По славянским окраинам Австро-Венгрии - 2
Каймак - а-ля творог из сливок
Чорба - суп
Кифлица - слоёный пирожок
Плескавица - гамбургер
Пита - сладкий пирожок
Бурек - пирог с из слоённого теста
ГибанИца - "костёр", блюдо такое есть в русском языке
БаклАва - пахлава
МусАка - картошка с фаршем
Кнедли - картофельное тесто, цельная слива в середине
ПалачИнка - блин
Само полако - «полегонечкууу» - девиз сербов
«У хорватов вообще нет истории, они всегда у кого-нибудь под каблуком были. А есть старые, древние албанцы, которые всегда жили в Сербии, она их Родина, они любят её. Но таких албанцев почти не осталось. А те албанцы, которые сейчас всем проблемы доставляют - это пришлые, из Шиптарии (Албании)»
Так рассказывал мне мой друг-серб Никола. За него вышла замуж моя русская подруга, так мы и познакомились. А в сентябре 2008 года я впервые оказался у них в гостях. Жили и в столице, в Белграде, и по стране поездили немало. Но свой рассказ о Сербии я начну издалека - из Скандинавии.
Поскольку я учусь и живу на границе Норвегии со Швецией, то лететь в Белград было решено из Гётеборга, одного из трёх крупнейших городов Швеции, находящегося на западном побережье страны. Рейс мой стартовал рано с утра, так что в любом случае нужно было ночевать в аэропорту, поэтому я решил спокойно прокатиться до города автостопом - от моего Халдена всего двести вёрст.
Выйдя на автобусную остановку прямо возле моего института, я принялся стопить. Трафик был отличный, и уже через пять минут - небывалый результат для Скандинавии! - я сидел в салоне машины. По акценту водителя сразу стало ясно, что он приезжий. Слово за слово, и выяснилось, что он из Черногории! Только я хотел удивиться, что в Халдене в нашем ведь одни албанцы - многие сотни в двадцатитысячном городишке - и порадоваться, что встретил серба, водитель сообщил, что он черногорский албанец. Всякое бывает... Ехал он на шоппинг в Швецию (там всё дешевле, а граница от нас всего в пятнадцати километрах), поэтому беседа наша длилась недолго. Выйдя из машины уже «за речкой» (вернее, за фьордом) и пожелав всего хорошего, я потопал три километра до трассы Е6 (пожалуй, главной автомагистрали Скандинавии), по дороге собирая цветущий вереск и наслаждаясь видами гранитных скал и молоденьких зелёненьких ёлочек по краям дороги. Скандинавия как она есть!
Выйдя на трассу, я не успел и минуты простоять - буквально пятая машина остановилась на обочине, и водитель осчастливил меня, сказав на шведском, что едет до самого Гётеборга. Такой автостопной удачи у меня давненько не бывало!
Водитель торил путь с другого берега Осло-фьорда (во времена викингов называвшегося просто «залив» - вик) и был он коренным гётебуржцем. Понимать его шведский было несравненно легче, чем шведский на востоке страны. Звали моего спасителя Пер-Андерс и был он психотерапевтом. Работу подыскал себе в Норвегии, как и многие тысячи шведов: работают в соседней стране, где выше зарплаты, а гуляют у себя на Родине. Ох, неглупый народ эти шведы! И тому есть у меня сто одно разъяснение, но об этом в другой раз...
В дороге я обмолвился о неких петроглифах - древних наскальных изображениях. Слышал я, что они находятся как раз под Гётеборгом. Пер-Андерс без лишних слов свернул с трассы, и мы оказались в этом замечательном музее под открытым небом. На огромных гранитных плитах предки викингов начертали своих грозных богов и легендарные ладьи, сцены охоты и войны. Видеть картинки в книжках - хорошо. Но прикасаться рукой к тысячелетней истории - неописуемое счастье. Это происходило со мной дважды до этого, когда я притрагивался к руническим камням на озере Веннерн и на Готланде. О, сила тысячелетий!
После посещения этого музея мы стали обсуждать русскую литературу, с которой хозяин оказался хорошо знаком. До полного счастья, меня угостили шоколадкой. Так незаметно промчались две сотни вёрст до Гётеборга. Пер-Андерс дал мне на всякий случай свой номер телефона, и мы условились встретиться летом в поселении на Неве, если по пути из варяг в греки будет дуть попутный ветер и у конунга соберётся достаточно славных мужей, готовых пойти Восточным путём на поиски приключений.
Берите с собой кипятильники Кизлярского завода металлических изделий! Очень полезная вещь для приготовления т.наз. бомж-пакетов.
Аэропорт Гётеборга маленький, и в нём наличествуют мягкие скамьи. Дождавшись своего рейса Г-борг - Стокгольм - Белград, пройдя всевозможные контроли и сев в «Боинг», с нетерпением стал считать минуты до прибытия в братскую славянскую страну. Со счёта сбился на раз, уснув на мягком сидении. Проснулся в Стокгольме. Хорошо, что лишь в самолёте, а не посреди города. Оказывается, одни сербы летят из Г-борга в столицу, а других запускают на их место, и те летят уже на Родину. Первое впечатление от сербов: похожи чем-то на нас, рождённых в СССР и прочих оккупированных странах. Не ликами, но повадками и платьем.
А вот и Белград. Шлёп - штамп в паспорт, и никаких виз. Здравствуйте, дорогие мои друзья! Здравствуй, Олечка! Здравствуй, брат Никола, Коляныч.
Первый шок - машина Коляна. Легендарный в тех краях «Юго», размером с нашу «Оку». Да, отвык я от таких габаритов...
Сперва меня повезли на чашечку кофе в знаменитую кафану «Балканский экспресс». Вот и первое моя знакомство с Дунаем. Здравствуй, великая и славная река! Вообще, в этом году имел честь познакомиться с важными реками: с Вислой и Одером, с Тисой и Прутом, с Савой и Дунаем. И исторические события, происходившие и происходящие на этих реках, - надёжных ориентирах для военных и историков - перестали быть далёкими и «немоими». Я там был, на том самом месте, где пятьсот лет назад опришники громили польских панов... и так далее.
После «Балканского экспресса» началось моё знакомство с Земуном. Земун - это особый город в городе. Название происходит от славянского слова «земля»: во времена римлян славяне жили тут, по берегам Дуная, в землянках. А в позднейшее время Земун стал границей между Западной и Восточной цивилизациями - между Австрийской и Оттоманской Империями. Земун - самый южный город австрийского края Воеводина, присоединённого к Сербии после Великой войны. А Великая война как раз в Земуне и началась: отсюда первые австрийские воины вступили на сербскую землю.
В наши дни Земун, вошедший в состав Белграда - место жительства большинства криминальных элементов Сербии. Одновременно, это одно из самых безопасных мест Сербии. Такой парадокс вовсе не так парадоксален, если задуматься. Кто-же будет грабить там, где живёт? Воры и бандиты живут в Земуне, а работают в других местах.
После Второй мировой австрийцев выселили из Воеводины, а опустевшие дома были заняты сербами. Вот в одном из таких домов и жила Колянова семья.
Белград бросился в глаза обилием граффити и знакомым видом бритых молодцев. А Радован Караджич оказался мне сперва не по зубам. Чтобы с ним справиться, нужна особая сноровка и тщательная предварительная подготовка к штурму. Со второго раза мне удалось его захватить. Блинчик «Радован Караджич» с пол-банкой «нутеллы» внутри, посыпанной орехами и крупной балканской брусникой. Ох, блин этот и трудно было доедать!
Как же интересно было знакомиться со здешними традициями! И женятся сербы, собирая сотни родных и друзей за свадебным столом. А цыгане играют им весёлые и не очень балканские песни. Умирают они - и родственники развешивают по району некрологи - приглашения на похороны. На вратах каждого дома висит венок, сплетённый на праздник. В большинстве венков вплетён чеснок - от нечистой силы, вампиров да волколаков. Живут сербы бок-о-бок с православными цыганами. Что я своими глазами видел - исписанные граффити снаружи стены барочной церкви в цыганском закутке Земуна. Но характерно такое отношение сербов к цыганам: «Ово ест наши цыгане». Видел и школу для детей из неблагополучных семей, которая красноречиво располагается в бывшем здании тюрьмы.
Порадовало то искреннее радушие, особенно старшего поколения, которое сербы проявляли, узнав, что мы русские. Язык с непривычки понимать было трудно, но овладев базовым словарным запасом, уже можно было изъясняться.
Про Белград рассказать могу немного. Есть там старые здания, разбомбленные ракетами и самолётами НАТО в 1999 и оставленные, как памятник скорби. Таково китайское посольство, таково и здание центрального телерадиовещания, находящееся прямо за русской церковью в центре старого Белграда. В этой церкви покоится прах барона Врангеля. А ещё на Новом белградском кладбище есть русский участок.
Я знал, что в Белграде было русское кладбище. Но не ожидал такой насыщенной эмоциями встречи с ним. Издалека можно было видеть белого ангела, стоящего на пьедестале. Памятник был в лесах, и когда мы подошли ближе, стало ясно, что памятник - русский. Воздвигнут он на месте погребения двухсот русских солдат и офицеров, погибших на Солунском фронте в годы Великой войны. Ничего этого я ещё не знал. Когда мы подошли к крипте и стали громко по-русски восхищаться, к нам сразу же спрыгнул один из работавших на реставрации мастеров. Звали его Желько и он как раз-то и руководил реставрацией. Сразу же предложил он нам показать останки погибших русских героев. Мы спустились за ним внутрь открытой крипты и обомлели - через открывшийся в полу люк были видны тысячи костей медвяного цвета, лежащие вперемешку. Это - наши соотечественники, наши братья, положившие души свои за други своя, за Веру, Царя и Отечество. Чувства наши были сильными. После этого Желько отвёл нас в русскую Иверскую часовню, расположившуюся невдалеке от крипты. Он спросил, хотим ли мы увидеть усыпальницу Митрополита Антония - основателя Русской Зарубежной Церкви. Открыв амбарный замок на железной двери в подвале часовни, Желько пустил нас внутрь. Там расположена гробница самого митрополита и архимандрита Феодосия, настоятеля легендарного духовного центра сербского народа, лавры Высокие Дечаны, почти уничтоженной албанцами на Космете (в земле Косова и Метохии, как сербы сами именуют свою исконную землю). Рядом с этими гробницами стояли 120 ящиков с опознанными останками павших русских воинов. Вместе с неопознанными, лежащими в крипте, на русском кладбище в Белграде похоронено примерно 320 русских воинов Солунского фронта. «Спите, орлы боевые...» - так начертано на гробнице наших воинов. Вдоль стены стояли каменные кресты с могил опознанных.
Желько на этом не остановился, и отворил для нас и сам Иверский храм. Церковь эта построена на пожертвования наших соотечественников, оказавшихся выброшенными из России волной революции, и является она копией нашей московской Иверской часовни Китай-Города. В храме давно уже не служилась служба, внутри были сложены в хаотичном порядке кресты с некоторых могил, прилежащих к восстанавливаемой крипте и перенесённые сюда на время ремонтных работ, внутри всё было покрыто пылью. Иконостас церкви находился на реставрации, а на амвоне стоял крест с братской могилы солунских героев. Русские эмигранты, создавшие этот центр русской культуры в сердце славянской столицы, стали нам как никогда близки. На южной стене висела икона Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского, внизу подписанная: «Вечная память королю мученику Александру. Благодарные русские». (Король Сербов, Хорватов и Словенцев погиб от рук хорватского террориста-усташа в Марселе в 1934 году.) По углам стояли пыльные русские хоругви. Сколько слёз за Россию было пролито в этом храме!
За храмом расположился русский участок кладбища. Раевские, Уваровы, Шеншины, Бунины, Шаховские, генералы, полковники, врачи, музыканты - весь цвет России покоится здесь!
В центре Нового Кладбища располагается замечательный памятник работы русского скульптора Верховского, символизирующий победу Югославии над Австрией. Его же творение - ангел на крипте Солунских героев. На кладбище также находятся захоронения наших тогдашних противников, Австро-Венгрии и Болгарии.
А сам Желько рассказал, что происходит из рода Милорадовичей и приходится родственником тому самому генералу Милорадовичу, герою Отечественной войны, убитому господами декабристами на Сенатской площади. Он - серб из Герцеговины, инженер по образованию, теперь работает прорабом в Белграде. Крипту, как нам рассказал Желько Милорадович, восстанавливает РПЦ, а Иверский храм будет восстанавливать чуть ли не Шойгу, побывавший в храме за неделю до нас. Работы по восстановлению должны быть завершены к весне. Вообще, очень многие монастыри и храмы в Сербии находятся в процессе постройки или восстановления, так что года через два можно будет увидеть их во всём великолепии - и собор Святого Саввы, и монастырь Студеница, про который речь пойдёт далее, и многие другие святые места сербского народа.
Из Белграда мы поехали в Валево, к бабушке Николы. Городок этот маленький, располагается к юго-западу от столицы. Топят там бурым углем, так как он дешевле дров. На свадьбы ездят, привязав ковёр к капоту машины. Видел я ящерок и богомолов, котов и козлов, а также насекомых, как две капли воды похожих на колибри. Богомол жрал ящерицу, коты следили за козлами, сидя на заборе, а «колибри» порхали по цветущим розовым кустам. Там мы знакомились с многочисленными родными Николы, с их соседями. Все относились к нам с необычайным радушием - «браћи русе». Валево стало нам базой для паломничества. Оттуда мы поехали в монастырь Градац на самом юге центральной Сербии. Находится он в двадцати километрах от границы оккупированной территории Космета. От дорожных знаков с надписью «Косовска Митровица 36 км» веяло могильным хладом. Проезжали мы и указатель с красноречивой надписью «Полумир» - жаль, сфотографировать не сумел. Надо обязательно вернуться!
В монастыре Градац моя матушка надеялась приложиться к мощам своей святой покровительницы, Королевы Елены Сербской, подвизавшейся в тринадцатом веке на сербской земле. Каково же было наше разочарование, когда вместо мощей нам пришлось прикладываться к пустому саркофагу! А мощи были унесены (как бы сейчас сказали, эвакуированы) благочестивыми монахами монастыря в XVII веке, когда турки подступили к монастырским стенам, приготовившись к его разграблению. С тех пор никто не знает, где обретаются мощи Святой Благоверной Королевы. Есть предание, что монахи спрятали их где-то в Боснии, но то один Бог ведает.
После огорчений, по закону Жизни, случаются утешения. Таким утешением стало для нас посещение монастыря Студеница. Этот монастырь - задушбина (построенный «за душу») сербского Короля Стефана Немани, правившего в Сербии в XII веке. В монастыре жил и трудился сын Короля, Святой Равноапостольный Савва Сербский, самый «важный» святой сербского народа. В то время Студеница и стала духовным и просветительским центром Сербии. Монастырь имеет круглые стены, стоит он среди гор и вид у него вполне суровый, как и подобает мужскому монастырю. Послушали мы вечернюю службу в монастырском соборе. Созывал всех на службу деревянным билом отец игумен, молодой худощавый серб. На службе было немного мирян и того меньше монахов. Но сербское пение и чтение нам с матушкой очень понравилось: в нём чувствуются и византийские, восточные корни, и славянская многострадальная душа. Мы как-будто прикоснулись к Сербии святого Саввы.
Бывали мы и в других монастырях и храмах. Посетили могилу аввы Иустина Поповича и родное село владыки Николая Велемировича. Переживания в них слишком личны, а я расскажу лучше про монахиню, встреченную нами в Иоанно-Предтечевском монастыре возле Валева. Монахиня Елизавета ушла в монастырь в возрасте пятидесяти пяти лет. Сперва она пришла просто покормить старца, духовного сына аввы Иустина, да так и стала инокиней. Через два месяца её младший сын девятнадцати лет решил отправиться на Святую Гору, в славную и древнюю обитель Сербии - Хиландар. Греческие власти трижды отказывали ему в выдаче визы, предоставляя её всем остальным без каких бы то ни было проблем. Тогда некий человек взял его и провёз на Афон вообще без всяких документов. Оснований не верить матушке Елизавете быть не может.
***
В Сербии есть крестовая ракия (водка). В бутылку помещается Святой Крест с иконкой какого-нибудь святого. Такая ракия считается целебной.
В советское (титовское) время детям рассказывали о сербских традициях, о святых, о Боге только за закрытыми дверьми. А вне дома была совсем другая жизнь.
Бабушка Николы помнила тот страх, с которым встречали в Сербии советские войска в 1944 году. Девушки все прятались, как только могли, чтобы не быть обесчещенными.
Но помнила и своё родное село, сожжённое немцами за то, что невдалеке от него произошёл крупный теракт на железной дороге. Всех лиц мужского пола угоняли в плен или расстреливали, а её брат, Бранко, переоделся в женское платье и так «зае...л Гитлера» (по его собственным словам).
***
А потом была Воеводина. Свои впечатления от Карловцев Сремских (тех самых, где было положено начало Русской Зарубежной Церкви и где провёл долгие годы барон Врангель) сложно выразить на письме - моя душа играла и радовалась в этом воеводинском городишке. Новый Сад, столица автономного края Воеводины, понравился своей чистотой и прекрасной конструктивистской архитектурой.
Воеводина - сестра Закарпатья. Такой же славянский регион, так же намешаны там десятки народов, так же живут в ней русины. И всё это - окраины Австро-Венгрии. Душа Империи, дух «Старого Режима» ещё слышен в этих землях. И как славно, что я оказался и в Закарпатье, и в Воеводине в один год!
В Белую Церковь на самой румынской границе отправился один накануне отлёта обратно в Швецию. Городок этот располагается также в Воеводине, на самой восточной её оконечности. Живут в нём сербы и чехи, а в окрестных сёлах румыны, венгры, словаки, цыгане и ещё много кого. А понадобилась Белая Церковь мне вот зачем. В 1920 году Король Александр, как уже упоминалось выше, принял русских эмигрантов на сербской земле, а в городе Бела Црква была основана целая русская колония в 2 000 человек. Русские отстроили церковь, а в освободившихся австрийских казармах разместился Первый Кадетский корпус, созданный из остатков эвакуировавшихся с Родины кадетских корпусов, и Мариинский Донской институт для девиц. В 1944 году русские бежали от наступавших советских войск. Но, на моё счастье, не все.
Придя на площадь Русских Кадет, названную так совсем недавно, я увидел знакомую русскую маковку - вот она, русская церковь. Но церковь была закрыта. Тогда я отправился искать наше кладбище. Полицейские не знали ни про какое русское кладбище, но сказали, что в городе хоронят только в двух местах - на католическом (чешском) и православном кладбищах. Найдя православное кладбище, я купил цветов и свечек, и смотрительница рассказала мне, как найти русский участок. Бок-о-бок с ним располагается братская могила сербов, погибших в бойне Великой войны. Я принялся обходить русские надгробия. Какие имена! Как и в Белграде: профессора, генералы, и простые русские люди вместе с ними. Участок был на удивление незаросшим, недавно выкошенным. «Вот молодцы какие сербы!» - подумал я. Выходя с кладбища, снова разговорился со смотрительницей (на непонятном языке) и спросил, есть ли русские в городе - ну должны же быть! И она указала мне дом где живёт Влада Рус. Найдя нужный дом, я постучался, и дверь мне открыла женщина. На своём ломаном языке я сказал, что баба Мира с кладбища сказала, что здесь живёт Влада Рус. И хозяйка по-русски спросила меня: «Вы говорите по-русски?» Чай, плюшки, разговоры. Хозяйку зовут Валентина, в девичестве Трофимова. Родилась она уже на сербской земле, а её дед был полковником Царской армии, покинувшим Родину в 1920. Её муж, собственно, Влада Рус - Владимир Кастелянов, тоже сын белого эмигранта. Они единственная чисто-русская семья в Белой Цркве, остальные русские, оставшиеся после прихода советских войск в Сербии, уже ассимилировались среди сербов. Владимир приехал с работы, и повёл показывать мне свой домашний музей Первого Кадетского корпуса. Я ожидал увидеть пару пыльных шашек и икону Богоматери, привезённую откуда-нибудь из-под Смоленска в 1920 году, а увидел богатую коллекцию фотоматериалов и документов по истории Корпуса. Какую радость я увидел в глазах этого истинно-русского человека, когда он обрёл во мне искреннее сочувствие его идеалам и знание материала по Белому Движению! «Были тут пара русских, из Белграда приехали. Коллекцию глянули, да пошли моих восемь кошек гладить. Им кошки важнее России...» Владимир показал мне казармы, где располагался Корпус. (Позже оказалось, что мой Никола проходил в них большую часть своей срочной службы! Такая вот связь с Россией!) А на здании Мариинского Донского института, находящемся сейчас в ремонте, проявилось из-под штукатурки название « Мариiнскiй Донской Iнститутъ». Было бы побольше времени (последний автобус на Белград уходил в 16.00, а назавтра было лететь в Швецию), показал бы мне Владимир и церковь, и я бы поснимал побольше в музее. Даст Бог, в другой раз. Обязательно нужно вернуться.
***
Автостоп по Швеции был интересным. Сперва араб - водитель автобуса бесплатно разрешил мне проехать в автобусе, чтобы выехать за пределы Г-борга. Дальше было маленькое чудо. Первая остановленная мной машина. Водитель - румын из-под Белой Црквы! Дальше было интересно. Я стоял под фонарём на трассе, мимо проезжал эвакуатор. Он замедлился до такой степени и эвакуаторщик пялился на меня так откровенно, что мне, наученному Скандинавией, стало ясно, что минуты через три за мной приедет полиция. Через две с половиной минуты подъезжает «Сааб». «Кто Вы? Что Вы тут делаете? Тут нельзя стопить, это автомагистраль!» «Правда? А другие дяденьки-полицейские проезжали мимо и мне ничего не говорили...» Едем 130 км/ч, говорим за жизнь (насколько это возможно со шведским офицером полиции). Провёз он меня километров тридцать и оставил в неком пустынном городишке, где бегали зайцы и лиса с пушистым хвостищем. Добросовестно проверив расписание поездов (ничего на Норвегию не шло), я вышел снова на трассу. Дальше меня вёз ливанец-христианин и рассказывал о судьбах ливанских христиан, которые вынуждены бежать из страны, от этого в Ливане становится всё больше мусульман. За крупным городом Уддевалла нужно было пройти пару тоннелей, чтобы найти хорошую позицию для стопа. Пока проходил через первый - без тротуара и бордюра - закалил свои нервы, как булат. Едет какой-нибудь микроавтомобиль размером с собачью будку, а гула в тоннеле - как от всей 58й армии в Рокском тоннеле! На середине второго тоннеля мне почудились синие огоньки. Вроде спал достаточно, откуда галлюцинации. Нет, не галлюцинации - полицейский «Вольво» поравнялся со мной и остановился. Из него вышли двое в мундирах - совсем молоденький парень и симпатичная девушка. «Ты чё тут делаешь?» - с искренним ужасом в глазах проговорил потомок племени Рюрика. «Иду» - был мой ответ. Скосить под дурачка удалось и в этот раз, и молодёжь подвезла меня до «Макдональдса» - как раз в том месте, откуда удобнее всего было стопить. «Ну, ты бы лучше бы конечно же на трассу не выходил бы...» - таково было мне напутствие, на сей раз менее категоричное, чем от седого офицера в «Саабе». Честно проверив, что водители в «макдаке» отсутствуют и попросить подвезти некого, я снова вышел на трассу. Швед на «Пежо» подхватил меня совсем вскорости, и помчал на скорости в 150 километров, всячески нарушая ПДД к моему громадному удовольствию. Плотник, свой бизнес, девушка из Мурманска, влюблён в Москву, любит русских, поил меня кофием. Звали сего прекрасного человека Магнусом. Довёз он меня до самой моей общаги. Попили мы вместе чая, обменялись координатами, и я подарил ему «чекушку», недодаренную в Сербии. Вот такой контрастный автостоп получился: араб-румын-мент-маронит-менты-швед. Глобализм, мама не горюй.
***
Время от времени на сельских дорогах по-за Валевом встречается старик в четницкой шапке-шайкаче. Глядит он на мир спокойными очами, обрамлёнными красивыми, трудовыми глубокими морщинами. Его загорелое, смуглое лицо таит рассказы о далёких временах и о лихих годинах сербской истории. О янычарах и князьях, поднимавших освободительные восстания за свой народ. О германцах и красных партизанах, с которыми старик сражался сам, защищая свою свободу и веру православную.
А по градам и весям прогуливаются юные сербы, переходя с пена-пати в Пивницу Гранд, чтобы в глобализированном платье под глобализированную музыку танцевать в глобализированных кафанах-ресторанах глобализированные трясучие танцы.
И пишут они на кирпичных заборах слово «секс».
А над всем этим возвышаются белоснежные византийские главы Собора, устремлённые к Тому Единственному, Его же царство не пременится во веки.
Чорба - суп
Кифлица - слоёный пирожок
Плескавица - гамбургер
Пита - сладкий пирожок
Бурек - пирог с из слоённого теста
ГибанИца - "костёр", блюдо такое есть в русском языке
БаклАва - пахлава
МусАка - картошка с фаршем
Кнедли - картофельное тесто, цельная слива в середине
ПалачИнка - блин
Само полако - «полегонечкууу» - девиз сербов
«У хорватов вообще нет истории, они всегда у кого-нибудь под каблуком были. А есть старые, древние албанцы, которые всегда жили в Сербии, она их Родина, они любят её. Но таких албанцев почти не осталось. А те албанцы, которые сейчас всем проблемы доставляют - это пришлые, из Шиптарии (Албании)»
Так рассказывал мне мой друг-серб Никола. За него вышла замуж моя русская подруга, так мы и познакомились. А в сентябре 2008 года я впервые оказался у них в гостях. Жили и в столице, в Белграде, и по стране поездили немало. Но свой рассказ о Сербии я начну издалека - из Скандинавии.
Поскольку я учусь и живу на границе Норвегии со Швецией, то лететь в Белград было решено из Гётеборга, одного из трёх крупнейших городов Швеции, находящегося на западном побережье страны. Рейс мой стартовал рано с утра, так что в любом случае нужно было ночевать в аэропорту, поэтому я решил спокойно прокатиться до города автостопом - от моего Халдена всего двести вёрст.
Выйдя на автобусную остановку прямо возле моего института, я принялся стопить. Трафик был отличный, и уже через пять минут - небывалый результат для Скандинавии! - я сидел в салоне машины. По акценту водителя сразу стало ясно, что он приезжий. Слово за слово, и выяснилось, что он из Черногории! Только я хотел удивиться, что в Халдене в нашем ведь одни албанцы - многие сотни в двадцатитысячном городишке - и порадоваться, что встретил серба, водитель сообщил, что он черногорский албанец. Всякое бывает... Ехал он на шоппинг в Швецию (там всё дешевле, а граница от нас всего в пятнадцати километрах), поэтому беседа наша длилась недолго. Выйдя из машины уже «за речкой» (вернее, за фьордом) и пожелав всего хорошего, я потопал три километра до трассы Е6 (пожалуй, главной автомагистрали Скандинавии), по дороге собирая цветущий вереск и наслаждаясь видами гранитных скал и молоденьких зелёненьких ёлочек по краям дороги. Скандинавия как она есть!
Выйдя на трассу, я не успел и минуты простоять - буквально пятая машина остановилась на обочине, и водитель осчастливил меня, сказав на шведском, что едет до самого Гётеборга. Такой автостопной удачи у меня давненько не бывало!
Водитель торил путь с другого берега Осло-фьорда (во времена викингов называвшегося просто «залив» - вик) и был он коренным гётебуржцем. Понимать его шведский было несравненно легче, чем шведский на востоке страны. Звали моего спасителя Пер-Андерс и был он психотерапевтом. Работу подыскал себе в Норвегии, как и многие тысячи шведов: работают в соседней стране, где выше зарплаты, а гуляют у себя на Родине. Ох, неглупый народ эти шведы! И тому есть у меня сто одно разъяснение, но об этом в другой раз...
В дороге я обмолвился о неких петроглифах - древних наскальных изображениях. Слышал я, что они находятся как раз под Гётеборгом. Пер-Андерс без лишних слов свернул с трассы, и мы оказались в этом замечательном музее под открытым небом. На огромных гранитных плитах предки викингов начертали своих грозных богов и легендарные ладьи, сцены охоты и войны. Видеть картинки в книжках - хорошо. Но прикасаться рукой к тысячелетней истории - неописуемое счастье. Это происходило со мной дважды до этого, когда я притрагивался к руническим камням на озере Веннерн и на Готланде. О, сила тысячелетий!
После посещения этого музея мы стали обсуждать русскую литературу, с которой хозяин оказался хорошо знаком. До полного счастья, меня угостили шоколадкой. Так незаметно промчались две сотни вёрст до Гётеборга. Пер-Андерс дал мне на всякий случай свой номер телефона, и мы условились встретиться летом в поселении на Неве, если по пути из варяг в греки будет дуть попутный ветер и у конунга соберётся достаточно славных мужей, готовых пойти Восточным путём на поиски приключений.
Берите с собой кипятильники Кизлярского завода металлических изделий! Очень полезная вещь для приготовления т.наз. бомж-пакетов.
Аэропорт Гётеборга маленький, и в нём наличествуют мягкие скамьи. Дождавшись своего рейса Г-борг - Стокгольм - Белград, пройдя всевозможные контроли и сев в «Боинг», с нетерпением стал считать минуты до прибытия в братскую славянскую страну. Со счёта сбился на раз, уснув на мягком сидении. Проснулся в Стокгольме. Хорошо, что лишь в самолёте, а не посреди города. Оказывается, одни сербы летят из Г-борга в столицу, а других запускают на их место, и те летят уже на Родину. Первое впечатление от сербов: похожи чем-то на нас, рождённых в СССР и прочих оккупированных странах. Не ликами, но повадками и платьем.
А вот и Белград. Шлёп - штамп в паспорт, и никаких виз. Здравствуйте, дорогие мои друзья! Здравствуй, Олечка! Здравствуй, брат Никола, Коляныч.
Первый шок - машина Коляна. Легендарный в тех краях «Юго», размером с нашу «Оку». Да, отвык я от таких габаритов...
Сперва меня повезли на чашечку кофе в знаменитую кафану «Балканский экспресс». Вот и первое моя знакомство с Дунаем. Здравствуй, великая и славная река! Вообще, в этом году имел честь познакомиться с важными реками: с Вислой и Одером, с Тисой и Прутом, с Савой и Дунаем. И исторические события, происходившие и происходящие на этих реках, - надёжных ориентирах для военных и историков - перестали быть далёкими и «немоими». Я там был, на том самом месте, где пятьсот лет назад опришники громили польских панов... и так далее.
После «Балканского экспресса» началось моё знакомство с Земуном. Земун - это особый город в городе. Название происходит от славянского слова «земля»: во времена римлян славяне жили тут, по берегам Дуная, в землянках. А в позднейшее время Земун стал границей между Западной и Восточной цивилизациями - между Австрийской и Оттоманской Империями. Земун - самый южный город австрийского края Воеводина, присоединённого к Сербии после Великой войны. А Великая война как раз в Земуне и началась: отсюда первые австрийские воины вступили на сербскую землю.
В наши дни Земун, вошедший в состав Белграда - место жительства большинства криминальных элементов Сербии. Одновременно, это одно из самых безопасных мест Сербии. Такой парадокс вовсе не так парадоксален, если задуматься. Кто-же будет грабить там, где живёт? Воры и бандиты живут в Земуне, а работают в других местах.
После Второй мировой австрийцев выселили из Воеводины, а опустевшие дома были заняты сербами. Вот в одном из таких домов и жила Колянова семья.
Белград бросился в глаза обилием граффити и знакомым видом бритых молодцев. А Радован Караджич оказался мне сперва не по зубам. Чтобы с ним справиться, нужна особая сноровка и тщательная предварительная подготовка к штурму. Со второго раза мне удалось его захватить. Блинчик «Радован Караджич» с пол-банкой «нутеллы» внутри, посыпанной орехами и крупной балканской брусникой. Ох, блин этот и трудно было доедать!
Как же интересно было знакомиться со здешними традициями! И женятся сербы, собирая сотни родных и друзей за свадебным столом. А цыгане играют им весёлые и не очень балканские песни. Умирают они - и родственники развешивают по району некрологи - приглашения на похороны. На вратах каждого дома висит венок, сплетённый на праздник. В большинстве венков вплетён чеснок - от нечистой силы, вампиров да волколаков. Живут сербы бок-о-бок с православными цыганами. Что я своими глазами видел - исписанные граффити снаружи стены барочной церкви в цыганском закутке Земуна. Но характерно такое отношение сербов к цыганам: «Ово ест наши цыгане». Видел и школу для детей из неблагополучных семей, которая красноречиво располагается в бывшем здании тюрьмы.
Порадовало то искреннее радушие, особенно старшего поколения, которое сербы проявляли, узнав, что мы русские. Язык с непривычки понимать было трудно, но овладев базовым словарным запасом, уже можно было изъясняться.
Про Белград рассказать могу немного. Есть там старые здания, разбомбленные ракетами и самолётами НАТО в 1999 и оставленные, как памятник скорби. Таково китайское посольство, таково и здание центрального телерадиовещания, находящееся прямо за русской церковью в центре старого Белграда. В этой церкви покоится прах барона Врангеля. А ещё на Новом белградском кладбище есть русский участок.
Я знал, что в Белграде было русское кладбище. Но не ожидал такой насыщенной эмоциями встречи с ним. Издалека можно было видеть белого ангела, стоящего на пьедестале. Памятник был в лесах, и когда мы подошли ближе, стало ясно, что памятник - русский. Воздвигнут он на месте погребения двухсот русских солдат и офицеров, погибших на Солунском фронте в годы Великой войны. Ничего этого я ещё не знал. Когда мы подошли к крипте и стали громко по-русски восхищаться, к нам сразу же спрыгнул один из работавших на реставрации мастеров. Звали его Желько и он как раз-то и руководил реставрацией. Сразу же предложил он нам показать останки погибших русских героев. Мы спустились за ним внутрь открытой крипты и обомлели - через открывшийся в полу люк были видны тысячи костей медвяного цвета, лежащие вперемешку. Это - наши соотечественники, наши братья, положившие души свои за други своя, за Веру, Царя и Отечество. Чувства наши были сильными. После этого Желько отвёл нас в русскую Иверскую часовню, расположившуюся невдалеке от крипты. Он спросил, хотим ли мы увидеть усыпальницу Митрополита Антония - основателя Русской Зарубежной Церкви. Открыв амбарный замок на железной двери в подвале часовни, Желько пустил нас внутрь. Там расположена гробница самого митрополита и архимандрита Феодосия, настоятеля легендарного духовного центра сербского народа, лавры Высокие Дечаны, почти уничтоженной албанцами на Космете (в земле Косова и Метохии, как сербы сами именуют свою исконную землю). Рядом с этими гробницами стояли 120 ящиков с опознанными останками павших русских воинов. Вместе с неопознанными, лежащими в крипте, на русском кладбище в Белграде похоронено примерно 320 русских воинов Солунского фронта. «Спите, орлы боевые...» - так начертано на гробнице наших воинов. Вдоль стены стояли каменные кресты с могил опознанных.
Желько на этом не остановился, и отворил для нас и сам Иверский храм. Церковь эта построена на пожертвования наших соотечественников, оказавшихся выброшенными из России волной революции, и является она копией нашей московской Иверской часовни Китай-Города. В храме давно уже не служилась служба, внутри были сложены в хаотичном порядке кресты с некоторых могил, прилежащих к восстанавливаемой крипте и перенесённые сюда на время ремонтных работ, внутри всё было покрыто пылью. Иконостас церкви находился на реставрации, а на амвоне стоял крест с братской могилы солунских героев. Русские эмигранты, создавшие этот центр русской культуры в сердце славянской столицы, стали нам как никогда близки. На южной стене висела икона Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского, внизу подписанная: «Вечная память королю мученику Александру. Благодарные русские». (Король Сербов, Хорватов и Словенцев погиб от рук хорватского террориста-усташа в Марселе в 1934 году.) По углам стояли пыльные русские хоругви. Сколько слёз за Россию было пролито в этом храме!
За храмом расположился русский участок кладбища. Раевские, Уваровы, Шеншины, Бунины, Шаховские, генералы, полковники, врачи, музыканты - весь цвет России покоится здесь!
В центре Нового Кладбища располагается замечательный памятник работы русского скульптора Верховского, символизирующий победу Югославии над Австрией. Его же творение - ангел на крипте Солунских героев. На кладбище также находятся захоронения наших тогдашних противников, Австро-Венгрии и Болгарии.
А сам Желько рассказал, что происходит из рода Милорадовичей и приходится родственником тому самому генералу Милорадовичу, герою Отечественной войны, убитому господами декабристами на Сенатской площади. Он - серб из Герцеговины, инженер по образованию, теперь работает прорабом в Белграде. Крипту, как нам рассказал Желько Милорадович, восстанавливает РПЦ, а Иверский храм будет восстанавливать чуть ли не Шойгу, побывавший в храме за неделю до нас. Работы по восстановлению должны быть завершены к весне. Вообще, очень многие монастыри и храмы в Сербии находятся в процессе постройки или восстановления, так что года через два можно будет увидеть их во всём великолепии - и собор Святого Саввы, и монастырь Студеница, про который речь пойдёт далее, и многие другие святые места сербского народа.
Из Белграда мы поехали в Валево, к бабушке Николы. Городок этот маленький, располагается к юго-западу от столицы. Топят там бурым углем, так как он дешевле дров. На свадьбы ездят, привязав ковёр к капоту машины. Видел я ящерок и богомолов, котов и козлов, а также насекомых, как две капли воды похожих на колибри. Богомол жрал ящерицу, коты следили за козлами, сидя на заборе, а «колибри» порхали по цветущим розовым кустам. Там мы знакомились с многочисленными родными Николы, с их соседями. Все относились к нам с необычайным радушием - «браћи русе». Валево стало нам базой для паломничества. Оттуда мы поехали в монастырь Градац на самом юге центральной Сербии. Находится он в двадцати километрах от границы оккупированной территории Космета. От дорожных знаков с надписью «Косовска Митровица 36 км» веяло могильным хладом. Проезжали мы и указатель с красноречивой надписью «Полумир» - жаль, сфотографировать не сумел. Надо обязательно вернуться!
В монастыре Градац моя матушка надеялась приложиться к мощам своей святой покровительницы, Королевы Елены Сербской, подвизавшейся в тринадцатом веке на сербской земле. Каково же было наше разочарование, когда вместо мощей нам пришлось прикладываться к пустому саркофагу! А мощи были унесены (как бы сейчас сказали, эвакуированы) благочестивыми монахами монастыря в XVII веке, когда турки подступили к монастырским стенам, приготовившись к его разграблению. С тех пор никто не знает, где обретаются мощи Святой Благоверной Королевы. Есть предание, что монахи спрятали их где-то в Боснии, но то один Бог ведает.
После огорчений, по закону Жизни, случаются утешения. Таким утешением стало для нас посещение монастыря Студеница. Этот монастырь - задушбина (построенный «за душу») сербского Короля Стефана Немани, правившего в Сербии в XII веке. В монастыре жил и трудился сын Короля, Святой Равноапостольный Савва Сербский, самый «важный» святой сербского народа. В то время Студеница и стала духовным и просветительским центром Сербии. Монастырь имеет круглые стены, стоит он среди гор и вид у него вполне суровый, как и подобает мужскому монастырю. Послушали мы вечернюю службу в монастырском соборе. Созывал всех на службу деревянным билом отец игумен, молодой худощавый серб. На службе было немного мирян и того меньше монахов. Но сербское пение и чтение нам с матушкой очень понравилось: в нём чувствуются и византийские, восточные корни, и славянская многострадальная душа. Мы как-будто прикоснулись к Сербии святого Саввы.
Бывали мы и в других монастырях и храмах. Посетили могилу аввы Иустина Поповича и родное село владыки Николая Велемировича. Переживания в них слишком личны, а я расскажу лучше про монахиню, встреченную нами в Иоанно-Предтечевском монастыре возле Валева. Монахиня Елизавета ушла в монастырь в возрасте пятидесяти пяти лет. Сперва она пришла просто покормить старца, духовного сына аввы Иустина, да так и стала инокиней. Через два месяца её младший сын девятнадцати лет решил отправиться на Святую Гору, в славную и древнюю обитель Сербии - Хиландар. Греческие власти трижды отказывали ему в выдаче визы, предоставляя её всем остальным без каких бы то ни было проблем. Тогда некий человек взял его и провёз на Афон вообще без всяких документов. Оснований не верить матушке Елизавете быть не может.
***
В Сербии есть крестовая ракия (водка). В бутылку помещается Святой Крест с иконкой какого-нибудь святого. Такая ракия считается целебной.
В советское (титовское) время детям рассказывали о сербских традициях, о святых, о Боге только за закрытыми дверьми. А вне дома была совсем другая жизнь.
Бабушка Николы помнила тот страх, с которым встречали в Сербии советские войска в 1944 году. Девушки все прятались, как только могли, чтобы не быть обесчещенными.
Но помнила и своё родное село, сожжённое немцами за то, что невдалеке от него произошёл крупный теракт на железной дороге. Всех лиц мужского пола угоняли в плен или расстреливали, а её брат, Бранко, переоделся в женское платье и так «зае...л Гитлера» (по его собственным словам).
***
А потом была Воеводина. Свои впечатления от Карловцев Сремских (тех самых, где было положено начало Русской Зарубежной Церкви и где провёл долгие годы барон Врангель) сложно выразить на письме - моя душа играла и радовалась в этом воеводинском городишке. Новый Сад, столица автономного края Воеводины, понравился своей чистотой и прекрасной конструктивистской архитектурой.
Воеводина - сестра Закарпатья. Такой же славянский регион, так же намешаны там десятки народов, так же живут в ней русины. И всё это - окраины Австро-Венгрии. Душа Империи, дух «Старого Режима» ещё слышен в этих землях. И как славно, что я оказался и в Закарпатье, и в Воеводине в один год!
В Белую Церковь на самой румынской границе отправился один накануне отлёта обратно в Швецию. Городок этот располагается также в Воеводине, на самой восточной её оконечности. Живут в нём сербы и чехи, а в окрестных сёлах румыны, венгры, словаки, цыгане и ещё много кого. А понадобилась Белая Церковь мне вот зачем. В 1920 году Король Александр, как уже упоминалось выше, принял русских эмигрантов на сербской земле, а в городе Бела Црква была основана целая русская колония в 2 000 человек. Русские отстроили церковь, а в освободившихся австрийских казармах разместился Первый Кадетский корпус, созданный из остатков эвакуировавшихся с Родины кадетских корпусов, и Мариинский Донской институт для девиц. В 1944 году русские бежали от наступавших советских войск. Но, на моё счастье, не все.
Придя на площадь Русских Кадет, названную так совсем недавно, я увидел знакомую русскую маковку - вот она, русская церковь. Но церковь была закрыта. Тогда я отправился искать наше кладбище. Полицейские не знали ни про какое русское кладбище, но сказали, что в городе хоронят только в двух местах - на католическом (чешском) и православном кладбищах. Найдя православное кладбище, я купил цветов и свечек, и смотрительница рассказала мне, как найти русский участок. Бок-о-бок с ним располагается братская могила сербов, погибших в бойне Великой войны. Я принялся обходить русские надгробия. Какие имена! Как и в Белграде: профессора, генералы, и простые русские люди вместе с ними. Участок был на удивление незаросшим, недавно выкошенным. «Вот молодцы какие сербы!» - подумал я. Выходя с кладбища, снова разговорился со смотрительницей (на непонятном языке) и спросил, есть ли русские в городе - ну должны же быть! И она указала мне дом где живёт Влада Рус. Найдя нужный дом, я постучался, и дверь мне открыла женщина. На своём ломаном языке я сказал, что баба Мира с кладбища сказала, что здесь живёт Влада Рус. И хозяйка по-русски спросила меня: «Вы говорите по-русски?» Чай, плюшки, разговоры. Хозяйку зовут Валентина, в девичестве Трофимова. Родилась она уже на сербской земле, а её дед был полковником Царской армии, покинувшим Родину в 1920. Её муж, собственно, Влада Рус - Владимир Кастелянов, тоже сын белого эмигранта. Они единственная чисто-русская семья в Белой Цркве, остальные русские, оставшиеся после прихода советских войск в Сербии, уже ассимилировались среди сербов. Владимир приехал с работы, и повёл показывать мне свой домашний музей Первого Кадетского корпуса. Я ожидал увидеть пару пыльных шашек и икону Богоматери, привезённую откуда-нибудь из-под Смоленска в 1920 году, а увидел богатую коллекцию фотоматериалов и документов по истории Корпуса. Какую радость я увидел в глазах этого истинно-русского человека, когда он обрёл во мне искреннее сочувствие его идеалам и знание материала по Белому Движению! «Были тут пара русских, из Белграда приехали. Коллекцию глянули, да пошли моих восемь кошек гладить. Им кошки важнее России...» Владимир показал мне казармы, где располагался Корпус. (Позже оказалось, что мой Никола проходил в них большую часть своей срочной службы! Такая вот связь с Россией!) А на здании Мариинского Донского института, находящемся сейчас в ремонте, проявилось из-под штукатурки название « Мариiнскiй Донской Iнститутъ». Было бы побольше времени (последний автобус на Белград уходил в 16.00, а назавтра было лететь в Швецию), показал бы мне Владимир и церковь, и я бы поснимал побольше в музее. Даст Бог, в другой раз. Обязательно нужно вернуться.
***
Автостоп по Швеции был интересным. Сперва араб - водитель автобуса бесплатно разрешил мне проехать в автобусе, чтобы выехать за пределы Г-борга. Дальше было маленькое чудо. Первая остановленная мной машина. Водитель - румын из-под Белой Црквы! Дальше было интересно. Я стоял под фонарём на трассе, мимо проезжал эвакуатор. Он замедлился до такой степени и эвакуаторщик пялился на меня так откровенно, что мне, наученному Скандинавией, стало ясно, что минуты через три за мной приедет полиция. Через две с половиной минуты подъезжает «Сааб». «Кто Вы? Что Вы тут делаете? Тут нельзя стопить, это автомагистраль!» «Правда? А другие дяденьки-полицейские проезжали мимо и мне ничего не говорили...» Едем 130 км/ч, говорим за жизнь (насколько это возможно со шведским офицером полиции). Провёз он меня километров тридцать и оставил в неком пустынном городишке, где бегали зайцы и лиса с пушистым хвостищем. Добросовестно проверив расписание поездов (ничего на Норвегию не шло), я вышел снова на трассу. Дальше меня вёз ливанец-христианин и рассказывал о судьбах ливанских христиан, которые вынуждены бежать из страны, от этого в Ливане становится всё больше мусульман. За крупным городом Уддевалла нужно было пройти пару тоннелей, чтобы найти хорошую позицию для стопа. Пока проходил через первый - без тротуара и бордюра - закалил свои нервы, как булат. Едет какой-нибудь микроавтомобиль размером с собачью будку, а гула в тоннеле - как от всей 58й армии в Рокском тоннеле! На середине второго тоннеля мне почудились синие огоньки. Вроде спал достаточно, откуда галлюцинации. Нет, не галлюцинации - полицейский «Вольво» поравнялся со мной и остановился. Из него вышли двое в мундирах - совсем молоденький парень и симпатичная девушка. «Ты чё тут делаешь?» - с искренним ужасом в глазах проговорил потомок племени Рюрика. «Иду» - был мой ответ. Скосить под дурачка удалось и в этот раз, и молодёжь подвезла меня до «Макдональдса» - как раз в том месте, откуда удобнее всего было стопить. «Ну, ты бы лучше бы конечно же на трассу не выходил бы...» - таково было мне напутствие, на сей раз менее категоричное, чем от седого офицера в «Саабе». Честно проверив, что водители в «макдаке» отсутствуют и попросить подвезти некого, я снова вышел на трассу. Швед на «Пежо» подхватил меня совсем вскорости, и помчал на скорости в 150 километров, всячески нарушая ПДД к моему громадному удовольствию. Плотник, свой бизнес, девушка из Мурманска, влюблён в Москву, любит русских, поил меня кофием. Звали сего прекрасного человека Магнусом. Довёз он меня до самой моей общаги. Попили мы вместе чая, обменялись координатами, и я подарил ему «чекушку», недодаренную в Сербии. Вот такой контрастный автостоп получился: араб-румын-мент-маронит-менты-швед. Глобализм, мама не горюй.
***
Время от времени на сельских дорогах по-за Валевом встречается старик в четницкой шапке-шайкаче. Глядит он на мир спокойными очами, обрамлёнными красивыми, трудовыми глубокими морщинами. Его загорелое, смуглое лицо таит рассказы о далёких временах и о лихих годинах сербской истории. О янычарах и князьях, поднимавших освободительные восстания за свой народ. О германцах и красных партизанах, с которыми старик сражался сам, защищая свою свободу и веру православную.
А по градам и весям прогуливаются юные сербы, переходя с пена-пати в Пивницу Гранд, чтобы в глобализированном платье под глобализированную музыку танцевать в глобализированных кафанах-ресторанах глобализированные трясучие танцы.
И пишут они на кирпичных заборах слово «секс».
А над всем этим возвышаются белоснежные византийские главы Собора, устремлённые к Тому Единственному, Его же царство не пременится во веки.