Николай ТИХОНОВ. Мемуары (Парижская коммуна)
…И он спросил: - Но чьим судом я осужден?
- Судом народа, - я ему ответил.
Одним врагом в Париже стало меньше,
И это был епископ Дарбуа.
А я вернулся снова в Комитет
Старательно перебелять приказы,
И много жило храбрости и крови
В чернилах незаметного писца.
Вне времени я пребывал в те дни,
На стуле спал, не помню, где обедал,
И только мельком видел занавески
В заветных окнах улицы Маньян.
Все меньше становилось коммунаров,
Тот изнемог, тот струсил, тот погиб,
И скоро вокруг нас осталось только
Отрезанные пламенем пожаров
Последние бойцы и мертвецы…
Домбровский пал. И черный узел дыма
Парижа горло стягивал все туже,
Вдруг бледный человек у двери крикнул:
- Вы знаете, что Делеклюз убит!..
И многие смутились… Тут перо
В моей руке сломалось, вздрогнув,
И на бумаге красные чернила,
Как кровь, разбрызгалась, и я вскочил,
Схватил ружье и выбежал на площадь.
Париж Коммуны великан пожара
На огненном щите до неба поднял,
На баррикады возле Шато д’О
Меня схватили пьяные версальцы.
А в это время в улице Маньян
Сражался мальчик, милый, темноглазый,
Одной рукой откидывая кудри,
Мешавшие, лукавые, стрелять.
Любить умели розовые губы,
Мгновенно их поцеловала смерть,
Тот мальчик умер на глазах Брюнеля.
И солнце закатилось для меня.
И врезались мне в память час и место.
Занозы острые и посейчас,
Ведь мальчик тот была моя невеста,
Переодетая морским стрелком…
Из ранних стихов, 1913-1920
Тихонов Н. С. Собрание сочинений в 3 т. Т. 1. Стихотворения. - М.: Худож. лит., 1973. - С. 48-49.
- Судом народа, - я ему ответил.
Одним врагом в Париже стало меньше,
И это был епископ Дарбуа.
А я вернулся снова в Комитет
Старательно перебелять приказы,
И много жило храбрости и крови
В чернилах незаметного писца.
Вне времени я пребывал в те дни,
На стуле спал, не помню, где обедал,
И только мельком видел занавески
В заветных окнах улицы Маньян.
Все меньше становилось коммунаров,
Тот изнемог, тот струсил, тот погиб,
И скоро вокруг нас осталось только
Отрезанные пламенем пожаров
Последние бойцы и мертвецы…
Домбровский пал. И черный узел дыма
Парижа горло стягивал все туже,
Вдруг бледный человек у двери крикнул:
- Вы знаете, что Делеклюз убит!..
И многие смутились… Тут перо
В моей руке сломалось, вздрогнув,
И на бумаге красные чернила,
Как кровь, разбрызгалась, и я вскочил,
Схватил ружье и выбежал на площадь.
Париж Коммуны великан пожара
На огненном щите до неба поднял,
На баррикады возле Шато д’О
Меня схватили пьяные версальцы.
А в это время в улице Маньян
Сражался мальчик, милый, темноглазый,
Одной рукой откидывая кудри,
Мешавшие, лукавые, стрелять.
Любить умели розовые губы,
Мгновенно их поцеловала смерть,
Тот мальчик умер на глазах Брюнеля.
И солнце закатилось для меня.
И врезались мне в память час и место.
Занозы острые и посейчас,
Ведь мальчик тот была моя невеста,
Переодетая морским стрелком…
Из ранних стихов, 1913-1920
Тихонов Н. С. Собрание сочинений в 3 т. Т. 1. Стихотворения. - М.: Худож. лит., 1973. - С. 48-49.