Сталинский СССР в... Афганистане / Забытая история
Ещё по теме СССР и Афганистана
«Советский Лоуренс» в Афганистане
Из истории России и региона Афпака / Статья 2000 года
Когда в декабре 1979 г. политическое руководство Советского Союза обсуждало вопрос о вводе советских войск в Афганистан, одним из наиболее последовательных и принципиальных противников этого ошибочного шага был начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, Маршал Советского Союза Николай Огарков. ©Ещё по теме Русский военный след на Памире
Красный командир Виталий Примаков, он же Витмар и Рагиб-бей, он же «советский Лоуренс»
Прогноз о вероятности втягивания советских войск в бесперспективные боевые действия против многочисленных формирований из числа местных жителей Огарков обосновывал, в частности, ссылками на события полувековой давности в Афганистане и вокруг него...
Спецназ Рагиб-бея
15 апреля 1929 г. советско-афганскую границу пересек странный на вид отряд. Две тысячи всадников, одетых в афганскую военную форму, но говорящих между собой на русском языке, отлично вооруженных и экипированных, с запасом провианта, переправились через полноводную Амударью и вступили на афганскую территорию. Переправа была произведена почти в том самом месте в районе таджикского города Термез, где полвека спустя советские саперы наведут наплавной мост для войск 40-й армии, вступавших в ДРА, чтобы стать "Ограниченным контингентом".
Отряд имел 4 горных орудия, 12 станковых и 12 ручных пулеметов, мощную радиостанцию. Командовал отрядом человек, называвшийся "турецким офицером Рагиб-беем". На самом деле это был герой Гражданской войны, атаман Червонного казачества Украины Виталий Маркович Примаков, с 1927 г. занимавший пост советского военного атташе в Афганистане.
Начальником штаба отряда являлся афганский кадровый офицер Гулам Хайдар (вместе с ним в отряде находились еще несколько офицеров афганской армии. И Рагиб-бей, и все остальные формально подчинялись генералу Гуламу Наби-хану Чархи. Он был послом Афганистана в СССР и перед самым выступлением в поход вернулся из Москвы с целью возглавить сверхсекретную операцию, которая, по замыслу организаторов, должна была сыграть важную роль в судьбе Афганистана.
В марте 1929 г. Чархи вместе с министром иностранных дел своей страны Гуламом Сидик-ханом имел сугубо конфиденциальную встречу с Генеральным секретарем ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным. Содержание беседы в деталях неизвестно, но, несомненно, речь шла о политической ситуации в Афганистане и о мерах, которые могло бы предпринять советское руководство для оказания помощи законному правительству Амануллы-хана, свергнутого мятежниками. Возможность таких шагов предполагалась советско-афганским договором 1921 г. о дружбе. После посещения генсека афганскими "товарищами" из Москвы в Ташкент немедленно последовало указание: срочно сформировать особый отряд из коммунистов и комсомольцев для отправки в Афганистан. Участников готовившегося похода лично отбирал заместитель командующего Среднеазиатским военным округом Маркиан Германович.
В 1931 г. Виталий Примаков, приехавший в Москву на повышение, написал книгу "Афганистан в огне". Из текста видно, что свергнувший в конце 1928 г. Амануллу-хана авантюрист Бачаи Сакао был английским ставленником, фактически агентом британского супершпиона, полковника Лоуренса. Однако современные исследователи считают "английский след" в возникновении движения Бачаи Сакао надуманным. Вот что пишет об этом человеке известный востоковед Виктор Гиленсен: "В 1924 г., призванный в армию после двухлетнего пребывания в резерве, он отличился при подавлении направленного против режима Амануллы-хана восстания в Хосте... Но затем по невыясненным точно причинам вступил в конфликт с властями и превратился в предводителя шайки грабителей. Каких-либо документов, свидетельствующих о его связях с британскими колониальными властями, не найдено. Напротив, его антибританские выступления дают повод говорить о намерениях в подходящей ситуации начать серьезную борьбу с английскими колонизаторами. В то же время Хабибулла (такое имя принял Бачаи Сакао после того, как в январе 1929 г. захватил Кабул и провозгласил себя новым эмиром Афганистана) не был и другом СССР".
Кстати, заметная печать двойственности лежала и на враге Бачаи Сакао, Аманулле - он также не был искренним другом СССР и все 20-е гг. ловко лавировал между Москвой и Лондоном. Если Примаков располагал доказательствами, что полковник Лоуренс поддерживал Бачаи Сакао, то можно было обнаружить и свидетельства того, что британский представитель имел одновременно конфиденциальные отношения и с потерявшим трон Амануллой. Более того, контрнаступление на Кабул свергнутый эмир начал весной 1929 г. не откуда-нибудь, а с территории британской Индии.
Очевидно, у Москвы и представителей Амануллы был какой-то согласованный план его возвращения к власти путем захвата столицы ударом с двух сторон, потому что рейд отряда Рагиб-бея совпал с начатым в марте 1929 г. продвижением оставшихся верными прежнему эмиру войск (14 тыс. человек) от Кандагара на Кабул. Любопытно, что вскоре вся мировая печать (исключая советскую) окрестит военного атташе СССР в Кабуле, "турецкого офицера Рагиб-бея", ни много ни мало "советским Лоуренсом".
Бросок на Мазари-Шариф
15 апреля 1929 г. советский отряд начал боевые действия на афганском берегу Амударьи с внезапной атаки при поддержке авиации афганского погранпоста Пата Кисар (Пата Гисар). Пост был уничтожен, из занимавших его 50 афганских солдат в живых осталось двое. За этим последовал встречный бой отряда Примакова с подкреплением, подошедшим с соседнего афганского погранпоста Сиях-Герд. Вновь пришедшие также были разгромлены, и экспедиция продолжила движение в сторону Мазари-Шарифа - одного из главных политических и экономических центров афганского Туркестана.
На другой день отряд "Рагиб-бея" оказался под стенами города Келиф. Гарнизон отказался выполнить ультиматум Примакова сложить оружие и разойтись по домам, но после нескольких орудийных выстрелов и пулеметных очередей в панике разбежался. Моментальная победа над необученным полурегулярным формированием не могла не заронить надежду, что рейд на Кабул будет легкой прогулкой. 17 апреля примаковцы вступили в город Ханабад, защитники которого бежали в Мазари-Шариф. Однако все трудности были еще впереди.
Бачаи Сакао с опозданием получил известие о вторжении отряда пришельцев в афганской форме на север страны. Ни минуты не сомневаясь, кто в эту форму одет и с какой целью вторгся в его страну, он, по всей вероятности, дал инструкции своему уполномоченному в Мазари-Шарифе Мирзе Мухаммаду Касим-хану. Тот созвал на совет глав администраций, военачальников и ученых-исламистов. Было решено объявить "джихад" (священную войну), собрать ополчение и под зеленым знаменем пророка выступить навстречу "неверным".
22 апреля 1929 г. разгорелся бой за Мазари-Шариф. Примаковские подразделения ворвались на окраину города и встретили здесь упорное сопротивление ополченцев. Жестокая борьба шла целый день. Успех бою принес умелый маневр огнем. Пулеметчики Примакова буквально сметали густые контратакующие цепи противника. Вскоре радист отряда послал в Ташкент сообщение о взятии крупнейшего центра Северного Афганистана. В Москву была передана депеша следующего содержания: "Мазар занят отрядом Витмара". Так зашифровали Виталия Марковича.
После боя за Мазари-Шариф примаковцы убедились, что идеи "мировой революции" глубоко чужды жителям афганской провинции. Когда выступали в поход, Гулам Наби-хан уверял, что, стоит только оказаться на афганской земле, к экспедиции на Кабул присоединятся тысячи дехкан, представителей других сословий, горящих желанием идти в бой за свержение "ставленника англичан" Хабибуллы и восстановление власти дружественного Советскому Союзу Амануллы. Но за неделю пополнение не превысило и 500 человек, из которых сформировали один батальон. Подавляющее большинство населения относилось к пришельцам или нейтрально, или откровенно враждебно.
Через день гарнизон соседней крепости Дейдади предпринял попытку выбить пришельцев из Мазари-Шарифа. С религиозными песнопениями солдаты и ополченцы густыми цепями шли под косящий орудийно-пулеметный огонь. Несмотря на огромные потери, такие лобовые атаки повторялись несколько раз. Радист Примакова отбил первую шифрограмму в Ташкент с просьбой оказать помощь.
Через Амударью перешел срочно направленный эскадрон с пулеметами, но, встретив превосходящие силы афганского ополчения, уже перерезавшего коммуникации в тылу отряда Примакова, вынужден был возвратиться на свою территорию. Все же 26 апреля аэропланами в Мазар были доставлены 10 пулеметов и 200 снарядов.
После нескольких дней безуспешных попыток овладеть столицей Северного Афганистана штурмом военачальники Хабибуллы перешли к осаде. Чтобы заставить "Рагиб-бея" сдаться, они прибегли к допотопному, но эффективному способу - перегородив арыки, оставили Мазари-Шариф без воды.
В афганском батальоне начался ропот, грозивший перейти в вооруженный бунт. Встревоженный "Витмар" радировал в Ташкент: "Окончательное решение задачи лежит в овладении Дейдади и Балхом. Живой силы для этого нет. Необходима техника. Вопрос был бы решен, если бы я получил 200 газовых гранат к орудиям. Кроме того, необходимо сделать отряд более маневроспособным. Если можно ожидать, что ситуация изменится и мы получим помощь, я буду оборонять город. Если на помощь нельзя рассчитывать, то я буду играть ва-банк и пойду брать Дейдади".
На этот раз отряду Примакова было оказано более серьезное содействие. 6 мая авиация САВО несколько раз нанесла бомбо-штурмовые удары по боевым порядкам противника под Мазари-Шарифом. Днем раньше через границу все-таки переправился второй отряд, сформированный только из красноармейцев в составе 400 человек. Афганская пограничная застава, пытавшаяся оказать ему сопротивление, была буквально сметена огнем артиллерии и пулеметов.
После стремительного двухдневного марша отряд под руководством Зелим-хана вышел к Мазари-Шарифу. Кто из советских военачальников скрывался под этим псевдонимом, до сих пор точно не известно. Возможно, это был Иван Петров. До рейда он был командиром 8-й кавбригады САВО, с 1937 г. возглавлял Ташкентское пехотное училище, в Великую Отечественную командовал армиями и фронтами, стал генералом армии и Героем Советского Союза. Согласованным с осажденными ударом Зелим-хан отбросил афганцев от Мазара и загнал гарнизон Дейдади обратно в крепость.
Отступление
8 мая после артиллерийского обстрела Дейдади из всех орудий гарнизон оставил цитадель. Советский отряд захватил здесь богатые трофеи: 50 орудий, 20 пулеметов, много стрелкового оружия и боеприпасов. Отдохнув, сводный отряд двинулся дальше на юг. На этом пути экспедиция встретила трехтысячный кавалерийский отряд Ибрагим-бека, подошедший с востока. Этот бой Абдулла Валишев, взводный командир из отряда Примакова, описывает следующим образом:
"По отработанной схеме восемь орудий поставили на главное направление, по два станковых пулемета в 200 м от дороги. С приближением басмачей на 500 м орудия открыли частый огонь: три из них били в голову колонны, три - в хвост, а два - в середину. Заработали и спрятанные пулеметы. Противник бросился врассыпную. Конники лихо орудовали клинками и даже пиками. Через полчаса после начала боя дозор обнаружил еще 1500 басмачей, прискакавших на сей раз с запада. Ими командовал Сеид Хусейн, военный советник Бачаи Сакао (в других источниках его называют военным министром). Два часа длился страшный бой... Басмачи отчаянно сопротивлялись. Выиграть бой помогла военная смекалка Ивана Петрова. По его распоряжению к противнику отправили трех пленных, захваченных у бека, чтобы сообщить главарю второй банды о результатах предыдущего боя - 2500 убито, 176 - в плену и лишь трем сотням вояк удалось спастись бегством. Предупреждение подействовало: басмачи сложили оружие. Конечно, если бы оба отряда появились одновременно с противоположных сторон, то, имея 10-12-кратное превосходство в живой силе, они смогли бы смять отряд".
12 мая Рагиб-бей овладел городом Балх, на следующий день - крупным центром Ташкурган. Сеид Хусейн (иногда его называют и Сеид-Гуссейном) подтянул из центра страны свежую дивизию, чтобы наконец уничтожить пришедший с севера отряд.
Тем временем Примаков был вызван в Москву. 18 мая специально присланным за ним самолетом он вылетел в Ташкент. Командование отрядом принял Али Авзаль-хан - Александр Иванович Черепанов, служивший в Красной Армии со дня ее создания, выросший в Гражданскую войну до командира бригады, в 1938-1939 гг. выполнявший особое задание Разведупра Красной Армии в Китае, а в 41-м командовавший 23-й армией, что обороняла Ленинград на Карельском перешейке.
Следуя инструкциям Рагиб-бея, Али Авзаль-хан продолжил движение в глубь Афганистана. Но 23 мая вдруг пришло известие, что дивизия Сеид Хусейна внезапным ударом овладела Ташкурганом, перерезав коммуникации советского отряда. В стане Гулама Наби-хана, следовавшего на Кабул вместе с "шурави", началась паника, его чиновники рассыпались кто куда. Черепанов вынужден был развернуть отряд и возвращаться отбивать Ташкурган. Утром 25 мая после артиллерийской подготовки и авиационной бомбардировки вызванными по рации самолетами САВО красноармейцы снова ворвались в этот город. Жестокий бой за него продолжался два дня. Город трижды переходил из рук в руки, и в итоге афганцы отступили.
Несмотря на одержанную победу, шансы на успешное завершение операции становились все призрачней. В ходе боев за Ташкурган артиллерия Черепанова израсходовала почти все снаряды, более половины орудий и пулеметов вышли из строя. Отряд потерял 10 красноармейцев убитыми и 30 ранеными, афганские сторонники Амануллы - 74 убитыми и 117 ранеными. Но главное препятствие заключалось в нараставшей враждебности местного населения.
В последних числах мая стало известно, что Аманулла-хан вдруг решил прекратить вооруженную борьбу против Хабибуллы и вместе с родственниками, захватив изрядную сумму государственных средств в иностранной валюте, золото, драгоценности, бежал в Индию, а оттуда выехал на Запад (он умер в Швейцарии в 1960 г.). В этой ситуации продолжение экспедиции становилось бессмысленным и даже вредным, поскольку приобретало отпечаток агрессии против суверенной страны, и Сталин приказал отозвать отряд Али Авзаль-хана. Вместе с советскими войсками в таджикский Термез возвратились и чиновники Гулам Наби-Хана. Их дорожные сумки, по свидетельству очевидца, ломились от товаров, "реквизированных" у купцов Северного Афганистана. Из страны была вывезена и казна Мазари-Шарифа.
Об авторе: Александр Владимирович Пронин - полковник, военный журналист
Александр Пронин
«Независимая газета. Военное обозрение», 7 апреля 2000
«Советский Лоуренс» в Афганистане
Из истории России и региона Афпака / Статья 2000 года
Когда в декабре 1979 г. политическое руководство Советского Союза обсуждало вопрос о вводе советских войск в Афганистан, одним из наиболее последовательных и принципиальных противников этого ошибочного шага был начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, Маршал Советского Союза Николай Огарков. ©Ещё по теме Русский военный след на Памире
Красный командир Виталий Примаков, он же Витмар и Рагиб-бей, он же «советский Лоуренс»
Прогноз о вероятности втягивания советских войск в бесперспективные боевые действия против многочисленных формирований из числа местных жителей Огарков обосновывал, в частности, ссылками на события полувековой давности в Афганистане и вокруг него...
Спецназ Рагиб-бея
15 апреля 1929 г. советско-афганскую границу пересек странный на вид отряд. Две тысячи всадников, одетых в афганскую военную форму, но говорящих между собой на русском языке, отлично вооруженных и экипированных, с запасом провианта, переправились через полноводную Амударью и вступили на афганскую территорию. Переправа была произведена почти в том самом месте в районе таджикского города Термез, где полвека спустя советские саперы наведут наплавной мост для войск 40-й армии, вступавших в ДРА, чтобы стать "Ограниченным контингентом".
Отряд имел 4 горных орудия, 12 станковых и 12 ручных пулеметов, мощную радиостанцию. Командовал отрядом человек, называвшийся "турецким офицером Рагиб-беем". На самом деле это был герой Гражданской войны, атаман Червонного казачества Украины Виталий Маркович Примаков, с 1927 г. занимавший пост советского военного атташе в Афганистане.
Начальником штаба отряда являлся афганский кадровый офицер Гулам Хайдар (вместе с ним в отряде находились еще несколько офицеров афганской армии. И Рагиб-бей, и все остальные формально подчинялись генералу Гуламу Наби-хану Чархи. Он был послом Афганистана в СССР и перед самым выступлением в поход вернулся из Москвы с целью возглавить сверхсекретную операцию, которая, по замыслу организаторов, должна была сыграть важную роль в судьбе Афганистана.
В марте 1929 г. Чархи вместе с министром иностранных дел своей страны Гуламом Сидик-ханом имел сугубо конфиденциальную встречу с Генеральным секретарем ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным. Содержание беседы в деталях неизвестно, но, несомненно, речь шла о политической ситуации в Афганистане и о мерах, которые могло бы предпринять советское руководство для оказания помощи законному правительству Амануллы-хана, свергнутого мятежниками. Возможность таких шагов предполагалась советско-афганским договором 1921 г. о дружбе. После посещения генсека афганскими "товарищами" из Москвы в Ташкент немедленно последовало указание: срочно сформировать особый отряд из коммунистов и комсомольцев для отправки в Афганистан. Участников готовившегося похода лично отбирал заместитель командующего Среднеазиатским военным округом Маркиан Германович.
В 1931 г. Виталий Примаков, приехавший в Москву на повышение, написал книгу "Афганистан в огне". Из текста видно, что свергнувший в конце 1928 г. Амануллу-хана авантюрист Бачаи Сакао был английским ставленником, фактически агентом британского супершпиона, полковника Лоуренса. Однако современные исследователи считают "английский след" в возникновении движения Бачаи Сакао надуманным. Вот что пишет об этом человеке известный востоковед Виктор Гиленсен: "В 1924 г., призванный в армию после двухлетнего пребывания в резерве, он отличился при подавлении направленного против режима Амануллы-хана восстания в Хосте... Но затем по невыясненным точно причинам вступил в конфликт с властями и превратился в предводителя шайки грабителей. Каких-либо документов, свидетельствующих о его связях с британскими колониальными властями, не найдено. Напротив, его антибританские выступления дают повод говорить о намерениях в подходящей ситуации начать серьезную борьбу с английскими колонизаторами. В то же время Хабибулла (такое имя принял Бачаи Сакао после того, как в январе 1929 г. захватил Кабул и провозгласил себя новым эмиром Афганистана) не был и другом СССР".
Кстати, заметная печать двойственности лежала и на враге Бачаи Сакао, Аманулле - он также не был искренним другом СССР и все 20-е гг. ловко лавировал между Москвой и Лондоном. Если Примаков располагал доказательствами, что полковник Лоуренс поддерживал Бачаи Сакао, то можно было обнаружить и свидетельства того, что британский представитель имел одновременно конфиденциальные отношения и с потерявшим трон Амануллой. Более того, контрнаступление на Кабул свергнутый эмир начал весной 1929 г. не откуда-нибудь, а с территории британской Индии.
Очевидно, у Москвы и представителей Амануллы был какой-то согласованный план его возвращения к власти путем захвата столицы ударом с двух сторон, потому что рейд отряда Рагиб-бея совпал с начатым в марте 1929 г. продвижением оставшихся верными прежнему эмиру войск (14 тыс. человек) от Кандагара на Кабул. Любопытно, что вскоре вся мировая печать (исключая советскую) окрестит военного атташе СССР в Кабуле, "турецкого офицера Рагиб-бея", ни много ни мало "советским Лоуренсом".
Бросок на Мазари-Шариф
15 апреля 1929 г. советский отряд начал боевые действия на афганском берегу Амударьи с внезапной атаки при поддержке авиации афганского погранпоста Пата Кисар (Пата Гисар). Пост был уничтожен, из занимавших его 50 афганских солдат в живых осталось двое. За этим последовал встречный бой отряда Примакова с подкреплением, подошедшим с соседнего афганского погранпоста Сиях-Герд. Вновь пришедшие также были разгромлены, и экспедиция продолжила движение в сторону Мазари-Шарифа - одного из главных политических и экономических центров афганского Туркестана.
На другой день отряд "Рагиб-бея" оказался под стенами города Келиф. Гарнизон отказался выполнить ультиматум Примакова сложить оружие и разойтись по домам, но после нескольких орудийных выстрелов и пулеметных очередей в панике разбежался. Моментальная победа над необученным полурегулярным формированием не могла не заронить надежду, что рейд на Кабул будет легкой прогулкой. 17 апреля примаковцы вступили в город Ханабад, защитники которого бежали в Мазари-Шариф. Однако все трудности были еще впереди.
Бачаи Сакао с опозданием получил известие о вторжении отряда пришельцев в афганской форме на север страны. Ни минуты не сомневаясь, кто в эту форму одет и с какой целью вторгся в его страну, он, по всей вероятности, дал инструкции своему уполномоченному в Мазари-Шарифе Мирзе Мухаммаду Касим-хану. Тот созвал на совет глав администраций, военачальников и ученых-исламистов. Было решено объявить "джихад" (священную войну), собрать ополчение и под зеленым знаменем пророка выступить навстречу "неверным".
22 апреля 1929 г. разгорелся бой за Мазари-Шариф. Примаковские подразделения ворвались на окраину города и встретили здесь упорное сопротивление ополченцев. Жестокая борьба шла целый день. Успех бою принес умелый маневр огнем. Пулеметчики Примакова буквально сметали густые контратакующие цепи противника. Вскоре радист отряда послал в Ташкент сообщение о взятии крупнейшего центра Северного Афганистана. В Москву была передана депеша следующего содержания: "Мазар занят отрядом Витмара". Так зашифровали Виталия Марковича.
После боя за Мазари-Шариф примаковцы убедились, что идеи "мировой революции" глубоко чужды жителям афганской провинции. Когда выступали в поход, Гулам Наби-хан уверял, что, стоит только оказаться на афганской земле, к экспедиции на Кабул присоединятся тысячи дехкан, представителей других сословий, горящих желанием идти в бой за свержение "ставленника англичан" Хабибуллы и восстановление власти дружественного Советскому Союзу Амануллы. Но за неделю пополнение не превысило и 500 человек, из которых сформировали один батальон. Подавляющее большинство населения относилось к пришельцам или нейтрально, или откровенно враждебно.
Через день гарнизон соседней крепости Дейдади предпринял попытку выбить пришельцев из Мазари-Шарифа. С религиозными песнопениями солдаты и ополченцы густыми цепями шли под косящий орудийно-пулеметный огонь. Несмотря на огромные потери, такие лобовые атаки повторялись несколько раз. Радист Примакова отбил первую шифрограмму в Ташкент с просьбой оказать помощь.
Через Амударью перешел срочно направленный эскадрон с пулеметами, но, встретив превосходящие силы афганского ополчения, уже перерезавшего коммуникации в тылу отряда Примакова, вынужден был возвратиться на свою территорию. Все же 26 апреля аэропланами в Мазар были доставлены 10 пулеметов и 200 снарядов.
После нескольких дней безуспешных попыток овладеть столицей Северного Афганистана штурмом военачальники Хабибуллы перешли к осаде. Чтобы заставить "Рагиб-бея" сдаться, они прибегли к допотопному, но эффективному способу - перегородив арыки, оставили Мазари-Шариф без воды.
В афганском батальоне начался ропот, грозивший перейти в вооруженный бунт. Встревоженный "Витмар" радировал в Ташкент: "Окончательное решение задачи лежит в овладении Дейдади и Балхом. Живой силы для этого нет. Необходима техника. Вопрос был бы решен, если бы я получил 200 газовых гранат к орудиям. Кроме того, необходимо сделать отряд более маневроспособным. Если можно ожидать, что ситуация изменится и мы получим помощь, я буду оборонять город. Если на помощь нельзя рассчитывать, то я буду играть ва-банк и пойду брать Дейдади".
На этот раз отряду Примакова было оказано более серьезное содействие. 6 мая авиация САВО несколько раз нанесла бомбо-штурмовые удары по боевым порядкам противника под Мазари-Шарифом. Днем раньше через границу все-таки переправился второй отряд, сформированный только из красноармейцев в составе 400 человек. Афганская пограничная застава, пытавшаяся оказать ему сопротивление, была буквально сметена огнем артиллерии и пулеметов.
После стремительного двухдневного марша отряд под руководством Зелим-хана вышел к Мазари-Шарифу. Кто из советских военачальников скрывался под этим псевдонимом, до сих пор точно не известно. Возможно, это был Иван Петров. До рейда он был командиром 8-й кавбригады САВО, с 1937 г. возглавлял Ташкентское пехотное училище, в Великую Отечественную командовал армиями и фронтами, стал генералом армии и Героем Советского Союза. Согласованным с осажденными ударом Зелим-хан отбросил афганцев от Мазара и загнал гарнизон Дейдади обратно в крепость.
Отступление
8 мая после артиллерийского обстрела Дейдади из всех орудий гарнизон оставил цитадель. Советский отряд захватил здесь богатые трофеи: 50 орудий, 20 пулеметов, много стрелкового оружия и боеприпасов. Отдохнув, сводный отряд двинулся дальше на юг. На этом пути экспедиция встретила трехтысячный кавалерийский отряд Ибрагим-бека, подошедший с востока. Этот бой Абдулла Валишев, взводный командир из отряда Примакова, описывает следующим образом:
"По отработанной схеме восемь орудий поставили на главное направление, по два станковых пулемета в 200 м от дороги. С приближением басмачей на 500 м орудия открыли частый огонь: три из них били в голову колонны, три - в хвост, а два - в середину. Заработали и спрятанные пулеметы. Противник бросился врассыпную. Конники лихо орудовали клинками и даже пиками. Через полчаса после начала боя дозор обнаружил еще 1500 басмачей, прискакавших на сей раз с запада. Ими командовал Сеид Хусейн, военный советник Бачаи Сакао (в других источниках его называют военным министром). Два часа длился страшный бой... Басмачи отчаянно сопротивлялись. Выиграть бой помогла военная смекалка Ивана Петрова. По его распоряжению к противнику отправили трех пленных, захваченных у бека, чтобы сообщить главарю второй банды о результатах предыдущего боя - 2500 убито, 176 - в плену и лишь трем сотням вояк удалось спастись бегством. Предупреждение подействовало: басмачи сложили оружие. Конечно, если бы оба отряда появились одновременно с противоположных сторон, то, имея 10-12-кратное превосходство в живой силе, они смогли бы смять отряд".
12 мая Рагиб-бей овладел городом Балх, на следующий день - крупным центром Ташкурган. Сеид Хусейн (иногда его называют и Сеид-Гуссейном) подтянул из центра страны свежую дивизию, чтобы наконец уничтожить пришедший с севера отряд.
Тем временем Примаков был вызван в Москву. 18 мая специально присланным за ним самолетом он вылетел в Ташкент. Командование отрядом принял Али Авзаль-хан - Александр Иванович Черепанов, служивший в Красной Армии со дня ее создания, выросший в Гражданскую войну до командира бригады, в 1938-1939 гг. выполнявший особое задание Разведупра Красной Армии в Китае, а в 41-м командовавший 23-й армией, что обороняла Ленинград на Карельском перешейке.
Следуя инструкциям Рагиб-бея, Али Авзаль-хан продолжил движение в глубь Афганистана. Но 23 мая вдруг пришло известие, что дивизия Сеид Хусейна внезапным ударом овладела Ташкурганом, перерезав коммуникации советского отряда. В стане Гулама Наби-хана, следовавшего на Кабул вместе с "шурави", началась паника, его чиновники рассыпались кто куда. Черепанов вынужден был развернуть отряд и возвращаться отбивать Ташкурган. Утром 25 мая после артиллерийской подготовки и авиационной бомбардировки вызванными по рации самолетами САВО красноармейцы снова ворвались в этот город. Жестокий бой за него продолжался два дня. Город трижды переходил из рук в руки, и в итоге афганцы отступили.
Несмотря на одержанную победу, шансы на успешное завершение операции становились все призрачней. В ходе боев за Ташкурган артиллерия Черепанова израсходовала почти все снаряды, более половины орудий и пулеметов вышли из строя. Отряд потерял 10 красноармейцев убитыми и 30 ранеными, афганские сторонники Амануллы - 74 убитыми и 117 ранеными. Но главное препятствие заключалось в нараставшей враждебности местного населения.
В последних числах мая стало известно, что Аманулла-хан вдруг решил прекратить вооруженную борьбу против Хабибуллы и вместе с родственниками, захватив изрядную сумму государственных средств в иностранной валюте, золото, драгоценности, бежал в Индию, а оттуда выехал на Запад (он умер в Швейцарии в 1960 г.). В этой ситуации продолжение экспедиции становилось бессмысленным и даже вредным, поскольку приобретало отпечаток агрессии против суверенной страны, и Сталин приказал отозвать отряд Али Авзаль-хана. Вместе с советскими войсками в таджикский Термез возвратились и чиновники Гулам Наби-Хана. Их дорожные сумки, по свидетельству очевидца, ломились от товаров, "реквизированных" у купцов Северного Афганистана. Из страны была вывезена и казна Мазари-Шарифа.
Об авторе: Александр Владимирович Пронин - полковник, военный журналист
Александр Пронин
«Независимая газета. Военное обозрение», 7 апреля 2000