Труд дает свободу
(Спровоцировано рассказами http://alex-smirnov.livejournal.com/1524232.html http://alex-smirnov.livejournal.com/1524686.html)
В возрасте 15 лет я поступил в УрГУ и, как все первокурсники, отправился в колхоз под Красноуфимск. На картошку. Физики базировались в деревне Подгорная (историческое название - Подтитькино, от Титькиных гор, действительно на пару раскрывающих своими очертаниями тему сисек). Командиры/комиссары - старшекурсники (3-4 курс). Элита - грузчики (мы собираем картошку в мешки, они кидают мешки в машины): больше времени на отдых, лучше кормят. Ежедневная работа часов по 12 (когда стемнеет - при свете фар). Постоянно хочется жрать. В деревне есть магазин, но туда не выбраться. Как-то, помнится, для сбора картошки разбросали на поле мешки, в которых раньше хранился сахар. Вылизывали. Там принял решение никогда в жизни не курить (и так тошно, а у курящих ребят дополнительная проблема: где достать курево). Выполнил. В конце сентября пошел снег. Мы свое убрали и были посланы в другую деревню помогать филфаку. Светлое: на обратном пути в Свердловск в поезде познакомился с парнем, с которым дружу и вместе работаю уже 35 лет (назовем его Л.). Заработали за месяц рублей по 30 (командиры-комиссары, полагаю, больше). Потом ехал домой в Магнитогорск, в пропитанной грязью телогрейке и соответствующих сапогах. Там заболел (почки), мама не хотела пускать обратно в университет. Все равно поехал, конечно. Долгоиграющих последствий для здоровья, к счастью, не было.
После первого курса - трудовой семестр. Мне шестнадцать лет. Распределили на стройку, таскать носилки с цементом и прочее. Воспринял как должное. Возмутился мой друг Л. Пошел в комитет комсомола, заступился за малолетку. Меру наказания сменили на электроцех университета. Начальствовал там актер-любитель, бывший артист балета, выгнанный за пьянство. На стене в электроцехе - фотографии: он в роли епископа Кошона, в любительском спектакле по пьесе Ануя "Жаворонок" про Жанну д'Арк (ничего не перепутал?), и т.п.. Инструменты хранились в диване. И все такое. Было весело и неутомительно.
К сожалению, было сочтено, что двести рублей не могут спасти гиганта мысли месяц этакого раздолбайства недостаточен, чтобы доказать преданность делу построения коммунизма и победы мировой революции. В сентябре поехал в колхоз вторично, с первокурсниками, но в привилегированном положении истопника. Было хорошо, если не считать необходимость ежедневно вставать в пять часов. Было даже немного свободного времени. Добрался однажды до подтитькинского книжного магазина, купил книжку "Современная японская новелла". Читал у собственноручно растопленной печи. Вернулся в Свердловск к началу занятий. Был почти сразу послан в колхоз опять, вместе со всем вторым курсом - помогать первокурсникам (погода в тот год была особенно суровой, их вместе с картошкой совсем засыпало снегом). Поселились в одной избе с Л. Там уже жил первокурсник-грузчик. Спал, не снимая сапог (80% веса - почва) и прожженной телогрейки. Чистюля Л. в первый же вечер достал белоснежную простынку, разделся до плавок и обтерся перед сном тройным одеколоном. Грузчик посмотрел на нас безумными глазами и ушел жить в другое место. Одеколон, впрочем, на второй день забрал хозяин со словами: "Совсем охуели. Люди тройничком от простуды лечатся, а они его на рожу мажут". Кто-то из местных однажды ночью поставил капкан на тропинке, ведущей из деревни к студенческой столовой.
Третий раз посетил Подтитькино на пятом курсе - возникла у деканата безумная идея послать пятикурсников (!) помочь первокурсникам. После двух месяцев военных сборов. Мы были абсолютно неуправляемы. На поле, кажется, не появились ни разу. Было очень весело. От нас не знали, как избавиться. Уговаривали поодиночке - вернуться в Свердловск по состоянию здоровья. Моего приятеля-боксера уговорили и отправили домой с диагнозом "Обострение общей слабости". Большинство уезжать не хотело. Капканы на нас в тот год не ставили. Видимо, боялись.
Несколько лет спустя, в этом самом колхозе студенты чем-то сильно траванулись. На какое-то время поездки, кажется, прекратились. Потом все вернулось на круги своя.
В возрасте 15 лет я поступил в УрГУ и, как все первокурсники, отправился в колхоз под Красноуфимск. На картошку. Физики базировались в деревне Подгорная (историческое название - Подтитькино, от Титькиных гор, действительно на пару раскрывающих своими очертаниями тему сисек). Командиры/комиссары - старшекурсники (3-4 курс). Элита - грузчики (мы собираем картошку в мешки, они кидают мешки в машины): больше времени на отдых, лучше кормят. Ежедневная работа часов по 12 (когда стемнеет - при свете фар). Постоянно хочется жрать. В деревне есть магазин, но туда не выбраться. Как-то, помнится, для сбора картошки разбросали на поле мешки, в которых раньше хранился сахар. Вылизывали. Там принял решение никогда в жизни не курить (и так тошно, а у курящих ребят дополнительная проблема: где достать курево). Выполнил. В конце сентября пошел снег. Мы свое убрали и были посланы в другую деревню помогать филфаку. Светлое: на обратном пути в Свердловск в поезде познакомился с парнем, с которым дружу и вместе работаю уже 35 лет (назовем его Л.). Заработали за месяц рублей по 30 (командиры-комиссары, полагаю, больше). Потом ехал домой в Магнитогорск, в пропитанной грязью телогрейке и соответствующих сапогах. Там заболел (почки), мама не хотела пускать обратно в университет. Все равно поехал, конечно. Долгоиграющих последствий для здоровья, к счастью, не было.
После первого курса - трудовой семестр. Мне шестнадцать лет. Распределили на стройку, таскать носилки с цементом и прочее. Воспринял как должное. Возмутился мой друг Л. Пошел в комитет комсомола, заступился за малолетку. Меру наказания сменили на электроцех университета. Начальствовал там актер-любитель, бывший артист балета, выгнанный за пьянство. На стене в электроцехе - фотографии: он в роли епископа Кошона, в любительском спектакле по пьесе Ануя "Жаворонок" про Жанну д'Арк (ничего не перепутал?), и т.п.. Инструменты хранились в диване. И все такое. Было весело и неутомительно.
К сожалению, было сочтено, что двести рублей не могут спасти гиганта мысли месяц этакого раздолбайства недостаточен, чтобы доказать преданность делу построения коммунизма и победы мировой революции. В сентябре поехал в колхоз вторично, с первокурсниками, но в привилегированном положении истопника. Было хорошо, если не считать необходимость ежедневно вставать в пять часов. Было даже немного свободного времени. Добрался однажды до подтитькинского книжного магазина, купил книжку "Современная японская новелла". Читал у собственноручно растопленной печи. Вернулся в Свердловск к началу занятий. Был почти сразу послан в колхоз опять, вместе со всем вторым курсом - помогать первокурсникам (погода в тот год была особенно суровой, их вместе с картошкой совсем засыпало снегом). Поселились в одной избе с Л. Там уже жил первокурсник-грузчик. Спал, не снимая сапог (80% веса - почва) и прожженной телогрейки. Чистюля Л. в первый же вечер достал белоснежную простынку, разделся до плавок и обтерся перед сном тройным одеколоном. Грузчик посмотрел на нас безумными глазами и ушел жить в другое место. Одеколон, впрочем, на второй день забрал хозяин со словами: "Совсем охуели. Люди тройничком от простуды лечатся, а они его на рожу мажут". Кто-то из местных однажды ночью поставил капкан на тропинке, ведущей из деревни к студенческой столовой.
Третий раз посетил Подтитькино на пятом курсе - возникла у деканата безумная идея послать пятикурсников (!) помочь первокурсникам. После двух месяцев военных сборов. Мы были абсолютно неуправляемы. На поле, кажется, не появились ни разу. Было очень весело. От нас не знали, как избавиться. Уговаривали поодиночке - вернуться в Свердловск по состоянию здоровья. Моего приятеля-боксера уговорили и отправили домой с диагнозом "Обострение общей слабости". Большинство уезжать не хотело. Капканы на нас в тот год не ставили. Видимо, боялись.
Несколько лет спустя, в этом самом колхозе студенты чем-то сильно траванулись. На какое-то время поездки, кажется, прекратились. Потом все вернулось на круги своя.