Офисное безмолвие. Сказка.
Для Заповедника Сказок.
Проект "Апрельские снежки".
Тема "Офисное безмолвие" получена от darkmeister.
Василиса Степановна ехала на работу в дурном расположении духа. День предстоял напряженный, и не сулил никаких радостей. Даже утренний кофейный ритуал, призванный хоть как-то примирить не выспавшуюся женщину с добрым, но строгим утром, на этот раз пошел вкривь и вкось. Вначале кофе долго не желал поднимать пенку, а потом, стоило Василисе отвернуться, в один момент убежал из турки на плиту. Вздохнув, женщина вытерла лужицу полотенцем, да так его на плите и оставила. Налив остатки напитка в чашку (варить новый уже не было времени), она отправилась в комнату, желая, хоть пять минут, посмотреть по телевизору новости. Картинку экран показал, а вот озвучивать отказался. Из динамиков лилось упоительное безмолвие. А с кухни, в то же время, понесло гарью. Это обугливалось оставшееся на медленно остывающей плите злосчастное полотенце. Бросив горелую тряпочку тлеть в раковину и выключив упорно молчащий телевизор, Василиса отправилась на работу, попутно воззвав к Мирозданию: «Лучше бы в офисе все онемели, а не в телевизоре!».
Странности начались уже на проходной. Обычно разговорчивый и приветливый охранник Вася, чем-то неуловимо похожий на одноименного гномика из мультфильма, молча кивнул Василисе Степановне и махнул рукой - проходи, мол. Она прошла, внутренне пожав плечами. Открыв магнитным ключом комнату, которую делила с двумя соседками, и увидев, что пришла первой, женщина включила чайник, привычно наполнив его из стоящей в углу большой бутыли с привинченной сверху помпой. И тут зазвонил телефон. «С местного, значит свои», - выдохнула Василиса, и сняла трубку, - «Алло?». На том конце провода молчали. «Алло?» - с нажимом повторила она, - «Вас не слышно, перезвоните, пожалуйста!». Перезвонили. И снова молчали. Больше не перезванивали. В коридорах, обычно наполненных гулом голосов, смехом, а иногда и, чего уж греха таить, перебранками, стояла удивленная тишина, нарушаемая лишь звуком шагов - цокали каблучки, шаркали ботинки, шлепали кроссовки.
Вскоре пришла первая соседка по комнате - миниатюрная, суетливая, говорливая Лидия Ефимовна. Обычно, ее появление сопровождалось непрерывным потоком сознания: «ВсемприветНеправдали,сегоднячудесноеутроПредставляете,мнесегоднявметроместоуступили, такойинтеллегентныймужчина!..» . Но на этот раз она вошла молча, кивнула, выпучив глаза и открыв рот, словно силясь что-то произнести, но так и не проронила ни звука. Обиженно усевшись на свое место под фикусом, соседка кинула в рот пластик жвачки (видимо, чтобы как-то компенсировать молчание) и уставилась в монитор. Василиса Степановна как раз заливала кипятком пакетик чая, когда вошла вторая соседка. Маргарита Альбертовна стремилась быть правильной во всех отношениях (конечно, в своем понимании), за одним единственным исключением. Свою жизненную позицию она по поводу и без стремилась навязать всем окружающим: чай в пакетиках - исключительно сено и солома, и вообще, лучше пить минеральную воду, в идеале - с лимоном; мясо вообще есть нельзя категорически! - во-первых, животные - братья наши меньшие, а во-вторых, оно провоцирует агрессию; надо заниматься йогой, обязательно!, и вообще, всячески самосовершенствоваться и обогащать свой внутренний мир. Ее навязчивость нередко провоцировала собеседников выражать протест, даже если они сами в той или иной степени были приверженцами здорового образа жизни.
Так вот, Маргарита Альбертовна, войдя в комнату и увидев завариваемый пакетик... Промолчала. С видом оскорбленной добродетели дама прошествовала к рабочему месту, оформленному в лучших традициях фэн-шуй, и занялась изучением корреспонденции, папочкой сложенной на столе. А Василиса Степановна призадумалась. Запивая глазированный сырок чаем, она открыла почту - поставщики должны были прислать новые каталоги. Помимо ожидаемых посланий в почте ждало письмо от начальника. В форме вежливой, но не терпящей возражений, ей было велено посетить его кабинет ровно в полдень. При себе, само собой, иметь отчет (откорректированный с учетом новых данных), на основании которого можно будет принять решение, с кем из поставщиков продлевать контракт, и в каком объеме. До часа «Ч» оставалось сто двадцать три минуты. Допивая остывший чай, женщина помечтала о фее-крестной, как у Золушки, и принялась таки вносить правки в отчет, составленный накануне, параллельно удивляясь, что начальник прислал ей указание по почте, а не высказал зычным голосом по телефону. С трудом управившись к полудню (но спасибо хоть соседки не отвлекали вечными разговорами), Василиса распечатала сравнительные таблицы, аккуратно подколола их в папочку, тщательно переплела подрастрепавшуюся густую косу (начальство надо непременно радовать своим внешним видом), и отправилась в кабинет Льва Львовича (в обиходе - Тигра Тигрыча). Начальник сидел, обхватив голову руками. Телефон, казалось, готов был разорваться, но трубку шеф снимать явно не собирался. Василиса вопросительно посмотрела на телефон, потом на руководителя. Тигр Тигрыч кивнул. «Алло? Лев Львович на совещании, будет позже. Что ему передать? Да, записываю. Хорошо, непременно. Всего доброго». И, уже повесив трубку: «Звонили из редакции. Хотят опубликовать статью. Оставили телефон, просили, когда вернетесь перезвонить». Начальник благодарно кивнул, и вдруг вздохнул. Взял у подчиненной отчет, взглянул мельком, и, страдальчески поморщившись, бросил на стол. На пятнадцать ноль-ноль было назначено совещание на высшем уровне, предстояло сделать доклад. Но Льва Львовича смущало не это, он был признанным мастером риторики, софистики, и прочего словотворчества. Не было голоса. Совсем. Ни хрипя, ни сипя, ни шепотом, он не мог вымолвить ни единого слова. И это совершенно выбивало из колеи. Махнув Василисе рукой - иди, мол, иди, работай - он откинулся на спинку кресла и все же погрузился в изучение отчета.
Совещания проводились в специальном зале, в центре которого стоял большой овальный стол. Солидные мужчины в костюмах и галстуках по одному заходили в помещение и молча рассаживались по местам. Когда все собрались, генеральный открыл было рот, чтобы огласить повестку дня, но лишь беззвучно пошевелил губами. Со второй попытки он выдал невнятный хрип, но на этом иссяк. Коллеги, желая спасти положение, пробовали произнести нужные слова вместо него, но, в лучшем случае, лишь с шумом выдыхали воздух. Вскоре зал совещаний стал похож на огромный аквариум, а мужчины в костюмах и галстуках - на беспомощных рыб, не понимающих, как они дошли до жизни такой. В конце концов, было распечатано и подписано распоряжение, согласно которому в связи с неизвестным вирусом, поразившим (о, это, безусловно, самое точно отражавшее действительность слово!) руководящий состав, совещание переносится на неопределенный срок.
Василиса Степановна, между тем, вызвала телевизионного мастера. Соседки по комнате смотрели на нее вначале с подозрением, потом с возмущением, позже - с завистью, а к окончанию рабочего дня - жалобно, чуть ли не со слезами на глазах. День вынужденного молчания оказался для разговорчивых кумушек нелегким испытанием. Сама же Василиса Степановна, вспомнив утреннее воззвание, уже начала было беспокоиться. Работать в тишине, конечно, было приятно. Да и общение с Тигром Тигрычем, лишенным возможности рычать, оказалось весьма милым. Но шанс и завтра остаться в течение рабочего дня совсем без собеседников, а в более дальней перспективе - и вовсе без работы, совершенно не радовал.
Добравшись домой, Василиса обнаружила ожидающего под дверью мастера:
- Вот, представляете, случайно приехал на десять минут раньше. Жду вас, - улыбнулся молодой человек. - Показывайте больного.
- Проходите, пожалуйста. Представляете, сегодня утром взял и перестал со мной разговаривать. Можно сказать, бойкот объявил.
- Сейчас, посмотрим... Включите?
Василиса щелкнула пультом и, не успев еще толком настроить изображение, телевизор заговорил.
- Просто магия какая-то... Утром со мной не хотел общаться, а сейчас вот, сами видите...
- Давайте, загляну ему в душу, так сказать... Выясню причины его утреннего аморального поведения и постараюсь их устранить, - с этими словами мастер принялся за работу. А через несколько минут, крайне удивленный, вынырнул из-за телевизора:
- Сказать по правде, звук никак не должен работать - перегорела плата. Как он сейчас разговаривал - для меня абсолютная загадка. Тайна, покрытая мраком, как любит говорить моя мама.
- А вы можете заменить ему сгоревшую плату на исправную? Чтобы уж точно все заработало?
- Ну конечно. Сделаю в лучшем виде!
- И будьте добры... - Василиса Степановна замялась. - Оставьте мне, пожалуйста, ту, волшебную, неисправную, но говорящую. Н-н-на всякий случай.
- Как вам будет угодно.
Утром, приехав на работу, Василиса Степановна застала охранника Васю в добром расположении духа:
- Доброе утро, мадмуазель Василиса! А вчера-то, представляете, какой странный день был? Мне за всю смену никто ни единого слова не сказал!
Проект "Апрельские снежки".
Тема "Офисное безмолвие" получена от darkmeister.
Василиса Степановна ехала на работу в дурном расположении духа. День предстоял напряженный, и не сулил никаких радостей. Даже утренний кофейный ритуал, призванный хоть как-то примирить не выспавшуюся женщину с добрым, но строгим утром, на этот раз пошел вкривь и вкось. Вначале кофе долго не желал поднимать пенку, а потом, стоило Василисе отвернуться, в один момент убежал из турки на плиту. Вздохнув, женщина вытерла лужицу полотенцем, да так его на плите и оставила. Налив остатки напитка в чашку (варить новый уже не было времени), она отправилась в комнату, желая, хоть пять минут, посмотреть по телевизору новости. Картинку экран показал, а вот озвучивать отказался. Из динамиков лилось упоительное безмолвие. А с кухни, в то же время, понесло гарью. Это обугливалось оставшееся на медленно остывающей плите злосчастное полотенце. Бросив горелую тряпочку тлеть в раковину и выключив упорно молчащий телевизор, Василиса отправилась на работу, попутно воззвав к Мирозданию: «Лучше бы в офисе все онемели, а не в телевизоре!».
Странности начались уже на проходной. Обычно разговорчивый и приветливый охранник Вася, чем-то неуловимо похожий на одноименного гномика из мультфильма, молча кивнул Василисе Степановне и махнул рукой - проходи, мол. Она прошла, внутренне пожав плечами. Открыв магнитным ключом комнату, которую делила с двумя соседками, и увидев, что пришла первой, женщина включила чайник, привычно наполнив его из стоящей в углу большой бутыли с привинченной сверху помпой. И тут зазвонил телефон. «С местного, значит свои», - выдохнула Василиса, и сняла трубку, - «Алло?». На том конце провода молчали. «Алло?» - с нажимом повторила она, - «Вас не слышно, перезвоните, пожалуйста!». Перезвонили. И снова молчали. Больше не перезванивали. В коридорах, обычно наполненных гулом голосов, смехом, а иногда и, чего уж греха таить, перебранками, стояла удивленная тишина, нарушаемая лишь звуком шагов - цокали каблучки, шаркали ботинки, шлепали кроссовки.
Вскоре пришла первая соседка по комнате - миниатюрная, суетливая, говорливая Лидия Ефимовна. Обычно, ее появление сопровождалось непрерывным потоком сознания: «ВсемприветНеправдали,сегоднячудесноеутроПредставляете,мнесегоднявметроместоуступили, такойинтеллегентныймужчина!..» . Но на этот раз она вошла молча, кивнула, выпучив глаза и открыв рот, словно силясь что-то произнести, но так и не проронила ни звука. Обиженно усевшись на свое место под фикусом, соседка кинула в рот пластик жвачки (видимо, чтобы как-то компенсировать молчание) и уставилась в монитор. Василиса Степановна как раз заливала кипятком пакетик чая, когда вошла вторая соседка. Маргарита Альбертовна стремилась быть правильной во всех отношениях (конечно, в своем понимании), за одним единственным исключением. Свою жизненную позицию она по поводу и без стремилась навязать всем окружающим: чай в пакетиках - исключительно сено и солома, и вообще, лучше пить минеральную воду, в идеале - с лимоном; мясо вообще есть нельзя категорически! - во-первых, животные - братья наши меньшие, а во-вторых, оно провоцирует агрессию; надо заниматься йогой, обязательно!, и вообще, всячески самосовершенствоваться и обогащать свой внутренний мир. Ее навязчивость нередко провоцировала собеседников выражать протест, даже если они сами в той или иной степени были приверженцами здорового образа жизни.
Так вот, Маргарита Альбертовна, войдя в комнату и увидев завариваемый пакетик... Промолчала. С видом оскорбленной добродетели дама прошествовала к рабочему месту, оформленному в лучших традициях фэн-шуй, и занялась изучением корреспонденции, папочкой сложенной на столе. А Василиса Степановна призадумалась. Запивая глазированный сырок чаем, она открыла почту - поставщики должны были прислать новые каталоги. Помимо ожидаемых посланий в почте ждало письмо от начальника. В форме вежливой, но не терпящей возражений, ей было велено посетить его кабинет ровно в полдень. При себе, само собой, иметь отчет (откорректированный с учетом новых данных), на основании которого можно будет принять решение, с кем из поставщиков продлевать контракт, и в каком объеме. До часа «Ч» оставалось сто двадцать три минуты. Допивая остывший чай, женщина помечтала о фее-крестной, как у Золушки, и принялась таки вносить правки в отчет, составленный накануне, параллельно удивляясь, что начальник прислал ей указание по почте, а не высказал зычным голосом по телефону. С трудом управившись к полудню (но спасибо хоть соседки не отвлекали вечными разговорами), Василиса распечатала сравнительные таблицы, аккуратно подколола их в папочку, тщательно переплела подрастрепавшуюся густую косу (начальство надо непременно радовать своим внешним видом), и отправилась в кабинет Льва Львовича (в обиходе - Тигра Тигрыча). Начальник сидел, обхватив голову руками. Телефон, казалось, готов был разорваться, но трубку шеф снимать явно не собирался. Василиса вопросительно посмотрела на телефон, потом на руководителя. Тигр Тигрыч кивнул. «Алло? Лев Львович на совещании, будет позже. Что ему передать? Да, записываю. Хорошо, непременно. Всего доброго». И, уже повесив трубку: «Звонили из редакции. Хотят опубликовать статью. Оставили телефон, просили, когда вернетесь перезвонить». Начальник благодарно кивнул, и вдруг вздохнул. Взял у подчиненной отчет, взглянул мельком, и, страдальчески поморщившись, бросил на стол. На пятнадцать ноль-ноль было назначено совещание на высшем уровне, предстояло сделать доклад. Но Льва Львовича смущало не это, он был признанным мастером риторики, софистики, и прочего словотворчества. Не было голоса. Совсем. Ни хрипя, ни сипя, ни шепотом, он не мог вымолвить ни единого слова. И это совершенно выбивало из колеи. Махнув Василисе рукой - иди, мол, иди, работай - он откинулся на спинку кресла и все же погрузился в изучение отчета.
Совещания проводились в специальном зале, в центре которого стоял большой овальный стол. Солидные мужчины в костюмах и галстуках по одному заходили в помещение и молча рассаживались по местам. Когда все собрались, генеральный открыл было рот, чтобы огласить повестку дня, но лишь беззвучно пошевелил губами. Со второй попытки он выдал невнятный хрип, но на этом иссяк. Коллеги, желая спасти положение, пробовали произнести нужные слова вместо него, но, в лучшем случае, лишь с шумом выдыхали воздух. Вскоре зал совещаний стал похож на огромный аквариум, а мужчины в костюмах и галстуках - на беспомощных рыб, не понимающих, как они дошли до жизни такой. В конце концов, было распечатано и подписано распоряжение, согласно которому в связи с неизвестным вирусом, поразившим (о, это, безусловно, самое точно отражавшее действительность слово!) руководящий состав, совещание переносится на неопределенный срок.
Василиса Степановна, между тем, вызвала телевизионного мастера. Соседки по комнате смотрели на нее вначале с подозрением, потом с возмущением, позже - с завистью, а к окончанию рабочего дня - жалобно, чуть ли не со слезами на глазах. День вынужденного молчания оказался для разговорчивых кумушек нелегким испытанием. Сама же Василиса Степановна, вспомнив утреннее воззвание, уже начала было беспокоиться. Работать в тишине, конечно, было приятно. Да и общение с Тигром Тигрычем, лишенным возможности рычать, оказалось весьма милым. Но шанс и завтра остаться в течение рабочего дня совсем без собеседников, а в более дальней перспективе - и вовсе без работы, совершенно не радовал.
Добравшись домой, Василиса обнаружила ожидающего под дверью мастера:
- Вот, представляете, случайно приехал на десять минут раньше. Жду вас, - улыбнулся молодой человек. - Показывайте больного.
- Проходите, пожалуйста. Представляете, сегодня утром взял и перестал со мной разговаривать. Можно сказать, бойкот объявил.
- Сейчас, посмотрим... Включите?
Василиса щелкнула пультом и, не успев еще толком настроить изображение, телевизор заговорил.
- Просто магия какая-то... Утром со мной не хотел общаться, а сейчас вот, сами видите...
- Давайте, загляну ему в душу, так сказать... Выясню причины его утреннего аморального поведения и постараюсь их устранить, - с этими словами мастер принялся за работу. А через несколько минут, крайне удивленный, вынырнул из-за телевизора:
- Сказать по правде, звук никак не должен работать - перегорела плата. Как он сейчас разговаривал - для меня абсолютная загадка. Тайна, покрытая мраком, как любит говорить моя мама.
- А вы можете заменить ему сгоревшую плату на исправную? Чтобы уж точно все заработало?
- Ну конечно. Сделаю в лучшем виде!
- И будьте добры... - Василиса Степановна замялась. - Оставьте мне, пожалуйста, ту, волшебную, неисправную, но говорящую. Н-н-на всякий случай.
- Как вам будет угодно.
Утром, приехав на работу, Василиса Степановна застала охранника Васю в добром расположении духа:
- Доброе утро, мадмуазель Василиса! А вчера-то, представляете, какой странный день был? Мне за всю смену никто ни единого слова не сказал!