резуну мало. И вот на первой странице первой главы мы видим еще один шулерский прием. Он мимоходом превращает ленинский лозунг поражения собственного правительства в лозунг поражения собственной страны (Ледокол. М.: Издательский дом «Новое время», 1993. С. 15[333]). В самом деле: какая разница - страна или правительство? Страна может быть разорена и погублена, а правительство жить припеваючи. Или наоборот - страна процветает, а правительство пало. Но Резуну непременно надо представить большевиков ненавистниками вовсе не правительства, а собственного народа.
На следующей странице Резун делает новое «открытие», выделяя его заглавными буквами, - оказывается, Ленин уже в 1916 году мечтал о Второй мировой войне, обосновывая ее необходимость для построения социализма во всем мире (16). Каждый, кто читал «Военную программу пролетарской революции», может убедиться, что Ленин, вслед за Энгельсом, имел в виду «оборону победившего пролетариата против буржуазии других стран» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 133), а вовсе не мировую войну ради мировой революции!
А что же Ленин действительно писал о грядущей мировой войне? А вот что: «Мы не хотим игнорировать той печальной возможности, что человечество переживет - на худой конец - еще вторую империалистическую войну…» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 139-140). Конечно, после таких слов впору объявить Ленина страстным борцом за новую мировую войну!
Затем Резун забывает, что только что сам цитировал слова Энгельса про «всеобщее истощение» в результате грядущей войны, и приписывает эти слова Марксу, говоря про «желаемое еще Марксом «всеобщее истощение» (17). Резун повторяет зады антикоммунистической литературы, заявляя, что Ленин предал Россию, заключив Брестский мир и лишив тем самым Россию плодов победы над Германией, которая вот-вот должна была быть повергнута (18). Разумеется, нужны были еще новые сотни тысяч убитых и искалеченных, чтобы Россия, получив формальный статус победительницы, имела право наблюдать, как ее бесцеремонно отпихивают от раскройки послевоенной карты: Германия повергнута, и зачем тогда нужна сильная Россия? Ссылка на отданные Германии миллионы квадратных километров плодородных земель (18) может значить только одно - что России надо было схватиться за эти земли еще и с Украиной в союзе с Германией. То-то славно стало бы на Руси от столь патриотического решения! Тем более что все мы знаем, что в итоге эти миллионы квадратных километров немцам так и не достались.
Логика Резуна хорошо видна в следующем его заявлении: «все силы большевиков были брошены на внутренние фронты, на борьбу против народов России, не желавших коммунизма» (19). Интересная получается картина - несколько сотен тысяч большевиков, возглавляемых бездарными в военном отношении претендентами на роль полководцев (как это подробно старается разъяснить Резун в «Очищении»), идут походом против всех народов России, в первых рядах которых сражаются добровольческие офицерские полки, цвет российской армии… и первые почему-то побеждают последних. Почему? Было бы странно искать у Резуна и сам этот вопрос, и ответ на него. Резун, конечно, знает о существовании такого вопроса, но разумные ответы на него Резуну не нравятся. Поэтому он предпочитает не замечать этот вопрос и уж тем более не отвечать на него.
Вообще компетентность Резуна в военных вопросах и внимание к соблюдению точности в деталях, характерные для кадрового разведчика, так и сквозят во всей его книге. Так, М. Н. Тухачевский объявляется стоящим «во главе советских войск», воюющих против Польши в 1920 году. «В критический момент у Тухачевского не оказалось стратегических резервов, и это решило исход грандиозного сражения» (19). Во-первых, против Польши действовало два фронта - Западный и Юго-Западный, и Тухачевский командовал только одним из них (Западным). Во-вторых, стратегические резервы находились не в распоряжении Тухачевского, а в распоряжении главкома Каменева, и обвинять Тухачевского в том, что у него не оказалось стратегических резервов, по меньшей мере нелепо. Тухачевского можно обвинить лишь в том, что он не потребовал приостановки наступления на Варшаву, когда обозначилось истощение сил наступающих соединений и сосредоточение поляками вдвое превосходящей группировки войск.
Причинами военного столкновения с Польшей Резун объявляет стремление Советского руководства разжечь пламя революционной войны в Европе, прорвавшись через Польшу на территорию Германии, которая была близка к революционному взрыву. Он полностью игнорирует и попытки Советского правительства заключить мир с Польшей в январе 1920 года, предлагая полякам линию границы в 250-300 км восточнее определенной Версальским договором, и факт польского наступления в апреле, приведшего к взятию ими Киева. Лишь после этого Красная Армия двинулась на Варшаву. Да, Советское руководство имело намерение воспользоваться глубоким прорывом на территорию Польши в случае его удачного продолжения, чтобы революционизировать Германию. Но нет (и не может быть в природе) никаких доказательств, что это соображение было причиной войны с Польшей, тем более что не Советская Россия была инициатором этой войны.
Резун заявляет, что большевики уже в 1920 году собирались «готовить Вторую мировую войну» (21). Доказательства? Пожалуйста! Ленин говорил: «новая такая же война неизбежна», «мы кончили одну полосу войн, мы должны готовиться ко второй». Итак, если я говорю о неизбежности новой войны, значит, я и готовлю эту войну. Неподражаемая строгость логики!
«По Марксу и Ленину, революция возникает в результате войны», - заявляет далее Резун (24). А какие здесь доказательства? Но разве недостаточно того, что было сказано выше про кровожадность большевиков? Какие же вам еще доказательства!
Большевики вооружаются до зубов
Танки
Как утверждает Резун, по свидетельству Гейнца Гудериана (в то время полковника), якобы посетившего в 1933 году Харьковский паровозостроительный завод, на нем выпускалось 22 танка в день. Резун делает круглые глаза: «В 1939 году Гитлер начал Вторую мировую войну, имея 3195 танков, т. е. меньше, чем Харьковский паровозостроительный завод мог выпустить за полгода, работая в режиме мирного времени» (27).
Если на минуточку забыть о том, что Гудериан никогда Харьковский паровозостроительный завод не посещал (но разве грех соврать для доброго дела?), то, вооружившись карандашом, несложно сделать простой подсчет. Если в день выпускалось 22 танка, то в год (учитывая выходные и праздничные дни) - не менее 5,5 тыс., а за всю вторую пятилетку (1933-1937 гг.) можно было выпустить около 28 000 танков. И это на одном только заводе! А какие танки выпускались? БТ. Всю следующую страницу Резун поет дифирамбы этим танкам. И сколько же танков БТ было в Красной Армии в 1937 году? Всего 5 тыс. «Куда же делись остальные?» - спросите вы. А никуда. Их просто не выпускали столько.
Даже если бы Харьковский завод и мог выпускать 22 танка в день (что не соответствует истине), то это вовсе не значит, что он каждый день выпускал бы 22 танка. Столько было невозможно производить по экономическим соображениям и нецелесообразно по военным. Резун в своей книге «Очищение» немало страниц издевается над предложением Тухачевского иметь в Красной армии 50 000 танков. Но сам-то он в «Ледоколе» пытается заставить нас поверить в практическое осуществление подобного же рода нелепости!
Что касается качеств БТ, то для своего времени это действительно был очень хороший танк. Однако это был легкий танк, и даже в последней своей модификации «БТ-7м» (1939 г.) он, превосходя немецкие средние танки «Т-III» и «Т-IV» в скорости по шоссе и запасе хода, уступал им в скорости по пересеченной местности, в вооружении и броневой защите. «БТ-7м» имел пушку 45 мм и лобовую броню башни - 15 мм, корпуса - 20 мм, борта - 13 мм. А немецкий танк «Т-IIIF» имел пушку 50 мм и броню башни и корпуса, как лобовую, так и борта, по 30 мм. Танк «T-IVF1» имел лобовую броню 50 мм и пушку 75 мм. А ведь даже лобовая броня «БТ-7м» пробивалась немецким легким 7,9 мм противотанковым ружьем, имевшим бронепробиваемость 20 мм. Вот какой страшный «наступательный» танк!
Может быть, для 1933 года и даже для 1939 года (хотя применение БТ в Испании уже выявило его крайнюю уязвимость от противотанковой артиллерии и другие недостатки) это было хорошее оружие для наступательных операций в Европе. Но уж в 1941 году БТ был обречен.
Резун очень обстоятельно доказывает, что колесно-гусеничный БТ был плохо приспособлен для действий на своей территории и куда лучше - для действий на автострадах Европы (29-30). Может быть. Колесному танку действительно лучше двигаться по автостраде, нежели по пересесченной местности. В этом Резун не лжет. Но…
Скоростные данные БТ сильно преувеличены Суворовым. Во-первых, колесный ход (дающий максимальную скорость) предполагалось использовать только для совершения маршей, а боевые действия предписывалось вести на гусеницах. Кроме того, реальная маршевая скорость частей и подразделений, оснащенных танками «БТ», была не выше, чем таковая же у сравнительно тихоходного гусеничного «Т-26». Наконец, сравнительные испытания «БТ-7» и немецкого «Т-III» (точнее, «Pz. III Ausf. F») показали, что реальные скоростные возможности последнего выше!
Желание иметь скоростной (на момент его принятия на вооружение - самый скоростной) танк вполне вписывалось в советскую военную доктрину, которая и предполагала необходимость достижения победы только наступательными действиями на чужой территории. Однако зачем же столько пафоса для доказательств очевидного и давно известного? Позже будет ясно, зачем.
Чтобы усилить впечатление от «наступательного танка» БТ, Резун повествует о разработке с 1938 года колесно-гусеничного танка «А-20» (индекс А расшифровывается им как «автострадный»). «Главное назначение «А-20» - на гусеницах добраться до автострад, а там, сбросив гусеницы, превратиться в короля скорости» - объясняет Резун (31). Вывод - сталинские танки готовились не к обороне, а к войне на территории Западной Европы, поскольку только там были автострады.
Постойте, но что это за танк - «А-20»? Во-первых, буква «А» в его обозначении никакого отношения к автострадам не имеет. Это просто заводской индекс изделий Харьковского паровозостроительного завода. Во-вторых, разве такой танк был в Красной Армии? Был, но только в качестве опытного образца. Параллельно с ним стал разрабатываться чисто гусеничный вариант «А-20Г». Получив в ходе дальнейшей конструкторской разработки обозначения сначала «А-30», а затем «А-32», последний стал известен в Красной Армии под именем «Т-34».[334] Это танк не колесно-гусеничный, а широкогусеничный, предназначенный для действий на труднопроходимой местности. Военные руководители в процессе работы над опытными образцами отказались от концепции колесно-гусеничного танка. Неужели они это сделали вопреки воле Сталина думать только о наступлении, а к обороне ни в коем случае не готовиться? (Далее мы убедимся, что Резун тратит огромное число страниц, чтобы уверить нас - Сталин об обороне и не помышлял!)
Авиация
Резун стремится опровергнуть тот факт, что большинство самолетного парка Красной Армии к началу войны составляли устаревшие машины. С этой целью он начинает «реабилитировать» «И-16». Но этот истребитель конструкции Поликарпова в реабилитации не нуждается. Так же как и танк БТ, для своего времени это была превосходная машина. Резун ссылается на мнение Альфреда Прайса, который утверждает, что «по огневой мощи «И-16» в два раза превосходил «Мессершмит-109Е» и почти в три раза «Спитфайр-1» (32). («Спитфайр» был в то время лучшим истребителем британских ВВС.) Но вряд ли в таких вопросах следует полагаться просто на чьи-то (пусть и весьма авторитетные) мнения. Лучше обратиться к фактической стороне дела.
Первые истребители конструкции Вилли Мессершмита «Ме-109В» (Bf. 109 Ausf. B), с которыми столкнулись наши летчики на «И-16» в небе Испании в 1936 году, не превосходили наши машины по скорости и, имея менее мощный двигатель, уступали им в маневренности. Однако и про эти самолеты нельзя сказать, что их вооружение было вдвое слабее. Но появившийся в Испании в 1939 году «Ме-109Е» уже превосходил наши «И-16» и по скорости, и по мощности двигателя, а некоторые модификации - и по вооружению.
Тактико-технические данные истребителей «И-16» и «Ме-109»
* - Имелись модификации «И-16» с пушечным вооружением, но их было выпущено немного.
** - последующие модификации «Ме-109Е» имели 20-мм пушку и 2 пулемета. Вместе с пушечным «Ме-109F» они составляли костяк истребительной авиации Германии в начале войны с СССР.
Источники: История 2-й мировой войны. М.: Воениздат, 1974. Т. 3. С. 323, 424; Яковлев А. С. Цель жизни. М.: Политиздат, 1969. С. 177-178.
Что касается английских самолетов, то даже устаревший «Харрикейн» имел скорость 520 км/час, т. е. больше, чем у «И-16». А «Спитфайр» обладал скоростью в 585 км/час. Вот вооружение у них действительно было не сильнее, чем у «И-16», но ни о каком тройном превосходстве и здесь говорить не приходится.
Кроме того, «И-16» был не только явно слабее «Ме-109Е», но и уступал в скорости основным немецким бомбардировщикам. «И-16» еще мог догнать устаревшие машины «Хе-111» (435 км/час) и «Ю-87» (400 км/час), но не мог тягаться с «Ю-88» (472 км/час) и «До-217» (515 км/час). Хорош истребитель, который не может догнать бомбардировщик! А ведь кроме «И-16», самолетный парк Красной Армии состоял из истребителей-бипланов «И-15», «И-15бис» и «И-153», имевших еще худшие характеристики.
Основным бомбардировщиком в нашей армии был тогда СБ, значительно уступавший даже устаревшему «Хе-111» и по дальности полета (более чем в 2,5 раза), и по бомбовой нагрузке, и по вооружению (20-мм пушка и 6 пулеметов 7,9 мм у «Хейнкеля» против 4 пулеметов 7,62 мм у СБ).
Зачем Сталину общая граница с Германией?
Резун утверждает, что вся политика Сталина в 1939-1940 годах была нацелена на то, чтобы получить общую границу с Германией. По его утверждению, если бы Сталин хотел защищаться, ему надо было искать союза со странами, отделявшими его от Гитлера. Вместо этого Сталин занимает республики Прибалтики, восточные районы Польши, Бессарабию, южные районы Финляндии. Резуну ясно - все это делается в качестве подготовки к грядущей агрессии против Германии.
«…Страны Восточной Европы были естественными союзниками СССР. С ними нужно было искать союза против Гитлера. Но Сталин такого союза не искал, а в случаях, когда договоры существовали, Советский Союз не выполнял своих союзнических обязательств», - утверждает Резун (38). Это прямая ложь! Вспомните судьбу предвоенной Чехословакии. СССР чуть ли не навязывал военную поддержку Чехословацкому правительству, которое предпочло капитулировать перед Гитлером, хотя и могло воспользоваться советской помощью по договору.
Кроме того, не выдерживают критики аргументы Резуна, согласно которым нужно было сохранять между СССР и Гитлером барьер из нейтральных и дружественных государств, а не втыкать им нож в спину, по его выражению. Но все дело в том, что эти страны не были ни нейтральными, ни дружественными. Они длительное время выполняли роль «санитарного кордона» против Советского Союза. Их правящие круги колебались между страхом перед Гитлером и желанием договориться с ним за счет Советского Союза. Вовсе не был исключен вариант, что они предпочтут превратить свои страны в сателлитов фашистской Германии и примут участие в агрессии против СССР. А вот возвращение отторгнутых за двадцать лет до этого Бессарабии, Западной Украины и Белоруссии, аннексия Сталиным (будем называть вещи своими именами) Эстонии, Латвии, Литвы и южных районов Финляндии давала возможность использовать эту территорию для подготовки военных действий против Гитлера.
Резун согласен с тем, что Сталин готовился воевать с Гитлером. «Но, - уточняет он, - не просто воевать, а напасть первым». Более того, он разрушал свою собственную оборону. Доказательства? Пожалуйста. «…В этот момент Советский Союз прекратил производство противотанковых и зенитных пушек» (40). И опять ложь. «В этот момент» действительно было прекращено производство некоторых образцов противотанковых и зенитных пушек. Например, была снята с вооружения 76-мм зенитная пушка образца 1940 года, но продолжали производиться зенитные орудия калибра 37 и 85 мм. Правда состоит в том, что в ходе смены моделей производимых противотанковых и зенитных орудий произошло неизбежное сокращение их выпуска. До сих пор ведется дискуссия о том, выбор каких образцов артиллерии для производства был бы тогда более целесообразным. Но прекращение производства противотанковой и зенитной артиллерии - чистая выдумка Резуна.
Наконец, Резун выкатывает свое основное утверждение. Сенсация! Оказывается, Сталин намеревался напасть на Гитлера сначала в 1942 году, а потом передвинул сроки нападения на лето 1941 года! (45).
Поначалу единственным доказательством этого утверждения выступают у Резуна рассуждения по поводу того, что Сталин удачливо столкнул своих возможных противников лбами, а сам получил возможность воспользоваться плодами их взаимного истощения. Ну, раз была такая возможность, то Сталин уж точно намеревался напасть первым, полагает Резун.
А теперь - внимание! Здесь Резун пускает в ход свой основной прием.
Подготовка к наступательным операциям = подготовка к агрессии?
В доказательство агрессивных замыслов Красной Армии Резун находит и факты. Так, 25 июня 1941 года советские катера высадили десант на румынском берегу Дуная в районе города Килия (61). Это, по Резуну, доказательство изначально агрессивных замыслов большевиков. Они были готовы к наступательным действиям!
Разумеется, были! Ну, и что это доказывает?
Это доказывает только один и притом давно и широко известный факт: в Красной Армии перед войной исповедывалась сталинская военная доктрина - «малой кровью и на чужой территории». Соответственно, и подготовка войск, и военно-техническая политика, и конфигурация приграничной войсковой группировки, и ее состав - все подчинялось концепции, согласно которой в случае нападения на СССР Красная Армия перейдет в наступление на войска агрессора без длительной оперативной паузы, перейдя к обороне лишь на второстепенных направлениях и лишь кратковременно. На этой же концепции строились и оперативные планы прикрытия границы. Авантюристичность этой концепции в немалой степени повлияла на неготовность Красной Армии вести в начале войны оборонительные операции.
Резуну это известно. Но вместо того, чтобы прямо заявить об этом, он прибегает к длинному обходному пути, призванному скорее запутать, чем прояснить вопрос. На протяжении множества глав своей книги он с упорством, достойным лучшего применения, ломится в открытую дверь, дотошно и многословно доказывая эти известные истины. Это, однако, вовсе не недомыслие. Резун не столь прост.
Многословие и дотошность позволяют Резуну довольно ловко имитировать работу разведчика-аналитика, восстанавливающего по открытым источникам следы тщательно скрываемой страшной тайны. Ему очень нужно создать впечатление, что тут-то и зарыта собака: Резун выяснил то, о чем до сих пор никто почему-то не догадывался - оказывается, большевики готовились наступать! И тут же Резун ловко подменяет карты, имеющиеся у него на руках, другими, припрятанными в рукаве: раз готовились не к обороне, а к наступлению, значит, хотели не защищаться от Гитлера, а напасть на него.
Наступление = агрессия.
Прием незатейливый, но достаточно действенный. Резун апеллирует не к тем данным и той научной логике, которой владеют специалисты. Он пытается опереться на эмоциональное воздействие, нацеленное на неискушенного читателя. Что толку во множестве статей и книг, в которых специалисты разоблачают измышления Резуна. Их ведь и читают только специалисты. Резуну же удалось широко посеять семена сомнения в общественном мнении. И многие, очень многие, принимают эту фальшивку за документально доказанные истины.
Чем больше ложь, тем охотнее в нее поверят. Этот эффект достаточно понятен: ну как человек в здравом уме осмелится утверждать такое, если у него нет вагона неопровержимых доказательств? Тем более что Резун с готовностью этот вагон демонстрирует. И мало кто замечает, что из приводимых Резуном доказательств следуют совсем не те выводы, которые он навязывает читателям. Да, повторю еще раз - бесталанных людей в офицерах внешней разведки в СССР не держали.
Однако при всей ловкости этого приема Резуну подчас отказывает чувство меры, и он опускается до прямой лжи. Я уже приводил ряд примеров явного несогласия Резуна с фактами. Будут и еще.
Продолжение