История моей жизни. Парт фор. Гудбай, Америка, о!
Полистывая очередной томик моего любимого наставника Лао, я вспомнила, что одна интересная история была представлена общественности довольно небрежно. Теперь, следуя заветам великого философа, я должна как можно быстрее исправить эту оплошность.
Предлагаю вам мысленно перенестись на американский материк, куда меня вновь закинула судьба почти полтора года назад.
На этот раз приманкою стали не особняки вильямсбургских миллионеров, а торжество в честь свадьбы моей троюродной сестры. К слову, дорогую родственницу я до того видела только на редких фотографиях, чего всегда хватало за глаза.
В общем-то, поездка ничего особо примечательного из себя не представляла. Веселая еврейская свадьба, дядюшка, прокативший нас (меня и брата Стаса) с экскурсией, куча стремной жратвы, бостонско-нью-йоркская вонища и, наконец, просторы и простота столицы их Родины. Собственно, в Вашингтоне с нами и произошли события, сделавшие это путешествие не просто незабываемым, но незабываемым совсем.
Для начала мы поселились в чудесном отеле при университете для глухонемых, расположенном в одном из неблагополучных районов города. Хотя это не имеет прямого отношения к повествованию.
Уже в то время я болела кальянной зависимостью и нервно искала любое заведение, где можно было бы припасть к дымной дудке. А учитывая штатовские запреты на курение в общественных местах, это была задача не из простых. За два дня до отъезда после прохождения довольно замысловатого квеста, мы все-таки добрались до одного темного турецкого заведения, где ломки были сняты невкусным, как и многое в америке, стариком-кальяном. Вечер только начинался, засиживаться у телека с турецкими поп-клипами не хотелось, поэтому мы перешли через дорогу в заведение более светлое и приятное - в ирландский паб Энгри Инч. "Почему этот инч энгри?" - лениво кружило в голове. И ответ не заставил себя ждать.
Пить я, конечно же, не собиралась. Поэтому мы начали с пива. Поскольку Гиннес я не люблю, пить расхотелось окончательно, и мы перешли на текилу. Милый бармен из Филадельфии весело трещал про друга из России, который вот-вот должен был нагрянуть в бар. Боб старался напрасно, ведь мы и без сказок про соотечественника остались бы в его баре до синевы. Текила текла рекой пока Стасу вдруг не захотелось чего-нибудь сладенького. Боб приготовил нам маленькие шоты, после которых пришлось потребовать что-нибудь покрепче, а то было незаметно, что пьешь. Мой следующий шот оказался значительно интресней. Все-таки янки болезненно изобретательны: кто еще в мире мог додуматься до изготовления жидкого телепорта? Этот шот телепортировал меня прямиком на больничную койку под капельницу.
Как же это увлекательно! Вот только что ты подносила ко рту рюмочку красного напитка, и тут - бац! - уже пьяненько смотришь на иголку в своей вене.
Как настоящий рембо-4 я смело выдернула иглу и отправилась веселиться куда-то на улицу. Но на улице было прохладно, поэтому инстинкт привел меня обратно в помещение, где мне вставили новую иглу в другую руку. По мере очищения организма, я начала понимать все больше из того, что видела. Сначала поняла, что нахожусь в больнице. Далее осознала, что более-менее одета, но какой-то важной части вещей не видно. Где-то похерился рюкзак со всякой всячиной типа загранпаспорта. Кроме того, где-то похерился брат. Под хруст льда, которым меня старались привести в чувство, я обнаружила, что майка моя, а еще и волосы (простите, мои чуткие читатели!) покрыты веществом, в котором я до сих пор отказываюсь признавать блевотину. Хотя это явно была она. Наверное, укачало в телепорте.
С трезвостью пришло чувство измены. Звонить домой янки не давали, ибо, сказали, дорого. Россия ведь как другая галактика, счет придет не меньше чем на 10 миллионов световых лет. Единственным, что связывало меня с прошлой жизнью, было запомнившееся название отеля. К утру, заметив, что мне не на чем и не на что от них уезжать, янки - внимание! - вызвали мне такси за счет больницы.
В отеле я без проволочек получила новый ключ от номера: на ресепшн, наверное, решили, что если человек с таким перегаром может произнести замысловатое русское ФИО - то, значит, эти ФИО точно его родные. Дорогой брательник оказался в своем номере и на невысказанный вопрос ответил, что знал - все со мной будет хорошо.
Проспавшись, со страшным похмельем, мы сверили часы. Стас вспомнил, как мы ели куриные крылышки (стало понятно, что подвело меня в телепорте), как я валялась на улице и что-то бормотала, а он нагнулся меня поднять. В тот момент сработал его телепорт (скорость срабатывания телепорта прямо пропорциональна массе тела), и он очнулся на стуле в коридоре с приемным окошком. Посидев довольно безыдейно некоторое время, Стас пошел ловить такси. Через полтора часа кто-то таки согласился подвезти его под честное слово, ибо наличности не было. Сдержав честное слово, брательник отправился отсыпаться.
При этом Стас не помнил, как ему удалось так метко стошнить в нагрудный карман пиджака. Также он не помнил, как мои новые рейбены из рюкзака перекочевали ему на голову и так там и остались. Как ему удалось спасти мой кошелек с водительским удостоверением... И, главное, было совершенно непонятно, где закончил свою протокольную жизнь мой паспорт.
Далее последовали нервные хождения из консульства в полицию и наоборот. Рейсы свои мы пропустили, поскольку только часа за три до моего вылета из Бостона, а его из - Нью-Йорка, мне выписали "свидетельство на возвращение".
На комоде до сих пор стоит моя черно-белая фотография с золотистой рамочкой - подарок вашингтонского фотографа в нагрузку к фото на свидетельство. На ней я стою с выраженно ассиметричным лицом, в стасовом огромном батнике, прикрывающем испачканную с похмелья кофту, и со стаданием всего еврейского народа в глазах. Особенно это фотография понравилась бабушке. Она-то не узнала, как готовятся к таким фотосессиям...
Итак, в ту поездку я окончательно убедилась, что являюсь мишенью амриканских спецслужб. Узнала, почему русских называют пьяницами и безобразниками. И поняла, что лед имеет для меня кармическое значение, будь то лед из чудо-холодильника миллионерши, или лед из больничного кулечка.