О французской революции (ч. 5).
Потихоньку будем переходить к рассмотрению собственно революционных событий.
Как уже было упомянуто, соперничающие фракции обычно искали покровительства членов королевской семьи, имевших доступ к королю (младших братьев, наследников и пр.). У Людовика XVI не было ни любовницы, ни - очень долго - наследника. Одним из немногих близких к нему людей была его жена, Мария-Антуанетта, которая оттолкнула от себя большую часть придворных, пренебрегая их вниманием и выказывая своё расположение лишь небольшому кругу друзей. Тем, кто не входил в этот узкий кружок (Полиньяк, Ламбаль, Водрей), она отказывала в необходимых для любого придворного должностях, синекурах и патронате. Первыми почувствовали на себе "несправедливость" Марии-Антуанетты представители старейших и самых влиятельных семейств Франции: Ноай, Роган, Ларошфуко, а также принцы крови: герцог Орлеанский, принцы Конде и Конти. В результате, ведущие представители знати перестали считать королевский Двор ключом для приобретения различных преимуществ. Постепенно, оппозиция стала покидать его пределы, что было очень опасной тенденцией, т.к. из-за этого Двор переставал выполнять свою основную функцию - собирать вокруг монарха влиятельных аристократов и быть средоточием политической жизни*.
Если сопоставить имена придворных, отрешённых от власти, и тех, кто своими действиями подталкивал страну к революции, то обнаружится много удивительных совпадений. В 1788 году началась revolte nobiliaire. Когда летом-осенью 1788 года финансовый кризис и приближающиеся выборы в Генеральные штаты накалили политическую обстановку до предела, представители высшего дворянства Франции превратили свои дома и салоны в политические клубы, занимавшиеся антиправительственной пропагандой. В это время сформировалось Общество тридцати, члены которого оспаривали решение парламента, согласно которому, Генеральные штаты должны собраться в том же составе, что и в 1614 году**. Обсуждение этой проблемы осложнялось существованием давних прецедентов и давлением фракций. Пропаганда Общества тридцати возбуждала в представителях III-го сословия недовольство против якобы привилегированного положения двух других, и в результате классовый антагонизм возник там, где его прежде не было, а буржуазия стала излишне политизированной. Из 23-х представителей "дворянства шпаги" в Обществе тридцати 21 принадлежали к грандам. Именно они - Ларошфуко, Лозен, Лафайет, Ноай, д'Эгийон и трое братьев Ламет - в июне 1789 года стали первыми дворянами, вошедшими в буржуазное Национальное собрание. Это они субсидировали публикацию и распространение непристойных libelles ("книжечек"), призванных очернить королеву***. Впоследствии, члены Общества тридцати совершили разные "великие дела". Мирабо возглавил Национальное собрание. Лафайет стал первым командиром Национальной гвардии. Ноай предложил декрет, упразднивший "феодализм". Талейран (до революции бывший епископом Отенским) занялся секуляризацией церковных земель. Братья Ламет участвовали в основании Якобинского клуба.
Герцог Орлеанский, кузен Людовика (после начала революции ставший "гражданином Эгалите" - как говорится: "у нас все равны, но некоторые - равнее других"), много лет подрывал доверие подданных к королю и королеве. В частности, им был нанят Шодерло де Лакло (автор книги "Опасные связи") для сочинения злобных пропагандистских памфлетов. В 1787 году на заседании парламента он обвинил присутствовавшего там Людовика XVI в деспотизме и уничтожил только что достигнутые королём финансовые договоренности с парламентом. Пале-Рояль, резиденция герцога в Париже, защищённая от правительственной полиции его титулом, стала местом для сбора всех недовольных королевской властью. Отсюда герцог распространял клевету, здесь он плёл заговоры и направлял в нужное русло гнев толпы, штурмовавшей летом 1789 года Бастилию. Впоследствии, "гражданин Эгалите", член революционного Конвента, проголосовал за казнь короля Людовика XVI.
Ещё следует сказать, что в начале революционных событий не звучало требований уничтожения монархии, участники процесса хотели лишь направить её на "путь истинный", т.к. благодаря давшей обильные всходы пропаганде фрондёрствующих аристократов и принцев крови, у них стало складываться убеждение в том, что французская монархия вырождается в деспотию. В требования сословий, зафиксированных в "тетрадях" (cahiers de doléances - "тетради жалоб") весной 1789 года, не было и намёка на те идеи (народный суверенитет и право народа устанавливать новый политический порядок, созданный на принципах разума), которые провозгласит "Декларация прав человека и гражданина" в августе 1789 года. "Тетради" апеллировали к традиционной конституции, прецедентам и авторитету прошлого. Их язык был языком ancien régime. "Клятва в Зале для игры в мяч" в июне 1789 года не предполагала новой конституции для Франции, а объявлялась договором об укреплении старой.
Закончить же запись я хочу цитатой из "Мифа абсолютизма" Николаса Хеншелла: "Кризис, предшествовавший падению ancien régime, всегда был неотъемлемой частью этого режима. Конфликт создавался штатами и фракциями, приближенными монарха и аутсайдерами, рассуждавшими о свободах, привилегиях и деспотизме и порицавшими злоупотребления властью. В их действиях трудно усмотреть протест против "абсолютизма"... это был мятеж против искажений существующего порядка. Большинство восставших даже не помышляли об уничтожении системы, которая их вполне устраивала. Но тогда никто из них не догадывался, в каком направлении этот мятеж будет развиваться дальше, ведь фракции и раньше вызывали народ на улицы, чтобы придать дополнительный вес своим притязаниям."
__________
* Конечно, были и другие причины, приближавшие и усиливавшие финансовый и политический кризис 1787-1789 годов, в том числе и связанные с действиями фракций. Например, тот же Хеншелл упоминает, что в 1786 году перешла в оппозицию парламентская фракция короны или parti ministeriel ("партия министров"). Людовик XVI потерял контроль над соперничеством фракций Бретейя и Калонна в министерствах, борьба перекинулась в парламент и нарушила нормальный процесс управления.
** В нём депутаты от III-го сословия составляли одну треть, в то время как они рассчитывали получить в новых Генеральных штатах количество мест равное суммарному числу депутатов от духовенства и дворянства.
*** В этих "книжечках" Марию-Антуанетту представляли неким монстром. Бешеная злоба оскорбленных дворян проявлялась в тех низостях, которые они сочиняли. Согласно издаваемым ими порнографическим брошюрам королева была лесбиянкой и нимфоманкой. Также в них содержались пространные рассуждения о том, что же сможет наконец удовлетворить её похоть.
Как уже было упомянуто, соперничающие фракции обычно искали покровительства членов королевской семьи, имевших доступ к королю (младших братьев, наследников и пр.). У Людовика XVI не было ни любовницы, ни - очень долго - наследника. Одним из немногих близких к нему людей была его жена, Мария-Антуанетта, которая оттолкнула от себя большую часть придворных, пренебрегая их вниманием и выказывая своё расположение лишь небольшому кругу друзей. Тем, кто не входил в этот узкий кружок (Полиньяк, Ламбаль, Водрей), она отказывала в необходимых для любого придворного должностях, синекурах и патронате. Первыми почувствовали на себе "несправедливость" Марии-Антуанетты представители старейших и самых влиятельных семейств Франции: Ноай, Роган, Ларошфуко, а также принцы крови: герцог Орлеанский, принцы Конде и Конти. В результате, ведущие представители знати перестали считать королевский Двор ключом для приобретения различных преимуществ. Постепенно, оппозиция стала покидать его пределы, что было очень опасной тенденцией, т.к. из-за этого Двор переставал выполнять свою основную функцию - собирать вокруг монарха влиятельных аристократов и быть средоточием политической жизни*.
Если сопоставить имена придворных, отрешённых от власти, и тех, кто своими действиями подталкивал страну к революции, то обнаружится много удивительных совпадений. В 1788 году началась revolte nobiliaire. Когда летом-осенью 1788 года финансовый кризис и приближающиеся выборы в Генеральные штаты накалили политическую обстановку до предела, представители высшего дворянства Франции превратили свои дома и салоны в политические клубы, занимавшиеся антиправительственной пропагандой. В это время сформировалось Общество тридцати, члены которого оспаривали решение парламента, согласно которому, Генеральные штаты должны собраться в том же составе, что и в 1614 году**. Обсуждение этой проблемы осложнялось существованием давних прецедентов и давлением фракций. Пропаганда Общества тридцати возбуждала в представителях III-го сословия недовольство против якобы привилегированного положения двух других, и в результате классовый антагонизм возник там, где его прежде не было, а буржуазия стала излишне политизированной. Из 23-х представителей "дворянства шпаги" в Обществе тридцати 21 принадлежали к грандам. Именно они - Ларошфуко, Лозен, Лафайет, Ноай, д'Эгийон и трое братьев Ламет - в июне 1789 года стали первыми дворянами, вошедшими в буржуазное Национальное собрание. Это они субсидировали публикацию и распространение непристойных libelles ("книжечек"), призванных очернить королеву***. Впоследствии, члены Общества тридцати совершили разные "великие дела". Мирабо возглавил Национальное собрание. Лафайет стал первым командиром Национальной гвардии. Ноай предложил декрет, упразднивший "феодализм". Талейран (до революции бывший епископом Отенским) занялся секуляризацией церковных земель. Братья Ламет участвовали в основании Якобинского клуба.
Герцог Орлеанский, кузен Людовика (после начала революции ставший "гражданином Эгалите" - как говорится: "у нас все равны, но некоторые - равнее других"), много лет подрывал доверие подданных к королю и королеве. В частности, им был нанят Шодерло де Лакло (автор книги "Опасные связи") для сочинения злобных пропагандистских памфлетов. В 1787 году на заседании парламента он обвинил присутствовавшего там Людовика XVI в деспотизме и уничтожил только что достигнутые королём финансовые договоренности с парламентом. Пале-Рояль, резиденция герцога в Париже, защищённая от правительственной полиции его титулом, стала местом для сбора всех недовольных королевской властью. Отсюда герцог распространял клевету, здесь он плёл заговоры и направлял в нужное русло гнев толпы, штурмовавшей летом 1789 года Бастилию. Впоследствии, "гражданин Эгалите", член революционного Конвента, проголосовал за казнь короля Людовика XVI.
Ещё следует сказать, что в начале революционных событий не звучало требований уничтожения монархии, участники процесса хотели лишь направить её на "путь истинный", т.к. благодаря давшей обильные всходы пропаганде фрондёрствующих аристократов и принцев крови, у них стало складываться убеждение в том, что французская монархия вырождается в деспотию. В требования сословий, зафиксированных в "тетрадях" (cahiers de doléances - "тетради жалоб") весной 1789 года, не было и намёка на те идеи (народный суверенитет и право народа устанавливать новый политический порядок, созданный на принципах разума), которые провозгласит "Декларация прав человека и гражданина" в августе 1789 года. "Тетради" апеллировали к традиционной конституции, прецедентам и авторитету прошлого. Их язык был языком ancien régime. "Клятва в Зале для игры в мяч" в июне 1789 года не предполагала новой конституции для Франции, а объявлялась договором об укреплении старой.
Закончить же запись я хочу цитатой из "Мифа абсолютизма" Николаса Хеншелла: "Кризис, предшествовавший падению ancien régime, всегда был неотъемлемой частью этого режима. Конфликт создавался штатами и фракциями, приближенными монарха и аутсайдерами, рассуждавшими о свободах, привилегиях и деспотизме и порицавшими злоупотребления властью. В их действиях трудно усмотреть протест против "абсолютизма"... это был мятеж против искажений существующего порядка. Большинство восставших даже не помышляли об уничтожении системы, которая их вполне устраивала. Но тогда никто из них не догадывался, в каком направлении этот мятеж будет развиваться дальше, ведь фракции и раньше вызывали народ на улицы, чтобы придать дополнительный вес своим притязаниям."
__________
* Конечно, были и другие причины, приближавшие и усиливавшие финансовый и политический кризис 1787-1789 годов, в том числе и связанные с действиями фракций. Например, тот же Хеншелл упоминает, что в 1786 году перешла в оппозицию парламентская фракция короны или parti ministeriel ("партия министров"). Людовик XVI потерял контроль над соперничеством фракций Бретейя и Калонна в министерствах, борьба перекинулась в парламент и нарушила нормальный процесс управления.
** В нём депутаты от III-го сословия составляли одну треть, в то время как они рассчитывали получить в новых Генеральных штатах количество мест равное суммарному числу депутатов от духовенства и дворянства.
*** В этих "книжечках" Марию-Антуанетту представляли неким монстром. Бешеная злоба оскорбленных дворян проявлялась в тех низостях, которые они сочиняли. Согласно издаваемым ими порнографическим брошюрам королева была лесбиянкой и нимфоманкой. Также в них содержались пространные рассуждения о том, что же сможет наконец удовлетворить её похоть.