Психологические метаморфозы, часть I
Серьезный пост. Про то, как это детям, когда их трое.
Много что-то получается, разобью, пожалуй.
Кому не интересно, под кат не ходите ;)
До Тёминого рождения я больше месяца проторчала в больнице. Безвылазно! Слава богу, в этот момент мужа попросили с работы. И дети носились по продуманному мною сумасшедшему графику (школа-сад-музыкалка-бассейн-балет-танцы-английский-подготовка к школе-театр) все-таки не только с бабушкой, но и с ним.
От их СМСок наворачивались слезы умиления...
"Мама! Желаем тебе, чтобы братик родился здоровым, а ты чтобы заработала много денег!" - я с ноутбуком строчила на больничной койке переводы, в том числе и от нечего делать.
За период моего длительного отсутствия Стаська с психологической помощью детского папы отвоевывала себе место под солнцем в своем первом классе, а Ксюха с его же помощью боролась с внезапно наступившим настоящим кризисом в детском саду: в свои пять с половиной лет она вдруг начала там часто плакать...
Первоклашке помогла хорошая предшкольная подготовка - можно было не отвлекаться на учебу, а заниматься устаканиванием отношений с одноклассниками, а младшей помог откровенный разговор папы с воспиталкой: оказалось, что та в ответ на Ксюшины слезы грозилась отдать ее в младшую группу, а та, соответственно, переживала, что ее отдадут к "малышне", боялась и не хотела быть униженной, и плакала от этих мыслей...
Потом меня с Тёмой выписали.
Та-да-да-дам! Ура-ура!
Мы приехали из роддома домой. Разделись и вымыли руки, начали раздевать младенца...
- Ну, давайте я его возьму! - скомандовала Стася.
Со всеми возможными предосторожностями бабушка и папа уложили Тёмку на Стаськины вытянутые руки, придерживая снизу, сверху и сбоку. Стаська повозмущалась, но в результате вообще лишилась возможности его держать, поскольку бабушке было очень страшно, а папа разозлился на грубость.
Подувшись немного, Стаська примирительно сказала:
- Давайте я его покормлю, что ли...
Но ей объяснили, что Тёму может кормить только мама.
- Подержу? Поношу? Покружу? Попрыгаю с ним?
- Нет, Стасена, не сейчас. Он слишком маленький.
Тогда Стаська села в угол, сложила руки на груди и долго молчала.
Потом она сказала:
- Ну? И как же мы теперь будем жить?
Потом сказала еще:
- Вы что же, родили себе нового ребенка, вот, принесли его, а нас, прежних детей, уже что, не будете любить?
Ксюша же в это время хлопотала над Тёмкой, трясла игрушками, целовала, не пытаясь вытащить из колыбельки, любовалась им и восхищалась, радовалась, одним словом.
Я сделала огромную ошибку.
Начитавшись советов о том, что больше всего при появлении третьего страдает средний ребенок, превращаясь из младшего в старшего, я очень много разговаривала с Ксю, готовила ее, рисовала в лицах, как и что у нас будет, мы смотрели их альбомы, пленки, читали книжки про малышей... Но при этом я не уделила достаточно времени старшей, полагая, что она и так готова к этой роли.
Ан нет! С появлением Тёмы она стала как будто в первый раз старшей! Ксю была давным-давно подмята, раскусана и предсказуема. Ее влияние и авторитет на младшую сестру были неоспоримы. Да и вообще, она не помнила, как была одна: их словно всегда было двое.
А тут теперь вот это... И как с этим быть?
Конечно, мы сказали, что ничего не изменится, мы их любим-обожаем и бла-бла-бла. Но в семь лет никакие слова доказательством служить не могут. И Стасо нам не поверила. Она начала нас проверять.
Она зорко следила и подсчитывала, сколько раз был поцелован или приласкан Тёма, Ксюша и она сама. Не забываю ли я говорить, после того, как сильно повышу за что-то голос, что все равно их очень люблю, несмотря на то, что ругаюсь - это дополнение у нас обязательно и всенепременно. Читаем ли мы им на ночь также, как прежде. Также ли волнуется бабушка по поводу ненадетой ей якобы случайно шапки/перчаток и как именно отреагирует папа на ее заявление, что она не хочет последить за Тёмой. Приходя из школы, Стаська отнюдь не бежала проведать братца, в отличие от Ксю, у которой день начинался и заканчивался восхищенным наблюдением за младенческим развитием; Стаська следовала с гордо поднятым носом в свою комнату или на кухню, и Тёмка не удосуживался ни ее взгляда, ни вопроса о том, как у него сегодня дела. При этом, когда якобы никто не видел и Фей оказывался в комнате один, я заставала ее, с любопытством разглядывающей братца в колыбельке, нежно гладящей его по головке, воркующей что-то ему на ушко, щекочущей... Но стоило ей заметить, что кто-то вошел в комнату или смотрит на нее, она отскакивала как ошпаренная и делала вид, что она тут случайно и вообще, какое небо голубое.
- Мама, что ты пишешь?
- Я пишу, что Тёмка у нас научился делать за третий месяц...
- А про меня ты писала?
- Конечно!
- Где? Прочитай!
Достаю, читаю.
- А про Ксюшу где? А ты нас тоже снимала на камеру? Точно также? И на фотоаппарат? И вы тоже столько же нас носили на руках? Не может быть такого! Я помню, меня столько не носили...
Много что-то получается, разобью, пожалуй.
Кому не интересно, под кат не ходите ;)
До Тёминого рождения я больше месяца проторчала в больнице. Безвылазно! Слава богу, в этот момент мужа попросили с работы. И дети носились по продуманному мною сумасшедшему графику (школа-сад-музыкалка-бассейн-балет-танцы-английский-подготовка к школе-театр) все-таки не только с бабушкой, но и с ним.
От их СМСок наворачивались слезы умиления...
"Мама! Желаем тебе, чтобы братик родился здоровым, а ты чтобы заработала много денег!" - я с ноутбуком строчила на больничной койке переводы, в том числе и от нечего делать.
За период моего длительного отсутствия Стаська с психологической помощью детского папы отвоевывала себе место под солнцем в своем первом классе, а Ксюха с его же помощью боролась с внезапно наступившим настоящим кризисом в детском саду: в свои пять с половиной лет она вдруг начала там часто плакать...
Первоклашке помогла хорошая предшкольная подготовка - можно было не отвлекаться на учебу, а заниматься устаканиванием отношений с одноклассниками, а младшей помог откровенный разговор папы с воспиталкой: оказалось, что та в ответ на Ксюшины слезы грозилась отдать ее в младшую группу, а та, соответственно, переживала, что ее отдадут к "малышне", боялась и не хотела быть униженной, и плакала от этих мыслей...
Потом меня с Тёмой выписали.
Та-да-да-дам! Ура-ура!
Мы приехали из роддома домой. Разделись и вымыли руки, начали раздевать младенца...
- Ну, давайте я его возьму! - скомандовала Стася.
Со всеми возможными предосторожностями бабушка и папа уложили Тёмку на Стаськины вытянутые руки, придерживая снизу, сверху и сбоку. Стаська повозмущалась, но в результате вообще лишилась возможности его держать, поскольку бабушке было очень страшно, а папа разозлился на грубость.
Подувшись немного, Стаська примирительно сказала:
- Давайте я его покормлю, что ли...
Но ей объяснили, что Тёму может кормить только мама.
- Подержу? Поношу? Покружу? Попрыгаю с ним?
- Нет, Стасена, не сейчас. Он слишком маленький.
Тогда Стаська села в угол, сложила руки на груди и долго молчала.
Потом она сказала:
- Ну? И как же мы теперь будем жить?
Потом сказала еще:
- Вы что же, родили себе нового ребенка, вот, принесли его, а нас, прежних детей, уже что, не будете любить?
Ксюша же в это время хлопотала над Тёмкой, трясла игрушками, целовала, не пытаясь вытащить из колыбельки, любовалась им и восхищалась, радовалась, одним словом.
Я сделала огромную ошибку.
Начитавшись советов о том, что больше всего при появлении третьего страдает средний ребенок, превращаясь из младшего в старшего, я очень много разговаривала с Ксю, готовила ее, рисовала в лицах, как и что у нас будет, мы смотрели их альбомы, пленки, читали книжки про малышей... Но при этом я не уделила достаточно времени старшей, полагая, что она и так готова к этой роли.
Ан нет! С появлением Тёмы она стала как будто в первый раз старшей! Ксю была давным-давно подмята, раскусана и предсказуема. Ее влияние и авторитет на младшую сестру были неоспоримы. Да и вообще, она не помнила, как была одна: их словно всегда было двое.
А тут теперь вот это... И как с этим быть?
Конечно, мы сказали, что ничего не изменится, мы их любим-обожаем и бла-бла-бла. Но в семь лет никакие слова доказательством служить не могут. И Стасо нам не поверила. Она начала нас проверять.
Она зорко следила и подсчитывала, сколько раз был поцелован или приласкан Тёма, Ксюша и она сама. Не забываю ли я говорить, после того, как сильно повышу за что-то голос, что все равно их очень люблю, несмотря на то, что ругаюсь - это дополнение у нас обязательно и всенепременно. Читаем ли мы им на ночь также, как прежде. Также ли волнуется бабушка по поводу ненадетой ей якобы случайно шапки/перчаток и как именно отреагирует папа на ее заявление, что она не хочет последить за Тёмой. Приходя из школы, Стаська отнюдь не бежала проведать братца, в отличие от Ксю, у которой день начинался и заканчивался восхищенным наблюдением за младенческим развитием; Стаська следовала с гордо поднятым носом в свою комнату или на кухню, и Тёмка не удосуживался ни ее взгляда, ни вопроса о том, как у него сегодня дела. При этом, когда якобы никто не видел и Фей оказывался в комнате один, я заставала ее, с любопытством разглядывающей братца в колыбельке, нежно гладящей его по головке, воркующей что-то ему на ушко, щекочущей... Но стоило ей заметить, что кто-то вошел в комнату или смотрит на нее, она отскакивала как ошпаренная и делала вид, что она тут случайно и вообще, какое небо голубое.
- Мама, что ты пишешь?
- Я пишу, что Тёмка у нас научился делать за третий месяц...
- А про меня ты писала?
- Конечно!
- Где? Прочитай!
Достаю, читаю.
- А про Ксюшу где? А ты нас тоже снимала на камеру? Точно также? И на фотоаппарат? И вы тоже столько же нас носили на руках? Не может быть такого! Я помню, меня столько не носили...