Cid Campeador - 2

[fijodalgo]

Глава 938. О том, как король-мавр Абенканон, который был сеньором Молины и вассалом Сида, отправился с дочерями Сида в Валенсию.

После этого Педро Бермудес отправился в Валенсию к Сиду; и когда въехал Педро Бермудес в Тируель, встретил он своего брата Ордоньо, того, который уже пришел к Сиду и рассказал ему все дело. И Ордоньо сказал Педро Бермудесу о великом горе и о великой печали Сида и доньи Химены, его жены из-за преступления и из-за бесчестья их дочерей; и спросил Ордоньо Педро Бермудеса: «Брат, что вы сделали с дамами?». И Педро Бермудес рассказал ему о том, как оставил он их в Молине очень опечаленными и обиженными, и что остался с ними Альвар Фаньес, и что он поехал к Сиду. И Ордоньо ему сказал: «Ну, иди, в добрый путь, а я пойду ожидать вас с дамами». В день, когда Педро Бермудес въехал в Валенсию поднялся Сид со своими рыцарями из-за стола; и когда Сид увидел Педро Бермудеса, то принял его очень хорошо, и не смог удержаться, чтобы не заплакать с ним, так как скорбел из-за преступления. Потом взял Сид Педро Бермудеса за руку и отвел туда, где была донья Химена, его жена, которая была скорее мертва, чем жива от большой печали о своих дочерях. И донья Химена сказала, горько плача: «Ах, Педро Бермудес! Какие новости вы принесли мне, и что вы скажете мне о моих дочерях?». И Педро Бермудес ответил ей: «Сеньора, не плачьте, так как я оставил ваших дочерей неподалеку отсюда, в Молине, живыми и здоровыми, и Альвар Фаньес остался с ними; и с милостью Господней за бесчестье выбудете отомщены». И после того, как эти слова были сказаны, сел Сид рядом со своей женой, доньей Хименой, а Педро Бермудес сел перед ними и рассказал им все дело так, как оно происходило, как об их дочерях, так и о том [деле], что Альвар Фаньес и он имели с королем доном Альфонсо, и об ответе, который король им дал, и о сроке, который он назначил для кортесов в Толедо. После сказал Педро Бермудес: «Дядя мой и сеньор, милостью Господней молю вас, чтобы вы сожалели в сердце своем о преступлении этих лжецов из Карриона, которое было совершено против вас, а в вашем лице и против нас. И не знаю, что вам сказать, но чувствую себя несчастным, потому что не отомстил за вас перед тем как к вам вернуться; и, говорю вам правду, что если я их найду, то либо умру, либо отомщу, рискуя своей жизнью; но понятно то, после того, как они совершили это преступление, не осмелятся они прийти ни к королю, ни на его кортесы и поэтому назначил им король этот срок, чтобы они туда пришли; и этим также король дал понять, что имеет большое желание совершить правосудие, если только вы не оставите своих требований. И во имя Бога прошу у вашей милости, не медлить, а сядем верхом и отправимся требовать правосудия, так как это не то дело, которое мы должны делать не торопясь». И Сид ему сказал: «Педро Бермудес, не плачьте, так как плакса заботится о том, чтобы закончить свое дело лучшим образом, а заканчивает его худшим. И понятно то, что если я не умру, то отомщу этим изменникам; и порукой тому Бог, что я не умру, пока месть не будет завершена. И поэтому не жалуйтесь мне больше, так как сердце мое преисполнено печали; мне и так жаловался в эти дни ваш брат Ордоньо, который со дня, когда здесь появился и до того часа, когда отсюда ушел не оставлял меня в покое ни днем, ни ночью, раня меня этим. И храни Господь короля дона Альфонсо, моего сеньора за добрый ответ, который он вам дал, за срок кортесов, который он назначил и на которые он нас позвал. И я охотно поеду туда; и хочу, чтобы со мной отправилась большой отряд рыцарей идальго из моих родственников и вассалов, и двинемся отсюда в такой день, чтобы к сроку быть на кортесах. А так, пока возвращайтесь за моими дочерьми и привезите мне их сюда; так как хочу я их видеть и говорить с ними, для того, чтобы я ехал на кортесы короля нашего сеньора, лучше зная дело, для того, чтобы потребовать воздаяние за мое бесчестье». И Педро Бермудес сказал, что он все сделает с большой охотой, и на другой день отправился за дамами. И когда должны были они выезжать из Молины, король Абенканон, который был сеньором Молины, ни за что не захотел уехать от них, воздавая им большие почести до тех пор, пока не приехали они в Валенсию, в дом своего отца; за это его премного отблагодарил Сид. В день, когда Альвар Фаньес и Педро Бермудес прибыли с дамами в Валенсию, выехал Сид принять их на две лиги за пределы города. Кто вам сможет рассказать о тех страданиях, которые он испытал, увидев их, он и вся его свита? И не только христиане, но и все мавры, которые были слугами Сида, очень горевали и раздражались очень из-за зла (mal), причиненного Сиду, и сожалели очень о нем. А когда въехали в алькасар, где была их мать, донья Химена, то кто вам сможет рассказать страдание матери при встрече с дочерьми и дочерей при встрече с матерью, и всех их домочадцев?  так как не имело оно конца и длилось три дня, не прекращаясь ни днем, ни ночью, так же, как если бы мать увидела бы их мертвыми перед собой. Пока дамы плакали, Сид отдавал приказы о том, как ехать на кортесы.

Глава 939.О том, как Сид Руй Диас собрался поехать на кортесы в Толедо, и о том, как король дон Альфонсо принял его с большими почестями.

Когда Сид должен был ехать на кортесы в Толедо, договорился он оставить в Валенсии пятьсот рыцарей идальго, и командиром оставил он славного епископа дона Жеронимо. И взял Сид с собой Альвара Фаньеса Минайю с двумя сотнями рыцарей, и Педро Бермудеса с сотней, и Мартина Антолинеса с пятьюдесятью, и Мартина Фернандеса с пятьюдесятью, и Фелеса Ариаса и Обьеко Санчеса с сотней; и это было пятьсот рыцарей. Мартин Гарсия и Мартин Сальвадор вели с собой пятьдесят рыцарей, дон Педро Санчес и Мартин Нуньес привели шестьдесят, и дон Диа Санчес д’Арланца привел сорок рыцарей; а дон Минайя Сонья, который заселил Алькобиелью и Альвар Бермудес, заселивший Осму, привели каждый по тридцать рыцарей; дон Гонсало Муньос де Орбанеха и дон Муньо Рабиа и дон Ибаньес Конехо привели [вместе] шестьдесят рыцарей, дон Гарсия де Роа и Сарацин, его брат, сеньор Асы, привели 30 рыцарей; Муньо Фернандес, сеньор Монтефорте и Гонсало Фернандес, тот, который заселил Памплигу, привели шестьдесят рыцарей; Антолин Санчес из Сории привел с собой, включая сыновей и родственников сорок рыцарей. И таким образом набралось девятьсот рыцарей. И набрал [Сид] пятьсот пеших оруженосцев идальго, не считая прочих воспитанников его дома и другого пешего люда, пришедшего туда во множестве. И все пришли прекрасно одетые в свои очень хорошие одежды и с доброй упряжью (et muy bien encaualgados), и превосходно вооруженные для того, чтобы помогать Сиду в любом деле, в котором у него возникнет нужда, как на кортесах, так и на войне. После этого Сид направил свой путь, ища правосудия, из Валенсии в Толедо. В это время король дон Альфонсо уже был в Толедо, и уже прибыли туда инфанты каррионские. И когда прибыл гонец к королю [с вестью] о том, что едет Сид, очень обрадовался он этому и приказал дать ему место в палациях в Галиане для постоя; и в день, когда Сид должен был въехать в Толедо, выехал король принять его на две лиги от города, и оказал ему большую честь, от чего очень опечалились те, кто хотел зла Сиду. Когда Сид подъехал к королю, то поцеловал ему руку; а король принял его очень хорошо, и сказал, что Сид желанный гость, и что он рад ему; а Сид ответил, что принимает он это за большую милость. И король ему сказал: «Сид, приказываю вам остановиться в моем палации в Галиане, чтобы вы расположились рядом со мной». И Сид ему сказал: «Сеньор, дай вам Бог жизни и здоровья, но в вашем палации не должен отдыхать никто кроме вас; но если вы соблаговолите разместить меня без стесненности, так как много людей идут со мной, то расположусь я в Сан-Серване, за мостом. А для того, чтобы собрать вам ваши кортесы, сеньор, больше места в резиденции в Галиане, а не в вашем алькасаре». И король хорошо принял то, что Сид сказал, и захотел, чтобы было так. Потом Сид приказал оставить свои шатры и отправился располагаться в Сан-Серване и вокруг него в холмах; и каждый человек, который видел лагерь, который устроил Сид, говорил потом, что это было большое войско. И король ехал с Сидом до моста; и доехав до него, остановился на месте у алькасара, где сейчас монастырь, который называют Санта-Мария-дель-Алицен, и там сказал король всем: «Так как вы все собрались здесь, будьте завтра перед нами в нашем палации в Галиане, и знайте, что вы были туда официально призваны». После того, как король это сказал, отправились все по своим домам; и после того, как король вернулся в свой алькасар, где располагался, приказал он Бенито Пересу, своему главному стольнику, который был родом из Сигуенсы, чтобы тот привел в порядок его палации для кортесов, которые должны были начаться на другой день. А главный из палациев был украшен таким образом: весь его покрыли очень богатыми гобеленами и коврами, потом поставили на главном месте королевское кресло, на котором восседал король  сиденье это было очень богатым и принадлежало королю Альмемону, а король дон Альфонсо получил его вместе с Толедо  а вокруг во дворце сделали возвышения очень богатые и почетные, чтобы находились там графы и магнаты, которые прибыли на кортесы короля.

Глава 940.О том, как собрались кортесы в городе Толедо в палациях Галианы.

Сид Кампеадор, находясь в своем лагере, узнал о том, как готовят палаций. И призвал он юного очень благородного оруженосца, который был его воспитанником, и в которого он очень верил, так как воспитывал его с детства, которого звали Фернан Альфонсо; и приказал ему и просил его ради воспитания, которое ему дал, чтобы взял он скамью Сида из слоновой кости, которую он получил от мавританского короля в Валенсии, и чтобы отправился поставить ее во дворец на лучшее место, чтобы находилась там она рядом с королевским креслом; а чтобы никто не смог оскорбить его, когда он будет сидеть на этой скамье, приказал он, чтобы сто оруженосцев идальго отправились с ним, и приказал им, чтобы до следующего дня, когда он туда придет, они не уходили бы от него. И, пообедав, Фернан Альфонсо и эти сто оруженосцев сделали это, так как взяли скамью и отправились с ней в резиденцию Галиана, и поставили ее рядом с королевским креслом, как Сид им это приказал; и весь этот день, и эту ночь оставались там и ревностно оберегали ее, и никуда от нее не уходили до следующего дня, когда пришел Сид сесть на скамью; и Фернан Альфонсо и эти оруженосцы все держали свои мечи повешенными на шею. Эта скамья Сида была хорошей и очень искусной работы, так что каждый, кто ее видел, говорил, что это очень почетное сиденье «доброго человека» и что она подходит для такого человека, каким был Сид; и скамья была покрыта множеством богатых шелковых тканей, вышитых золотом. На другой день с утра, после того, как король послушал мессу, отправился он в палаций Галианы, где все было подготовлено для того, чтобы собрался двор, и вошел король в палаций пешком, так как спустился со своего мула, и шли рядом с ним графы, и магнаты, и все знатные люди, которые там были, только кроме Сида, который не прибыл еще из своего лагеря. И Гарсия Ордоньес, один из тех графов, которые шли с королем, когда увидел скамью Сида, то сказал: «Ах, сеньор! Ради Бога прошу вас, скажите мне, то брачное ложе, которое установили здесь, рядом с вашим креслом, для какой невесты его поставили? Она придет в мавританском коротком плаще или в белой мантилье (alquinales) на голове, или как она будет убрана? Сеньор, такая вещь может принадлежать лишь вам; или прикажите взять ее для вас, или прикажите вынести ее отсюда». Фернан Альфонсо, воспитанник Сида, который охранял скамью, услышал эти слова и сказал так: «Граф Гарсия Ордоньес, неразумны вы и дурно говорите о том, о чем не должны говорить; а тот, кто должен сесть на эту скамью, стоит больше, чем вы и чем весь ваш род; и до сегодняшнего дня для вас и для всех своих врагов мужем был он, а не невестой. И если вы скажете, что это не так, я подыму на вас руку и заставлю вас признать это перед королем, так как я занимаю такое положение, что не сможете вы отказаться от поединка со мной; а половину вооружения я вам дам в превосходство». От этих слов опечалился очень король и магнаты (altos omnes), которые там были. А граф Гарсия Ордоньес, так как был человеком гневным и вероломным, сбросил свой плащ, и хотел ранить Фернана Альфонсо, говоря: «Оставьте меня! Держите этого мальчугана, который осмелился выступить против меня». И Фернан Альфонсо, видя его идущим против себя, вышел против него с обнаженным мечом, говоря ему, что если тот не закроется королем, то он его накажет за те безумства, которые тот наговорил. Король, видя, что эти слова стремительно идут от плохого к худшему, разнял их, так как не хотел, чтобы там свершилось большее зло, и сказал так: «Ни у кого из вас нет [причины] вцепляться в скамью Сида, так как получил он ее очень достойно как очень «добрый» и сильный человек, какой он и есть; и не знаю ни одного короля в мире, который больше заслуживает этой скамьи, чем Сид, мой вассал; и чем Сид [становится] лучше и более славным, тем более славным [становлюсь] я из-за него. А эту скамью получил он в битве у Кварто, вместе с шатром, который он прислал мне в дар, с конями и с пленными маврами, из своей пятины, в признание моей сеньории. А вы, оскорбляющие его, кто из вас прислал мне такой дар, как он? А если кто-то из вас завидует ему, пусть совершит что-нибудь другое такое, за что получит это, или более, того». Новости о тех словах, которые [были сказаны] графом Гарсией Ордоньесом и Фернаном Альфонсо, воспитанником Сида, быстро донеслись до Сида, который находился в своем лагере в Сан-Серване; и когда он это узнал, то опечалился очень. Потом приказал он позвать Альвара Фаньеса Минайю и своего племянника Педро Бермудеса и остальных своих девятьсот рыцарей, которых он привел туда с собой, и сказал им так: «Сядем верхом и отправимся на кортесы короля, так как если вдруг мы не придем, чтобы выдвинеть вызов, то оскорбят нас вдвое и втрое по случайности и из-за безумства некоторых придворных, которые идут против меня. Идите все настороженные, так как поможете мне, говоря и делая то, к чему я вас призову, и также охраняя сеньорию и честь нашего сеньора короля дона Альфонсо; и храни вас [Бог] от того, чтобы кто-нибудь из вас сказал оскорбительное слово или влез в драку». И после того, как сказал он им эти слова, приказал он, чтобы привели мулов, и сел верхом Сид и все те девятьсот рыцарей, которые были с ним, и которые пришли туда, и отправились в палаций Галианы, где их ждал король. И потом вошел [Сид] в палаций, где был король; и поднялся король к нему и принял его очень хорошо. После этого сел король на свое кресло, а Сид сказал: «Сеньор, где прикажете вы сесть мне с этими моими родственниками и вассалами, которых я привел с собой?» И король ему ответил: «Таковы вы, и так хорошо проводили вы ваше время до сегодняшнего дня, что если вы хотите, чтобы я вам приказал, то я вам уже приказывал, чтобы вы сидели со мной». И Сид ему ответил: «Не понравится это Богу, но буду я у ваших ног, так, как было во времена короля дона Фернандо, вашего отца, и во времена короля дона Санчо, вашего брата, и в ваше время; и, наконец, не заведено, чтобы тот, кто получает милости сидел с тем, кто эти милости дает». И тогда сказал ему король: «После того, как вы не хотите сесть со мной, сядьте вы на вашу скамью, так как вы ее получили добрым образом; и с сегодняшнего дня и далее, заявляю я, что никто не сядет там с вами, если не будет это только король или прелат, так как такие короли христиане и мавры, такие графы, и такие магнаты бывали пленены и побеждены вами, что по этой причине, нет никого, кто был бы равен вам и имел бы право сидеть рядом с вами». Сид поцеловал королю руку, за эту изреченную милость, и пошел сесть на свою скамью; и вокруг него сели девятьсот рыцарей его вассалов, имена которых вы уже слышали раньше. И после того, как все сели, приказал король, чтобы все замолчали; и когда все замолчали, поднялся Сид на ноги и изложил свое дело таким образом.

Глава 941.О том, как выступал Сид Руй Диас в кортесах перед королем доном Альфонсо, и как отобрал мечи Коладу и Тисону и все прочие драгоценности, которые дал он инфантам каррионским.

«Сеньор, я не очень рассудителен (non so razonado bien), и поэтому прошу вашей милости, чтобы вы приказали меня слушать и чтобы не соглашались, чтобы кто-нибудь смущал меня в том (en la razon), что я скажу. Также, сеньор, прикажите им всем сделать внушение (castigar), чтобы не говорили против меня безумного либо высокомерного слова». И король ему сказал: «Сядьте ненадолго». И Сид сел, а король поднялся на ноги и сказал: «Вам я это говорю, всем тем, кто здесь присутствует: графы и магнаты, и инфансоны и рыцари,  чтобы никто из вас не говорил без нашего приказа и не произносил запрещенных слов против Сида; так как того, кто это сделает, назову я здесь предателем (traydor), и прикажу предать его смерти предателя». И король сказал Сиду: «Каких алькальдов, которые будут слушать ваше дело, вы хотите, чтобы я дал вам из моих кортесов? Выберите их, и я вам их дам». И Сид ему ответил: «Сеньор, каких вы захотите, на тех я и положусь». И выбрал их король; вот кем они были: первым был граф дон Рамон де Толоса и де Сан-Жиль из Прованса; и этот граф дон Рамон был зятем короля дона Альфонсо, будучи женатым на его дочери, и потом он стал отцом императора дона Альфонсо Испанского; вторым был граф дон Вела, который заселил Саламанку по приказу короля дона Альфонсо; а третьим был граф дон Суэро де Каса; четвертым был граф дон Осуэро, который звался де Кампос, и от этого графа дона Осуэро пошли графы де Вильялобос и Осуэрос; пятым был граф дон Родриго, который заселил Вальядолид по приказу короля, и от этого графа дона Родриго идет род Жиронес; шестым был граф Муньо де Лара, от которого пошли графы Лара. И этих шестерых поставил король дон Альфонсо алькальдами в тяжбе, которую возбудил Сид, и привел их король к присяге на святых Евангелиях, чтобы защищали и охраняли они право и истину согласно фуэро. И после того, как присяга была совершена, сказал король Сиду: «Теперь же, Сид, начинайте вашу тяжбу». И Сид поднялся на ноги и сказал: «Сеньор, я не хочу говорить долго, но скажу перед вами инфантам каррионским, чтобы вернули они мне мои мечи Коладу и Тисону, так как я их им дал в пользование, а не подарил. И поэтому считаю, что они мне должны отдать мое, так как если они вернули мне моих дочерей на которых были женаты, то нет ничего странного в том, что они отвернулись от них, когда захотели, и оставили их, когда пожелали и удовлетворились этим». Ничего не ответили на это инфанты каррионские. И Сид сказал королю: «Сеньор, прикажите рассудить меня». И король приказал вышеназванным алькальдам рассудить; и алькальды нашли согласным праву, чтобы [инфанты] отдали свои мечи или защищали свое право на них, приводя обоснованные аргументы (con razon). И ничего из этого не захотели сделать инфанты: ни отдать своих мечей, ни защищать свое право на них, приводя обоснованные аргументы. От этого очень разгневался король, и в большом гневе поднялся со своего кресла, и подошел к инфантам, туда, где они сидели, и отобрал у них мечи из-под плащей, и отдал их Сиду. И Сид Руй Диас поцеловал королю руку за мечи, которые тот ему дал; после этого положил он мечи себе на колени и заговорил с ними таким образом: «Ах, мечи, мечи мои, Колада и Тисона! Истинно могу сказать о вас, что вы наилучшие, и что я вас захватил, а не купил и не выменял: Тисону захватил я у короля Букара, сеньора Туниса, в день, когда победил я его в битве на поле у Кварто; также захватил я Коладу в день, когда сражался я с королем доном Педро Арагонским и победил его, и забрал я ее у графа Барселонского, который ее носил, а я пленил этого герцога в той битве; и чтобы почтить моих дочерей отдал я вас с ними в приданое инфантам каррионским, но не для вас были они и носили вас голодными, и то время, которое вы ходили с ними, не кормили они вас, как я вас привык кормить, и благодарю Бога за вас, что вы вышли из плена и вернулись в мои руки; и счастлив я вернуться к вам и счастливы вы вернуться ко мне». Тогда Альвар Фаньес Минайя поцеловал руку Сиду и сказал ему: «Сид, прошу вас о том, чтобы вы передали мне Коладу, чтобы была она у меня, пока длятся кортесы, чтобы с ней охранял я вас». И Сид с этим согласился и дал Альвару Фаньесу Коладу, чтобы стоял он с ней рядом с ним. Потом поднялся Педро Бермудес с такой же просьбой о Тисоне; и Сид отдал ее ему таким же образом, как отдал Коладу Альвару Фаньесу. Потом положил Сид руку на бороду и испугало это инфантов каррионских и графов, их друзей, думавших, что сделал так Сид с высокомерием, что хотел он взбаламутить кортесы (que querie boluer la corte); но этого не произошло, так как был [Сид] очень сдержан и говорил как человек хорошо владеющий собой; и поднялся [Сид] на ноги и сказал королю: «Сеньор, прикажите меня слушать». И после того, как увидел он, что все замолчали, начал свою речь таким образом: «Король дон Альфонсо, должны вы хорошо помнить, когда вы вашей милостью позвали меня на встречу, которая была в Рекене, и вы, чтобы почтить меня просили у меня моих дочерей для инфантов каррионских, и я, чтобы исполнить ваш приказ, дал им их в жены; поэтому, сеньор, вы их выдали замуж, а не я. И сколь бы высокого положения они ни были, не дал бы я им своих дочерей в жены, если бы не исполнял вашу волю. И вы хорошо знаете, сеньор, что вы приказали Альвару Фаньесу, который здесь находится, чтобы он передал их от вашего имени. И вы, сеньор, сделали это во благо; но они повернули это во зло. И отдал я их им с большими почестями по закону и благословению, как предписывает Римская церковь, и получили они благословение в Санта Мария де лас Виртудес. И дал я им много мулов и много коней, и много драгоценных одежд, и кубков, и блюд из золота и серебра. Теперь же, сеньор, раз я им это все дал вместе с моими дочерьми, а они их бросили, то прикажите, чтобы вернули мне мое, и чтобы оно не потерялось, или чтобы привели вам причины, по которым они это держат. И вы, кто является королем и сеньором, по чьему приказу я им дал своих дочерей, прикажите, чтобы мне вернули мое». После того, как сказал Сид эту речь, поднялись инфанты на ноги и молили короля о милости, чтобы позволил он им посоветоваться и принять решение по этому поводу; и вышли переговорить с ними одиннадцать графов и магнатов, и когда не нашли никакой причины для защиты, тогда вышел граф Гарсия Ордоньес, который сказал такие слова и ответил перед королем таким образом: «Сеньор, имущество, которое Сид требует с инфантов, которое, по его словам, он дал им в Валенсии вместе со своими дочерями,  это правда , инфанты все растратили на вашей службе; поэтому полагаем, что не должны они возвращать того, что было потрачено на вашей службе. Но если вы сочтете согласным праву то, что они должны это вернуть, то дайте срок, в который они это вернут, и отправятся они в Каррион, в свою вотчину (su heredat), и соберут они то, что должны отдать, как вы прикажете». После того, как он это сказал, поднялся Сид и сказал так: «Сеньор, вы уже слышали те оправдания, которые граф Гарсия Ордоньес принес за них, и алькальды, которых вы дали, также это слышали; поэтому молю вас о милости, чтобы вы рассудили меня с ними, должны ли они мне отдать должное или нет, и если должны сделать это, то должны ли они сделать это на ваших кортесах или в тот срок, который они просят». И алькальды одновременно встали по приказу короля и приняли свое решение по этому поводу, и сочли согласным праву, что, после того, как они узнали, что Сид отдал инфантам имущество вместе со своими дочерьми, а инфанты их оставили брошенными и обесчещенными, чтобы вернули они Сиду его имущество, и чтобы они это сделали не медля на кортесах короля. И пришли алькальды к королю с тем решением, которое они приняли; и из шести графов, которые были алькальдами поручили графу дону Муньо, чтобы он это объявил за всех, и он провозгласил это от имени всех; и король подтвердил вынесенный приговор. И когда Сид услышал вынесенный приговор, то был очень удовлетворен; и насколько большое удовлетворение имел Сид, настолько же глубокое неудовлетворение имели по этому поводу инфанты каррионские, против которых было сделано это заявление. И Сид встал и поцеловал руку королю; и король ему сказал: «Сид, я очень хочу, чтобы ради моей любви вы дали бы инфантам срок в 15 дней, в который вам все отдадут; но таким образом: чтобы они не уезжали в Каррион и ни в какую другую сторону, и не отделялись от моих кортесов, до тех пор, пока не отдадут вам всего». И Сид сделал то, что ему приказал король, очень довольный собой. И инфанты принесли оммаж в руке короля, что ни на своих ногах, ни на чужих они не покинут кортесы, пока не отдадут Сиду всего. Кто сможет вам рассказать озабоченность, в которой пребывали они, их родственники и их друзья, по причине этой передачи, которую они должны были совершить, и которую было очень тяжело собрать? И ходили они, ища коней и мулов, и серебряные кубки, и блюда, и многие драгоценности; и как они это брали, так же они это возвращали и отдавали Сиду. И послали двух своих рыцарей в очень большой спешке в Каррион, к графу, своему отцу, и к графине, своей матери, чтобы они помогли. И они сделали так; сколько могли собрать и найти, все посылали им, чтобы собралась вся передача до срока в 15 дней и не позже.