Есть в Москве один дом, там человека убили...
В прошлый раз я вам обещал рассказать еще об одном доме в Москве связанном с Федором Михайловичем.
В начале -цитата из романа «Идиот». Затем дам пояснение - к чему это я, и завершу еще одним отрывком из романа.
-- Так я и порешил, чтоб ни за что, парень, и никому не отдавать! Ночью переночуем тихо. Я сегодня только на час один и из дому вышел, поутру, а то всё при ней был. Да потом повечеру за тобой пошел. Боюсь вот тоже еще, что душно и дух пойдет. Слышишь ты дух или нет?
-- Может, и слышу, не знаю. К утру наверно пойдет.
-- Я ее клеенкой накрыл, хорошею, американскою клеенкой, а сверх клеенки уж простыней, и четыре стклянки ждановской жидкости откупоренной поставил, там и теперь стоят.
-- Это как там... в Москве?
Как вы поняли, это самый конец романа, одна из заключительных сцен. Но откуда же автор взял детали преступления. Очевидно из газет. А произошло вот что, и произошло в этом доме.
Дом был построен в конце 18 века, опуская историю предыдущих хозяев, перейду сразу к сути.
В 1840-х гг. владельцами участка с трехэтажным особняком стали купцы Мазурины. Один из них - потомственный почетный гражданин, наследник двухмиллионного капитала В.Ф. Мазурин - был осужден в 1867 г. на 15 лет каторги за убийство и ограбление в этом доме знакомого ювелира Калмыкова.
Вот что написано в примечаниях к роману:
Непосредственным толчком к оформлению образа купца-убийцы явился судебный процесс московского купца В. Ф. Мазурина, убившего ювелира Калмыкова. Подробные отчеты по его делу с описанием обстоятельств убийства и сведениями о самом преступнике были опубликованы в газетах в конце ноября 1867 г., т. е. как раз в то время, когда писатель начал обдумывать вторую, окончательную редакцию "Идиота". Как и Рогожин, Мазурин принадлежал к известной купеческой семье, был потомственным почетным гражданином, владельцем доставшегося ему после смерти отца двухмиллионного капитала, жил в фамильном доме вместе с матерью. Там он и зарезал бритвой, крепко связанной бечевою, "чтоб бритва не шаталась и чтоб удобнее было ею действовать", свою жертву. Труп убитого Калмыкова он спрятал в нижнем этаже, накрыв купленной им американской клеенкой и поставив рядом четыре поддонника со ждановской жидкостью (средство для дизенфекции и уничтожения зловония); в магазине купца, где было совершено убийство, полиция, кроме того, нашла нож со следами крови, купленный Мазуриным "для домашнего употребления". Ряд подобных деталей предваряет и сопровождает картину гибели Настасьи Филипповны. В романе есть и прямое упоминание о Мазурине: на своих именинах, в первый день действия романа, "в конце ноября" 1867 г., Настасья Филипповна говорит о прочитанных ею газетных сообщениях по этому делу, и это звучит как зловещее предзнаменование.
А завершу рассказ монологом Настасьи Филипповны, в котором звучит тот же мотив:
-- И добро бы ты с голоду умирал, а ты ведь жалованье, говорят, хорошее получаешь! Да ко всему-то в придачу, кроме позора-то, ненавистную жену ввести в дом! (Потому что ведь ты меня ненавидишь, я это знаю!). Нет, теперь я верю, что этакой за деньги зарежет! Ведь теперь их всех такая жажда обуяла, так их разнимает на деньги, что они словно одурели. Сам ребенок, а уж лезет в ростовщики! А то намотает на бритву шелку, закрепит да тихонько сзади и зарежет приятеля, как барана, как я читала недавно.
Вот такая история..
2.
3.
4.
Нет, не так. Лучше, мне кажется, к данному рассказу подходит вечернее освещение
5.
6.
