(no subject)
Леннарт Самуэльсон
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ О М.Н. ТУХАЧЕВСКОМ
(приложение к книге Л.Самуэльсона «Красный колосс»)
Центральной фигурой данного исследования является Михаил Николаевич Тухачевский. Его вклад в развитие советской военной доктрины и разработку планов войны в 20-30-е гг. играет здесь первостепенную роль. Анализ его планов и работ о будущей войне даёт наглядное представление о том, как виделись советским военным необходимые преобразования в экономике. В отличие от военной мысли Тухачевского, его предложения в области военно-экономической подготовки страны и промышленной мобилизации были прежде менее известны. Следовательно, прояснение его позиции в решающие моменты процесса перевооружения СССР является насущной задачей.
До реабилитации Тухачевского в 1957 г. литература о нём в основном имела довоенное происхождение (1). Если не считать показаний перебежчика Вальтера Кривицкого по «делу Тухачевского», о возможном заговоре между Германией и советским НКВД свидетельствуют лишь несколько послевоенных статей мемуарного характера, написанных германскими офицерами (2). В 1957 г. военная коллегия, возглавляемая Б. Викторовым, подвергла тщательной проверке основания, приведшие к аресту, допросу и суду над Тухачевским в мае-июне 1937 г. Была выявлена масса новых данных относительно внутренних механизмов репрессий в Красной Армии (3).
В начале 1960-х гг. были опубликованы мемуары и биографические очерки о Тухачевском тех немногочисленных счастливчиков, кому повезло пережить сталинские чистки в Красной Армии. Генерал А.И. Тодорский составил список самых известных красных командиров, уничтоженных в 1936-1938 гг. Он также написал краткую биографию Тухачевского (4). Одним из главных источников стали мемуары генерала Г.С. Иссерсона, в которых он описал предложения Тухачевского о реструктуризации советских вооружённых сил, сделанные им в 1928 г. и 1930 г. (5). Ещё одним дополнительным источником стала вступительная статья маршала С. Бирюзова, написанная к публикуемым «Избранным произведениям» Тухачевского (6).
Сегодня очевидно, что эта историография была по-своему тенденциозна. И прежде всего потому, что упомянутые статьи Иссерсона и Бирюзова были опубликованы тогда, когда XXII съезд КПСС решительно осудил преступления и репрессии сталинизма и признал Ворошилова виновным в расправе над командованием Красной Армии в 1937-1938 гг. Тухачевский и другие маршалы, казнённые после показательного процесса в 1937 г., были реабилитированы в ходе первой хрущевской кампании десталинизации. Советские историки, описывая развитие Красной Армии в межвоенный период и в первый год Великой Отечественной войны, обычно стремились приукрасить заслуги Тухачевского. Однако подлинная суть его предложений, высказанных, в частности, в уже упоминавшемся январском докладе 1930 г., оставалась невыясненной.
Даже автор сравнительно недавней биографии Тухачевского, Валентин Иванов, пишет, что цифры Тухачевского были абсолютно обоснованными показателями развития артиллерии, бронетанковых войск и авиации. Несмотря на то, что сам Тухачевский относил свои расчёты к концу первого пятилетнего плана, то есть к 1933 году, Иванов утверждает, что Тухачевский с величайшей прозорливостью предвидел размах будущих военных конфликтов: «За 10 лет до Второй мировой войны он сумел довольно чётко увидеть картину тех стратегических операций, которые в действительности развернулись в 1939-1945 гг.» (7).
Советская историография склонна неопределённо оценивать временную перспективу планов Тухачевского. Между тем, стоит подчеркнуть, что его схема определенно была рассчитана на ближайшее будущее: «Не имея возможности точно определить сроки и последовательность осуществления этой организации, считаю, что таковая несомненно соответствует производственным возможностям пятилетки» (8).
Не исследованной советскими историками осталась судьба предложений Тухачевского 1930-1931 гг. и отношение к ним Ворошилова, Шапошникова и Сталина. И что особенно важно, в советской историографии никогда даже не упоминался поверхностный и тенденциозный анализ этих предложений, предпринятый Шапошниковым. Споры вокруг предложений Тухачевского имеют, помимо историографического, ещё один важный аспект, связанный с открытием принципиально иной перспективы. Тухачевский, так же как и Снитко, видел необходимость качественного скачка в развитии советских вооружённых сил. В период, когда размах стратегического планирования, казалось, ещё предусматривал возможность глубоких трансформаций, в окружении Сталина подобное мышление получило иной резонанс.
Когда идеи Тухачевского нашли поддержку и у других военных руководителей, события стали развиваться стремительно. Старый «военспец» Борис Шапошников, по неизвестным причинам поспешивший вступить в ВКП(б) осенью 1930 г., был смещён с поста начальника Штаба РККА. Тухачевский в июне 1931 г. был назначен заместителем народного комиссара по военным и морским делам, а также начальником вооружений Красной Армии. Этот координирующий пост, созданный в 1929г., сначала занимал Уборевич, впоследствии назначенный командующим Белорусским военным округом.
В апреле 1931 г. Шапошников был назначен командующим Приволжским военным округом, а Егоров - начальником Штаба РККА. Год спустя, Шапошников уже возглавлял Военную академию им. М.В. Фрунзе, а в сентябре 1935 г. был вновь назначен командующим военным округом - на сей раз Ленинградским. Начало чисток 1937 г. он встретил вновь в должности начальника Генштаба, оставив этот пост лишь в августе 1940 г., в связи с событиями советско-финской войны. Последний раз Шапошников возглавил Штаб РККА в июле 1941 г., сменив смещённого с этой должности Жукова.
Тухачевский, Триандафиллов, Халепский, Жигур и ряд других «модернизаторов» получили возможность работать в тесном сотрудничестве над выработкой стратегической доктрины и созданием видов вооружений - танков, истребительной, бомбометательной и транспортной авиации, химического оружия и экспериментальных технических средств. Некоторые результаты их совместных усилий будут проанализированы в следующих главах. В .качестве решающего критерия оценки успехов процесса перевооружения «вглубь» взята мобилизационная готовность промышленности.
Архивные н-аходки позволяют пролить свет на ещё одно спорное историческое утверждение. Принято считать, что Сталин начал кампанию против Тухачевского в 1930г. Однако документальные свидетельства, подтверждающие эту точку зрения, отсутствуют, если не считать таковыми слухи, «воспроизведённые» во время хрущевской оттепели. Напротив, архивные источники показывают, что в тот момент Сталин полностью доверял Тухачевскому как специалисту по военному планированию. Летом 1930 г., в разгар дискуссии о модернизации армии, Сталин поручил Тухачевскому разработать проект нового плана войны против Польши. Несмотря на существовавшие между ними разногласия в исторических вопросах и по поводу процесса перевооружения, Сталин фактически одобрил идею Тухачевского заложить в основу советского военного планирования новую теорию «глубоких операций». Вынесенный на рассмотрение в 1932 г., этот план Тухачевского включал удары с воздуха по тылам польской армии ещё на этапе её мобилизации, танковые операции на границе и тяжёлые бомбовые удары по Варшаве (9).
Анализ событий, приведших в 1937 г. к суду и расстрелу Тухачевского, не входит в задачу данной книги. (Существовали ли в действительности якобы сфабрикованные нацистами документы о тайном сотрудничестве Тухачевского с германскими офицерами? Каким образом они попали в Москву? И т.д. и т. п.) (10). Согласно общепринятому мнению, Сталин ненавидел Тухачевского со времён советско-польской войны 1920г., когда он выступил против похода Тухачевского на Варшаву, а в 1930г. спровоцировал против него заговор. Однако, судя по их тесному сотрудничеству в промышленной реконструкции, явленному осенью 1931 г. и позднее, эта версия нуждается в более весомом документальном подтверждении. Приведённое в этой книге письмо Сталина 1932 г., в котором он приносит свои извинения Тухачевскому, заставляет усомниться в этой версии.
Личная неприязнь, возможно, существовала также между Борисом Шапошниковым и Михаилом Тухачевским. В 1923 г. Шапошников подверг анализу ход и результаты советско-польской войны, и его выводы, совсем в духе позиции Сталина-Буденного-Ворошилова, оказались явно не в пользу Тухачевского (11).
Одним из главных участников советско-польской войны был Александр Егоров. В 1920 г. он командовал Юго-Западным фронтом, войска которого пытались захватить Львов вместе с 1-ой Конной армией Буденного. В начале августа командование Юго-Западного фронта проигнорировало приказ изменить направление движения и присоединиться к походу Западной армии Тухачевского на Варшаву. В 1928 г. Егоров описал эти события в книге, вышедшей год спустя под названием «Львов-Варшава. 1920 год». Нарком Ворошилов в своём письме к Егорову предупреждал его против вступления в открытую полемику с Триандафилловым, Тухачевским и прочими по поводу советско-польской войны. Не надо забывать, писал он, что мы с Вами не можем быть объективными историками, поскольку, во-первых, были непосредственными участниками событий, а во-вторых, и в настоящее время занимаем ведущие военные посты (12).
Однако уже год спустя Ворошилов забыл свои рекомендации, данные Егорову. Славословная статья «Сталин и Красная Армия», написанная Ворошиловым в честь 50-летия вождя, положила начало фальсификациям деятельности Сталина в годы гражданской войны (13).
Если расхождение между Сталиным и Тухачевским по поводу исхода советско-польской войны действительно столь болезненно влияло на их взаимоотношения, очень трудно объяснить, почему в январе 1932 г. Тухачевский обратился к Сталину с просьбой вмешаться в дела Военной академии. Тухачевский считал, что в книгах Владимира Меликова «Война с белополяками» (1925 г.) и «Марна-Висла-Смирна» (1928 г.) содержится вполне обоснованная критика действий командования Западным фронтом в 1920 г. Однако Тухачевский был не согласен с «пессимистическими выводами» Меликова относительно возможности наступления на территорию противника. В рамках официальной линии Академии в вопросе о войне с Польшей он счёл себя полностью дискредитированным. В письме на имя «уважаемого товарища Сталина» Тухачевский отметил, что в своих лекциях в Академии Медиков изображает его (Тухачевского) как любителя наступлений и автора фантастических планов, а его руководство прямо называет авантюристическим, глупым и преступным. Тухачевский привёл ряд искаженных, по его мнению, фактов из последних лекций Меликова, объяснил причины нападок на его командование в польской кампании и напоследок, сравнив выводы Меликова с ленинскими, попросил Сталина вмешаться.
В том же письме Тухачевский подчеркнул, что Академия РККА с её устаревшей педагогикой неоднократно подвергалась критике не только с его стороны, но и со стороны всех «передовых командиров»: Егорова, Уборевича, Якира, Федько и покойного.Триандафиллова. По мнению Тухачевского, руководители Академии Эйдеман и Щаденко оказались в плену у старой профессуры, и даже аресты большинства старых преподавателей не изменили основ академической педагогики (14).
Наконец, следует отметить, что в это время Тухачевский вырабатывает для себя или принимает новые «правила игры». В начале 1931 г., после десятилетия открытых и честных военно-теоретических дебатов, он организует травлю своего главного соперника в области стратегии. На прошедших зимой 1929/30 г. дискуссиях, посвященных Триандафиллову и другим реформаторам, профессор Свечин был одним из самых уважаемых оппонентов, чьи выступления отличались искренностью и убедительностью. И уже в апреле 1931 г. «обвиняемый» Свечин находился под арестом и был не в состоянии сказать что-либо в свою защиту, сражённый запутанностью аргументов обвинения (15).
Таким образом, Тухачевский внёс определенный вклад в удушение военно-теоретической дискуссии и, в конце концов, сам пал жертвой этой депрофессионализации и политизации вооружённых сил.
ВОЗВРАТ В НАЧАЛО:
http://eugend.livejournal.com/4812.html
ДОПОЛНЕНИЕ:
Оценки высшего комсостава РККА (Ворошилов, Буденный, Егоров, Тухачевский, Уборевич, Хрипин, Халепский) из отчета руководителя британской военной делегации генерал-майора А. П. Уэйвелла Начальнику Имперского Генерального Штаба о посещении маневров Белорусского военного округа (10 сентября 1936 г.)
вернуться к
- посту «Оценки состояния РККА 30-х годов и …» в сообществе warhistory
http://community.livejournal.com/warhistory/1307514.html
- посту «Оценки состояния РККА 30-х годов и …» в сообществе mil_history
http://community.livejournal.com/mil_history/348314.html
- посту «Оценки состояния РККА 30-х годов и …» в сообществе su_army
http://community.livejournal.com/su_army/5864.html
- посту «Оценки состояния РККА 30-х годов и …» в сообществе ledo_kol
http://community.livejournal.com/ledo_kol/39885.html
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ О М.Н. ТУХАЧЕВСКОМ
(приложение к книге Л.Самуэльсона «Красный колосс»)
Центральной фигурой данного исследования является Михаил Николаевич Тухачевский. Его вклад в развитие советской военной доктрины и разработку планов войны в 20-30-е гг. играет здесь первостепенную роль. Анализ его планов и работ о будущей войне даёт наглядное представление о том, как виделись советским военным необходимые преобразования в экономике. В отличие от военной мысли Тухачевского, его предложения в области военно-экономической подготовки страны и промышленной мобилизации были прежде менее известны. Следовательно, прояснение его позиции в решающие моменты процесса перевооружения СССР является насущной задачей.
До реабилитации Тухачевского в 1957 г. литература о нём в основном имела довоенное происхождение (1). Если не считать показаний перебежчика Вальтера Кривицкого по «делу Тухачевского», о возможном заговоре между Германией и советским НКВД свидетельствуют лишь несколько послевоенных статей мемуарного характера, написанных германскими офицерами (2). В 1957 г. военная коллегия, возглавляемая Б. Викторовым, подвергла тщательной проверке основания, приведшие к аресту, допросу и суду над Тухачевским в мае-июне 1937 г. Была выявлена масса новых данных относительно внутренних механизмов репрессий в Красной Армии (3).
В начале 1960-х гг. были опубликованы мемуары и биографические очерки о Тухачевском тех немногочисленных счастливчиков, кому повезло пережить сталинские чистки в Красной Армии. Генерал А.И. Тодорский составил список самых известных красных командиров, уничтоженных в 1936-1938 гг. Он также написал краткую биографию Тухачевского (4). Одним из главных источников стали мемуары генерала Г.С. Иссерсона, в которых он описал предложения Тухачевского о реструктуризации советских вооружённых сил, сделанные им в 1928 г. и 1930 г. (5). Ещё одним дополнительным источником стала вступительная статья маршала С. Бирюзова, написанная к публикуемым «Избранным произведениям» Тухачевского (6).
Сегодня очевидно, что эта историография была по-своему тенденциозна. И прежде всего потому, что упомянутые статьи Иссерсона и Бирюзова были опубликованы тогда, когда XXII съезд КПСС решительно осудил преступления и репрессии сталинизма и признал Ворошилова виновным в расправе над командованием Красной Армии в 1937-1938 гг. Тухачевский и другие маршалы, казнённые после показательного процесса в 1937 г., были реабилитированы в ходе первой хрущевской кампании десталинизации. Советские историки, описывая развитие Красной Армии в межвоенный период и в первый год Великой Отечественной войны, обычно стремились приукрасить заслуги Тухачевского. Однако подлинная суть его предложений, высказанных, в частности, в уже упоминавшемся январском докладе 1930 г., оставалась невыясненной.
Даже автор сравнительно недавней биографии Тухачевского, Валентин Иванов, пишет, что цифры Тухачевского были абсолютно обоснованными показателями развития артиллерии, бронетанковых войск и авиации. Несмотря на то, что сам Тухачевский относил свои расчёты к концу первого пятилетнего плана, то есть к 1933 году, Иванов утверждает, что Тухачевский с величайшей прозорливостью предвидел размах будущих военных конфликтов: «За 10 лет до Второй мировой войны он сумел довольно чётко увидеть картину тех стратегических операций, которые в действительности развернулись в 1939-1945 гг.» (7).
Советская историография склонна неопределённо оценивать временную перспективу планов Тухачевского. Между тем, стоит подчеркнуть, что его схема определенно была рассчитана на ближайшее будущее: «Не имея возможности точно определить сроки и последовательность осуществления этой организации, считаю, что таковая несомненно соответствует производственным возможностям пятилетки» (8).
Не исследованной советскими историками осталась судьба предложений Тухачевского 1930-1931 гг. и отношение к ним Ворошилова, Шапошникова и Сталина. И что особенно важно, в советской историографии никогда даже не упоминался поверхностный и тенденциозный анализ этих предложений, предпринятый Шапошниковым. Споры вокруг предложений Тухачевского имеют, помимо историографического, ещё один важный аспект, связанный с открытием принципиально иной перспективы. Тухачевский, так же как и Снитко, видел необходимость качественного скачка в развитии советских вооружённых сил. В период, когда размах стратегического планирования, казалось, ещё предусматривал возможность глубоких трансформаций, в окружении Сталина подобное мышление получило иной резонанс.
Когда идеи Тухачевского нашли поддержку и у других военных руководителей, события стали развиваться стремительно. Старый «военспец» Борис Шапошников, по неизвестным причинам поспешивший вступить в ВКП(б) осенью 1930 г., был смещён с поста начальника Штаба РККА. Тухачевский в июне 1931 г. был назначен заместителем народного комиссара по военным и морским делам, а также начальником вооружений Красной Армии. Этот координирующий пост, созданный в 1929г., сначала занимал Уборевич, впоследствии назначенный командующим Белорусским военным округом.
В апреле 1931 г. Шапошников был назначен командующим Приволжским военным округом, а Егоров - начальником Штаба РККА. Год спустя, Шапошников уже возглавлял Военную академию им. М.В. Фрунзе, а в сентябре 1935 г. был вновь назначен командующим военным округом - на сей раз Ленинградским. Начало чисток 1937 г. он встретил вновь в должности начальника Генштаба, оставив этот пост лишь в августе 1940 г., в связи с событиями советско-финской войны. Последний раз Шапошников возглавил Штаб РККА в июле 1941 г., сменив смещённого с этой должности Жукова.
Тухачевский, Триандафиллов, Халепский, Жигур и ряд других «модернизаторов» получили возможность работать в тесном сотрудничестве над выработкой стратегической доктрины и созданием видов вооружений - танков, истребительной, бомбометательной и транспортной авиации, химического оружия и экспериментальных технических средств. Некоторые результаты их совместных усилий будут проанализированы в следующих главах. В .качестве решающего критерия оценки успехов процесса перевооружения «вглубь» взята мобилизационная готовность промышленности.
Архивные н-аходки позволяют пролить свет на ещё одно спорное историческое утверждение. Принято считать, что Сталин начал кампанию против Тухачевского в 1930г. Однако документальные свидетельства, подтверждающие эту точку зрения, отсутствуют, если не считать таковыми слухи, «воспроизведённые» во время хрущевской оттепели. Напротив, архивные источники показывают, что в тот момент Сталин полностью доверял Тухачевскому как специалисту по военному планированию. Летом 1930 г., в разгар дискуссии о модернизации армии, Сталин поручил Тухачевскому разработать проект нового плана войны против Польши. Несмотря на существовавшие между ними разногласия в исторических вопросах и по поводу процесса перевооружения, Сталин фактически одобрил идею Тухачевского заложить в основу советского военного планирования новую теорию «глубоких операций». Вынесенный на рассмотрение в 1932 г., этот план Тухачевского включал удары с воздуха по тылам польской армии ещё на этапе её мобилизации, танковые операции на границе и тяжёлые бомбовые удары по Варшаве (9).
Анализ событий, приведших в 1937 г. к суду и расстрелу Тухачевского, не входит в задачу данной книги. (Существовали ли в действительности якобы сфабрикованные нацистами документы о тайном сотрудничестве Тухачевского с германскими офицерами? Каким образом они попали в Москву? И т.д. и т. п.) (10). Согласно общепринятому мнению, Сталин ненавидел Тухачевского со времён советско-польской войны 1920г., когда он выступил против похода Тухачевского на Варшаву, а в 1930г. спровоцировал против него заговор. Однако, судя по их тесному сотрудничеству в промышленной реконструкции, явленному осенью 1931 г. и позднее, эта версия нуждается в более весомом документальном подтверждении. Приведённое в этой книге письмо Сталина 1932 г., в котором он приносит свои извинения Тухачевскому, заставляет усомниться в этой версии.
Личная неприязнь, возможно, существовала также между Борисом Шапошниковым и Михаилом Тухачевским. В 1923 г. Шапошников подверг анализу ход и результаты советско-польской войны, и его выводы, совсем в духе позиции Сталина-Буденного-Ворошилова, оказались явно не в пользу Тухачевского (11).
Одним из главных участников советско-польской войны был Александр Егоров. В 1920 г. он командовал Юго-Западным фронтом, войска которого пытались захватить Львов вместе с 1-ой Конной армией Буденного. В начале августа командование Юго-Западного фронта проигнорировало приказ изменить направление движения и присоединиться к походу Западной армии Тухачевского на Варшаву. В 1928 г. Егоров описал эти события в книге, вышедшей год спустя под названием «Львов-Варшава. 1920 год». Нарком Ворошилов в своём письме к Егорову предупреждал его против вступления в открытую полемику с Триандафилловым, Тухачевским и прочими по поводу советско-польской войны. Не надо забывать, писал он, что мы с Вами не можем быть объективными историками, поскольку, во-первых, были непосредственными участниками событий, а во-вторых, и в настоящее время занимаем ведущие военные посты (12).
Однако уже год спустя Ворошилов забыл свои рекомендации, данные Егорову. Славословная статья «Сталин и Красная Армия», написанная Ворошиловым в честь 50-летия вождя, положила начало фальсификациям деятельности Сталина в годы гражданской войны (13).
Если расхождение между Сталиным и Тухачевским по поводу исхода советско-польской войны действительно столь болезненно влияло на их взаимоотношения, очень трудно объяснить, почему в январе 1932 г. Тухачевский обратился к Сталину с просьбой вмешаться в дела Военной академии. Тухачевский считал, что в книгах Владимира Меликова «Война с белополяками» (1925 г.) и «Марна-Висла-Смирна» (1928 г.) содержится вполне обоснованная критика действий командования Западным фронтом в 1920 г. Однако Тухачевский был не согласен с «пессимистическими выводами» Меликова относительно возможности наступления на территорию противника. В рамках официальной линии Академии в вопросе о войне с Польшей он счёл себя полностью дискредитированным. В письме на имя «уважаемого товарища Сталина» Тухачевский отметил, что в своих лекциях в Академии Медиков изображает его (Тухачевского) как любителя наступлений и автора фантастических планов, а его руководство прямо называет авантюристическим, глупым и преступным. Тухачевский привёл ряд искаженных, по его мнению, фактов из последних лекций Меликова, объяснил причины нападок на его командование в польской кампании и напоследок, сравнив выводы Меликова с ленинскими, попросил Сталина вмешаться.
В том же письме Тухачевский подчеркнул, что Академия РККА с её устаревшей педагогикой неоднократно подвергалась критике не только с его стороны, но и со стороны всех «передовых командиров»: Егорова, Уборевича, Якира, Федько и покойного.Триандафиллова. По мнению Тухачевского, руководители Академии Эйдеман и Щаденко оказались в плену у старой профессуры, и даже аресты большинства старых преподавателей не изменили основ академической педагогики (14).
Наконец, следует отметить, что в это время Тухачевский вырабатывает для себя или принимает новые «правила игры». В начале 1931 г., после десятилетия открытых и честных военно-теоретических дебатов, он организует травлю своего главного соперника в области стратегии. На прошедших зимой 1929/30 г. дискуссиях, посвященных Триандафиллову и другим реформаторам, профессор Свечин был одним из самых уважаемых оппонентов, чьи выступления отличались искренностью и убедительностью. И уже в апреле 1931 г. «обвиняемый» Свечин находился под арестом и был не в состоянии сказать что-либо в свою защиту, сражённый запутанностью аргументов обвинения (15).
Таким образом, Тухачевский внёс определенный вклад в удушение военно-теоретической дискуссии и, в конце концов, сам пал жертвой этой депрофессионализации и политизации вооружённых сил.
ВОЗВРАТ В НАЧАЛО:
http://eugend.livejournal.com/4812.html
ДОПОЛНЕНИЕ:
Оценки высшего комсостава РККА (Ворошилов, Буденный, Егоров, Тухачевский, Уборевич, Хрипин, Халепский) из отчета руководителя британской военной делегации генерал-майора А. П. Уэйвелла Начальнику Имперского Генерального Штаба о посещении маневров Белорусского военного округа (10 сентября 1936 г.)
вернуться к
- посту «Оценки состояния РККА 30-х годов и …» в сообществе warhistory
http://community.livejournal.com/warhistory/1307514.html
- посту «Оценки состояния РККА 30-х годов и …» в сообществе mil_history
http://community.livejournal.com/mil_history/348314.html
- посту «Оценки состояния РККА 30-х годов и …» в сообществе su_army
http://community.livejournal.com/su_army/5864.html
- посту «Оценки состояния РККА 30-х годов и …» в сообществе ledo_kol
http://community.livejournal.com/ledo_kol/39885.html