Обзор книги "Диалектика мифа. А.Ф. Лосев." Часть 3. Уничтожение понятия "религия".
Продолжаю изучать краткое пособие по управлению на 2-м приоритете ОСУ. Часть 2 тут. А закончил предыдущую статью я на вот такой мысли:
"Миф не есть специально создание религии, или религиозная форма, т. е. он не есть субстанциальное самоутверждение личности в вечности, но он - энергийное, феноменальное самоутверждение личности, независимо от проблемы взаимоотношения вечности и времени."
Но что следует из этой мысли?
А то, что если в системе мировоззрения время не является предельно обобщающем понятием, но разницы между мифом и религией нету.
То есть понятие "религия" не существует как отличная от мифа категория, поскольку человеку уже не т необходимости РЕ-утверждаться в вечности при помощи РЕ-лигии - он и так уже там. А любое самоутверждение личности лишь тогда истинно, когда оно есть утверждение в вечности.
Далее ещё несколько цитат.
***
Миф не есть догмат потому, что догмат есть не только рефлектированный, но и абсолютизированный миф. Догмат возможен всегда только как оценка и ценность прежде всего. Это есть утвержденность вечных истин , противостоящих всякому вещественному, временному и историческому протеканию явлений. В противоположность этому, миф чисто фактичен и историчен.
Догмат - абсолютизация исторических фактов личностного бытия. Миф же - историзация и просто история того или другого личного бытия, вне значимости его как бытия абсолютного и даже вне его субстанциальности.
<понятие "историзация" я тут понимаю как указатель на процессное мышление или имитационное понимание (в терминологии Щедровицкого)>
Религиозный догмат пытается утвердить исторические (как равно и не исторические) факты вне времени, вне протекания , хочет вырвать их из потока становления и противопоставить всему текучему. Миф же как раз текуч, подвижен; он именно трактует не об идеях, но о событиях , и притом чистых событиях, т. е. таких, которые именно нарождаются, развиваются и умирают, без перехода в вечность.
<Получается что догмат есть способ наложить заплатку на ущербное мировоззрение, построенное на основе предельно обобщающих понятий Материя Энергия пространство Время. Конечно наложение заплатки это информационная услуга, за которую догматики справедливо требуют плату.>
Догмат есть сознательное утверждение мифа, открытого в данном религиозном опыте, в сознательном отличии этого мифа и этого опыта от всякого другого мифа и опыта.
<То есть любой догмат есть носитель целей тех, кто утвердил миф в качестве догмата.>
На ряде примеров я покажу, как мифология, объединяясь с диалектикой, превращается в догмат и даже в догматическое богословие. При этом я, конечно, не последую за либерально-гуманистическим и просветительским мещанством, видящим мифы и догматы только в старых классических религиях. С моей точки зрения, мифология и догматика никогда не прекращались и не прекратятся в человечестве, и т. н. атеизм и позитивизм полон ими не меньше, чем любая религия, откровенно объявляющая себя именно религией.
Итак, вера в сущности своей и есть подлинное знание; и эти две сферы не только не разъединимы, но даже и неразличимы.
Другими словами, знание в сущности своей и есть подлинная вера; и эти две сферы не только не разъединимы, но даже и неразличимы .
средневековье основано на примате трансцедентных реальностей, Новое же время превращает эти реальности в субъективные идеи . Отсюда весь рационализм, субъективизм и индивидуализм Нового времени. Новоевропейская культура не уничтожает эти ценности, но она превращает их в субъективное достояние. Она лишает объекты их осмысленности, их личностности, их самостоятельной жизни, превращая внешний мир в механизм, а Бога - в абстрактное понятие. Поэтому индивидуализм, кульминирующий в т. н. романтизме, и механизм - диалектически требуют один другого . Эта эпоха выдвигает на первый план отдельные, дифференцированные субъективные способности или всего субъекта, напрягая это до противоестественных размеров; все же прочее превращается в некое аморфное чудище, в безглазую тьму, в бесконечно-расплывшийся, черный и бессмысленный, механистический мир ньютоновского естествознания. Отсюда такие лозунги, как знание без веры, такое вероучение и мифология, как о всемогуществе знания, это постоянное упование на науку, на просвещение, этот слепой догмат «в знании - сила».
И одно из двух: или атеизм и миф о примате знания есть буржуазное порождение, тогда пролетарий не может быть атеистом; или он может и должен быть атеистом, и тогда пролетарское мировоззрение ничем не отличается от капиталистического в самом существенном вопросе всего мировоззрения и, кроме того, существуют для него внеклассовые социальные ценности, т. е. марксизм в таком случае есть, с точки зрения пролетариата, ложная теория.
Так одна и та же капиталистическая Европа XVI-XIX вв. в разные стадии своего существования породила алогический фидеизм с его бесплодными «настроениями» и рационалистический атеизм с его внутренней пустотой и мещанским духовным убожеством. Обе мифологии суть, конечно, вырожденческие мифологии. Тем не менее обе они уже давно доросли до степени догмата и даже догматического богословия.
<Автор говорит "миф дорос до степени догмата", а мне видится наоборот: миф деградировал до степени догмата.>
знание логически предполагает вне-логическое противостояние знающего и знаемого. Легко заметить, что это есть не что иное, как постулат ощущения (или восприятия).
материализм основывается как раз на сверх-чувственной и притом чисто интеллектуальной интуиции , так что и с этой стороны моя аргументация вполне обнаруживает его мифолого-догматическую природу.
Внешними чувствами мы воспринимаем не материю, но материальные вещи . «Материю» же мы совершенно абстрактно отвлекаем от вещей, как «красноту» от красных вещей, «круглоту» от круглых вещей и т. д. Нельзя видеть «красноту» как таковую, но - лишь красные вещи; «красноту» же можно лишь отвлеченно мыслить; она есть абстрактное понятие . Точно так же невозможно видеть, слышать, осязать материю как таковую. Это - абстрактное понятие. Материю можно только мыслить.
В последнее время материалисты прибегли просто к подлогу. Они объявили материю не чем иным, как принципом реальности , а материализм просто учением об объективности вещей и мира. Но тут остается только развести руками.
Материя, взятая сама по себе, есть абстрактное понятие , и материализм есть абсолютизация абстрактного понятия, т. е. типичная абстрактная метафизика.
<Метафизика - заплатка на материализм?>
у человека очень много абстрактных понятий, без которых он не может мыслить мира и жизни. «Материя» - одно из таких законнейших и необходимейших понятий человеческого разума. Почему я должен вырывать одно понятие из цельной диалектической системы всех понятий вообще, ставить его в центр всего и по его имени называть всю свою философскую систему? Все абстрактные понятия в одинаковой мере абсолютны, и нет никаких логических оснований одно из них абсолютизировать в ущерб другому.
Я вполне согласен, что материалистам это их откровение «материального» абсолюта вполне очевидно и убедительно; и я признаю за ними их логическое право осознавать этот опыт и строить его научную систему. Но зато и материалисты должны признать, что:
<1> в основе их учения лежат не логика и знание, но непосредственное и притом сверх-чувственное откровение (ибо материя, как мы согласились, не есть нечто чувственное);
<2> что это откровение дает опыт, который претендует на абсолютную исключительность, т. е. что этот опыт зацветает религиозным мифом;
<3> и что этот миф получает абсолютную утвержденность в мысли , т. е. становится догматом.
<Тут мы видим этапы Полной Функции Управления>
Почему миф о всемогуществе знания или о примате материи не кажется мифом и обычно никем и не трактуется как миф? Миф, сказали мы, есть личностное бытие. А как понимается личностное бытие в новоевропейскую эпоху индивидуализма и буржуазного субъективизма? Исключительно - как чисто субъективное бытие.
Итак, «личность» есть необходимая категория среди прочих. Вера же заставляет утверждать, что фактически есть только материя и материя управляет всем. Куда же девать категорию личности? Ясно, таким образом, что последовательный материалист, а в особенности диалектический материалист (как не боящийся выводить любые категории), должен понять материю
личностно, с точки зрения категории личности. Я уже указал, что это вовсе не равносильно олицетворению или одушевлению материи.
Но и помимо одушевления и персонификации материя, в условиях личностной ее интерпретации, уже перестает быть невинной логической категорией. Она становится безглазым, черным, мертвым, тяжелым чудищем, которое, несмотря на свою смерть, все же управляет всем миром. Материю нельзя одушевлять. Но вероучение заставляет утверждать, что ничего нет вообще, кроме материи. Если так, то ясно, что материя есть смерть.
Единственное и исключительное оригинальное творчество новоевропейского материализма заключается именно в мифе о вселенском мертвом Левиафане , - который - и в этом заключается материалистическое исповедание чуда - воплощается в реальные вещи мира, умирает в них, чтобы потом опять воскреснуть и вознестись на черное небо мертвого и тупого сна без сновидений и без всяких признаков жизни.
Так материалистическое учение о материи, законах природы (действующих в вещах) и движении есть вырождение христианского учения о троичности Лиц Божества и о воплощении Сына Божия, - вырождение, которое, тем не менее, в такой же мере мифологично и догматично, как и любая религиозная догма.
В особенности отвратителен, и сам по себе и как обезьяна христианства, тот популярный, очень распространенный в бездарной толпе физиков, химиков, всяких естественников и медиков «научный» материализм, на котором хотят базировать все мировоззрение. Это даже не буржуазная, а мелко - буржуазная идеология, философия мелких, серых, черствых, скупых, бездарных душонок, всего этого тошнотворного марева мелких и холодных эгоистов, относительно которых поневоле признаешь русскую революцию не только справедливой, но еще и мало достаточной.
Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жестко-тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно-довольное, тайно-блудливое.
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, черное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски-косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко-ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное.
Но жалоб не надо; что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.
(З.Гиппиус ) Это - лик всякого позитивизма, какими бы научными, логическими, феноменологическими и философскими доводами он ни пользовался.
Материализм дал целый ряд друг другу противоречащих систем; и они вполне сопоставимы с соответствующими системами христианского богословия.
Именно, борьба в материализме «диалектиков» с «механистами» есть не что иное, как борьба православия с католичеством в христианстве по вопросу об исхождении Св. Духа .
Продолжение следует. Часть 4 тут.
"Миф не есть специально создание религии, или религиозная форма, т. е. он не есть субстанциальное самоутверждение личности в вечности, но он - энергийное, феноменальное самоутверждение личности, независимо от проблемы взаимоотношения вечности и времени."
Но что следует из этой мысли?
А то, что если в системе мировоззрения время не является предельно обобщающем понятием, но разницы между мифом и религией нету.
То есть понятие "религия" не существует как отличная от мифа категория, поскольку человеку уже не т необходимости РЕ-утверждаться в вечности при помощи РЕ-лигии - он и так уже там. А любое самоутверждение личности лишь тогда истинно, когда оно есть утверждение в вечности.
Далее ещё несколько цитат.
***
Миф не есть догмат потому, что догмат есть не только рефлектированный, но и абсолютизированный миф. Догмат возможен всегда только как оценка и ценность прежде всего. Это есть утвержденность вечных истин , противостоящих всякому вещественному, временному и историческому протеканию явлений. В противоположность этому, миф чисто фактичен и историчен.
Догмат - абсолютизация исторических фактов личностного бытия. Миф же - историзация и просто история того или другого личного бытия, вне значимости его как бытия абсолютного и даже вне его субстанциальности.
<понятие "историзация" я тут понимаю как указатель на процессное мышление или имитационное понимание (в терминологии Щедровицкого)>
Религиозный догмат пытается утвердить исторические (как равно и не исторические) факты вне времени, вне протекания , хочет вырвать их из потока становления и противопоставить всему текучему. Миф же как раз текуч, подвижен; он именно трактует не об идеях, но о событиях , и притом чистых событиях, т. е. таких, которые именно нарождаются, развиваются и умирают, без перехода в вечность.
<Получается что догмат есть способ наложить заплатку на ущербное мировоззрение, построенное на основе предельно обобщающих понятий Материя Энергия пространство Время. Конечно наложение заплатки это информационная услуга, за которую догматики справедливо требуют плату.>
Догмат есть сознательное утверждение мифа, открытого в данном религиозном опыте, в сознательном отличии этого мифа и этого опыта от всякого другого мифа и опыта.
<То есть любой догмат есть носитель целей тех, кто утвердил миф в качестве догмата.>
На ряде примеров я покажу, как мифология, объединяясь с диалектикой, превращается в догмат и даже в догматическое богословие. При этом я, конечно, не последую за либерально-гуманистическим и просветительским мещанством, видящим мифы и догматы только в старых классических религиях. С моей точки зрения, мифология и догматика никогда не прекращались и не прекратятся в человечестве, и т. н. атеизм и позитивизм полон ими не меньше, чем любая религия, откровенно объявляющая себя именно религией.
Итак, вера в сущности своей и есть подлинное знание; и эти две сферы не только не разъединимы, но даже и неразличимы.
Другими словами, знание в сущности своей и есть подлинная вера; и эти две сферы не только не разъединимы, но даже и неразличимы .
средневековье основано на примате трансцедентных реальностей, Новое же время превращает эти реальности в субъективные идеи . Отсюда весь рационализм, субъективизм и индивидуализм Нового времени. Новоевропейская культура не уничтожает эти ценности, но она превращает их в субъективное достояние. Она лишает объекты их осмысленности, их личностности, их самостоятельной жизни, превращая внешний мир в механизм, а Бога - в абстрактное понятие. Поэтому индивидуализм, кульминирующий в т. н. романтизме, и механизм - диалектически требуют один другого . Эта эпоха выдвигает на первый план отдельные, дифференцированные субъективные способности или всего субъекта, напрягая это до противоестественных размеров; все же прочее превращается в некое аморфное чудище, в безглазую тьму, в бесконечно-расплывшийся, черный и бессмысленный, механистический мир ньютоновского естествознания. Отсюда такие лозунги, как знание без веры, такое вероучение и мифология, как о всемогуществе знания, это постоянное упование на науку, на просвещение, этот слепой догмат «в знании - сила».
И одно из двух: или атеизм и миф о примате знания есть буржуазное порождение, тогда пролетарий не может быть атеистом; или он может и должен быть атеистом, и тогда пролетарское мировоззрение ничем не отличается от капиталистического в самом существенном вопросе всего мировоззрения и, кроме того, существуют для него внеклассовые социальные ценности, т. е. марксизм в таком случае есть, с точки зрения пролетариата, ложная теория.
Так одна и та же капиталистическая Европа XVI-XIX вв. в разные стадии своего существования породила алогический фидеизм с его бесплодными «настроениями» и рационалистический атеизм с его внутренней пустотой и мещанским духовным убожеством. Обе мифологии суть, конечно, вырожденческие мифологии. Тем не менее обе они уже давно доросли до степени догмата и даже догматического богословия.
<Автор говорит "миф дорос до степени догмата", а мне видится наоборот: миф деградировал до степени догмата.>
знание логически предполагает вне-логическое противостояние знающего и знаемого. Легко заметить, что это есть не что иное, как постулат ощущения (или восприятия).
материализм основывается как раз на сверх-чувственной и притом чисто интеллектуальной интуиции , так что и с этой стороны моя аргументация вполне обнаруживает его мифолого-догматическую природу.
Внешними чувствами мы воспринимаем не материю, но материальные вещи . «Материю» же мы совершенно абстрактно отвлекаем от вещей, как «красноту» от красных вещей, «круглоту» от круглых вещей и т. д. Нельзя видеть «красноту» как таковую, но - лишь красные вещи; «красноту» же можно лишь отвлеченно мыслить; она есть абстрактное понятие . Точно так же невозможно видеть, слышать, осязать материю как таковую. Это - абстрактное понятие. Материю можно только мыслить.
В последнее время материалисты прибегли просто к подлогу. Они объявили материю не чем иным, как принципом реальности , а материализм просто учением об объективности вещей и мира. Но тут остается только развести руками.
Материя, взятая сама по себе, есть абстрактное понятие , и материализм есть абсолютизация абстрактного понятия, т. е. типичная абстрактная метафизика.
<Метафизика - заплатка на материализм?>
у человека очень много абстрактных понятий, без которых он не может мыслить мира и жизни. «Материя» - одно из таких законнейших и необходимейших понятий человеческого разума. Почему я должен вырывать одно понятие из цельной диалектической системы всех понятий вообще, ставить его в центр всего и по его имени называть всю свою философскую систему? Все абстрактные понятия в одинаковой мере абсолютны, и нет никаких логических оснований одно из них абсолютизировать в ущерб другому.
Я вполне согласен, что материалистам это их откровение «материального» абсолюта вполне очевидно и убедительно; и я признаю за ними их логическое право осознавать этот опыт и строить его научную систему. Но зато и материалисты должны признать, что:
<1> в основе их учения лежат не логика и знание, но непосредственное и притом сверх-чувственное откровение (ибо материя, как мы согласились, не есть нечто чувственное);
<2> что это откровение дает опыт, который претендует на абсолютную исключительность, т. е. что этот опыт зацветает религиозным мифом;
<3> и что этот миф получает абсолютную утвержденность в мысли , т. е. становится догматом.
<Тут мы видим этапы Полной Функции Управления>
Почему миф о всемогуществе знания или о примате материи не кажется мифом и обычно никем и не трактуется как миф? Миф, сказали мы, есть личностное бытие. А как понимается личностное бытие в новоевропейскую эпоху индивидуализма и буржуазного субъективизма? Исключительно - как чисто субъективное бытие.
Итак, «личность» есть необходимая категория среди прочих. Вера же заставляет утверждать, что фактически есть только материя и материя управляет всем. Куда же девать категорию личности? Ясно, таким образом, что последовательный материалист, а в особенности диалектический материалист (как не боящийся выводить любые категории), должен понять материю
личностно, с точки зрения категории личности. Я уже указал, что это вовсе не равносильно олицетворению или одушевлению материи.
Но и помимо одушевления и персонификации материя, в условиях личностной ее интерпретации, уже перестает быть невинной логической категорией. Она становится безглазым, черным, мертвым, тяжелым чудищем, которое, несмотря на свою смерть, все же управляет всем миром. Материю нельзя одушевлять. Но вероучение заставляет утверждать, что ничего нет вообще, кроме материи. Если так, то ясно, что материя есть смерть.
Единственное и исключительное оригинальное творчество новоевропейского материализма заключается именно в мифе о вселенском мертвом Левиафане , - который - и в этом заключается материалистическое исповедание чуда - воплощается в реальные вещи мира, умирает в них, чтобы потом опять воскреснуть и вознестись на черное небо мертвого и тупого сна без сновидений и без всяких признаков жизни.
Так материалистическое учение о материи, законах природы (действующих в вещах) и движении есть вырождение христианского учения о троичности Лиц Божества и о воплощении Сына Божия, - вырождение, которое, тем не менее, в такой же мере мифологично и догматично, как и любая религиозная догма.
В особенности отвратителен, и сам по себе и как обезьяна христианства, тот популярный, очень распространенный в бездарной толпе физиков, химиков, всяких естественников и медиков «научный» материализм, на котором хотят базировать все мировоззрение. Это даже не буржуазная, а мелко - буржуазная идеология, философия мелких, серых, черствых, скупых, бездарных душонок, всего этого тошнотворного марева мелких и холодных эгоистов, относительно которых поневоле признаешь русскую революцию не только справедливой, но еще и мало достаточной.
Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жестко-тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно-довольное, тайно-блудливое.
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, черное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски-косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко-ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное.
Но жалоб не надо; что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.
(З.Гиппиус ) Это - лик всякого позитивизма, какими бы научными, логическими, феноменологическими и философскими доводами он ни пользовался.
Материализм дал целый ряд друг другу противоречащих систем; и они вполне сопоставимы с соответствующими системами христианского богословия.
Именно, борьба в материализме «диалектиков» с «механистами» есть не что иное, как борьба православия с католичеством в христианстве по вопросу об исхождении Св. Духа .
Продолжение следует. Часть 4 тут.