Я бы не назвала интервью гнетущим. Ирина Антоновна говорит о своём счастье - быть в этой жизни частью Шостаковича.
А гнетущим был режим, который ломал творческим людям крылья.
Шостаковича не сломали, но...
От Бога оперный композитор, он был (простите неожиданное, но точное сравнение) кастрирован - у него отсекли возможность писать оперы. Опера "Нос" была исхлёстана критикой, за "Леди Макбет" устроена публичная порка. "Игроков" Ш. написал "в стол", даже опусом не пометив.
И вынужден был внедрять свои оперные концепции...в симфонии (!)
Но композитор спасался юмором. Конечно, и сарказм помогал выжить в совдурдоме.
Поскольку я ещё на волне Шостаковича, а Вы единственный комментатор, уравновешу "минор" смешными случаями.
Шостакович любил пересказывать такой казус. Однажды он после войны пошёл в кино на фильм "Молодая гвардия", к которому написал музыку. Он пришёл с приятелем, билетов не было. Приятель говорит: подойди к окошечку администратора, скажи, что ты Шостакович, твой фильм, хочешь посмотреть. Композитор подошёл, тот спрашивает: "
( ... )
> А гнетущим был режим, который ломал творческим людям крылья. Я именно это и подразумевал в своём комментарии :). Понятно, что Шостакович был удивительно талантливым и "светлым" человеком...
А чувство юмора - один из важнейших признаков/показателей ума!
Мой отец, Антон Казимирович Супинский, был ученым, возглавлял в Этнографическом музее, до войны бывшем частью Русского, белорусский отдел. Он из-под Пинска, что и отразилось в нашей фамилии: «суб» - это приставка «под». Мы занимали большую профессорскую квартиру. После ареста отца в 1937-м и смерти матери на следующий год у нас стали отбирать одну комнату за другой. В 1942 году мы с бабушкой и дедушкой уехали в эвакуацию, и в Ленинград я уже не вернулась...
...Мать преподавала русский и литературу на фабрике «Скороход» - там был организован всеобуч, повсеместно боролись с неграмотностью. Она умерла, когда мне было пять лет, я её совсем не помню. Она заболела после ареста отца, десять лет лагерей. Много лет спустя я прочитала его дело: его обвиняли в том, что в музейной экспозиции он показал жизнь белорусских крестьян до революции более богатой, чем после революции...
Comments 4
А в целом, конечно, гнетущее интервью... :(
Reply
Я бы не назвала интервью гнетущим. Ирина Антоновна говорит о своём счастье - быть в этой жизни частью Шостаковича.
А гнетущим был режим, который ломал творческим людям крылья.
Шостаковича не сломали, но...
От Бога оперный композитор, он был (простите неожиданное, но точное сравнение) кастрирован - у него отсекли возможность писать оперы. Опера "Нос" была исхлёстана критикой, за "Леди Макбет" устроена публичная порка. "Игроков" Ш. написал "в стол", даже опусом не пометив.
И вынужден был внедрять свои оперные концепции...в симфонии (!)
Но композитор спасался юмором. Конечно, и сарказм помогал выжить в совдурдоме.
Поскольку я ещё на волне Шостаковича, а Вы единственный комментатор, уравновешу "минор" смешными случаями.
Шостакович любил пересказывать такой казус. Однажды он после войны пошёл в кино на фильм "Молодая гвардия", к которому написал музыку. Он пришёл с приятелем, билетов не было. Приятель говорит: подойди к окошечку администратора, скажи, что ты Шостакович, твой фильм, хочешь посмотреть. Композитор подошёл, тот спрашивает: " ( ... )
Reply
Я именно это и подразумевал в своём комментарии :). Понятно, что Шостакович был удивительно талантливым и "светлым" человеком...
А чувство юмора - один из важнейших признаков/показателей ума!
Reply
Здесь можно прочитать про Ирину Антоновну:
https://www.sobaka.ru/city/portrety/32185?ysclid=m1l7nfqhkr295029898
Мой отец, Антон Казимирович Супинский, был ученым, возглавлял в Этнографическом музее, до войны бывшем частью Русского, белорусский отдел. Он из-под Пинска, что и отразилось в нашей фамилии: «суб» - это приставка «под». Мы занимали большую профессорскую квартиру. После ареста отца в 1937-м и смерти матери на следующий год у нас стали отбирать одну комнату за другой. В 1942 году мы с бабушкой и дедушкой уехали в эвакуацию, и в Ленинград я уже не вернулась...
...Мать преподавала русский и литературу на фабрике «Скороход» - там был организован всеобуч, повсеместно боролись с неграмотностью. Она умерла, когда мне было пять лет, я её совсем не помню. Она заболела после ареста отца, десять лет лагерей. Много лет спустя я прочитала его дело: его обвиняли в том, что в музейной экспозиции он показал жизнь белорусских крестьян до революции более богатой, чем после революции...
Reply
Leave a comment