Жозеф де Местр о конституции (продолжение).
Продолжим. Как видно из предыдущей записи, во взглядах де Местра наблюдается то же органическое (и историческое) понимание конституции и права, что и в его взгляде на государство. Законодательство, по де Местру, складывается "естественным путём", как бы "вырастая", и образовавшаяся таким образом конституция наиболее соответствует потребности нации, её породившей. Отсюда вытекает, что к любым изменениям в области права следует подходить крайне осторожно (как, впрочем, и в любой другой области человеческой деятельности*). Теперь же перейдём к рассмотрению старой французской Конституции.
Благодаря одному островному государству (известному как "родина демократии" :-)), мы все знаем, что конституции принято классифицировать, в частности, на писаные и неписаные. Писаные конституции (конституции в формальном смысле) представляют собой либо единый нормативный акт, либо совокупность нескольких конституционных или органических законов (например, конституция Швеции). Неписаные же конституции - это "совокупность законов, прецедентов и конституционных обычаев" (и сейчас характерны для стран англо-саксонской правовой семьи, за исключением США). И вот такая неписаная конституция во Франции при ancien régime была.
Миф об английской "ограниченной монархии" и континентальном "абсолютизме" укоренился чрезвычайно прочно**. В незаконченной (и потому удалённой) серии записей о Франции одной из главных целей*** было наглядно показать, что этот миф имеет довольно малое отношение к реальности. Безусловно, парламент в Англии был более влиятельным и могущественным, чем аналогичные органы во Франции, поскольку он представлял всю страну**** и собирался ежегодно. Но от этого французские сословные представительства не становятся чем-то эфемерным и не заслуживающим внимания, разница между французскими и английскими консультативными органами была количественной, а не качественной.
Кроме того, многие черты, предписываемые континентальному "абсолютизму", были, скорее, характерны для Британии. После "Славной революции" 1688 г. в Англии окончательно оформилась подчинённая только монарху обширная фискальная бюрократия, которая, используя набор квазизаконодательных мер, была полностью независима от парламента, а так же была свободна от элемента частного предпринимательства, доминировавшего во Франции. Наиболее характерным представителем подобной бюрократии была акцизная служба. Эти чиновники, чья юрисдикция не предполагала использование принципов общего права, работали в интересах короны и не обращали внимания на права подданных. К тому же, акцизные комиссары сами судили обнаруженных ими преступников. Так же примечательно, что в английской конституционной традиции не было понятия "государство", только термин "корона".
Ещё одна характерная черта британского правления - монополия знати на все более или менее высокие посты, причём её нижняя граница была почти непроницаемой, т.е. в её состав нельзя было войти. Покупка должностей практиковалась в Британии дольше, чем где бы то не было. Аттестационные комиссии были созданы только в 1871 г., через два столетия после того, как Людовик XIV учредил их во Франции. В состав французского дворянства при ancien régime войти было гораздо проще: к 1789 г. около половины всего дворянства получило свои титулы после 1650 г. Большинство возвысилось благодаря государственной службе. Одним словом, во Франции люди становились благородными в силу того, что занимали высокий административный пост, а в Британии получали посты, потому что были знатными.
Ещё можно привести ряд примеров, когда в аналогичных случаях британское правосудие действовало гораздо более деспотично, нежели французское. Однако мы отвлеклись от основной темы...
В главе восьмой "Рассуждений о Франции" - "О старой французской Конституции" - Жозеф де Местр приводит отрывки из трактата об основополагающих принципах французской монархии. Этот трактат, под названием "Развитие основополагающих принципов французской монархии" ("Developpement des principes fondamentaux de la monarchie francoise", изд. в Нёвшателе (Neuchatel) в 1795 г.) был составлен и подготовлен в 1791-1792 гг. магистратами ряда парламентов***** Франции, и по мнению де Местра, он "заслуживает всяческого доверия Французов".
"Магистраты начинают, как надлежит, с королевских прерогатив, и, разумеется, нет ничего более великолепного.
"Конституция наделяет короля законодательной властью: от него исходит вся юрисдикция. Ему принадлежат право творить суд и препоручать его отправление должностным лицам; право помилования, жалования привилегиями и наградами; распоряжение должностями, возведение во дворянство; созыв и роспуск народных собраний, когда его мудрость подсказывает ему это; заключение мира и объявление войны, призывов в армию."
То были, вне сомнения, прерогативы великие, но посмотрим, что же французская конституция положила на другую чашу весов.
"Король правит только посредством закона и не имеет власти делать всё то, что ему заблагорассудится".
"Есть законы, которые короли сами признали для себя, но, согласно знаменитому выражению, - в счастливой невозможности нарушить их; это законы королевства, отличные от законов для единичных случаев, или внеконституционных, называемых "законами Короля."
"Так, например, корона наследуется строго по линии мужского первородства."
"Браки принцев крови, заключенные без соизволения короля, лишены законной силы. Если правящая династия угасла, нация провозглашает себе короля, и т.д."
"Короли как верховные законодатели всегда высказывались в утвердительной форме, обнародуя свои законы. Однако существует ещё и согласие народа."
"Три сословия, три палаты, три обсуждения: именно таким образом представлена нация. Выводом из этих обсуждений, если он единодушен, является пожелание Генеральных Штатов."
"Законы королевства могут приниматься только на собрании всего королевства, при общем согласии представителей трёх сословий. Государь не может преступить эти законы."
"Необходимость согласия нации на установление податей - это истина, неоспоримо признаваемая королями."
"Пожелание двух сословий не может связывать третье, если не выражено его согласие."
"Согласие Генеральных Штатов обязательно для признания законным любого пожизненного отчуждения домена. И подобный же надзор вверен им во избежание любого отторжения частей королевства."
"Правосудие отправляется, от имени короля, магистратами, которые толкуют законы и следят, чтобы они ни в чём не противоречили основополагающим законам." В число их обязанностей входит защита от оказавшейся в заблуждении воли суверена. Именно из этого принципа исходил знаменитый канцлер де л'0питаль, когда он говорил, обращаясь к Парижскому Парламенту в 1561 году: "Магистраты отнюдь не должны впадать в робость ни перед скоротечным гневом суверенов, ни перед страхом немилости, но всегда помнить о клятве подчиняться ордонансам, которые являются подлинными повелениями королей..."
Магистраты восклицают: "Счастлива земля, где порабощение неведомо!" А прелат, известный своим милосердием и учёностью (им. ввиду Клод Флёри (1640-1723) - прелат, член Французской академии, духовник Людовика XV) написал, излагая публичное право во Франции: "Во Франции все частные лица свободны; нет никакого рабства: есть свобода выбора местожительства, перемещения, торговли, браков, выбора профессии, приобретения имущества и распоряжения им, наследования."
"Военная власть никоим образом не должна вмешиваться в дела гражданского управления". Губернаторы провинций располагают лишь тем, что имеет отношение к вооруженной силе, они могут воспользоваться ею только против врагов Государства, а не против гражданина, который подчинен государственному правосудию." ("Рассуждения о Франции"; гл. "О старой французской Конституции. Отступление о Короле и о его обращении к Французам в июле 1795 года.")
Думаю, этого - достаточно. Даже по этому небольшому отрывку видно, что Жозеф де Местр (как, впрочем, и все другие идеологи консерватизма и монархизма) отнюдь не приравнивает абсолютную власть монарха к деспотизму азиатского типа, и что целый ряд ограничений власти Суверена, прежде всего касающихся прав подданных, подразумевался им как нечто само собой разумеющееся и не нуждающееся в обосновании.
Он только напоминает об этом французам (такая необходимость возникла, поскольку к концу XVIII в. англичане своей пропагандой умудрились им основательно забить голову :-)):
"Французы в этом смысле испорчены англичанами, сказавшими им, не уверовавши в то сами, что Франция подневольна; так же им твердили, что Шекспир лучше Расина, и французы этому поверили. И так было вплоть до того, как честный судья Блэкстоун в заключении своих "Комментариев" отказался поставить в один ряд Францию и Турцию. Об этом нужно сказать словами Монтеня: "Стоит ли слишком издеваться над бесстыдством такого сравнения"." ("Рассуждения о Франции"; гл. "О старой французской Конституции. Отступление о Короле и о его обращении к Французам в июле 1795 года.")
__________
* Главный принцип консерватизма (даже не как политической идеологии, а как способа мышления и образа жизни) гласит: если что-то, сделанное ранее, работает, то лучше всё оставить как есть и лишний раз не трогать :-).
** Миф этот сформировался во времена, когда Франция представляла собой смертельную угрозу торговым и династическим интересам Британии, т.к. Людовик XIV контролировал испанскую торговлю и снабжал деньгами якобитов. Наделение "христианского Турка" (как Людовика любовно именовали британцы) деспотическими амбициями отражает реальность столь же адекватно, как и истории о гуннах, избивающих бельгийских младенцев в 1914 г. В 1701 г. было переиздано сочинение Джона Фортескью "Различие между ограниченной и абсолютной монархией", в к-й, в частности, различие между континентальной и британской монархиями объясняли генетической разницей между их подданными: англичане яв. свободолюбивым народом, а французы - нацией рабов. Окончательно же миф о европейском абсолютизме был завершён историками-вигами в нач. XIX столетия.
*** Другой целью было показать, что события 1789 г. начинались как довольно обычный конфликт, которыми история Франции изобиловала на протяжении XVII-XVIII столетий (и проходивших, конечно, с участием сословий и принцев крови).
**** Хотя, стоит отметить, что, скажем, по численности населения, одна французская провинция того времени - это вся Англия целиком.
***** Напомню, что парламенты во Франции - это судебно-административные учреждения, которые при ancien régime существовали в провинциях и в Париже (высшая апелляционная инстанция в стране). Эти учреждения обладали правом регистрации актов королевской власти (после чего они входили в законную силу) и правом ремонстрации (т.е. могли отклонить их).
Благодаря одному островному государству (известному как "родина демократии" :-)), мы все знаем, что конституции принято классифицировать, в частности, на писаные и неписаные. Писаные конституции (конституции в формальном смысле) представляют собой либо единый нормативный акт, либо совокупность нескольких конституционных или органических законов (например, конституция Швеции). Неписаные же конституции - это "совокупность законов, прецедентов и конституционных обычаев" (и сейчас характерны для стран англо-саксонской правовой семьи, за исключением США). И вот такая неписаная конституция во Франции при ancien régime была.
Миф об английской "ограниченной монархии" и континентальном "абсолютизме" укоренился чрезвычайно прочно**. В незаконченной (и потому удалённой) серии записей о Франции одной из главных целей*** было наглядно показать, что этот миф имеет довольно малое отношение к реальности. Безусловно, парламент в Англии был более влиятельным и могущественным, чем аналогичные органы во Франции, поскольку он представлял всю страну**** и собирался ежегодно. Но от этого французские сословные представительства не становятся чем-то эфемерным и не заслуживающим внимания, разница между французскими и английскими консультативными органами была количественной, а не качественной.
Кроме того, многие черты, предписываемые континентальному "абсолютизму", были, скорее, характерны для Британии. После "Славной революции" 1688 г. в Англии окончательно оформилась подчинённая только монарху обширная фискальная бюрократия, которая, используя набор квазизаконодательных мер, была полностью независима от парламента, а так же была свободна от элемента частного предпринимательства, доминировавшего во Франции. Наиболее характерным представителем подобной бюрократии была акцизная служба. Эти чиновники, чья юрисдикция не предполагала использование принципов общего права, работали в интересах короны и не обращали внимания на права подданных. К тому же, акцизные комиссары сами судили обнаруженных ими преступников. Так же примечательно, что в английской конституционной традиции не было понятия "государство", только термин "корона".
Ещё одна характерная черта британского правления - монополия знати на все более или менее высокие посты, причём её нижняя граница была почти непроницаемой, т.е. в её состав нельзя было войти. Покупка должностей практиковалась в Британии дольше, чем где бы то не было. Аттестационные комиссии были созданы только в 1871 г., через два столетия после того, как Людовик XIV учредил их во Франции. В состав французского дворянства при ancien régime войти было гораздо проще: к 1789 г. около половины всего дворянства получило свои титулы после 1650 г. Большинство возвысилось благодаря государственной службе. Одним словом, во Франции люди становились благородными в силу того, что занимали высокий административный пост, а в Британии получали посты, потому что были знатными.
Ещё можно привести ряд примеров, когда в аналогичных случаях британское правосудие действовало гораздо более деспотично, нежели французское. Однако мы отвлеклись от основной темы...
В главе восьмой "Рассуждений о Франции" - "О старой французской Конституции" - Жозеф де Местр приводит отрывки из трактата об основополагающих принципах французской монархии. Этот трактат, под названием "Развитие основополагающих принципов французской монархии" ("Developpement des principes fondamentaux de la monarchie francoise", изд. в Нёвшателе (Neuchatel) в 1795 г.) был составлен и подготовлен в 1791-1792 гг. магистратами ряда парламентов***** Франции, и по мнению де Местра, он "заслуживает всяческого доверия Французов".
"Магистраты начинают, как надлежит, с королевских прерогатив, и, разумеется, нет ничего более великолепного.
"Конституция наделяет короля законодательной властью: от него исходит вся юрисдикция. Ему принадлежат право творить суд и препоручать его отправление должностным лицам; право помилования, жалования привилегиями и наградами; распоряжение должностями, возведение во дворянство; созыв и роспуск народных собраний, когда его мудрость подсказывает ему это; заключение мира и объявление войны, призывов в армию."
То были, вне сомнения, прерогативы великие, но посмотрим, что же французская конституция положила на другую чашу весов.
"Король правит только посредством закона и не имеет власти делать всё то, что ему заблагорассудится".
"Есть законы, которые короли сами признали для себя, но, согласно знаменитому выражению, - в счастливой невозможности нарушить их; это законы королевства, отличные от законов для единичных случаев, или внеконституционных, называемых "законами Короля."
"Так, например, корона наследуется строго по линии мужского первородства."
"Браки принцев крови, заключенные без соизволения короля, лишены законной силы. Если правящая династия угасла, нация провозглашает себе короля, и т.д."
"Короли как верховные законодатели всегда высказывались в утвердительной форме, обнародуя свои законы. Однако существует ещё и согласие народа."
"Три сословия, три палаты, три обсуждения: именно таким образом представлена нация. Выводом из этих обсуждений, если он единодушен, является пожелание Генеральных Штатов."
"Законы королевства могут приниматься только на собрании всего королевства, при общем согласии представителей трёх сословий. Государь не может преступить эти законы."
"Необходимость согласия нации на установление податей - это истина, неоспоримо признаваемая королями."
"Пожелание двух сословий не может связывать третье, если не выражено его согласие."
"Согласие Генеральных Штатов обязательно для признания законным любого пожизненного отчуждения домена. И подобный же надзор вверен им во избежание любого отторжения частей королевства."
"Правосудие отправляется, от имени короля, магистратами, которые толкуют законы и следят, чтобы они ни в чём не противоречили основополагающим законам." В число их обязанностей входит защита от оказавшейся в заблуждении воли суверена. Именно из этого принципа исходил знаменитый канцлер де л'0питаль, когда он говорил, обращаясь к Парижскому Парламенту в 1561 году: "Магистраты отнюдь не должны впадать в робость ни перед скоротечным гневом суверенов, ни перед страхом немилости, но всегда помнить о клятве подчиняться ордонансам, которые являются подлинными повелениями королей..."
Магистраты восклицают: "Счастлива земля, где порабощение неведомо!" А прелат, известный своим милосердием и учёностью (им. ввиду Клод Флёри (1640-1723) - прелат, член Французской академии, духовник Людовика XV) написал, излагая публичное право во Франции: "Во Франции все частные лица свободны; нет никакого рабства: есть свобода выбора местожительства, перемещения, торговли, браков, выбора профессии, приобретения имущества и распоряжения им, наследования."
"Военная власть никоим образом не должна вмешиваться в дела гражданского управления". Губернаторы провинций располагают лишь тем, что имеет отношение к вооруженной силе, они могут воспользоваться ею только против врагов Государства, а не против гражданина, который подчинен государственному правосудию." ("Рассуждения о Франции"; гл. "О старой французской Конституции. Отступление о Короле и о его обращении к Французам в июле 1795 года.")
Думаю, этого - достаточно. Даже по этому небольшому отрывку видно, что Жозеф де Местр (как, впрочем, и все другие идеологи консерватизма и монархизма) отнюдь не приравнивает абсолютную власть монарха к деспотизму азиатского типа, и что целый ряд ограничений власти Суверена, прежде всего касающихся прав подданных, подразумевался им как нечто само собой разумеющееся и не нуждающееся в обосновании.
Он только напоминает об этом французам (такая необходимость возникла, поскольку к концу XVIII в. англичане своей пропагандой умудрились им основательно забить голову :-)):
"Французы в этом смысле испорчены англичанами, сказавшими им, не уверовавши в то сами, что Франция подневольна; так же им твердили, что Шекспир лучше Расина, и французы этому поверили. И так было вплоть до того, как честный судья Блэкстоун в заключении своих "Комментариев" отказался поставить в один ряд Францию и Турцию. Об этом нужно сказать словами Монтеня: "Стоит ли слишком издеваться над бесстыдством такого сравнения"." ("Рассуждения о Франции"; гл. "О старой французской Конституции. Отступление о Короле и о его обращении к Французам в июле 1795 года.")
__________
* Главный принцип консерватизма (даже не как политической идеологии, а как способа мышления и образа жизни) гласит: если что-то, сделанное ранее, работает, то лучше всё оставить как есть и лишний раз не трогать :-).
** Миф этот сформировался во времена, когда Франция представляла собой смертельную угрозу торговым и династическим интересам Британии, т.к. Людовик XIV контролировал испанскую торговлю и снабжал деньгами якобитов. Наделение "христианского Турка" (как Людовика любовно именовали британцы) деспотическими амбициями отражает реальность столь же адекватно, как и истории о гуннах, избивающих бельгийских младенцев в 1914 г. В 1701 г. было переиздано сочинение Джона Фортескью "Различие между ограниченной и абсолютной монархией", в к-й, в частности, различие между континентальной и британской монархиями объясняли генетической разницей между их подданными: англичане яв. свободолюбивым народом, а французы - нацией рабов. Окончательно же миф о европейском абсолютизме был завершён историками-вигами в нач. XIX столетия.
*** Другой целью было показать, что события 1789 г. начинались как довольно обычный конфликт, которыми история Франции изобиловала на протяжении XVII-XVIII столетий (и проходивших, конечно, с участием сословий и принцев крови).
**** Хотя, стоит отметить, что, скажем, по численности населения, одна французская провинция того времени - это вся Англия целиком.
***** Напомню, что парламенты во Франции - это судебно-административные учреждения, которые при ancien régime существовали в провинциях и в Париже (высшая апелляционная инстанция в стране). Эти учреждения обладали правом регистрации актов королевской власти (после чего они входили в законную силу) и правом ремонстрации (т.е. могли отклонить их).