Большая трагедия 11

[filaletodor]

- Итак, мы уже не считаем прозрачным эпизод, в котором Соломон якобы намекает Альберу на отравление отца?

Все посмотрели на Сторожевского исподлобья.

- Мы его еще не читали, - напомнил Юра.

- Слава богу! А то мне показалось, что некоторые выучили его наизусть.

Comments

[likushin]

Моцарт

Да! Бомарше ведь был тебе приятель; / Ты для него «Тарара» сочинил, / Вещь славную. Там есть один мотив... / Я всё твержу его, когда я счастлив... / Ла-ла-ла-ла... Ах, правда ли, Сальери, / Что Бомарше кого-то отравил?

Сальери

Не думаю: он слишком был смешон / Для ремесла такого.

Моцарт

Он же гений, / Как ты да я. А гений и злодейство - / Две вещи несовместные. Не правда ль?..

Вопрос: "смешны" ли кандидаты в отравители, вместе и порознь?

[filaletodor]

По-моему, они смешны и страшны одновременно, то есть страшны именно потому, что смешны, так как их смехотворность делает их как бы существами иного рода, с иными моральными принципами, они как бы живут по другой логике, которая им кажется нормальной, а нам абсурдной.

Кстати, насчет того, смешон ли Сальери, предлагаю прочитать его знаменитой монолог, учитывая что:

говоря о яде Изоры, он его не показывает, хотя обязательно должен, должна быть ремарка, что он достает перстень или шкатулку или еще что, тогда потом не возникнет вопроса (так мучающего пушкинистов), как именно он подсыпал яд в стакан. Из-за этого мы можем заподозрить, что Сальери имеет в виду не буквальный яд, а что-то другое, тем более что в предыдущих строках есть перекличка с сонетом Микеланджело (еще один "отравитель"), где говорится о яде любви. Под этим углом монолог Сальери мне видится не лишенным смысла, но все же очень смешным, почти хармсовским:

Вот яд, последний дар моей Изоры.

Осьмнадцать лет ношу его с собою -

И часто жизнь казалась мне с тех пор

Несносной

[likushin]

"Смешны и страшны одновременно". Согласен. Вопрос: кто более из них? Тут ведь равенства быть не может. Сальери один, хотя и "двоится". А эти...

По ремарке: условность, которой автор текста вправе пренебречь.

[filaletodor]

Мне трудно сказать, я тут отравителей вообще не вижу. Сальери тоже не отравитель, по крайней мере, не главный. В пьесе есть совершенно отчетливая неопределенность - процедура всыпания яда в стакан: из чего всыпал, на виду у Моцарта или тайком. Текст не дает возможности представить это как-нибудь конкретно. Из чего следует факт - Моцарта отравляет читатель/зритель. Именно он тем или иным образом отравляет Моцарта в своем воображении. Я уже упоминал, что неразбериха с местом действия в начале делает читателя/зрителя слепым, при этом вынужденным терпеть оскорбления от Сальери, который на чем свет стоит честит "нашего человека" - слепого музыканта. Мы уже не можем смотреть на Сальери непредубежденно и во втором акте сами выползаем на сцену в виде невидимого черного человека, готовящего месть Сальери и бессмертие Моцарту. Линия зрителя/читателя прослеживается и отсутствие ремарки на нее хорошо работает. Ну, и финальные слова Сальери - о толпе, выдумывающей отравителей.
Против официальной лицевой линии ничего против не имею, кроме того, что