Дистанционная война
С именем Клаузевица связана "стратегия сокрушения" - рецепт выигрыша войны через решительное генеральное сражение. Связана в основном потому, что книга "О войне" осталась недописанной, и подробного разбора альтернативных стратегий в ней нет, хотя планы такие у Клаузевица похоже были. Но что случилось, то случилось, и теперь в общественном сознании "клаузевицевская война" - это война решаемая в генеральном сражении (в нынешнюю эпоху - в операции).
Профессор Cathal J. Nolan, директор Института международной истории Бостонского университета написал книгу The Allure of Battle: A History of how wars have been won and lost (Очарование битвы: история того, как войны выигрывались и проигрывались). Это в каком-то смысле анти-клаузевицевская книга. Основная мысль там та, что обычно битвы решают мало. Сражения, действительно решившие исход войны, можно пересчитать по пальцам. Но и даже к ним можно применить более общий принцип: главный результат сражения - истребление ресурсов. И именно истребление ресурсов решает исход войн. Все войны- войны на истощение. В пересказе выходит более примитивно и редукционистски, чем в тексте, но в целом так.
У Клаузевица, однако, есть более фундаментальные мысли, чем объяснение логики "стратегии сокрушения". Одна из них та, что война ведётся прежде всего против воли противника. Основная масса войн завершается задолго до того как проигравший исчерпывает ресурсы для продолжения сопротивления. В ходе войны противники причиняют друг другу много "боли". Противники терпят эту "боль", пока "боль" от возможного мира кажется им больше, чем "боль" от продолжения войны. Это относится и к будущему победителю - "не такая победа" тоже "боль".
Отсюда ясно, что темп "истребления ресурсов" в сражениях весьма важен. Решающая победа решает войну в значительной степени тем, что воля протвника ломается, не успев приспособиться к ошеломляющим потерям. Если бы план Шлиффена удался, Франция весьма вероятно пошла бы на мир (особенно, если условия мира были бы не слишком тяжелы). При этом потери её были бы намного меньше, чем, так и не склонившие её к миру, потери за четыре года последовавшей бойни.
Темп важен.
Королларием к этому будет отечественный принцип массирования. Массирование войск, равно как и массирование огня, служит как раз цели максимизации темпа поражения, а значит и максимизации ущерба морали (воли) противника, что в сочетании с материальными потерями приводит к кумулятивному эффекту.
Перейдём теперь к принципам стратегии "воздушной войны", которые лучше всех на сегодня разобрал доктор Bernard Brodie, в своей книге Strategy in the Missile Age (Стратегия в век ракетного оружия).
"Воздушной" я эту войну назвал потому, что Броуди отталкивается от Дуэ, который главным средством поражения мыслил тяжёлый бомбардировщик. Но средства вторичны, первичны принципы. Американская военная мысль, например, уже пришла к тому, что для всех средств дистанционного поражения (артиллерия, миномёты, ракеты, самолёты-снаряды, авиация) хорошо бы иметь иметь объемлющее понятие. И ввела его: Fires. Отечественная военная мысль отчего-то объемлющих понятий чуждается. Например, сопряжёное с американским fires понятие "огневое поражение" в части применяемых средств она описывает как "ракетно-бомбовый или артиллерийский удар", а не "удар огневыми средствами".
Но назад к принципам воздушной, а вернее будет сказать - дистанционной, войны. В отличии от войны "контактной", когда объект огневого поражения тут же подвергается удару сухопутных сил, в "дистанционной" войне объект удара остаётся в тылу противника. А это значит, что противник немедленно принимается зализывать раны - восстанавливать повреждения полученные в результате удара, что через некоторе время приводит к тому, что эффект от нанесённого удара исчезает. Выхода тут два. Первый - наносить удар вызывающий 100% уничтожение объекта (цена восстановления сравнима с ценой создания нового). Конвенциональным оружием этого добиться довольно трудно, с учетом того, что в ценности типичного объекта удара значительную долю составляет подходящая к нему (и окружающая его) инфраструктура, а это распределённая цель. Второй - наносить повторные удары, обеспечивая непрерывность воздействия. Это довольно затратный подход, требует большого расхода ресурсов. Кроме того, становиться всё труднее обеспечить внезапность, а значит каждый последующий удар будет обходиться дороже.
Отсюда видно, что если целью дистанционной войны ставить глобальное лишение противника возможности к сопротивлению через воспрещение работы его центров обеспечения функционирования армии, то конвенциональным оружием эта цель очень труднодостижима.
Значит ли это, что дистанционную войну выиграть нельзя? Отнюдь. Нельзя выиграть неограниченную войну, ограниченную - можно.
Война ведь ведётся для достижения политических целей. И если лишить сколь-нибудь крупного противника возможности сопротивляться дистанционной войной крайне затруднительно, то навязать ему свою волю дистанционным "причинением боли" вполне посильно. Если посмотреть на удачные примеры выигрыша дистанционных войн, - а примеров тут множество, от "дипломатии канонерок" до бомбёжек Сербии, - то можно вычленить три существенных условия успеха. Во-первых, асимметрия. Я могу бить противника, а он меня в ответ не может. Это порождает чувство бессилия. Во-вторых, ясные и умеренные условия мира. Противнику должно быть проще принять эти условия, чем "терпеть боль". В-третьих - массирование и непрерывность. Противник должен получать максимально возможное количество "боли" и при этом быть уверенным, что это будет длиться вечно (ну ладно, просто долго).
Из вышеизложенного можно заметить, что дистанционная война РФ против украинской инфраструктуры имеет мало шансов на успех, а значит и мало смысла.
Если она ведётся как неограниченная, то есть имеет своей целью лишить (или хотя бы существенно подорвать) способность украинцев к сопротивлению, то очевидно нарушение принципа непрерывности воздействия. Интервалы между ударами всё нарастают, украинцы успевают восстанавливать всё больше разрушенной инфраструктуры, видимо и ПВО Украины адаптировалось к ситуации и сейчас справляется лучше, снижая эффект от ударов. Замечу также, что разрушение энергетической инфраструктуры оказывает только опосредованное влияние на способность армии к сопротивлению, и может существенно её подорвать только в долгосрочной перспективе, когда (если) от недостатка энергии начнёт падать вся экономика.
Если она ведётся как ограниченная, то есть преследует цель вынудить Украину сделать какие-то уступки, цена которых меньше чем потенциальный ущерб от бомбёжек, то где список этих уступок? Кроме того, нарастающие интервалы между ударами свидетельствуют об истощении средств их нанесения. А значит нет фактора безнадёжности.
Замечу, что дистанционные удары никак не скоординированы с действиями сухопутных войск. Это именно отдельная дистанционная война, а не действия в интересах основной, "контактной", войны.
В общем, российское военно-политическое руководство уже в который раз демонстрирует непонимание принципов войны. На этот раз дистанционной.
Профессор Cathal J. Nolan, директор Института международной истории Бостонского университета написал книгу The Allure of Battle: A History of how wars have been won and lost (Очарование битвы: история того, как войны выигрывались и проигрывались). Это в каком-то смысле анти-клаузевицевская книга. Основная мысль там та, что обычно битвы решают мало. Сражения, действительно решившие исход войны, можно пересчитать по пальцам. Но и даже к ним можно применить более общий принцип: главный результат сражения - истребление ресурсов. И именно истребление ресурсов решает исход войн. Все войны- войны на истощение. В пересказе выходит более примитивно и редукционистски, чем в тексте, но в целом так.
У Клаузевица, однако, есть более фундаментальные мысли, чем объяснение логики "стратегии сокрушения". Одна из них та, что война ведётся прежде всего против воли противника. Основная масса войн завершается задолго до того как проигравший исчерпывает ресурсы для продолжения сопротивления. В ходе войны противники причиняют друг другу много "боли". Противники терпят эту "боль", пока "боль" от возможного мира кажется им больше, чем "боль" от продолжения войны. Это относится и к будущему победителю - "не такая победа" тоже "боль".
Отсюда ясно, что темп "истребления ресурсов" в сражениях весьма важен. Решающая победа решает войну в значительной степени тем, что воля протвника ломается, не успев приспособиться к ошеломляющим потерям. Если бы план Шлиффена удался, Франция весьма вероятно пошла бы на мир (особенно, если условия мира были бы не слишком тяжелы). При этом потери её были бы намного меньше, чем, так и не склонившие её к миру, потери за четыре года последовавшей бойни.
Темп важен.
Королларием к этому будет отечественный принцип массирования. Массирование войск, равно как и массирование огня, служит как раз цели максимизации темпа поражения, а значит и максимизации ущерба морали (воли) противника, что в сочетании с материальными потерями приводит к кумулятивному эффекту.
Перейдём теперь к принципам стратегии "воздушной войны", которые лучше всех на сегодня разобрал доктор Bernard Brodie, в своей книге Strategy in the Missile Age (Стратегия в век ракетного оружия).
"Воздушной" я эту войну назвал потому, что Броуди отталкивается от Дуэ, который главным средством поражения мыслил тяжёлый бомбардировщик. Но средства вторичны, первичны принципы. Американская военная мысль, например, уже пришла к тому, что для всех средств дистанционного поражения (артиллерия, миномёты, ракеты, самолёты-снаряды, авиация) хорошо бы иметь иметь объемлющее понятие. И ввела его: Fires. Отечественная военная мысль отчего-то объемлющих понятий чуждается. Например, сопряжёное с американским fires понятие "огневое поражение" в части применяемых средств она описывает как "ракетно-бомбовый или артиллерийский удар", а не "удар огневыми средствами".
Но назад к принципам воздушной, а вернее будет сказать - дистанционной, войны. В отличии от войны "контактной", когда объект огневого поражения тут же подвергается удару сухопутных сил, в "дистанционной" войне объект удара остаётся в тылу противника. А это значит, что противник немедленно принимается зализывать раны - восстанавливать повреждения полученные в результате удара, что через некоторе время приводит к тому, что эффект от нанесённого удара исчезает. Выхода тут два. Первый - наносить удар вызывающий 100% уничтожение объекта (цена восстановления сравнима с ценой создания нового). Конвенциональным оружием этого добиться довольно трудно, с учетом того, что в ценности типичного объекта удара значительную долю составляет подходящая к нему (и окружающая его) инфраструктура, а это распределённая цель. Второй - наносить повторные удары, обеспечивая непрерывность воздействия. Это довольно затратный подход, требует большого расхода ресурсов. Кроме того, становиться всё труднее обеспечить внезапность, а значит каждый последующий удар будет обходиться дороже.
Отсюда видно, что если целью дистанционной войны ставить глобальное лишение противника возможности к сопротивлению через воспрещение работы его центров обеспечения функционирования армии, то конвенциональным оружием эта цель очень труднодостижима.
Значит ли это, что дистанционную войну выиграть нельзя? Отнюдь. Нельзя выиграть неограниченную войну, ограниченную - можно.
Война ведь ведётся для достижения политических целей. И если лишить сколь-нибудь крупного противника возможности сопротивляться дистанционной войной крайне затруднительно, то навязать ему свою волю дистанционным "причинением боли" вполне посильно. Если посмотреть на удачные примеры выигрыша дистанционных войн, - а примеров тут множество, от "дипломатии канонерок" до бомбёжек Сербии, - то можно вычленить три существенных условия успеха. Во-первых, асимметрия. Я могу бить противника, а он меня в ответ не может. Это порождает чувство бессилия. Во-вторых, ясные и умеренные условия мира. Противнику должно быть проще принять эти условия, чем "терпеть боль". В-третьих - массирование и непрерывность. Противник должен получать максимально возможное количество "боли" и при этом быть уверенным, что это будет длиться вечно (ну ладно, просто долго).
Из вышеизложенного можно заметить, что дистанционная война РФ против украинской инфраструктуры имеет мало шансов на успех, а значит и мало смысла.
Если она ведётся как неограниченная, то есть имеет своей целью лишить (или хотя бы существенно подорвать) способность украинцев к сопротивлению, то очевидно нарушение принципа непрерывности воздействия. Интервалы между ударами всё нарастают, украинцы успевают восстанавливать всё больше разрушенной инфраструктуры, видимо и ПВО Украины адаптировалось к ситуации и сейчас справляется лучше, снижая эффект от ударов. Замечу также, что разрушение энергетической инфраструктуры оказывает только опосредованное влияние на способность армии к сопротивлению, и может существенно её подорвать только в долгосрочной перспективе, когда (если) от недостатка энергии начнёт падать вся экономика.
Если она ведётся как ограниченная, то есть преследует цель вынудить Украину сделать какие-то уступки, цена которых меньше чем потенциальный ущерб от бомбёжек, то где список этих уступок? Кроме того, нарастающие интервалы между ударами свидетельствуют об истощении средств их нанесения. А значит нет фактора безнадёжности.
Замечу, что дистанционные удары никак не скоординированы с действиями сухопутных войск. Это именно отдельная дистанционная война, а не действия в интересах основной, "контактной", войны.
В общем, российское военно-политическое руководство уже в который раз демонстрирует непонимание принципов войны. На этот раз дистанционной.