Альберт КАРЕЛЬСКИЙ. Равель, «Болеро»
Начинается мелодия -
еле слышно
и почти безмятежно -
Как улыбка, проста, и как память о детстве, чиста.
Так, от зноя устав,
в тени на траву
бросаются путники, прежде
Родники прислонивши к устам.
Продолжает гармония -
в напряженном,
неотступном биенье,
Как сверкнувшие очи испанки, тревожит она.
И душа замирает вдруг,
вся темна,
как ждущая прикосновенья
Человеческих пальцев струна.
Раскрывается небо -
исступленными,
будто змеи, руками -
Рассекаются искры от чьих-то невидимых ног.
А потом вдруг - огонь! -
нет, пожар! -
нет, на полгоризонта пламя! -
Чтоб никто отвернуться не мог.
И над всем этим сердце -
будто взято
и приподнято к солнцу,
И, зажато в кулак, языками меж пальцев горит.
И владыкой над этим пожаром,
неизменный,
торжествующе бьется
Всемогущий безжалостный ритм.
Новое литературное обозрение. - 1993. - № 5. - С. 76-77.
еле слышно
и почти безмятежно -
Как улыбка, проста, и как память о детстве, чиста.
Так, от зноя устав,
в тени на траву
бросаются путники, прежде
Родники прислонивши к устам.
Продолжает гармония -
в напряженном,
неотступном биенье,
Как сверкнувшие очи испанки, тревожит она.
И душа замирает вдруг,
вся темна,
как ждущая прикосновенья
Человеческих пальцев струна.
Раскрывается небо -
исступленными,
будто змеи, руками -
Рассекаются искры от чьих-то невидимых ног.
А потом вдруг - огонь! -
нет, пожар! -
нет, на полгоризонта пламя! -
Чтоб никто отвернуться не мог.
И над всем этим сердце -
будто взято
и приподнято к солнцу,
И, зажато в кулак, языками меж пальцев горит.
И владыкой над этим пожаром,
неизменный,
торжествующе бьется
Всемогущий безжалостный ритм.
Новое литературное обозрение. - 1993. - № 5. - С. 76-77.