Анри де РЕНЬЕ. Антоний и Клеопатра
Перевод с французского Максимилиана Волошина
Сегодня вечером я видел, как умирала Клеопатра! Я видел,
Как Нильский аспид ужалил грудь ее и голое плечо
И встал на хвост, свистя, среди зеленых смокв.
Выпал тяжелый скипетр из рук полуразжатых,
Но узкий лоб ее еще зажат венцом…
А тот, кто вознесен любовью выше царей,
Счастливый смертный, что для ее объятий был избран,
Он точно спит. Смерть поцеловала его накрашенные губы
Так нежно, что когда вошел Октавиан,
Напрасно он искал на пурпурном полу
Пятна кровавого от проступивших капель.
А между тем ты будешь плакать, Александрия,
Когда их унесут к подземному их ложу -
Твою Царицу влюбленную и римского любовника!
Потому что скоро придут бальзамировщики
С духами, с ароматами, неся в бутылках плоских
Смолы текучие и темные составы;
Льняные повязи могильными змеями
Опояшут прекрасную Лагиду,
Которая отныне нетленная и легкая, пустая
Под вязями, которые не сможет развязать никто,
В гробу из кедра с кречетом на крышке
Будет холодной, неподвижной и царской мумией!
Но кто украл ключи от склепа твоего,
Царица! Пробудись. Вот снова
Кровь молодая бьется в жилах и поет
Горячая в твоем живом и достославном теле!
И снова старый Нил сверкает пред очами,
Ты видишь Египет свой, находишь своих богов,
И снова жизнь твоя божественная и блестящая
Развернута. Склонился в обожанье мир.
Заря лучится от красоты твоей;
Единый взгляд твой стоит вечности;
Цари к твоим коленям склоняют свои венцы;
Ты ставишь ногу на ступени их престолов -
И самый чистый мрамор сохраняет
Горящий след твоей стопы верховной.
Вкусивши раз безумья этих уст,
Антоний не может оторваться от ложа твоего.
На этом мощном торсе испарина любви,
И воды Цидна с его смешались кровью.
Волшебница, довольно жеста твоей красы,
Чтоб доползла волчица, чтоб орел,
Еще вчера сурово паривший в латинском небе,
Тебя ласкал крылом и ел из рук твоих.
Но берегись, Судьба к великим мира
Завистлива! Галера гибнет порой у пристани!
Ты пал, Антоний, а назавтра Цезарь
Покажет Риму прикованную к колеснице
Клеопатру, побежденную и опозоренную,
Если только аспид не спасет тебя!
Так каждый вечер ты умираешь и встаешь из гроба,
Клеопатра, бессмертная, живая навсегда.
Потому что однажды вечером в каком-то кабаке,
При свете догоревшей сальной свечки,
Некто, сидя в конце стола за кружкой эля,
То погружаясь в мысли, то прихлебывая,
В то время как вокруг ругались и галдели,
Увидел в глубине прошедшего твой образ,
Взял за руку тебя с порога твоей могилы,
Чтоб возвести на шаткие подмостки,
Откуда влюбленный голос твой заставил повторять века
Имя Марка Антония и Вильяма Шекспира.
Сб. «Зеркало часов», 1910
Цикл «На полях Шекспира»
Анри де Ренье. Яшмовая трость. - СПб.: Северо-Запад, 1993. - С. 391-392.
Сегодня вечером я видел, как умирала Клеопатра! Я видел,
Как Нильский аспид ужалил грудь ее и голое плечо
И встал на хвост, свистя, среди зеленых смокв.
Выпал тяжелый скипетр из рук полуразжатых,
Но узкий лоб ее еще зажат венцом…
А тот, кто вознесен любовью выше царей,
Счастливый смертный, что для ее объятий был избран,
Он точно спит. Смерть поцеловала его накрашенные губы
Так нежно, что когда вошел Октавиан,
Напрасно он искал на пурпурном полу
Пятна кровавого от проступивших капель.
А между тем ты будешь плакать, Александрия,
Когда их унесут к подземному их ложу -
Твою Царицу влюбленную и римского любовника!
Потому что скоро придут бальзамировщики
С духами, с ароматами, неся в бутылках плоских
Смолы текучие и темные составы;
Льняные повязи могильными змеями
Опояшут прекрасную Лагиду,
Которая отныне нетленная и легкая, пустая
Под вязями, которые не сможет развязать никто,
В гробу из кедра с кречетом на крышке
Будет холодной, неподвижной и царской мумией!
Но кто украл ключи от склепа твоего,
Царица! Пробудись. Вот снова
Кровь молодая бьется в жилах и поет
Горячая в твоем живом и достославном теле!
И снова старый Нил сверкает пред очами,
Ты видишь Египет свой, находишь своих богов,
И снова жизнь твоя божественная и блестящая
Развернута. Склонился в обожанье мир.
Заря лучится от красоты твоей;
Единый взгляд твой стоит вечности;
Цари к твоим коленям склоняют свои венцы;
Ты ставишь ногу на ступени их престолов -
И самый чистый мрамор сохраняет
Горящий след твоей стопы верховной.
Вкусивши раз безумья этих уст,
Антоний не может оторваться от ложа твоего.
На этом мощном торсе испарина любви,
И воды Цидна с его смешались кровью.
Волшебница, довольно жеста твоей красы,
Чтоб доползла волчица, чтоб орел,
Еще вчера сурово паривший в латинском небе,
Тебя ласкал крылом и ел из рук твоих.
Но берегись, Судьба к великим мира
Завистлива! Галера гибнет порой у пристани!
Ты пал, Антоний, а назавтра Цезарь
Покажет Риму прикованную к колеснице
Клеопатру, побежденную и опозоренную,
Если только аспид не спасет тебя!
Так каждый вечер ты умираешь и встаешь из гроба,
Клеопатра, бессмертная, живая навсегда.
Потому что однажды вечером в каком-то кабаке,
При свете догоревшей сальной свечки,
Некто, сидя в конце стола за кружкой эля,
То погружаясь в мысли, то прихлебывая,
В то время как вокруг ругались и галдели,
Увидел в глубине прошедшего твой образ,
Взял за руку тебя с порога твоей могилы,
Чтоб возвести на шаткие подмостки,
Откуда влюбленный голос твой заставил повторять века
Имя Марка Антония и Вильяма Шекспира.
Сб. «Зеркало часов», 1910
Цикл «На полях Шекспира»
Анри де Ренье. Яшмовая трость. - СПб.: Северо-Запад, 1993. - С. 391-392.