Народ и люди
Я не люблю народ. Никакой. Это, вообще, величайшая глупость - рассуждать о любви к народу в целом. Любить надо людей, если они того заслуживают. Народ же - масса, сырая и серая, легко поддающаяся влиянию, непоследовательная и непостоянная в своих ненависти и любви. Кстати, о любви к народу любят рассуждать всевозможные диктаторы-популисты, всевозможная политическая нечисть, даровавшая себе право от имени народа говорить, судить и выносить решения. Народ же, другими словами, толпа, всегда на стороне тех, кто умеет ему льстить, кто заставляет его поверить, что он и в самом деле что-то решает. Именем народа всегда творились самые чёрные, самые страшные дела, но будем справедливы - народ эту власть всегда поддерживал. Так уж вышло, что самые кровавые, самые жестокие тираны в истории опирались на поддержку народа, а последний всегда с благодарностью и любовью вспоминал их после смерти. Народ, масса, толпа очень легко превращается в стаю, готовую растерзать всех и каждого, на кого укажет вожак. Так всегда было в истории и ровным счётом ничего не изменилось на сегодняшний день.
Многое, конечно, зависит от уровня развития общества в целом, его зрелости. Проще говоря, население страны - это всё ещё народ, или уже общество граждан, осознающих свою коллективную ответственность за судьбу и благополучие страны, а значит и за своё собственное благополучие, а значит и берущее на себя право решать, как жить. Народ же, в массе своей падок на лесть, косен, зачастую злобен и терпеть не может "умников", так или иначе выделяющихся из общей массы. Именно поэтому высшим проявлением демагогии являются в устах политиканов выражения "народ хочет", "народ решил". Решают именно люди, а не народ и именно в этом и заключается основной вопрос - сколько в стране людей, каков их процент из общей массы народа. Причём, процесс превращения народа в людей и обратный, людей в народ может иметь место в любой стране и в любое время, ярким примером чему может служить судьба Германии в ХХ-м веке.
Народ, именно народ, а не люди, при определённых обстоятельствах, стоит только воззвать к определённым человеческим качествам, превращается в страшную тёмную силу, несущую смерть и разрушение. Этим пользовались вожаки всех народных восстаний в древности и в Средние века, этим пользовались правители, когда с помощью толпы расправлялись с неугодными. Вспомните "серых" в "Трудно быть богом". Ведь это был именно народ, толпа, гнев и ярость которого были умело направлены против всего доброго, хорошего, светлого, робкие ростки которого пробивались во тьме средневековья. Всего-то и дел - умело польстить народу, дать ему ощущение того, что он что-то решает, ощущение локтя или бока соседа в общей стае, а значит и чувство собственной силы и значимости. Один шакал или гиена, сам по себе слаб и труслив, но в стае, злобной и голодной - они страшная сила.
Это толпа, народ в средневековой Флоренции, выполняя приказы Савонаролы, врывалась в знатные дома с целью следить за исполнением 10 заповедей, бегала по городу, отбирая игральные карты, кости, светские книги, флейты, духи и тому подобные вещи, а потом все это предавалось торжественному сожжению на так называемом "костре тщеславия". И тот же народ с восторгом взирал на аутодафе в средневековoй Испании, радуясь мукам осуждённых. Именно народ свято оберегал до последнего старые традиции, ненавидя и отвергая все робкие попытки перемен.
Народ всегда легко давал себя использовать разным проходимцам и мерзавцам, стоило только тем подобрать верный ключик к самому тёмному и страшному, что таилось и таится в пресловутой душе народной. Во времена якобинской диктатуры во Франции, с благословения и при полном одобрении власти, банды санкюлотов творили расправу над любым, кто посмел хоть как-то отличаться от революционной массы. Это народ радостно встречал очередную жертву на помосте гильотины, в едином порыве проклинал её и приходил в неистовый восторг, когда голова казнённого скатывалась в корзину.
Многое, конечно, зависит от того, о какой стране идёт речь, насколько люди чувствуют потребность в личной свободе, а значит, независимы от воли и влияния толпы. Капитализм, свободное предпринимательство, потенциально равные возможности превращают народ в сообщество индивидуалистов, свободных людей, в противоположность феодальному или социалистическому, племенному, коллективному укладу, порождает чувство настоящей ответственности за судьбу страны, понимание, что решает не "обчество", не народ, а "я".
Россия, с её традиционно общинным, племенным укладом была и остаётся отсталой патриархальной страной, мало чем отличаясь в этом плане от своих азиатских соседей. Именно российский, а называя вещи своими именами, русский народ воплощает в себе все худшие черты, свойственные понятию "народ" - косность, ненависть и неприятие всего нового и непонятного, но самое главное - агрессивная покорность и готовность служить любой власти, тем более, если таковая объявляет себя народной и действующей от его, народа, имени. Православие, самодержавие, народность - граф Уваров не зря ввёл именно эту, третью составляющую в знаменитую триаду.
Да, этот народ, вполне искренне ненавидит тех, кто пытается, несмотря на всю безнадёгу, сделать Россию современной европейской страной, разбудить в этом народе человеческое, дать почувствовать, что они тоже люди, вернее, могут при определённых обстоятельствах таковыми стать. Ненавидит тех, кто хоть как-то выделяется из общей серой массы. Да, так уж сложилось исторически, что русский народ жил в условиях, когда эта община, племя, коллектив - были условием выживания, что и наложило свой, как видно, неизживаемый отпечаток на всю последующую историю этой страны и народа. Может не так уж и не прав Михалков, называя крепостничество высшим проявлением патриотизма. Для них, для русских, это действительно было так, известно ведь, что многие крестьяне восприняли "волю", как величайшую трагедию. Гордиться, тут, конечно, не чем, это уже чисто российская гордость - своим извечным рабством.
Этот народ, хуже того, считает рабство своё неким эталоном, в точном соответствии с Оруэллом "свобода - это рабство". Они и по сей день считают себя свободными, более того, в праве навязывать эту свободу остальным - украинцам, грузинам, дальше - до кого дотянутся. Их оскорбляет сам факт того, что кто-то думает иначе, не хочет маршировать вместе со всеми. Отсюда и массовая истерия - помешательство на украинских событиях, на Майдане, "Крымнаш" и прочие прелести нынешнего путинского царствования. 86% - абсолютно реальная цифра, действительно, отражающая поддержку путинского курса. Кремлёвский карлик вновь дал им ощущение стаи и силы в этой стае, он, как и Гитлер, стал, воистину, "народным фюрером", надавив на самые чувствительные точки народного сознания.
Народ не за что любить, в принципе, никакой народ. По той простой причине, что народ - это не люди, это тёмная, косная биомасса. Право же называться людьми надо заслужить. Они есть и в России, хотя их и очень, прямо-таки, исчезающе мало, но они есть. И можно только восхищаться их безнадёжными и наивными попытками что-то донести до народа, превратить в людей хоть кого-то из этой тёмной, страшной массы, невзирая на неприятие и ненависть последней.
Я не люблю народ. Оставьте эту любовь Гитлеру, Сталину, Путину. А народу оставьте любовь к палачам. Он ведь их, и правда, любили и любит. Именно потому и зовётся народом, а не людьми. До людей надо дорасти.