15(27) июля 1812 года. Третий день сражения под Витебском. Берег левый. Бой
«Первыми выступили Двести парижских стрелков 9-го пехотного полка. Они тотчас повернули направо, в виду всей русской кавалерии, опираясь, как и она, на Двину и обозначая левый фланг нового строя. За ним последовал 16-й конный егерский полк и несколько лёгких пушек. Русские хладнокровно смотрели, как мы дефилировали перед ними и подготовляли свою атаку»
(Главный квартирьер Главной квартиры императора
Бригадный генерал Филипп Поль де Сегюр)
«16-й полк конных стрелков, под предводительством [командира 4-й бригады лёгкой кавалерии] генерала [Ипполита Марии Гийома] Пирэ [Пире де Ронивиньена], а перед ним две роты 9-го пехотного полка с капитанами Гайаром и Савари первые перешли мост. Прежде всего надо было очистить почву и дать место войскам дивизии Брусье.
Но вдруг скрытая батарея с 12 орудиями открыла против них огонь в ту минуту, когда они окружены были казаками и сумскими гусарами. [Конные] стрелки остановились, стали твёрдо ожидать нападения и, когда русские подошли на 30 шагов, встретили их ружейным огнём. Но эта пальба недостаточно замедлила движение русской кавалерии; в нескольких линиях 16-го полка произошло расстройство, и [конные] стрелки были оттеснены толпами на французскую пехоту.
(су-лейтенант, старший адъютант полка гвардейских велитов
Цезарь (Чезаре) Ложье де Белькур)
16-й конно-егерский полк, перейдя овраг, был атакован Лейб-гвардии Казачьим полком при поддержке двух эскадронов Сумского гусарского полка. Упомянутая батарея стояла на «на высоте возле большой дороги, била во флаг неприятельской кавалерии». Русские опрокинули конных егерей и вынудили их ретироваться, но наткнулись на упорное сопротивление двух рот вольтижеров 9-го линейного полка на фланге.
«Каре 53-го полка [линейной пехоты, стоящего ближе всего к мосту] встречает русскую кавалерию сильным огнём. Чтобы избавиться от него, русская кавалерия поворачивает направо и обрушивается полным ходом на роты вольтижеров, стоящие тылом к Двине, а фронтом повёрнутые к неприятелю.
Их окружили, и мы думали, что они погибли, но эти храбрецы, сомкнувшись плотной массой, воспользовались преимуществами, какие давала им почва, и оказали такое решительное сопротивление, что дали кавалеристам 16-го [конного] стрелкового полка собраться, получить подкрепление в виде свежей кавалерии и прийти к ним на помощь»
(су-лейтенант, старший адъютант полка гвардейских велитов
Цезарь (Чезаре) Ложье де Белькур)
На счёт «свежей кавалерии» довольно занятно написал Сегюр:
«При виде этого Мюрат, вне себя от огорчения, бросился с саблей наголо в битву, вместе с шестьюдесятью офицерами и конницей, окружающей его. Его дерзость поразила русских уланов, и они остановились, и они остановились. Во время сражения один из ординарцев спас Мюрату жизнь, отрубив руку врага, уже занесённую над его головой. Остатки 16-го полка, собравшись вместе, отправились под защиту 53-го полка.
Эта удачная атака, произведённая на русских гвардейских уланов, привела к подножию холма, откуда Наполеон давал указания корпусам армии. Несколько егерей французской гвардии тотчас же спешились, согласно обычаю, чтобы организовать ограду вокруг него. При помощи карабинеров они отбросили неприятельских уланов...»
И бог с тем, что он постоянно поминает не причастных гвардейских уланов, видимо спутав их с гвардейскими казаками. Куда интереснее то, что «успешная атака» привела к возникновению угрозы персоне императора. Это явно произошло на левом берегу оврага, так что не вся русская кавалерия «повернула направо». Командир лейб-гвардии Казачьего полка генерал-майор Василий Васильевич Орлов-Денисов описал ситуацию так:
«… за остальными же, которые успели спастись, лейб-казаки вскакали на батарею и завладели оною, но вывести было невозможно, потому что невдалеке был замечен Наполеон с многочисленною свитою, и казаки, проскакавши батарею, бросились за ним так быстро, что под казаком Авдеевым была убита свитою лошадь, и он, весь израненный, был приведён к Наполеону для объяснения.»
Впрочем, вылазка русской кавалерии на левый берег была столь же обречена на неудачу, как и появление 16-го конно-егерского полка на правом. 14-я пехотная дивизия генерала дивизия генерала Брусье наконец двинулась вперёд, отбросила казаков за овраг и сама перешла через него, деблокировав вольтижеров 9-го полка, всё ещё успешно оборонявшихся «тылом к Двине».
«С той и с другой стороны этих пехотинцев считали уже погибшими. Только они одни не отчаивались своей участи. Прежде всего, их капитанам удалось, сражаясь, достигнуть почвы, покрытой кустарниками и рытвинами, у берегов Двины… Русские уланы, запутавшиеся в кустарниках и задержанные на своём пути рытвинами, тщетно ударяли своими длинными пиками в чащу и старались пробиться через неё. Пули настигали их, они падали, раненые или убитые, а их тела, вместе с телами лошадей, увеличивали препятствия, которые представляла эта местность»
(Главный квартирьер Главной квартиры императора
Бригадный генерал Филипп Поль де Сегюр)
«Эти воины обратили на себя внимание всей армии, которая, стоя на холме (имевшем форму амфитеатра), следила за их подвигом и высказывала справедливое одобрение их храбрости.
Наполеон, бывший свидетелем этого славного подвига, послал спросить, к какому корпусу принадлежат эти солдаты; они ответили: «К 9-му полку, и три четверти - сыны Парижа!» - « Скажите им, - ответил император, - что они храбрецы и все заслуживают крест».
(2-й капитан инженер-географ при штабе 4-го армейского корпуса
Луи Эжен Антуан де Лабом)
Однако даже для целой дивизии преодоление оврага под воздействием неприятельской артиллерии и стрелков являлось задачей непростой. Так что наступление 14-й пехотной дивизии развивалось медленно. Но, на левом фланге русской позиции ( вспоминаем слова Клаузевица) происходили события, решившие исход боя. Там 13-я пехотная дивизия генерала Дельзона и кавалерия Нансути начали обходить висящее в воздухе крыло арьергарда графа Палена. Лабом писал:
«13-я дивизия вышла вперед и двинулась направо; командовавший ею вице-король повел ее позади 14-й, по направлению к возвышенностям, господствовавшим над площадкой, где стоял неприятельский лагерь. Так как эти высоты не охранялись, мы подвигались вперёд без затруднения и заняли позицию на вершине, как раз против русского лагеря»
Завершается у него фраза довольно неожиданно: «…нас отделяла от них только река Лучёса…»
Тут Лабом явно забегает вперёд - маневр вывел Богарне во фланг русской позиции, но река Лучёса вовсе не лежала между ними, а оставалась восточнее. Более того, французы имели шанс отрезать арьергард Палена на левом берегу, если бы успели к мосту раньше его. Однако граф быстро оценил обстановку и поспешил вывести свои войска из-под угрозы. Отступление прикрывала часть егерей и драгуны полковника Крейца. Все части русского арьергарда благополучно переправились на правый берег реки.
И вот теперь действительно «…нас отделяла от них только река Лучёса, крутые берега которой образовывали такой глубокий ров, что общее сражение было невозможно».
Сводная запись темы Наполеоника (оглавление)