Сергей Нохрин
Случайно нашел.
Поясню, Сергей,не побоюсь этого слова, великий свердловский поэт этого века
Великий гуманист Корней Чуковский
Под вечер запирался на крючок.
Он выдувал табак из папироски
И забивал приличный косячек.
Любил Корней слегка пыхнуть анашки!
А после разбирала детвора,
Вертя в руках помятые бумажки
Творения корнеева пера:
Ехали медведи на велосипеде
А за ними кот, задом наперед,
А за ним комарики на воздушном шарике.
Едут и смеются! Пряники жуют.
Чего скрывать? Ведь мы уже не дети!
Понятно, как писал стихи Корней,
Откуда появились строки эти
И какова природа их корней.
Он в потолок глядел и сладко пыхал,
Напялив свой писательский халат.
Возьмите вы его любую книгу,
Откройте и читайте наугад:
Одеяло убежало, улетела простыня
И подушка, как лягушка, ускакала от меня.
Я за свечку - свечка в печку,
Я за книжку - та бежать и вприпрыжку под кровать.
Так проникали в ПТУ и школы,
В гимназии, в детясли, в детсады,
Писателя Чуковского приколы,
Могучие корнеевы вальты.
У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
- Слон.
- Откуда?
- От верблюда!
- Что вам надо?!
- Шоколада.
- Для кого?
- Для сына моего.
- А много прислать?
- Да пудов эдак пять. Или шесть.
Больше ему не съесть.
Он у меня еще маааленький.
Вот так Корней над фауной тащился,
Потягивая сладенький гашиш,
А ведь хороший сборник получился.
Бери его, читай его, малыш!
Я сам его читал и не жалею.
Чуковский - гений, что ни говори.
Читай, малыш, Чуковского Корнея,
А травку брось! И больше не кури!
До вторника. А в среду - это точно.
Ну, что такое значит «Выходи!»
Ну, что стряслось такого?
Ну, читаю!
Я снял трусы. А, собственно, зачем?
Над городской клинической больницей
Кружило озорное воронье.
День. Улица. Фонтан. Калека.
В потоке суетном людей
Сидел на выходе из века
Распространитель лотерей.
Билеты трехпроцентных займов
И спортлото, и быстрый спринт.
Он тихо шевелил устами.
Стихи выдумывал. Пиит!
Он стих выдумывал, зверея,
Руками сжав культяшки ног.
«Россия. Лето. Лотерея…»
И лучше выдумать не мог.
Папа Карло тихо спился,
Пудель мясом отравился,
Дико блядствует Мальвина,
Курит опий Буратино,
Старый пидорас Пьеро
Крутит попкою в бистро.
Так вот и живут оне
В этой сказочной стране
Что в каморке папы Карло
За камином на стене.
В России все готово для зимы:
Темны дороги, просеки угрюмы.
Могучие российские умы
Ворочают космические думы.
Последние задумчиво гремят,
В извилинах форсируя овраги.
Как будто на молочный комбинат
Везет кривой шофер пустые фляги.
Несуетна провинция. Как встарь
Живет спокойно под свою сурдинку.
На все идет лениво, как пескарь
На вялую осеннюю малинку.
Попробовав заморское вино
Закурит папироску и обронит
Весомо и значительно: «Говно.
Кузьминишна гораздо крепче гонит»
Далеко до земли. Далеко до любой части света.
Южный крест за спиной. Просмоленная ночь горяча.
На галерах любви тяжкий сон все сковал до рассвета,
До хрустальной иглы на конце золотого луча.
Новый день принесет каторжанам привычные боли.
Каждый срок как урок утвержден по различным статьям.
На галеры любви попадают по собственной воле,
Приковав свою плоть тяжкой цепью к тесовым скамьям.
На галерах любви перемешаны зимы и весны
И тропический зной здесь сменяют полярные льды.
На галерах любви редко сушатся гладкие весла
От почти пресных слез и морской просоленной воды.
Невозможен побег. Далеко за туманами берег.
Безполезен мятеж здесь, за тысячи верст до земли.
На галерах любви не добраться до новых Америк.
И обратно домой не приплыть на галерах любви.
Однажды один одинокий мужчина
Простой гражданин нашей славной страны
Не то чтобы просто, без всякой причины,
Купил в магазине кусок ветчины.
Хороший кусок. Без излишнего жира.
Спешил он на ужин, а не на обед.
Купил двести граммов российского сыра
Шампанское, розы, коробку конфет.
Костюм его был досконально проглажен,
Пробор безупречен и галстук красив.
Он сел на такси у ступеней Пассажа
И нежно промолвил таксисту: «Вези!»
Он щедро с таксистом потом расплатился
Хрустящей десяткой и сдачи не взял.
Мужчина, как поняли вы, торопился.
Есть вещи такие что медлить нельзя!
Щелчок - и замок открывается сразу.
Рука у мужчины нежна и тверда.
И вот уже розы поставлены в вазу
И нежно скользит под ножом ветчина.
Шампанского пробка ударила в стену,
На блюдце исходит истомою сыр
Игла на пластинку - и звуки Шопена
Собой заполняют притихнувший мир.
Покушав, мужчина съел молча конфету.
Подумав, еще съел четырнадцать штук.
Шампанского выпил, размял сигарету
И ловко ее засандалил в мундштук.
Когда в облаках ароматного дыма
Мужчина сидел, мыслям вольницу дав
Он думал: «Какой это кайф - быть мужчиной!
А быть одиноким - немыслимый кайф!»
Поясню, Сергей,не побоюсь этого слова, великий свердловский поэт этого века
Великий гуманист Корней Чуковский
Под вечер запирался на крючок.
Он выдувал табак из папироски
И забивал приличный косячек.
Любил Корней слегка пыхнуть анашки!
А после разбирала детвора,
Вертя в руках помятые бумажки
Творения корнеева пера:
Ехали медведи на велосипеде
А за ними кот, задом наперед,
А за ним комарики на воздушном шарике.
Едут и смеются! Пряники жуют.
Чего скрывать? Ведь мы уже не дети!
Понятно, как писал стихи Корней,
Откуда появились строки эти
И какова природа их корней.
Он в потолок глядел и сладко пыхал,
Напялив свой писательский халат.
Возьмите вы его любую книгу,
Откройте и читайте наугад:
Одеяло убежало, улетела простыня
И подушка, как лягушка, ускакала от меня.
Я за свечку - свечка в печку,
Я за книжку - та бежать и вприпрыжку под кровать.
Так проникали в ПТУ и школы,
В гимназии, в детясли, в детсады,
Писателя Чуковского приколы,
Могучие корнеевы вальты.
У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
- Слон.
- Откуда?
- От верблюда!
- Что вам надо?!
- Шоколада.
- Для кого?
- Для сына моего.
- А много прислать?
- Да пудов эдак пять. Или шесть.
Больше ему не съесть.
Он у меня еще маааленький.
Вот так Корней над фауной тащился,
Потягивая сладенький гашиш,
А ведь хороший сборник получился.
Бери его, читай его, малыш!
Я сам его читал и не жалею.
Чуковский - гений, что ни говори.
Читай, малыш, Чуковского Корнея,
А травку брось! И больше не кури!
До вторника. А в среду - это точно.
Ну, что такое значит «Выходи!»
Ну, что стряслось такого?
Ну, читаю!
Я снял трусы. А, собственно, зачем?
Над городской клинической больницей
Кружило озорное воронье.
День. Улица. Фонтан. Калека.
В потоке суетном людей
Сидел на выходе из века
Распространитель лотерей.
Билеты трехпроцентных займов
И спортлото, и быстрый спринт.
Он тихо шевелил устами.
Стихи выдумывал. Пиит!
Он стих выдумывал, зверея,
Руками сжав культяшки ног.
«Россия. Лето. Лотерея…»
И лучше выдумать не мог.
Папа Карло тихо спился,
Пудель мясом отравился,
Дико блядствует Мальвина,
Курит опий Буратино,
Старый пидорас Пьеро
Крутит попкою в бистро.
Так вот и живут оне
В этой сказочной стране
Что в каморке папы Карло
За камином на стене.
В России все готово для зимы:
Темны дороги, просеки угрюмы.
Могучие российские умы
Ворочают космические думы.
Последние задумчиво гремят,
В извилинах форсируя овраги.
Как будто на молочный комбинат
Везет кривой шофер пустые фляги.
Несуетна провинция. Как встарь
Живет спокойно под свою сурдинку.
На все идет лениво, как пескарь
На вялую осеннюю малинку.
Попробовав заморское вино
Закурит папироску и обронит
Весомо и значительно: «Говно.
Кузьминишна гораздо крепче гонит»
Далеко до земли. Далеко до любой части света.
Южный крест за спиной. Просмоленная ночь горяча.
На галерах любви тяжкий сон все сковал до рассвета,
До хрустальной иглы на конце золотого луча.
Новый день принесет каторжанам привычные боли.
Каждый срок как урок утвержден по различным статьям.
На галеры любви попадают по собственной воле,
Приковав свою плоть тяжкой цепью к тесовым скамьям.
На галерах любви перемешаны зимы и весны
И тропический зной здесь сменяют полярные льды.
На галерах любви редко сушатся гладкие весла
От почти пресных слез и морской просоленной воды.
Невозможен побег. Далеко за туманами берег.
Безполезен мятеж здесь, за тысячи верст до земли.
На галерах любви не добраться до новых Америк.
И обратно домой не приплыть на галерах любви.
Однажды один одинокий мужчина
Простой гражданин нашей славной страны
Не то чтобы просто, без всякой причины,
Купил в магазине кусок ветчины.
Хороший кусок. Без излишнего жира.
Спешил он на ужин, а не на обед.
Купил двести граммов российского сыра
Шампанское, розы, коробку конфет.
Костюм его был досконально проглажен,
Пробор безупречен и галстук красив.
Он сел на такси у ступеней Пассажа
И нежно промолвил таксисту: «Вези!»
Он щедро с таксистом потом расплатился
Хрустящей десяткой и сдачи не взял.
Мужчина, как поняли вы, торопился.
Есть вещи такие что медлить нельзя!
Щелчок - и замок открывается сразу.
Рука у мужчины нежна и тверда.
И вот уже розы поставлены в вазу
И нежно скользит под ножом ветчина.
Шампанского пробка ударила в стену,
На блюдце исходит истомою сыр
Игла на пластинку - и звуки Шопена
Собой заполняют притихнувший мир.
Покушав, мужчина съел молча конфету.
Подумав, еще съел четырнадцать штук.
Шампанского выпил, размял сигарету
И ловко ее засандалил в мундштук.
Когда в облаках ароматного дыма
Мужчина сидел, мыслям вольницу дав
Он думал: «Какой это кайф - быть мужчиной!
А быть одиноким - немыслимый кайф!»