Число «жертв политических репрессий» завышено на порядки / Памяти Земскова (окончание)
Начало
«Тяжелая артиллерия» - версия Шатуновской
В последние годы в средствах массовой информации время от времени, но довольно регулярно приводится статистика политических репрессий по воспоминаниям О.Г. Шатуновской. Шатуновская - бывший член Комитета партийного контроля при ЦК КПСС и Комиссии по расследованию убийства СМ. Кирова и политических судебных процессов 30-х годов во времена Н.С. Хрущева. В 1990 г. в «Аргументах и фактах» были опубликованы ее воспоминания, где она, ссылаясь на некий документ КГБ СССР, впоследствии якобы таинственно исчезнувший, отмечала:
«...С 1 января 1935 г. по 22 июня 1941 г. было арестовано 19 млн. 840 тыс. «врагов народа». Из них 7 млн. было расстрелено. Большинство остальных погибло в лагерях»[18].
В действительности же в 1935-1941 гг. за контрреволюционные и другие опасные государственные преступления было осуждено 2 097 775 человек, из них 696 251 приговорено к высшей мере.
Утверждение О.Г. Шатуновской «большинство остальных погибло в лагерях» (надо полагать, 7-10 млн.), разумеется, тоже не соответствует истине. Мы располагаем совершенно точной информацией, что за 20 лет (с 1 января 1934 г. по 1 января 1954 г.) в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) ГУЛАГа умерло 1 053 829 заключенных[19].
За период 1939-1951 гг. (отсутствовали сведения за 1945 г.) в тюрьмах СССР скончались 86 582 человека[20].
К сожалению, в документах ГУЛАГа нам не удалось найти сводной статистики смертности в исправительно-трудовых колониях (ИТК) ГУЛАГа. Отдельные отрывочные сведения, которые нами выявлены, позволяют сделать вывод, что в ИТК смертность была ниже, чем в ИТЛ. Так, в 1939 г. в лагерях она держалась на уровне 3,29% к годовому контингенту, а в колониях - 2,30%. Это подтверждает и другой факт: при примерно равномерной численности и циркуляции убывших и прибывших заключенных в 1945 г. в ИТЛ умерло 43 848, в ИТК - 37 221 заключенных. В 1935-1938 гг. в ИТК содержалось примерно в 2 раза меньше заключенных, чем в ИТЛ, в 1939 г. - в 3,7, 1940 г. - в 4 раза, 1941 г. - в 3,5, 1942 г. - почти в 4 раза, 1943 г. - почти в 2 раза меньше. В 1944-1949 гг. численность заключенных в ИТЛ и ИТК была примерно одинакова, в 1950 г. в ИТЛ она стала на 20-25% выше, чем в ИТК, в 1951 г. - в 1,5 раза и в 1952-1953 гг. - почти в 2,5 раза[21].
В среднем за 1935-1953 гг. в колониях содержалось примерно в 2 раза меньше заключенных, чем в лагерях, и смертность там на «душу населения» была ниже. Используя метод экстраполяции, можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что в колониях в 1935-1953 гт. умерло никак не больше 0,5 млн. человек.
Таким образом, в период 1934-1953 гг. в лагерях, колониях и тюрьмах умерло примерно 1,6-1,7 млн. заключенных. Причем в это число входят не только «враги народа», но и уголовники (последних было больше). Соотношение между политическими и уголовниками в ГУЛАГе в разное время весьма существенно колебалось, но в среднем за 30-е - начало 50-х гг. оно было близким к уровню 1:3. Характерными являются данные на 1 января 1951 г., когда в ГУЛАГе содержалось 2 528 146 заключенных, из них 579 918 политических и 1 948 228 осужденных за уголовные преступления, т.е. в соотношении 1:3,3, в том числе в лагерях - 1:2.2 (475 976 и 1 057 791) и в колониях - 1:8,5 (103 942 и 890 437)[22].
Даже учитывая имеющиеся в литературе многочисленные свидетельства, что смертность у политических была выше, чем у уголовников, мы не можем опустить это соотношение ниже уровня 1:2. На основе приведенной выше статистики можно утверждать, что на каждого политического, умершего в местах лишения свободы, приходилось как минимум два умерших уголовника.
И как же теперь быть с небрежно брошенной О.Г. Шатуновской фразой: «Большинство остальных погибло в лагерях»? Если на минуту поверить ее фантастическим цифрам, то это «большинство остальных» надо отсчитывать от почти 13 млн. человек (причем только «врагов народа», без уголовников), арестованных в 1935-1941 гг. и сразу не расстрелянных. В свете всех приведенных выше данных, взятых из многочисленных архивных документов, «версия» Шатуновской не только трещит по швам, но и выглядит как полнейший абсурд. В действительности за 20-летний период (1934-1953 гг.) численность «врагов народа», не приговоренных к высшей мере, но впоследствии умерших в местах лишения свободы, не превышала 600 тыс. человек.
Мотивы поступка О.Г. Шатуновской не совсем понятны: то ли она сознательно выдумала эти цифры с целью мести (она была репрессирована) , то ли сама стала жертвой какой-то дезинформации. Шатуновская уверяла, что Н.С. Хрущев якобы затребовал справку, в которой приводились эти сенсационные цифры, в 1956 г. Это очень сомнительно. Вся информация о статистике политических репрессий была изложена в двух справках, подготовленных в конце 1953 - начале 1954 г., о которых мы говорили выше. Если даже в 1956 г. Хрущев и заказывал эту справку, то КГБ СССР мог только повторить цифры из сводной статистики I спецотдела МВД СССР, где содержалась наиболее полная информация по этому вопросу.
Мы уверены, что такого документа никогда не существовало, хотя в печати и делались попытки доказать обратное. Вот какое «доказательство» приводит А.В. Антонов-Овсеенко:
«Готовя текст своего доклада на XX съезде, Н. Хрущев затребовал от КГБ данные о репрессиях. Председатель комитета А. Шелепин передал соответствующую справку лично Хрущеву, и тот ознакомил с ней Шатуновскую вместе с сотрудником аппарата ЦК А. Кузнецовым. С января 1935-го по июнь 1941-го в стране репрессированы 19 840 000 человек, из них в первый же после ареста год казнены и погибли под пытками 7 миллионов. Копию документа Кузнецов показал помощнику Хрущева И.П. Алексахину»[23].
Здесь уместен вопрос: что же мешает ныне находящимся у власти политическим силам, не менее О.Г. Шатуновской и А.В. Антонова-Овсеенко заинтересованным, надо полагать, в разоблачении преступлений сталинизма, официально подтвердить статистику Шатуновской со ссылкой на заслуживающий доверия документ? Если, по версии Шатуновской и Антонова-Овсеенко, служба безопасности в 1956 г. подготовила такую справку, что же мешало сделать то же самое в 1991-1993 гг.? Ведь даже если сводная справка 1956 г. и была уничтожена, то первичные данные сохранились. Ни Министерство безопасности Российской Федерации (МБРФ), ни МВД, ни другие органы не могли этого сделать по той простой причине, что вся соответствующая информация, которой они располагают, прямо опровергает статистику Шатуновской.
Данные МБРФ и подлинные проблемы статистики репрессий
2 августа 1992 г. в пресс-центре МБРФ состоялся брифинг, на котором начальник отдела регистрации и архивных фондов МБРФ генерал-майор А. Краюшкин заявил журналистам и другим приглашенным, что за все время коммунистической власти (1917-1990 гг.) в СССР по обвинению в государственных преступлениях и некоторым другим статьям уголовного законодательства аналогичного свойства осуждены 3 853 900 человек, 827 995 из них приговорены к расстрелу. В терминологии, прозвучавшей на брифинге, это соответствует формулировке «за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления». Любопытна реакция средств массовой информации на это событие: большинство газет обошли его гробовым молчанием. Одним эти цифры показались слишком большими, другим - слишком маленькими, и в итоге редколлегии газет различных направлений предпочли не публиковать этот материал, утаив тем самым от своих читателей общественно значимую информацию (умолчание, как известно, одна из форм клеветы). Надо отдать должное редколлегии газеты «Известия», опубликовавшей подробный отчет о брифинге с указанием приводимой там статистики[24].
Примечательно, что в указанных выше данных МБРФ добавление сведений за 1917-1920 и 1954-1990 гг. принципиально не изменило приводимую нами статистику политических репрессий за период 1921-1953 гг. Сотрудники МБРФ пользовались каким-то другими источником, сведения которого несколько расходятся со статистикой 1-го спецотдела МВД. Сопоставление сведений этих двух источников приводит к весьма неожиданному результату: по информации МБРФ в 1917-1990 гг. по политическим мотивам было осуждено 3 853 900, а по статистике 1-го спецотдела МВД в 1921-1953 гг. - 4 060 306 человек.
По нашему мнению, такое расхождение следует объяснять отнюдь не неполнотой источника МБРФ, а более строгим подходом составителей этого источника к понятию «жертвы политических репрессий». При работе в ГАРФ с оперативными материалами ОГПУ-НКВД мы обратили внимание, что довольно часто на рассмотрение Коллегии ОГПУ, Особого совещания и других органов представлялись дела как на политических или особо опасных государственных преступников, так и на обычных уголовников, ограбивших заводские склады, колхозные кладовые и т.д. По этой причине они включились в статистику 1-го спецотдела как «контрреволюционеры» и по нынешним понятиям являются «жертвами политических репрессий» (такое про воров-рецидивистов можно сказать только в насмешку), а в источнике МБРФ они отсеяны. Такова наша версия, но мы вполне допускаем, что, возможно, причина расхождения в этих цифрах кроется в чем-то другом.
Проблема отсева уголовников из общего числа осужденных за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления гораздо серьезнее, нежели это может показаться на первый взгляд. Если в источнике МБРФ и был произведен их отсев, то далеко не полный. В одной из справок, подготовленных 1-м спецотделом МВД СССР в декабре 1953 г., имеется пометка: «Всего осуждено за 1921-1938 гг. - 2 944 879 25 чел., из них 30% (1062 тыс.) - уголовников».
Это означает, что в 1921-1938 гг. осужденных политических насчитывалось 1883 тыс.; за период же 1921-1953 гг. получается не 4060 тыс., а менее 3 млн. И это при условии, если в 1939-1953 гг. среди осужденных «контрреволюционеров» не было уголовников, что весьма сомнительно. Правда, на практике имели место факты, когда и политические осуждались по уголовным статьям.
Мы считаем, что по периоду гражданской войны сведения источника МБРФ неполные. Там наверняка не учтены многие жертвы самосудов над «контрреволюционерами». Эти самосуды нередко вообще не документировались, а в источнике МБРФ явно учтено только то количество, которое подтверждается документами. Вызывает также сомнение, что в 1918-1920 гг. в Москву поступала с мест исчерпывающая информация о числе репрессированных.
Обладая документально подтвержденными доказательствами, что статистика О.Г. Шатуновской недостоверна, мы в 1991 г. на страницах академического журнала «Социологические исследования» опубликовали соответствующие опровержения[26].
Казалось, что с версией Шатуновской вопрос был решен. Но не тут-то было. И по радио, и по телевидению продолжали пропагандироваться ее цифры в довольно навязчивой форме. Например, 5 марта 1992 г. в вечерней программе «Новости» диктор Т. Комарова вещала на многомиллионную аудиторию о 19 млн. 840 тыс. репрессированных, из них 7 млн. расстрелянных в 1935-1940 гг. как о безусловно установленном факте. 10 марта того же года на заседании Конституционного суда адвокат А. Макаров в качестве доказательства зачитывал письмо Шатуновской с ее цифирью. И это происходило в то время, когда историческая наука доказала недостоверность этих сведений и располагала подлинной статистикой. Было бы недостаточно объяснять все это политическими пристрастиями или невежеством. Здесь довольно явственно вырисовывалось хамско-пренебрежительное отношение к отечественной науке.
В число безусловных жертв большевистского режима дилетанты от истории включают все людские потери во время гражданской войны. С осени 1917 г. до начала 1922 г. население страны сократилось к 1922 на 12 741,3 тыс. человек; сюда входит и белая эмиграция, численность которой точно неизвестна (ориентировочно 1,5-2 млн)[27].
Виновником гражданской войны безапелляционно объявляется только одна противоборствующая сторона (красная), и ей приписываются все жертвы, включая свои собственные. Сколько в последние годы публиковалось «разоблачительных» материалов о «пломбированном вагоне», «кознях большевиков» и т.п.!? Не сосчитать. Нередко утверждалось, что не будь Ленина, Троцкого и других большевистских лидеров, то и не было бы революции, красного движения и гражданской войны (от себя добавим: с таким же «успехом» можно утверждать, что не будь Деникина, Колчака, Юденича, Врангеля, то и не было бы белого движения). Нелепость подобных утверждений совершенно очевидна. Самый мощный в мировой истории социальный взрыв, каковым являлись события 1917-1920 гг. в России, был предопределен всем предшествующим ходом истории и вызван сложным комплексом трудноразрешимых социальных, классовых, национальных, региональных и других противоречий. Здесь нет правых и виноватых. Если кого и можно винить, то только роковой ход истории, ниспославшей в 1917-1920 гг. на наш народ тяжкое испытание.
В свете этого мы не можем расширительно толковать понятие «жертвы политических репрессий» и включаем в него только лиц, арестованных и осужденных карательными органами Советской власти по политическим мотивам. Это значит, что жертвами политических репрессий не являются миллионы умерших от сыпного, брюшного и повторного тифа и других болезней. Таковыми не являются также миллионы людей, погибших на фронтах гражданской войны у всех противоборствующих сторон, умершие от голода, холода и др. И в итоге получается, что жертвы политических репрессий (в годы красного террора) исчисляются не только не миллионами, но даже не сотнями тысяч. Самое большее, о чем можно вести речь, это о десятках тысяч. Недаром когда на брифинге в пресс-центре 2 августа 1992 г. было названо число осужденных по политическим мотивам начиная с 1917 г., то оно принципиально не повлияло на соответствующую статистику, если вести отсчет с 1921 г.
Примечания
[1]ГАРФ. Коллекция документов.
[2] Там же.
[3]Там же.
[4]ГАРФ. Коллекция документов; Попов В.П. Государственный террор в советской России. 1923-1953 гг.: источники и их интерпретация / Отечественные архивы, 1992, № 2. С. 28.
[5]Некрасов В.Ф. Десять «железных» наркомов / Комсомольская правда, 1989. 29 сенпи; Дугин А.Н. Гулаг: открывая архив/ На боевом посту, 1989. 27 дек.; Земсков В.Н. и Нохотович Д.Н. Статистика осужденных за контрреволюционные преступления в 1921-1953 гг./ Аргументы и факты, 1990, № 5; Дугин АН. Гулаг: глазами историка/ Союз, 1990, № 9; Дугин А.Н. Сталинизм: легенды и факты/ Слово, 1990, № 7; Дугин А.Н. Говорят архивы: неизвестные страницы ГУЛАГа/ Социально-политические науки, 1990, № 7; Дугин А.Н. и Малыгин А.Я. Солженицын, Рыбаков: технология лжи/ Военно-исторический журнал, 1991 № 7; Земсков В.Н. Гулаг: историко-социологический аспект, 1991, №№ 6-7; Земсков В.Н. Заключенные, спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные: статистико-географический аспект/ История СССР, 1991, №5; Попов В.П. Государственный террор в советской России. 1923-1953 гг.: источники и их интерпретация/ Отечественные архивы, 1992, №2.
[6]Антонов-Овсеенко А.В. Противостояние /Литературная газета, 1991. 3 апреля. С.3.
[7]Медведев Р.А. Наш иск Сталину /Московские новости, 1988. 27 ноября.
[8]См. Данилов В.П. Коллективизация: как это было /Страницы истории советского общества: факты, проблемы, люди. М., 1989. С.250.
[9]Вечерняя Москва, 1990. 14 апреля.
[10]Размышления по поводу двух гражданских войн: Интервью А.И. Солженицина испанскому телевидению в 1976 г. / Комсомольская правда, 1991. 4 июня.
[11]Московские новости, 1988. 27 нояб.
[12]История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1973. Т. 10. С. 390
[13]ГАРФ, ф. 9479, оп.1, д. 89, л. 205, 216
[14]Поляков Ю.А., Жиромская В.Б., Киселев И.Н. Полвека молчания: всесоюзная перепись населения 1937 г. /Социологические исследования, 1990, №6; Всесоюзная перепись населения 1939 г.: Основные итоги. М., 1992. С. 21.1
[15]Московские новости, 1988. 27 ноября.
[16]ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 179, л 241-242
[17]Там же, д.436, л. 14, 26, 65-67
[18]Шатуновская О.Г. Фальсификация /Аргументы и факты, 1990. № 22/
[19]ГАРФ. ф. 9414, оп. 1, д. 1155, л. 2; д. 1190, л. 36; д. 1319, л. 2-15.
[20]Там же. Коллекция документов.
[21]Там же, ф. 9414, оп. 1, д. 330, л 55; д. 1155, л 2; д. 1190, л 26; д. 1319, л 2-15.
[22]Там же, д. 1356, л. 1-4.
[23]Литературная газета, 1991. 3 апреля.
[24]Руднев В. НКВД - расстреливал, МБРФ - реабилитирует / Известия, 1992. 3 августа.
[25]ГАРФ. Коллекция документов; Попов В.П. Указ. соч. С. 29.
[26]Земсков В.Н. ГУЛАГ: историко-социологический аспект / Социологические исследования, 1991, № 6, с. 13.
[27]Поляков Ю.А. Советская страна после окончания гражданской войны: территория и население. М., 1986. с. 98, 118.
Копия статьи взята с сайта «Актуальная история»