Лингвистика и ее объект
Начинаю лингвомифоборческий цикл с этого небольшого введения в лингвистику и ее предмет. Сводный указатель разбитых мифов со ссылками в текст я планирую добавить в самом конце. Сейчас мне было бы очень интересно услышать от вас, не кажется ли этот текст слишком упрощенным или, напротив, недостаточно популярным. Критика приветствуется с благодарностью.
Лингвистика - дисциплина, посвященная научному изучению языков. Чтобы понять, что это означает, нам следует разобраться в том, что такое научное изучение и что такое языки, которые ею изучаются. Как ни странно, ответы на эти вопросы вовсе не так очевидны, как это часто кажется.
Науки - оговоримся, естественные науки, к которым относится и лингвистика, - изучают объективные явления природы. Например, химия изучает молекулярные явления, а биология - живую природу. Лингвистика, подобным же образом, изучает язык и языки, которые тоже являются природными явлениями. Здесь мы можем уже столкнуться с заблуждением: некоторые думают, что язык - искусственное образование, человеческая придумка. Это глубоко неверно. Язык определяет то, чем является человек в очень и очень большой степени. Хотя науке и неизвестно, как именно образовывался язык, но нет никакого сомнения в том, что он является результатом некоего самоорганизующегося и самопроизвольного процесса в человеческом социуме. Разумеется, и люди могут сознательно и произвольно влиять на язык, на котором они говорят, но это влияние куда менее действенно, чем часто полагают. Как селекция растений и одомашнивание животных не делает менее естественным предмет изучения биологической науки, так и сознательное влияние человека на язык ни в коей мере не отменяет того, что лингвистика изучает язык таким, каким он находится в природе.
Из этого постулата сразу же следует еще один вывод, который часто упускают. Подобно тому, как биолог не делит животных на хороших и плохих, правильных и неправильных, так и лингвист не делит языковых явлений на правильные и неправильные: он может лишь анализировать услышанное и записанное людьми - носителями языка. Разумеется, сказанное не отменяет существования языковых норм, к примеру, нормы письменного языка, которой учат школьников, или нормы произношения, которой придерживаются (или, во всяком случае, еще придерживались 10-15 лет назад) дикторы центральных теле- и радиостанций. Однако, установление нормы есть процесс в большей степени социальный, нежели лингвистический; лингвист может изучать и нормообразующие процессы в обществе, но никогда не откажет в существовании языковому процессу как ненормативному. Напротив, вариации в пределах языка и есть один из самых интересных предметов для изучения, и именно они дают ключ к пониманию того, как образуются, развиваются и умирают языки. Научное исследование неперсонально по своей сути, и в нем нет места личным эмоциональным характеристикам языковых процессов.
Теперь, проговорив явно, как лингвистика изучает языки, подумаем над тем, что она изучает. Это вовсе не простой вопрос, как может сперва показаться. Несомненно, лингвистика изучает язык - но что такое язык, как нам выделить, очертить такой предмет в природе?
Прежде всего, обратим внимание на то, что словом «язык» называется два различных явления. Во-первых, это язык вообще, способность человека к освоению и использованию символьной коммуникационной системы. Когда мы говорим, например, о связи сознания и языка или мозга и языка, мы понимаем язык именно в этом значении. Второй смысл слова «язык» проявляется, например, в сочетании «русский язык», то есть когда речь ведется о конкретном языке с его набором слов и правил речи. На этом втором значении нам следует остановиться подробнее. Конечно, мы понимаем некое центральное значение понятия «русский язык»: я сейчас пишу на русском языке, а вы читаете написанное. Но как нам определить, где начинается и заканчивается, в рамках нашего примера, русский язык?
У каждого отдельно взятого человека имеется, за редчайшими исключениями, по крайней мере один родной язык, на котором он говорил с раннего детства. У меня таким языком был русский, как и у большинства из вас. Но был ли это один и тот же язык? С одной стороны, казалось бы, что ответ на этот вопрос будет однозначно утвердительным: ведь мы понимаем речь друг друга. С другой, в лингвистике есть понятие о взаимопонятных языках, когда носители двух различных языков понимают речь друг друга. Итак, говорим ли мы на одном языке - или все-таки двух взаимопонятных, но разных языках?
Ответ на этот вопрос будет в некотором смысле неожиданным: это зависит от того, как именно мы будем выделять язык для изучения. Прежде всего, каждый человек является носителем немного индивидуализированной разновидности языка. Например, Петя говорит слово «возле», Вася знает, что оно значит, но никогда не употребляет его (он говорит всегда «рядом с ч.-л.», сам того не осознавая), а в лексиконе Маши слово попросту отсутствует. Другой пример: я только к 40 годам узнал, как правильно ставить ударение в слове «апостроф», но даже узнав, в беглой речи все равно скажу «апо́строф»; кроме того, я говорю «одеть» в значении «надеть» («Одеть одежду, одеть Надежду»). Означает ли это, что Вася, Петя и Маша говорят на разных языках, а я - на ином, нежели вы?
В русском языке существует огромное множество диалектов, и эти диалекты обычно взаимопонятны. Например, в Кировской области вас позовут не «есть», а, если попытаться записать звучание слова, «и́сты» (или, скорее, «исти» с твердым «т»). А в Рязани, как известно, пироги с глазами: их ядять, они глядять. Это уже не индивидуальная особенность речи одного человека: так разговаривает большинство жителей некоей географической области. Говорят они на одном языке - или это два разных языка? Является ли тот нормативный язык, который они изучали в школе на уроках «родной речи», на самом деле их родным языком?
Наконец, есть тот самый русский язык, которому, на первый взгляд, учат в школе, и на котором писали Толстой и Пушкин… если, конечно, допустить, что они писали на одном языке. Так существует ли русский язык как отдельный природный объект изучения? Ответ кроется в дополнительной многозначности термина «язык». Языком мы называем и индивидуальный язык одного человека, и региональный язык, и язык социального слоя, и язык целого народа. В зависимости от того, на чем мы сфокусируем наше внимание, мы можем пренебречь различиями внутри изучаемого предмета, а можем, напротив, углубиться в более тонкую картину его устройства. Для этих разновидностей языка существуют, разумеется, специальные научные слова, но их значения тоже несколько размыты: если центральная категория явления определяется достаточно легко, то ее границы редко поддаются четкому определению критериев, их выделяющих. Так же, как в биологии очень непросто дать определение вида, так и однозначно четкое определение, например, диалекта в лингвистике вряд ли возможно. Каждый раз, встречая упоминание специальных классификационных терминов, следует помнить об отсутствии их «математического», однозначного определения.
Когда мы изучаем особенности языка конкретного человека, мы пользуемся словом идиолект. Например, особенности речи Пушкина или Цицерона составляют их идиолект. Само собой разумеется, что язык одного человека изучается в сопоставлении с языком его времени и социального слоя. Особенностями текстов конкретных авторов занимается раздел лингвистики, называемый филологией.
Диалектом мы обычно называем язык, присущий географической области или социальному страту. Граница между диалектом и стандартизованным языком весьма размыта, и определяется лингвистическими традициями, а порой даже и социально-политическими соглашениями. Макс Ваинрайх как-то дал такое шуточное определение отличия диалекта от языка: «язык - это диалект с армией и флотом». Чаще всего лингвисты подразумевают под диалектом вариацию стандартного языка, понятную носителям других его диалектов; такое понимание и следует считать центром категории понятия «диалект». Возвращаясь к нашим примерам, вариации русского языка, характерные для Кировской или Рязанской области, несомненно являются диалектами. С другой стороны, о русском, украинском и белорусском языках нельзя сказать, будто они суть диалекты некоего «восточнославянского языка»; правильным термином для них будет просто «язык», а все вместе они входят в восточнославянскую группу языков; более высокие уровни филогенетической классификации (то есть классификации по происхождению) языков включают ветвь, семью и макросемью. В то же время, термин «диалект» традиционно применяется для языков на территории Китая, хотя они не являются взаимопонятными для их носителей.
На понимании диалекта нам следует еще немного задержаться. Строго говоря, для лингвиста не так важно, называть ли данную разновидность языка диалектом или языком. В числе вопросов, которые вы задавали, был и вопрос о том, следует ли считать русинский язык диалектом украинского или отдельным языком. В традиции славянской лингвистики, русинский язык не может быть диалектом: отличия его от украинского слишком для этого велики. Впрочем, влияние традиции достаточно сильно, и, будь украинский и русинский китайскими языками, нельзя исключить, что их называли бы диалектами. Разумеется, на научном изучении их взаимоотношений классификация никак бы не сказалась. Разделение язык-диалект «заряжено» политически, и в жаргоне политических активистов, по неведомой мне причине, диалект считается будто бы «хуже» языка. Не следует обращать на это внимания: любой язык интересен, каким бы термином мы его ни обозначили.
«Диалект» сам по себе тоже является достаточно широким термином. Если требуется уточнение, то географически выделенный диалект можно назвать тополектом, социальный - социолектом, а, скажем, вариации языка в этнической группе - этнолектом. Само собой, можно вводить и другие уточняющие термины, лишь бы было понятно, о чем ведется речь; эта классификация тоже конвенциональна и лишена жестких критериев. Кроме того, из диалектов часто выделяют жаргоны, то есть чисто лексические искусственные вариации и акценты, ограниченные чисто фонетической вариацией; не считаются диалектами стили («штили» у Ломоносова) или регистры, являющиеся синтаксическими и лексическими вариациями, применяемыми в различных прагматических контекстах.
Суммируя все вышесказанное, можно сказать, что лингвист может навести свой «микроскоп» на язык конкретной выдающейся личности, или язык некоей этнической группы в географической области, или язык социального слоя; может рассматривать язык, грубо говоря, всего народа, или целую языковую семью, или даже выделять общие типологические особенности всех языков, говоря при этом просто о человеческом языке: таково широкое и определяемое соглашениями понимание слова «язык». Для этих разных уровней применяются столь же конвенциональные термины, такие как «диалект» или «семья»; эти термины часто «похищают» политические активисты, придавая им эмоциональную окраску - но это явление уже совершенно не интересно с точки зрения лингвистики. Все эти смыслы слова «язык», как и специальные слова-термины, скорее важны в определении отношения различных уровней «разглядывания» языка; иными словами, у лингвистического «микроскопа» нет абсолютной шкалы «увеличения». О тополекте мы говорим, подразумевая его отношение к другим тополектам, также как в выделении языковой семьи подразумевается ее отношение к другим семьям.
Можно выделить крупные подразделы лингвистики по их объекту. Изучение языка вообще называется общей лингвистикой. В общей лингвистике выделяются дисциплины, посвященные различным аспектам языка: фонетика изучает звуки речи, морфология - слова и словообразование, синтактика - связывание слов в речи, семантика исследует смыслы и значения слов, лексика - происхождение слов и значений, а прагматика, одна из самых абстрактных областей лингвистики - отношения языка и контекста, «применение» языка; стоящая немного в стороне от этой иерархии графика изучает системы письма. На этом теоретическом фундаменте строятся другие разделы лингвистического знания: сравнительно-историческая лингвистика занимается филогенезом языков, то есть выявлением их родства по происхождению, в когнитивной лингвистике изучается отношение языка к сознанию, а в нейролингвистике - к мозгу; социолингвистика исследует взаимоотношения языка и общества, а математическая лингвистика строит формальные модели языка. Изучением же конкретных языков занимается частная лингвистика, в которую, в свою очередь, входят свои подразделы, например, славистика, тюркология, японистика и прочие, посвященные отдельным языкам и группам языков. Разумеется, в каждой из этих дисциплин сохраняется и членение общей лингвистики: более или менее узкими областями изучения могут быть, например, германская фонология или позднелатинский синтаксис. Нам предстоит вкратце обратиться к большинству из этих дисциплин по отдельности, когда мы будем рассматривать относящиеся к ним мифы и заблуждения.
Лингвистика - дисциплина, посвященная научному изучению языков. Чтобы понять, что это означает, нам следует разобраться в том, что такое научное изучение и что такое языки, которые ею изучаются. Как ни странно, ответы на эти вопросы вовсе не так очевидны, как это часто кажется.
Науки - оговоримся, естественные науки, к которым относится и лингвистика, - изучают объективные явления природы. Например, химия изучает молекулярные явления, а биология - живую природу. Лингвистика, подобным же образом, изучает язык и языки, которые тоже являются природными явлениями. Здесь мы можем уже столкнуться с заблуждением: некоторые думают, что язык - искусственное образование, человеческая придумка. Это глубоко неверно. Язык определяет то, чем является человек в очень и очень большой степени. Хотя науке и неизвестно, как именно образовывался язык, но нет никакого сомнения в том, что он является результатом некоего самоорганизующегося и самопроизвольного процесса в человеческом социуме. Разумеется, и люди могут сознательно и произвольно влиять на язык, на котором они говорят, но это влияние куда менее действенно, чем часто полагают. Как селекция растений и одомашнивание животных не делает менее естественным предмет изучения биологической науки, так и сознательное влияние человека на язык ни в коей мере не отменяет того, что лингвистика изучает язык таким, каким он находится в природе.
Из этого постулата сразу же следует еще один вывод, который часто упускают. Подобно тому, как биолог не делит животных на хороших и плохих, правильных и неправильных, так и лингвист не делит языковых явлений на правильные и неправильные: он может лишь анализировать услышанное и записанное людьми - носителями языка. Разумеется, сказанное не отменяет существования языковых норм, к примеру, нормы письменного языка, которой учат школьников, или нормы произношения, которой придерживаются (или, во всяком случае, еще придерживались 10-15 лет назад) дикторы центральных теле- и радиостанций. Однако, установление нормы есть процесс в большей степени социальный, нежели лингвистический; лингвист может изучать и нормообразующие процессы в обществе, но никогда не откажет в существовании языковому процессу как ненормативному. Напротив, вариации в пределах языка и есть один из самых интересных предметов для изучения, и именно они дают ключ к пониманию того, как образуются, развиваются и умирают языки. Научное исследование неперсонально по своей сути, и в нем нет места личным эмоциональным характеристикам языковых процессов.
Теперь, проговорив явно, как лингвистика изучает языки, подумаем над тем, что она изучает. Это вовсе не простой вопрос, как может сперва показаться. Несомненно, лингвистика изучает язык - но что такое язык, как нам выделить, очертить такой предмет в природе?
Прежде всего, обратим внимание на то, что словом «язык» называется два различных явления. Во-первых, это язык вообще, способность человека к освоению и использованию символьной коммуникационной системы. Когда мы говорим, например, о связи сознания и языка или мозга и языка, мы понимаем язык именно в этом значении. Второй смысл слова «язык» проявляется, например, в сочетании «русский язык», то есть когда речь ведется о конкретном языке с его набором слов и правил речи. На этом втором значении нам следует остановиться подробнее. Конечно, мы понимаем некое центральное значение понятия «русский язык»: я сейчас пишу на русском языке, а вы читаете написанное. Но как нам определить, где начинается и заканчивается, в рамках нашего примера, русский язык?
У каждого отдельно взятого человека имеется, за редчайшими исключениями, по крайней мере один родной язык, на котором он говорил с раннего детства. У меня таким языком был русский, как и у большинства из вас. Но был ли это один и тот же язык? С одной стороны, казалось бы, что ответ на этот вопрос будет однозначно утвердительным: ведь мы понимаем речь друг друга. С другой, в лингвистике есть понятие о взаимопонятных языках, когда носители двух различных языков понимают речь друг друга. Итак, говорим ли мы на одном языке - или все-таки двух взаимопонятных, но разных языках?
Ответ на этот вопрос будет в некотором смысле неожиданным: это зависит от того, как именно мы будем выделять язык для изучения. Прежде всего, каждый человек является носителем немного индивидуализированной разновидности языка. Например, Петя говорит слово «возле», Вася знает, что оно значит, но никогда не употребляет его (он говорит всегда «рядом с ч.-л.», сам того не осознавая), а в лексиконе Маши слово попросту отсутствует. Другой пример: я только к 40 годам узнал, как правильно ставить ударение в слове «апостроф», но даже узнав, в беглой речи все равно скажу «апо́строф»; кроме того, я говорю «одеть» в значении «надеть» («Одеть одежду, одеть Надежду»). Означает ли это, что Вася, Петя и Маша говорят на разных языках, а я - на ином, нежели вы?
В русском языке существует огромное множество диалектов, и эти диалекты обычно взаимопонятны. Например, в Кировской области вас позовут не «есть», а, если попытаться записать звучание слова, «и́сты» (или, скорее, «исти» с твердым «т»). А в Рязани, как известно, пироги с глазами: их ядять, они глядять. Это уже не индивидуальная особенность речи одного человека: так разговаривает большинство жителей некоей географической области. Говорят они на одном языке - или это два разных языка? Является ли тот нормативный язык, который они изучали в школе на уроках «родной речи», на самом деле их родным языком?
Наконец, есть тот самый русский язык, которому, на первый взгляд, учат в школе, и на котором писали Толстой и Пушкин… если, конечно, допустить, что они писали на одном языке. Так существует ли русский язык как отдельный природный объект изучения? Ответ кроется в дополнительной многозначности термина «язык». Языком мы называем и индивидуальный язык одного человека, и региональный язык, и язык социального слоя, и язык целого народа. В зависимости от того, на чем мы сфокусируем наше внимание, мы можем пренебречь различиями внутри изучаемого предмета, а можем, напротив, углубиться в более тонкую картину его устройства. Для этих разновидностей языка существуют, разумеется, специальные научные слова, но их значения тоже несколько размыты: если центральная категория явления определяется достаточно легко, то ее границы редко поддаются четкому определению критериев, их выделяющих. Так же, как в биологии очень непросто дать определение вида, так и однозначно четкое определение, например, диалекта в лингвистике вряд ли возможно. Каждый раз, встречая упоминание специальных классификационных терминов, следует помнить об отсутствии их «математического», однозначного определения.
Когда мы изучаем особенности языка конкретного человека, мы пользуемся словом идиолект. Например, особенности речи Пушкина или Цицерона составляют их идиолект. Само собой разумеется, что язык одного человека изучается в сопоставлении с языком его времени и социального слоя. Особенностями текстов конкретных авторов занимается раздел лингвистики, называемый филологией.
Диалектом мы обычно называем язык, присущий географической области или социальному страту. Граница между диалектом и стандартизованным языком весьма размыта, и определяется лингвистическими традициями, а порой даже и социально-политическими соглашениями. Макс Ваинрайх как-то дал такое шуточное определение отличия диалекта от языка: «язык - это диалект с армией и флотом». Чаще всего лингвисты подразумевают под диалектом вариацию стандартного языка, понятную носителям других его диалектов; такое понимание и следует считать центром категории понятия «диалект». Возвращаясь к нашим примерам, вариации русского языка, характерные для Кировской или Рязанской области, несомненно являются диалектами. С другой стороны, о русском, украинском и белорусском языках нельзя сказать, будто они суть диалекты некоего «восточнославянского языка»; правильным термином для них будет просто «язык», а все вместе они входят в восточнославянскую группу языков; более высокие уровни филогенетической классификации (то есть классификации по происхождению) языков включают ветвь, семью и макросемью. В то же время, термин «диалект» традиционно применяется для языков на территории Китая, хотя они не являются взаимопонятными для их носителей.
На понимании диалекта нам следует еще немного задержаться. Строго говоря, для лингвиста не так важно, называть ли данную разновидность языка диалектом или языком. В числе вопросов, которые вы задавали, был и вопрос о том, следует ли считать русинский язык диалектом украинского или отдельным языком. В традиции славянской лингвистики, русинский язык не может быть диалектом: отличия его от украинского слишком для этого велики. Впрочем, влияние традиции достаточно сильно, и, будь украинский и русинский китайскими языками, нельзя исключить, что их называли бы диалектами. Разумеется, на научном изучении их взаимоотношений классификация никак бы не сказалась. Разделение язык-диалект «заряжено» политически, и в жаргоне политических активистов, по неведомой мне причине, диалект считается будто бы «хуже» языка. Не следует обращать на это внимания: любой язык интересен, каким бы термином мы его ни обозначили.
«Диалект» сам по себе тоже является достаточно широким термином. Если требуется уточнение, то географически выделенный диалект можно назвать тополектом, социальный - социолектом, а, скажем, вариации языка в этнической группе - этнолектом. Само собой, можно вводить и другие уточняющие термины, лишь бы было понятно, о чем ведется речь; эта классификация тоже конвенциональна и лишена жестких критериев. Кроме того, из диалектов часто выделяют жаргоны, то есть чисто лексические искусственные вариации и акценты, ограниченные чисто фонетической вариацией; не считаются диалектами стили («штили» у Ломоносова) или регистры, являющиеся синтаксическими и лексическими вариациями, применяемыми в различных прагматических контекстах.
Суммируя все вышесказанное, можно сказать, что лингвист может навести свой «микроскоп» на язык конкретной выдающейся личности, или язык некоей этнической группы в географической области, или язык социального слоя; может рассматривать язык, грубо говоря, всего народа, или целую языковую семью, или даже выделять общие типологические особенности всех языков, говоря при этом просто о человеческом языке: таково широкое и определяемое соглашениями понимание слова «язык». Для этих разных уровней применяются столь же конвенциональные термины, такие как «диалект» или «семья»; эти термины часто «похищают» политические активисты, придавая им эмоциональную окраску - но это явление уже совершенно не интересно с точки зрения лингвистики. Все эти смыслы слова «язык», как и специальные слова-термины, скорее важны в определении отношения различных уровней «разглядывания» языка; иными словами, у лингвистического «микроскопа» нет абсолютной шкалы «увеличения». О тополекте мы говорим, подразумевая его отношение к другим тополектам, также как в выделении языковой семьи подразумевается ее отношение к другим семьям.
Можно выделить крупные подразделы лингвистики по их объекту. Изучение языка вообще называется общей лингвистикой. В общей лингвистике выделяются дисциплины, посвященные различным аспектам языка: фонетика изучает звуки речи, морфология - слова и словообразование, синтактика - связывание слов в речи, семантика исследует смыслы и значения слов, лексика - происхождение слов и значений, а прагматика, одна из самых абстрактных областей лингвистики - отношения языка и контекста, «применение» языка; стоящая немного в стороне от этой иерархии графика изучает системы письма. На этом теоретическом фундаменте строятся другие разделы лингвистического знания: сравнительно-историческая лингвистика занимается филогенезом языков, то есть выявлением их родства по происхождению, в когнитивной лингвистике изучается отношение языка к сознанию, а в нейролингвистике - к мозгу; социолингвистика исследует взаимоотношения языка и общества, а математическая лингвистика строит формальные модели языка. Изучением же конкретных языков занимается частная лингвистика, в которую, в свою очередь, входят свои подразделы, например, славистика, тюркология, японистика и прочие, посвященные отдельным языкам и группам языков. Разумеется, в каждой из этих дисциплин сохраняется и членение общей лингвистики: более или менее узкими областями изучения могут быть, например, германская фонология или позднелатинский синтаксис. Нам предстоит вкратце обратиться к большинству из этих дисциплин по отдельности, когда мы будем рассматривать относящиеся к ним мифы и заблуждения.